Клятва лисицы

Покои архонтки Инадзумы давно не видели обильного солнечного света. Небольшие светильники на полу обычно работали лишь на половину, ни больше не меньше. Все окна привыкли прятаться за закрытыми занавесками. Все, кроме одного. Немного освещения не повредит. Райден частенько начинала работу с этой странноватой мысли. Она подошла к шторам, что находились ближе всего к ее мольберту, и подвязала с разных сторон. Комната пропустила яркий мир и полутьма отступила, оставляя свои следы по углам комнаты и за деревянными рамками с натянутыми на них тканями. Свежий холст уже подготовлен, ожидая нового творения. По правде говоря, новым его будет назвать сложно. Вряд ли когда-нибудь из под кисти Эи выйдет другой сюжет, и не потому, что её так уж привлекает вечность. Она садится на мягкий табурет и рассматривает краски. Берет первую кисть и смотрит на пустой холст. Тяжело выдыхает. Когда речь идет о Яэ Мико, сосредоточиться, во всех смыслах, трудно. Мисс Озорное Лукавство никогда не берегла нервов своей возлюбленной, шутки и её фирменные выходки – неотъемлемая её часть личности. Райден никогда не удалось разоблачить ее розыгрыши. Как было удивительно однажды обнаружить, что чернила, подаренные Яэ Мико оказались невидимыми, и все содержимое свитков, которые Райден написала, успело без следа раствориться в бумаге. Эи изо всех сил пыталась делать вид, что её злит вся эта детскость, но почему-то всегда выходило ужасно плохо. Была и другая сторона у её девушки, которую она любила не меньше. Она любила Яэ Мико, которая закидывала на неё правую ногу во сне, она любила Яэ Мико, приносившую вазочки юных веточек сакуры, пока та работала, она любила Яэ Мико, которая помогала собирать кучу пергамента с пола после того, как сама же его и скинула, когда усаживала Райден на стол... Архонтка немного улыбнулась своим мыслям и перевела взгляд на открытое окно. Пока ещё оживленные улочки Инадзумы были красивы и до боли знакомы. Так странно. Она не выходила из царства Эвтюмии пять сотен лет, но все же нынешний город пропитан многими воспоминаниями. Память архонтки тут же предоставила ей всё необходимое. Вот у того элегантного моста Яэ Мико рассказывала ей о застенчивых служительницах Священной Сакуры, а в той полюбившейся лавке всё ещё продается её любимая лапша. Довольно приятный был вкус, смешанный с пряными специями. Но молоко с данго, без сомнения, всё равно лучше. Из-за зданий, наслаждающихся лучами теплого полуденного солнца, выглядывала величественная каменная статуя сёгуна. –Ох. Райден отвела от нее глаза, когда видение из недавнего прошлого пронзило всё внутри жгучей болью. Похоже, она нашла нужный момент. Приступая к работе, Эи вновь дала себе обещание не оглядываться на горы картин, стоявших за спиной. Также она дала слово не поворачиваться к другой стене и не смотреть на портреты, которые занимали все её пространство и начинали скапливаться на полу. И, конечно, она не будет заглядывать за мольберт, чтобы взглянуть на большие полотна, которые все до единого изображали одного человека. Рисуя, Райден не отключала свои эмоции, но никогда не давала им одолеть себя, иначе, проверено опытом, никакой картины не выйдет вовсе. В голове мелькнула одна ночь, когда она сама выносила из дворца разноцветный холст, несколько раз продырявленный в середине. Она не попросила убрать служанок, они не должны знать о такого рода переживаниях. Никто не должен. Эи смешивала цвета, думая о том, что она собирается запечатлеть. Эта работа была чем-то новым для неё: все картины в этой комнате возрождали определённые моменты, которые она проводила вместе с Яэ Мико. Все они произошли с ними на самом деле, но то, что сейчас появлялось на её холсте, так и останется похоронено в её разуме. О проведенном за мольбертом времени кричали уходящие лучи света, которые уже спешили вслед за солнцем скрыться за горизонтом. Когда в небе уже тускнело последнее напоминание о закате, Райден медленно отложила кисть. Она долго смотрела на то, что сотворила. Теплый день