Не делай зла, добро не обязательно

В том безумии, которую она с Сашей называла просто пеной дней, уединиться, чтобы просто побыть вдвоем стало практически невыносимо. Если Кира прекратила постоянно тащить Александра с собой, что заставляло его тащить за собой Катерину, то Кристина упорно заняла ее место. Произошедшее со старшей Воропаевой совершенно выбило Пушкареву из колеи. Ей казалось, что в современном мире, в современном обществе такое просто невозможно! Что значит, Маргарита наняла людей, чтобы те сделали нечто… нечто… а если бы они покалечили Кристину? А если бы все закончилось еще хуже? Стоит неправильно толкнуть человека, тот может просто неловко упасть и… все. А еще Кате буквально разрывало сердце от того, как переживал этот момент Воропаев. Так умел храбриться и поджимать губы только он, но Пушкарева научилась заглядывать под его броню не только в постели, когда он отпускал все свои вожжи, а и в сухой деловой беседе. По выражению, что таилось в его глазах, по тому, как он дергал линией губ, кривясь или намекая на улыбку, по тому, сколько сарказма использовал в общении. Александр ненавидел собственную слабость, он терпеть не мог, когда что-то вокруг него происходило без его на то позволения. А эта ситуация была как раз именно такого толка. А еще Катерина возмущенно шипела на жениха от того, что он отгораживался. Его “все хорошо” или “я все решу” казались ей восхитительными и милыми ровно до того момента, пока Катя не обнаружила, что вместо положенных полпачки в день Александр стал выкуривать пачку. Что это, как не комок нервов, что даже не пытается освободиться изнутри вместе с горьковатым табачным дымом? Допросы не имели никакого толка. Катерина знала - чем сильнее давить, тем больше Воропаев от нее закроется и не позволит приблизиться и на шаг. Плавали, знаем. Он делал то же самое в Египте после встречи с Ангелиной. Говорил только о том, о чем хотел сам, а если она пробовала перевести разговор в иное русло он тут же менял тему или… уходил. Бегством это назвать можно было разве что с натяжкой. С такой ровной спиной и надменностью во взгляде уходят, презирая собеседника. А Катя и тогда не хотела терять его расположение. Правда, тогда Пушкарева своих мыслей стеснялась и уговаривала себя, что все, что кипело и металось внутри нее, было ничем иным как переживанием за человека, который выручал ее из беды, человека, который мог стать ее другом, если, конечно, когда-либо заводил друзей. - Почему вы… ты… почему ты не хочешь рассказать мне немного о себе? - Катя как раз закончила набрасывать на листе план, который они до этого обсуждали с Воропаевым. Его все еще волновала ситуация с НикаМодой, и он не верил, что ее можно раскрутить без потерь для ЗимаЛетто. Можно было, конечно, полностью уложить компанию на лопатки, хотя, куда уж больше? Но, тогда пришлось бы полностью разрушить ЗимаЛетто. Против такого решения Александр, как ни странно, воспротивился. А Катерина думала, что ему судьба компании безразлична… А выходило оно вот как. - И что я должен о себе рассказать? - Воропаев выглядел очень… уязвимым. Виной были… веснушки. Боже, какая же это была прелесть! У страшного ужасного и опасного Воропаева была целая россыпь трогательных веснушек на носу и щеках. А еще, Катерине было совсем немного стыдно, но еще она видела, что они появились у него на плечах тоже. А все от того, что Александр обожал купаться в бассейне, когда солнце выбиралось в зенит. Пушкарева однажды проследила за ним, чтобы посмотреть, правда ли он плавает или просто сбегает от нее подышать свежим воздухом. Убедилась. Вынесла вердикт - Александр Юрьевич Воропаев очень красивый мужчина, и он об этом очень хорошо осведомлен. А еще этот самый восхитительный мужчина не флиртовал с другими женщинами. Точнее, перестал это делать, когда заступил на свой пост, изображая жениха Катерины. Пушкаревой от этого становилось неловко, и она даже попробовала намекнуть Виноградовой, что можно было бы дать Александру чуть больше свободы. Юлиана только пальцем у виска покрутила. Мол, кто