***
В мастерской царила примерная тишина, хоть помещение не пустовало. Слышались лишь шорохи кистей. Алекс выполнил подмалëвок, выделив важные штрихи, которые делали портрет похожим на Дэниэля. Теперь он приступил к деталям. При этом, Миллеру необходимо было это делать без лишних движений, ведь он тоже был моделью для Мëрфи. Это задание создавало неловкость. Но по сосредоточенному лицу Дэнни нельзя было сказать, что он разделяет это чувство. Тот серьёзен и крайне увлечëн. В его чертах прослеживалась эстетика: ярко выраженные скулы и подбородок, тонкий нос, едва заметая россыпь веснушек, светлые ресницы и необычные глаза. Глаза, светло-медовые, цвета кофе с молоком. А его золотистые волосы были уложены в хвост, а поношенная коралловая рубашка с растительными орнаментами была запачкана краской. По его неряшливому виду можно было отличить сказать настоящего мастера. Когда пара закончилась, Миллер несказанно был этому рад. С самого пробуждения утро не задалось. Он не выспался. Спотыкался на ровном месте и всё сыпалось из рук. А теперь работа не шла так, как ему хотелось. — Не выходит, — разочарованно сказал он, обтирая кисти. Дэнни подошёл, рассматривая портрет. — Он ведь ещё не закончен. Хорошо получается, не критикуй себя по чëм зря. Парень пожал плечами, а затем обошёл мольберт Дэнни, чтобы взглянуть на работу коллеги и ахнул. — Это я, да? Неужели… — Что, не нравится? — Нет, наоборот. — …неужели ты настолько красивый? Миллер почесал за ухом, засмотревшись на холст. Картина завораживала своей кропотливой прорисовкой: каждая веснушка портретируемого была на своём месте. Алекс посмотрел на друга. — Это слишком круто. — Спасибо, — принял комплимент Дэниэль. Он пристально смотрел на Алекса, от чего тот смутился ещё больше. Затем он проводил поперëк носа и щеки. — У тебя здесь масло. Парень недовольно промычал, доставая салфетку, а затем протягивая её Дэнни и выказал просьбу: — Так помоги, пожалуйста. Нетканый материал коснулся щеки с голубой краской, удаляя её. Это не было долгим действием, но Александр уставился на друга, пытаясь понять оттенок нетипичных глаз. Промелькнуло некое напряжение. — О, парни. Рад вас сегодня видеть, — к ребятам подбежал довольный Джулиан, рассеивая дымку внезапной неловкости. Друзья поприветствовали старосту, отшатнувшись от друг друга. Дэнни спросил: — Ну как Хэйли? — Нормально. Я отвёз её сегодня домой. Думал, что после такой ночки она не приползëт на пары, но она здесь, как штык, — сказал Лин и подмигнул Алексу. Парень поëжился, неуклюже собирая вещи. Он уронил коробку с тюбиками красок и друзья почти синхронно ринулись ему помочь. — Боже, у меня руки не из того места растут. — Да все бы не в своей тарелке после такой гулянки! Слушай, дружище, а ты говорил что тебе на работу с утра, а ты с нами. Соскучился по красотке Хэйли? — Мне начальница дала отгул, вот и решил прийти. И нет, у нас с Хэйли ничего серьёзного. — Ого как. А ты тот ещё сердцеед! — Просто Хэйли не его типаж, Лин, — пояснил Дэнни. — Правда? А вот здесь поподробнее. — Кажется, ты говорил, что тебе нравятся обаятельные блондинки, — обратился Дэниэль к Александру, тем самым вызывая у того мурашки по коже. Миллер проморгался, пытаясь избавиться от всплывшего в голове образа Джона. Он и сам за собой не замечал, что отдаёт предпочтение беловолосым людям. Чаще всего высоким молодым людям. Хотя все парни, которых он знает, выше его, от чего юноша ещё детства страдает комплексом Наполеона. Обаятельные? Тут Алекс готов поспорить, ведь он чаще