Лучики света тоже порой причиняют боль

      Мягкий лунный свет проникал в зал через огромное витражное окно. Яркие лучи заглядывали даже в самые дальние уголки особняка, разгоняя воцарившуюся в них тьму. Лёгкий ночной ветерок проказливо поигрывал занавесками, из-за чего они то взлетали, то опадали в воздухе. Для столицы Франции было, на удивление, тихо. Лишь изредка спокойствие нарушало рычание автомобильных моторов. Однако не все спали в эту прекрасную, сказочную ночь.       По небольшой винтовой лестнице спускалась черноволосая девочка лет восьми. Косички были слегка растрёпаны, а пижама помята. На мгновение Эмма замерла, с опаской озираясь по сторонам. Светло-зелёные глаза сверкнули в лунном свете. Ей не хотелось ненароком разбудить кого-нибудь до того, как она воплотит свой замысел в жизнь.       Девочка прокралась в соседнее помещение. Это была небольшая комнатка, забитая самыми разными вещами. Эмма в очередной раз огляделась по сторонам и на цыпочках приблизилась к массивному шкафу из светлого дерева. Она бесшумно распахнула дверцы и, встав на мысочки, потянулась к одной из верхних полок. После нескольких неудачных попыток Эмме всё же удалось раздобыть то, за чем она отправилась блуждать по ночному особняку. Это был небольшой розовый блокнот с вышитой в углу тёмными нитками буквой «М».       На лице Эммы расцвела счастливая улыбка. Девочка плюхнулась на диван в обнимку с заветным блокнотом и внезапно расплакалась. Ещё никогда у неё не было вещи ценнее.       — А что ты тут делаешь? — тишину нарушил звонкий мальчишечий голос. Эмма вскрикнула от неожиданности. Блокнот выпал из ее рук и громко стукнулся о каменный пол. В одной из комнат на верхнем этаже зажегся свет.       Девочка обернулась. На пороге комнаты стоял Луис. Его серо-голубые глаза любопытно поблескивали, а короткие золотистые волосы спросонья были растрёпаны. И почему он проснулся именно в такой неподходящий момент?       — Луи, ты идиот! — Эмма с силой швырнула в брата подушку. Всё её тело содрогнулось, а из глаз брызнули горькие слезы. Редко кто мог испытать ту боль, какую в этот момент чувствовала она. Теперь, когда отец проснулся и вот-вот придет на шум, всё было кончено. Они отберут его, отберут её сокровище, единственную вещь, которая осталась от мамы.       Луис удивлённо посмотрел на сестру и присел на диван рядом с ней, все ещё сжимая в руке пойманную в воздухе подушку. Он нагнулся, чтобы поднять предмет, выпавший из рук Эммы, и замер. Глаза предательски заслезились. Он бережно взял блокнот в руки и раскрыл на случайно попавшейся странице. Перед ним возник набросок старого бумажного платья.        — Эмма, прости… Я не знал… — Луис вложил блокнот обратно в руки сестры. На его щеках блестели дорожки от слёз.       — Ты никогда ничего не знаешь! — плечи Эммы дёрнулись. Она продолжала рыдать. Рыдать от безысходности. Ещё никогда в жизни она не чувствовала себя настолько беспомощной.        — Что тут происходит? — в комнату вошёл светловолосый мужчина лет тридцати и окинул помещение сонным взглядом. Его зелёные, как свежая трава, глаза остановились на блокноте в руках дочери. Мистер Агрест замер. Его лицо отразило неподдельную боль. — Оу, — только и смог выдавить из себя он.       — Не отбирай его, прошу! — еле слышно пробормотала Эмма, прижимая блокнот ближе к себе. — Я хочу узнать о маме побольше.       — Пожалуйста, — Луис умоляюще взглянул на отца. — Мы не видели её уже три года…       — Я и не собирался, — Адриан мягко улыбнулся, с трудом сдерживая слёзы, и присел на диван рядом с детьми. Нет, он не должен показывать им свою слабость. Ради них он будет сильным. — Если вы хотите узнать больше о вашей матери, просто спросите. Я не тиран, наказывать не буду.       — Папа… — Эмма подняла голову и посмотрела на отца. — Почитаешь? — она протянула старшему Агресту заветный блокнот и вымученно улыбнулась.       — Конечно, — мужчина принял блокнот из рук дочери. Дети прижались к нему и начали внимательно слушать:       «30 июля. Дорогой дневник, сегодня мы с Адрианом и детьми ходили в зоопарк. Было весело. Эмма пыталась накормить жирафа сахарной ватой. Хорошо, мне вовремя удалось остановить её. Жираф, должно быть, мне очень благодарен. Луис, этот маленький сорванец, вообще решил засунуть ладонь в вольер с тиграми. Повезло, что Адриан был рядом и успел его оттащить. Ещё секунда, и Лу мог лишиться руки! Страшно подумать, во что тогда превратилась бы простая семейная прогулка. К счастью, Хьюго еще слишком мал, чтобы творить подобные глупости. Он просто мирно спал в своей коляске. Я очень рада, что моя жизнь сложилась именно так. Не знаю, что бы я делала без этих маленьких сорванцов…»       — Не помню такого, — сонно пробурчал Луис.       — Естественно, тебе было четыре, — Эмма легонько шлёпнула его по руке. — Папа, продолжай.       «31 июля. Дорогой дневник, сегодня мы ездили с детьми в кино. Эмма была в восторге и ещё долгое время после просмотра мультфильма не могла перестать говорить о нём. Луис тоже не отставал. Потом мы зашли в небольшой магазинчик и прикупили Хьюго милый сиреневый костюмчик с помпонами. День был просто восхитительный! Завтра мы с Адрианом будем присутствовать на празднике в честь победы Ледибаг и Кота Нуара над Бражником. Именно 1 августа, тринадцать лет лет назад, Париж был освобождён от вечного страха».       