же может ограничить Воропаева кроме самого Воропаева? - Ну… как… - она хотела выпалить “ расскажи свою версию ситуации с Ангелиной”, но понимала, что на этом вопросе их общение может и ограничиться, а Кате так не хотелось возвращаться в номер. Ей нравилось смотреть на Александра, на то, как он работает, его каменное спокойствие передавалось и ей. Возможно, воздушно капельным путем, - например… есть ли у тебя какие-то аллергии. Ну, или что-то смешное или что ты умеешь делать так, как никто другой. - Хм… - Воропаев провел пальцами по нижней губе, - понятия не имею, зачем тебе эта информация, но ладно. Я ломал левую ногу пять раз, в разных местах. Точнее, четыре раза я справился сам, а один раз мне помогли, но думаю это можно считать вместе, - Катя открыла рот, чтобы уточнить о “помогли”, но Александр продолжил, - когда мне было тринадцать лет, я выпал из окна двухэтажной стройки, и год провел в корсете, чтобы у меня там все позвонки на место стали, - Пушкарева чуть водой не подавилась, и это ее он называл неуклюжей? - У моих родителей были очень хорошие знакомые, семья Маркульчак. У них был свой собственный дом с самым настоящим винным погребом. Нам тогда было лет по семнадцать, твой Жданов там тоже отирался, - Воропаев был хорошим рассказчиком, играл лицом и много жестикулировал, когда ему не нужно было изображать отмороженную сельдь бизнеса, и Катерина с легкостью простила ему “твой Жданов”, - мы тогда, не то чтобы дружили, но… ладно, - отмахнулся он, - вино. Там была бочка прекрасного молодого вина. Оно только играло, пить его было можно, но рановато. Но кто же нам тогда мог это доказать? Правильно, никто, - он развел руками. - Мы перепились, самым натуральным образом, до соплей буквально, и там же уснули. Нас обнаружили только через пару часов. Это было самое жуткое похмелье в моей жизни! - Ничего себе, - Катерина покачала головой в неверии, - я даже не представляла, что ты способен на нечто такое. - А я что, по-твоему, сразу в костюме и при галстуке родился? - выгнул бровь Воропаев, - я был тем еще сорванцом и проблемой одном месте. - А что же сейчас? - она улыбнулась, старательно сдерживаясь, чтобы не попросить его как-то привезти ей свои детские снимки. - А сейчас карма догоняет меня молотом, - пожаловался Воропаев, - за все мои грехи я должен распутывать чужие. А ты мне что-то о себе расскажешь? - А что ты хочешь узнать? - Катерина понятия не имела, что Александру могла быть интересно из ее жизни. Он пожал плечами. - Что угодно на твой выбор, я просто хочу честного бартера, информация за информацию, - Воропаев оскалился, а потом добавил, - но, только если хочешь, а то вдруг меня в следующий раз блажь накроет тебе не отвечать. - Мило, - Пушкарева тоже улыбнулась, - я учту, но честность за честность. Когда я училась в университете, то у нас там был очень интересный преподаватель. Было ему лет шестьдесят с хвостом, и он носил брюки на подтяжках, выгляди они на самом деле старинно, и одногрупники шутили, что он спер их из какого-то музея. Ну так вот… - Катерина не знала, почему выбрала одну из самых постыдных историй из своего студенчества, но раз уж начала, нужно было заканчивать, - ты же знаешь, что мне иногда не везет… - Иногда? - Воропаев дернул бровями вверх, ухмыляясь немного едко и так знакомо. Катерина нахмурилась. - Ну ладно, всегда немного не везет, - решила исправиться Пушкарева, но и это не удовлетворило Александра. - Немного? - он едва ли не хохотал от удовольствия, глядя на лицо Катерины, что очень старалась сдержаться. Ну почему ему обязательно нужно быть такой занозой? - Ладно, ладно, - она подняла руки вверх, - со мной постоянно что-то случается и тот день не был исключением. Я не любила опаздывать, и когда такое выдавалось, ощущала себя глупо. В тот день я опаздывала. А у нашего преподавателя была крайне идиотская привычка запирать дверь с первыми минутами пары. И вот я бегу, и буквально кричу ему не закрывать, и, как у меня водится, цепляюсь за порог и падаю ему в ноги. Мне очень хотелось не пропахать собой пол