опасается таких людей. И Алекс не согласен с тем, что Дэнни под «обаятельной блондинкой» имеет ввиду себя. Алекс усмехнулся. — Нет. И чтобы вы знали: я не ищу себе пару. Я отпетый холостяк и мне не нужны какие-либо оковы. Друзья переглянулись и прыснули со смеху. Миллер закатил глаза и сложил руки. — А мы добросердечно тебе помочь хотели, а ты… ты всё молчал, — пытаясь подавить смех, сказал Джиллиан. — В тихом омуте черти водятся. — Я что, по-вашему в ком-то нуждаюсь? Алекс принял горделивую позу, задрав нос. Дэнни подошёл ближе и улыбнувшись поправил ворот рубашки друга, демонстрируя Лину свою заботу, от чего тот закатился ещё больше. — Вы придурки, — отметил Алекс, смахивая с себя руки блондина. Он собрал портфель и закинув его на плечо, собрался покинуть друзей. Он не сомневался, что они его догонят. Незначительные шутки задели его достоинство, потому он хотел сорвать на ком-нибудь свою злость. В медвежьих услугах он не нуждался, поэтому помощь Кинга и неловкие подкаты Мëрфи он не намерен воспринимать терпимо. Суетливо студенты шатались по коридору. Без сопровождения Миллер чувствовал себя незащищённым. Люди то и дело толкались, не замечали, будто специально задевая его плечи. Тревога и неуверенность возрастала с каждым шагом. Когда очередной «слепой» пролетел мимо пихнувшись, Алекс зарычал. — Да сколько можно? По обе стороны от него появились одногруппники. Стало чуть легче. — Ты такой милый, когда злишься, — отметил староста. Заметив хмурый взгляд, парень понял, что Алексу сейчас не до шуток. — Да ты чего? Мы не хотели тебя обидеть. — Да. Не принимайте всё так близко к сердцу. Староста у нас дурачок и порой не отбирает слова, — принял попытку застыдить друга Дэнни. — Я больше волнуюсь о том, что скульптор мною не доволен, — расстроенно признался Алекс. — Он решил на мне отыграться. — И как именно? — Он приказа отдирать глину от пола, иначе у меня будет не зачёт. Сказал, чтобы тот был отполирован до блеска. Поэтому, в отличие от вас, сейчас я не иду домой. — Так мы поможем тебе. А ты потом нам. Мы ведь на неделе собираемся в актовом зале: начинаем готовиться к зимнему балу. Давай с нами? — Чего вы так ждёте этот бал? — слегка раздражённо поинтересовался Алекс. Лин присвистнул. — Как это что? Море бухла и танцев. Даже холостякам нужно иногда отрываться. Он приобнял Алекса и тот поëжился, пока Дэнни подозрительно изучал его реакцию.***
Покрутив в руке ручку, Алекс принялся изливать свои мысли в дневник. Он давно этого не делал. Необходимо было куда-то выплеснуть накопленные эмоции. »…Недавно я начал испытывать приятные чувства к одному человеку. Да. Снова. Я думал, что не смогу этого делать после всего того, что произошло со мной в прошлом. После предательства, которое оскорбило мою честь, мою душу, которое осквернило моё тело. Я думал, что смогу позабыть об этом, но раны на столько глубоки, что я понял: время не лечит. Всё это чушь! И чтобы этого не случилось снова, чтобы не разочароваться, я надел маску. И сделав это, я почувствовал себя совершенно другим человеком. Это дарит мне возможность быть желанным тому, кого желаю я. Это дарит мне так много прекрасных моментов, которые я бы не смог прожить без маски. Поэтому я опасаюсь, что это всё исчезнет как только я её сниму. Как бы тяжело это не было бы признавать, но к превеликому сожалению, так и будет. Он не полюбит настоящего меня. Настоящий я невидимка для такого как Он. Для такого красивого, сильного, уверенного и очаровательного… Я ему уж точно не ровня. И от осознания