приветливо встречал влюбленную пару, остановившуюся у высокой скульптуры божества Инадзумы. Фигура стала чем-то вроде достопримечательности для туристов, и о жёстком правлении сёгуна напоминали лишь пустые выемки на огромных крыльях, в которые уже давно не вкладывали ни одного глаза бога. У подножия статуи замерли две девушки. Эи рассматривала лицо девушки с розовыми волосами, на котором в изумлении застыла нежная улыбка. Её ладонь держала архонтка Инадзумы одной рукой, а второй придерживала безымянный палец, надевая тоненькое кольцо, в середине которого покоился маленький сияющий сапфир. Драгоценный камень обволакивали тонкие нити серебра, создавая хрупкую паутину, которую искусно выплавливали талантливейшие ювелиры. «Ей бы понравилось». – со странным удовольствием рассудила Эи. Но как же быстро подступали слезы к глазам, когда она думала об обручальном кольце на картине с безнадежным осознанием того, что увеличенные его копии до сих пор упрятаны в тумбочке у ее собственной кровати. Вдруг она слегка содрогнулась. Кольцо для Яэ Мико лежит у нее в комнате и навсегда там и останется, и Райден никогда больше не выпадет шанса надеть его на мягкую руку своей невесты, и она никогда не сможет сказать заветное «да» у алтаря, и она не поцелует Яэ Мико после её ответа. Она больше не увидит её. – Никогда. – прошептала Эи, смотря себе на руки, наконец подтверждая ужасающую реальность происходящего. Бесцветная слезинка тихо упала на правую ладонь. Все эти теплые клятвы в вечной любви, разделенные вместе секреты, проведенные радостные дни и страстные ночи в объятиях друг друга стали лишь воспоминаниями одной отчаявшейся девушки, которые медленно пожирали её изнутри. Заставив себя подойти к тумбочке и открыв маленькую красную коробочку, Райден на некоторое время почти перестала дышать. Она долго смотрела на кольца, в середине которых был вкован драгоценный аметист Ваджрада. Но ведь она же не могла забыть такую деталь. Страшное осознание проснулось у нее где-то глубоко в сознании. «Не так скоро.» – Райден быстрыми шагами вернулась к картине. На ней камень в кольце был синим. Она вдруг лихорадочно попыталась выловить из своей памяти дату. Одну лишь дату. Она яростно отбрасывала числа, обозначающие дни Рождения, годовщины и праздники. Это было совсем не тем, что нужно. Дыхание сбилось, когда Райден поняла, что не может вспомнить тот день, когда Яэ Мико навсегда ушла от нее. Пальцы невольно выпустили из рук коробочку. Не обратив внимания, Эи поспешила к углу комнаты, где хранились самые первые портреты Яэ, которых было так много, что они громоздились один на другом. Одним движением она разрушила половину этой горы в попытках найти самую первую работу, почти не в силах что-либо разглядеть из-за слез, и наконец небольшое полотно с розововолосой девушкой, смотревшей прямо на нее серьезными глазами, было у неё в руках. Она вернулась к мольберту, и губы ее искривились в дрожащей отчаянной улыбке, когда она увидела, что она изобразила почти другого человека: отрицать то, что черты лица Яэ Мико с каждым портретом становились все более и более другими, теперь было невозможно. В голове Эи вместе с биением сердца пульсировала только одна мысль: «Эрозия». Сёгун Райден оказалась во власти самого жестокого из законов Небесного Порядка. Почти две сотни лет она думала, что ей удавалось сопротивляться ему, но сейчас смотрела прямое доказательство того, как сильно затуманились ее воспоминания спустя столько времени. «Пора бы закрыть шторы» – подумала с мимолетным спокойствием. С остывающими на щеках дорожками слез она завязала шнур, соединяющий занавески, и медленно прошла обратно, опустившись на колени около упавшей красной коробочки, из которой все ещё выглядывали обручальные кольца с фиолетовым аметистом. Она аккуратно вытащила одно и надела его на безымянный палец. Мгновением позже на ладони упали горячие слезы. Тело снова предательски задрожало. Эи закрыла лицо руками. Эту ночь она предпочла бы забыть. Но, честно говоря, ей и не придется выбирать.