аудитории, поэтому я уцепилась в его брюки. Ты же понимаешь, что подтяжки на это не рассчитаны, правда? - И… что потом? - Воропаев отсмеялся, вытирая слезящиеся глаза, - что было с тобой потом? Как он отреагировал? - Мне пришлось сдавать экзамен на комиссию, - пожала она плечами, - а он быстро спихнул наш курс другому преподавателю, потому что никто не мог забыть его белье в цветочек. Но, ты знаешь, группа была мне благодарна. Новый преподаватель своим предметом вообще не интересовался. Его устраивало, что мы приходим и все. И если бы прошлый пострадавший на меня не пожаловался, то я бы, как и все получила автоматом оценку в соответствии с моей зачеткой. - По-моему он звучит как мстительный засранец, - Александр больше не смеялся, - у него что, чувства юмора вообще нет? - А ты бы на его месте поступил иначе? - Катерина покачала головой, - никто не любит, когда их унижают при других, даже если это унижение и ненамеренно. Мстить или не мстить, дело уже лично каждого, но я не верю, что многие бы отказались хоть от малой толики сатисфакции. - Ты все еще о своем преподавателе? - Воропаев был слишком прозорлив, и Катя подняла на него глаза, снова поводя плечом в неясном жесте. - Не знаю, может и нет, но… вот скажи мне, месть это хорошо? Но сам скажи, вот как у тебя здесь, - она коснулась своей груди, - а не то, что нужно говорить в таких моментах. А то я всеми этими словами о прощении по горло сыта. Легче не стало. - У меня здесь, - Воропаев взял ее руку, и прижал к своей груди, - ничего хорошего нет, - кожа его была горячей, и это ощущалось через тонкий лен рубашки, а еще сердце, что отбивало мерный ритм вдруг начало частить, хотя по лицу мужчины нельзя было сказать, что он взволнован, - я скажу тебе, что месть прекрасна, что она сладка, словно патока, и когда ты воплощаешь ее, то удовольствие буквально захлестывает тебя с головой, - Катя вцепилась в его рубашку, глядя ему в глаза, именно этого ей и хотелось, именно так, но Александр продолжил, - но потом наступает пустыня. Ты выжжешь себя, разрушишь этой местью, сломаешь. Ты не заслуживаешь такого, Катя, понимаешь? Не заслуживаешь. Поэтому, у меня есть к тебе другое предложение, - он больше не прижимал ее руку к себе, она делала это сама, по собственной воле, и не знала, хватит ли силы оторваться просто потому, что ей казалось, сдвинься она хоть на чуть-чуть, вся магия этой минуты растает. - И что же это? - спросила Катерина, ощущая, как сердце ее начинает повторять ритм Воропаевского. Они даже вдох делали в унисон. По крайней мере, ей так казалось. - Тебе нельзя мстить, с этим мы все решили, - он улыбнулся, и стук его сердца стал немного мягче, - тогда позволь мне сделать это за тебя. Катя покосилась на часы, сегодня Саша должен был забрать ее с работы, а она все никак не могла распрощаться со Ждановым. У Андрея после “последнего” вопроса наступал “самый последний”, так по кругу они ходили уже минут сорок. Катерина устала. Вымоталась и была готова попросить передышку, хотя решение всех этих мелочей и было ее обязанностью, хоть и косвенной. И попросила бы, но Воропаев пришел раньше. Он вошел в кабинет, постучав скорее для проформы, чем, и правда, спрашивая разрешения войти. Он и к Жданову раньше так же вламывался без стука, так что к ней имел право входить беспрепятственно в принципе. - Вы с ума сошли? - он перевел взгляд, сперва с Катерины на Андрея, а потом обратно, - вы время видели? - она заметила, что Александр выглядел уставшим, и даже знала тому причину, - Кать, я думал, что я тебя сразу же заберу, но, я так понимаю, вы еще не закончили? - Закончили, - Пушкаревой хотелось подойти к Воропаеву и коснуться его, или, скорее чтобы он коснулся ее. Но у Жданова были, казалось, другие планы. - Нет, мы еще не закончили, - он демонстративно развалился в кресле чуть более вальяжно, всем своим видом показывая, что он собирается пустить тут корни, - Сашенька, ты же понимаешь, иногда работу приходится делать самостоятельно, а не позволять все делать за тебя. - Если бы я позволял, чтобы все делали