этого ещё больнее… Вот уже несколько дней его нет. Где же он? Что делает? Думает обо мне? Думает ли обо мне хорошо? Или он чем-то недоволен? Или он теряется в сомнениях? Или уже позабыл обо мне… Среди девушек он популярен и ведь это не удивительно. И я ревную. Знаю, это так глупо, но я так несчастно себя чувствую, когда он общается с другими. Те девушки с ним смеются, ластятся к нему, борются за его внимание. И всё это на моих глазах, а я не могу ничего поделать! Остаётся только безучастно смотреть. Он ведь не знает меня. Я так виноват перед тобой, Джон. Но я не могу ничего с собой поделать. И, возможно, ты этого заслуживаешь. Это ты во всём виноват! Ты! В том, что я болен тобой.» Смяв листы бумаги, Алекс воскликнул. Стало до невыносимости обидно. — Я такой не сдержанный. Боже… Что со мной происходит? — промолвил он, зациклено обводя последнюю строчку. Его веки опустились, а челюсти сжались. Он попытался себя успокоить. Открыв глаза, он перечитал последнее предложение. Перевернув страницу, он продолжил: «Интересно…что ты сделаешь, когда я откроюсь тебе? Оттолкнëшь, бросишь меня? Если уже этого не сделал… Это убьёт меня. А ты и не узнаешь. Тебе будет плевать. И всё же, мне кажется, что просто так я не смогу отпустить тебя. Как это эгоистично. Наверное, я должен страшиться таких мыслей. но моя душа кровоточит. Ты и представить не можешь какого это. Каждый раз когда я остаюсь на едине с собой, меня пожирает тихое одиночество, в котором отчётливо слышен внутренний голос. И он спрашивает «почему?». Чего не достаёт мне быть для того чтобы быть счастливым? Я сбежал из дома, избежал чужих издёвок, домогательств, и всех тех проблем, которые постепенно убивали меня. Я не мог вынести надругательства над собой. Теперь же я свободен. но не чувствую этого. Почему душу разрывает противная тоска? Откуда панические страхи, от которых кажется, что я задыхаюсь? Гнилые воспоминания так и лезут, причиняя раны, будто я весь исколот тупым ножом. Порой мне так сложно уснуть. Я всё думаю о всяком. О том, что окружает меня. Одни неприятности. Постоянно кто-то хочет коснуться меня. Коснуться…будто я вещь какая. Которой можно воспользоваться и выбросить. До смешного: меня ведь пытались съесть вампиры. Мне кажется или я схожу с ума… Может всё это глупости и я страдаю понапрасну? Но почему так страшно? Как радоваться жизни, если всё нутро кричит о помощи? Да что со мной не так? Как до такого дошло? До отметин ногтей на ладонях, до нервных тиков. Постоянно холодно и больно. И внутри так пусто… И слезы наворачиваются. Казалось бы, много излишней драмы. И никто не знает о всём этом. Кэти знала, и то, не всё… » Алекс ощутил пальцами подвеску и выдохнул. Он помнит улыбку Кэтрин, когда она вручила ему красивый камень в форме креста. «Но теперь её нет в моей жизни. Я так скучаю по ней. Лишь рядом с ней я мог быть собой. Подобное я чувствую и рядом с Дэнни. Не знаю почему. Кажется, я могу доверить ему всё что угодно и он не осудит. Он хороший парень, хоть и слегка прилипчивый. И всё же, я должен быть осторожен. Ему нравлюсь я больше, чем мне бы хотелось. И я совершенно не понимаю почему. Как можно в меня влюбиться?» — Без спроса, — добавил он и горько усмехнулся. «Я бежал от всего этого. От цепких хваток и звериных взглядов. И вот, это настигло меня снова. Значит, проблема не в тех людях? А во мне?» Листы бумаги начали плавиться под рукой. Пурпурное пламя охватило край дневника и исчезло так же внезапно, как и появилось. Вздрогнув, Алекс отшатнулся от увиденного.