Адриан с силой захлопнул блокнот, некогда принадлежавший его жене. Губы предательски задрожали. Тень того злополучного дня до сих пор преследовала его в кошмарах. Дня, когда он не смог спасти свою Леди.       — А что было дальше? — Луис медленно поглаживал отца по руке. — Есть ещё что-нибудь?       — Это была последняя запись, которую она успела сделать до того, как… — он осёкся. Сердце больно кольнуло. Её больше нет. Её уже не вернуть.       — До того, как она погибла? — Эмма жалобно всхлипнула. Мистер Агрест ободряюще погладил её по темной макушке.       — Не будем об этом, — Адриан вернул блокнот своей дочери. — Пора спать. Блокнот я оставляю вам. Если вдруг что-то понадобится, я тут как тут.       — А можно я посплю сегодня на этом диване? — Луис нервно покачивался из стороны в сторону. — У меня совершенно нет сил идти в свою комнату.       — Конечно можно, — Агрест приподнялся с дивана. — Это и твой дом тоже.       — Ура! — Луи развалился на мягких подушках.       — Папа, проводишь меня в мою комнату? — Эмма легонько дернула отца за край халата.       — Конечно. Пойдём, — Адриан взял дочь за руку и повёл её обратно на верхний этаж. Уложив свою любимую малышку спать, Агрест направился к себе в спальню.       Мужчина лёг в постель и закутался в одеяло. Мысли беспорядочно путались в голове. События того злополучного дня бесконечно прокручивались в памяти, посыпая солью старые раны. Внезапно Адриан не выдержал и тихонько заплакал. Он старался держаться при детях, но теперь, когда Агрест остался наедине с собой и своими мыслями, слезы потекли сами собой.       В тот день Маринетт выглядела особенно радостной. Первое августа. Этот день Адриан возненавидел так сильно, как только мог. В этот день много лет назад его отца посадили за решетку, в этот же день погибла его жена. Этот день лишил Агреста всего. Он остался один, один против целого мира. Уже не было привычного дуэта, и никогда не будет.       Маринетт была его солнцем, смыслом всей его жизни. Она поддерживала его в трудные минуты, делилась теплом. Она дарила ему всё, что только могла. А он любил её. Любил только за то, что она существует на этом белом свете. Любил такую, какой она была. Со всеми её причудами и недостатками. Несравненная Ледибаг, или Маринетт Дюпен-Чен, она навсегда останется в его сердце. Она навечно останется частью его самого. Она, только она занимала его мысли. Мари смогла занять укромный уголок в сердце Агреста, а теперь… Теперь она была мертва, она оставила его, как и все остальные.       — Папочка, — дверь приоткрылась, и в комнату вошёл маленький мальчик четырёх лет отроду. Хьюго. Самый младший член семьи Агрест, — мне стласно, мозно поспать с тобой?       — Можно, — Адриан помог сыну подняться на кровать и приобнял его. Уже через несколько минут Хьюго сладко посапывал рядом с отцом, сжимая в руке плюшевую божью коровку.       Очередной укол боли. Старший Агрест поморщился. Божья коровка… Ледибаг… Маринетт… Нет, он не должен думать о ней! Но как?       Хьюго уткнулся носом в бок единственного взрослого, который мог подарить ему защиту. Боль… Адриан окинул сына печальным взглядом. «Как же он похож на неё», — пронеслась закономерная мысль в его голове. И вправду, те же иссиня-чёрные волосы, те же голубые глаза.       Адриан вновь вспомнил её. В тот день они действительно присутствовали на празднике в честь победы над Бражником. Кот Нуар и Ледибаг. Эти имена стали для него проклятьем. Он помнил то мгновение, то судьбоносное мгновение, будто бы оно было вчера. Тогда Маринетт обернулась, чтобы в очередной раз подарить ему свою лучезарную улыбку. Девушка-солнце и черный кот, скрывающийся во мраке. Она не успела поделиться с ним своим теплом.       Машина. Грохот. Горящее здание. И вот она испуганно смотрит на него. Ледибаг… Безрассудная, его безрассудная Леди… И зачем она только бросилась в то горящее здание? Она нуждалась в его помощи, а он… Он не смог её защитить.       Взрыв. Паника. Кот ищет свою Леди. Ищет, разбрасывая обломки в разные стороны. А вот и она. Улыбается. Нуар прижал её к себе, прижал свою Леди, а она… Она лишь успела улыбнуться напоследок. И вот улыбку сменила гримаса ужаса.       — Позаботься о детях… — только эти слова успели сорваться с её охладевших губ.       — Я обещаю, с ними всё будет в порядке, — он прижал её к себе. — Только не уходи, не бросай меня…       В тот день свет навсегда померк в её глазах. Навсегда. Она была его солнцем. Светом в кромешной тьме. Она была той, что смогла подарить ему счастье. Но светило потухло. Перестало светить навсегда, оставив после себя всего три маленьких лучика…       — Папа, не плачь, — Хьюго обнял отца своими крохотными ручками. Адриан печально улыбнулся. Он чувствовал тепло, исходящее от его маленького сына, и этого было достаточно, чтобы привести мысли в норму.       Сейчас ему хотелось лишь одного — защищать своих детей. Защищать ценой своей жизни. И он уж точно позаботится о том, чтобы они никогда не нашли шкатулку с камнями чудес, не разрушили свою жизнь так, как в своё время разрушили они с Маринетт.       Она оставила ему лишь три маленьких лучика. И эти лучики будут светить в его жизни всегда…