за меня, дела мои были бы ровно такими, как у вас сейчас, - то, что Александру совершенно не хотелось спорить, тоже говорило о многом, - но, раз вам нужно закончить, с вашего позволения, - он опустился на диван, откидываясь на его спинку с таким стоном, что Катерина только чудом не оказалась рядом, чтобы проверить, все ли с ним хорошо. Это его работа так сегодня укатала, или еще и дела семейные? Если Киру Катя понимала на все сто, Боже, да на все двести наверное, если быть точной, то с пониманием Кристины у нее возникали проблемы. Да, в прошлом ошибки были у Катерины и Кристины практически один в один, Пушкарева не пыталась оправдать себя тем, что Кира не была женой Андрея, и поэтому сводила все к общему знаменателю. Катерина знала точно, что если бы даже в ее сердце не поселился Воропаев, она бы никогда бы не вернулась к Андрею, и боль, причиненная другой женщине, была одной из причин. Кристину же это совершенно не смущало, так она сама призналась, что ее отношения с Павлом (кто бы мог подумать) словно бы снова стали поворачиваться на старые рельсы. И сама старшая Воропаева была не способна не противиться этому, ни поддать все некой критической оценке. Когда Катя попыталась дать ей совет, на самом деле, непрошенный, и то, что он был отвергнут, не очень-то и обидело Пушкареву. Кристина сказала, что Катерина ничего не понимает и все гораздо сложнее. Выходило, что Катя не понимала, а вот Саша должен был. И не просто понимать, а еще и разбираться, как решить то, что заварили двое взрослых людей! - А тебе не кажется, что это наглость с твоей стороны, вот так тут развалиться, в ожидании того, что мы будет обсуждать? Вдруг это будут крайне секретные и личные вопросы? - Андрей не просто шутил, он кривился в явном недовольстве. Неужели он все еще думал, что Воропаев не оставил планов разрушить ЗимаЛетто? - Тебя аист по дороге ронял, наверное, раз двадцать, - Александр протянул это с ленцой, даже не открывая глаз, чтобы удостоить Жданова взглядом, - я акционер, могу хоть что потребовать для проверки вашей работы. Какие от меня могут быть тайны? - Интимные, - Андрей довольно улыбнулся, когда Воропаев все-таки приподнял бровь и открыл глаза, - я еще не забыл, что ты собирался сделать с моей компанией. - Хорошо, что я еще не забыл, что ты с ней СДЕЛАЛ, - выделил последнее слово Воропаев, а потом перевел взгляд на Катерину. В нем не было ни злости, ни осуждения, он даже улыбнулся, едва подняв уголки губ, заметив ее напряжение, - если хочешь, подожду в машине, мне что-то сегодня лень лаяться. - Нет, - Пушкарева решительно встала со своего места, - мы на сегодня закончили, - эту часть предложения она адресовала обоим мужчинам, - я соберусь и мы поедем. Я тоже устала и не откажусь от возможности отправиться домой как можно быстрее. - Но мы и правда не закончили, - сейчас Жданов звучал совершенно серьезно, в голосе его было слышно досаду и раздражение, которые так часто приходилось улавливать Катерине во времена, когда он был директором, - я что-то не припомню, чтобы ты бросала хоть что-то на полпути. - Никакого полпути, - Катя быстро собрала все документы стопкой, наведя порядок на рабочем столе, - завтра у нас будет возможность все обсудить, если хочешь, можно даже с самого начала, но сейчас я еду домой. - Нет, беру свои слова назад, ты изменилась слишком сильно, - Андрей встал, косясь на Александра, что тоже тут же поднялся с дивана, - даже не верится, что такие перемены могли произойти в тебе. - Хорошо звучит, - аплодисменты, которыми одарил Жданова Воропаев, прозвучали в пустоте кабинета словно выстрелы, один за другим хлопки заставляли Катерину внутренне вздрагивать, - я думаю, что Катю это задело бы, будь вы наедине, - и Александр был прав, что-то отозвалось в ней на такое заявление Жданова. Жажда доказать, что она не изменилась, что она все так же, что это неправда… Наличие Воропаева и правда хранило ее от необдуманных поступков. - Ты думаешь, я говорю это пустого пафоса ради? - Жданов сузил глаза, но в сторону Александра не шагнул, значит дальше словесных баталий дело не должно прокатиться, - пытаешься назвать меня пустозвоном? - Да нет, как раз признаю за тобой гениальность, это очень хороший способ манипуляции, даже я бы не придумал лучше, - он направился через кабинет к Катерине, становясь так, чтобы она оказалась за его спиной, - но дело в том, что дни, когда ты мог помыкать и приказывать, прошли. - Хочешь сказать, что твои наступили? - Андрей даже позволил себе рассмеяться, - как бы не вышло так, что помыкают нами. - По-моему ты устал, Андрей, - Катерина ощущала, куда ведет этот разговор, и позволять этого не стоило. Даже не потому, что ей обязательно стало бы больно от этих слов, сколько потому, что Александр мог и не сдержаться. Она осторожно коснулась локтя Воропаева, но тот повернулся, глядя на нее немного удивленно, - встретимся завтра, ты, я и все претензии, которые ты можешь мне предоставить, я с удовольствием их выслушаю. - Даже так, - Жданов поджал губы, глядя на Пушкареву, но тут же перевел взгляд на Воропаева, - тебя, видимо, собираются укладывать в постель, это так трогательно. - Жаль, что никто не собирается укладывать тебя, придется справляться самому, - Александр улыбнулся ему так, что сразу стало понятно, дальше эту тему развивать не стоит. Мужчины посмотрели несколько секунд друг другу в глаза в полной тишине, а потом Жданов все-таки решил откланяться. - Да, нынче интерес ко мне не в чести, - Андрей ухмыльнулся, кивая сперва Воропаеву, а потом и Пушкаревой, - хорошего вечера. Смотрите, не шалите на этом столе, а то его еще с моего времени не меняли, и мне бы хотелось, чтобы он остался нетронутым. Катерина впилась в руку Александра с новой силой, ощущая, как напрягается его тело, словно для броска. Она собиралась прошептать что-то успокоительное, попросить его не реагировать слишком резко, но Воропаев сдержался. Позволив удалиться Жданову прочь. Он стоял недвижимо ровно до того момента, как за Андреем закрылась дверь, а затем стремительно обернулся. Катя даже хотела отпрянуть, ощущая, что в Александре вскипает гнев, но он не позволил, привлек ее к себе еще ближе и впился в губы поцелуем, словно стараясь заглушить в себе не выплеснутую злость. Хватка его сперва была стальной и болезненной, но как только Катя приоткрыла губы, позволяя мужчине углубить поцелуй, она ощутила, как заметно он расслабился. Одна его рука скользнула в ее волосы, зарываясь, перебирая их, то немного оттягивая, то снова прижимая ее голову к себе сильнее. Второй рукой он обхватил ее талию, осторожное касание, которое на поверку оказывалось каменным, как только Пушкарева попробовала шевельнуться. Грешным делом она решила, что Воропаев назло Жданову собрался-таки “осквернить” его стол. Эта идея ее совершенно не впечатляла, ведь она-то знала, кого только на этом столе не… не было. Но Александр оборвал поцелуй, переводя дыхание, и просто уперся своим лбом в ее. - Пушкарева, ты в курсе, что я тебя люблю? - он не открывал глаз, задавая этот вопрос, и Катерина заставила себя ответить, понимая, что кивка недостаточно. - Конечно, и я тебя очень… - Чшшшш, - он распахнул глаза, чтобы взглянуть на Катерину, - послушай меня сейчас. Приструни Жданова до следующего раза, просто… проведи между вами красную черту, чтобы он понял, что с тобой так шутить нельзя, потому, что в следующий раз я не буду просто стоять. - Саша, это все глупости, ты же знаешь, что он просто пытается вывести тебя или меня из себя и… - Ты не любишь насилие, - Александр провел костяшками пальцев вдоль ее лица, - но иногда оно необходимо. Не веришь мне, спроси у своего отца. Я сдержался ради тебя, ты не хотела и боялась, чтобы мы не устроили драку. Но второго раза не будет. - Кира говорила мне, что вы дрались, тогда, когда я была в Египте, - обе руки Катерины коснулись лица Воропаева. - Мало, - решительно заявил Александр, - даже Андрей это знает, - он вдруг немного от отстранился от Катерины, - ты сегодня слишком красива. - Я что? - Катя вскинула брови вверх, но ответа не последовало, Воропаев снова вовлек ее в жаркий поцелуй.