—… Это написано на ваших лицах, мне даже нет нужды читать ваши мысли. Вы созданы друг для друга, ты и ведьмак. Но ничего из этого не получится. Ничего. Мне жаль. — Знаю. — Йеннифэр слегка побледнела. — Знаю, Виллентретенмерт. Но и я хотела бы верить, что нет пределов возможному. Или хотя бы в то, что они еще очень далеки.
Анджей Сапковский, "Предел возможного"
— Двести крышек, Исус-Мария, не сойти мне с этого места, — для пущей убедительности мэр трижды перекрестился. Остальные мужики закивали, подтверждая его слова. — Только изведи гада, а? Бун ничего не ответил, внимательно изучая дыру перед собой. Небольшая, фута в два — два с половиной диаметром, с неровными краями зажаренной под солнцем, потрескавшейся земли. Глубиной дыра была футов десять и шла вертикально вниз. — Отсюда, говорите, вылазит? — с сомнением спросил Бун. Он не мог припомнить ни одного монстра, который бы выкапывал подобные норы. — Мистер ведьмак, — один из мужиков выступил вперёд, стянул с головы мятую шляпу, прижал к себе, — сын мой, Джимми, вот те крест, видел сегодня ночью. Чудище величиной с дом — шасть под землю и нет его. А с утра мы взяли ружья и сразу сюда — а оно там стонет, пыхтит, вошкается. Ей-богу у него там гнездо. — Хм, — скептически хмыкнул Бун. — А сколько лет сыну? — Седьмой годок, мистер ведьмак, — ответил мужик, выпрямляя спину. — Смышлёный малый. И помощник, ну просто золото. А когда Мэгги… — Да замолкни ты, — прервал его сухой старик, который стоял опершись о вилы и проницательным взглядом из-под сомбреро изучал Буна, — все уже сто раз слышали про то, как твоя Мэгги лодыжку сломала. Хватит языком работать, пусть мистер ведьмак своим мачете работает. Если он не самозванец какой. А то мы тут всяких видели. Бун промолчал, снова оглядывая дыру, изучая следы вокруг. Кроме его собственных и следов жителей, других не было. Но если малец и правда что-то увидел сегодня ночью, то утренний дождь смыл всё к чёртовой матери. Бун оглянулся. Городишко был совсем захудалый: пять домов с покосившимися крышами, развалины коллекторной станции, кривые сараи да толсторожья ферма с ошалевшими от жары, слоняющимися взад-вперед толсторогами. Один из них поднял голову и, глядя на Буна мутными глазами, тоскливо взревел. А потом развернулся и тяжело побрёл прочь, покачивая налитым молоком выменем. «Толсторожиха», — подумал Бун, скидывая рюкзак и снимая винтовку — с рюкзаком и снайперкой за спиной в дыру было не пролезть. Он достал фонарь, подтянул ремни от ножен с мачете и спрыгнул. Под ногами противно чавкнуло: внизу земля ещё не успела просохнуть. Бун посветил на сапоги — так и есть, по самые голенища утопли в глинистой жиже. Затем осмотрелся по сторонам: как он и предполагал, дыра была не норой, а провалом почвы, которая осела из-за пустот внутри. «Довоенная канализация, — понял Бун, разглядывая сводчатый треснувший потолок в узком свете жёлтого фонаря. — Что ж, тут и правда могут водиться ночные охотники или кротокрысы, но уж точно не величиной с дом». — А винтовочка-то хорошая, — донеслось сверху. Бун плюнул себе под ноги и шагнул в ту часть тоннеля, которая не была завалена, прислушиваясь, отсекая звуки извне. Сырой затхлый воздух ударил ему в нос. Настолько едкий, что защипало глаза. Далеко впереди послышался плеск воды. Бун обнажил мачете, погасил фонарь, прицепил его на пояс, достал из кармана пузырек «Кошеглаза» и проглотил пару таблеток. Своды тоннеля, стены и пол проявились из темноты как негатив на фотоплёнке. Бун пошёл вперёд, ловко обходя перевёрнутые тележки из супермаркета, скользя между автомобильными шинами и стеллажами, которые чёрт его знает, как попали в канализацию. Труп гуля заставил его насторожиться. Скрюченный, с неестественно выгнутыми конечностями, в полуистлевшей одежде, с сумкой через плечо, набитой довоенными баксами, и полусгнившей запиской в кармане. Чернила расплылись от сырости, но Бун сумел понять из обрывков фраз, что гуль у кого-то просил прощения. Рядом лежал пустой пузырёк с крысиным ядом. Бун прошел вперёд ещё с четверть мили, внимательно осматривая тоннель, чтобы найти хоть какие-то признаки чудовища. Или чудовищ. Но ничего не было. Он почти убедил себя, что всплеск воды в глубине тоннеля вызвал камень, сорвавшийся вниз с разрушающегося свода, как кто-то протяжно вздохнул. Звук эхом отразился от стен, будто весь тоннель ожил и задышал, но было ясно, что источник поблизости. Бун насторожился, схватил мачете обеими руками, он был готов в любую секунду парировать выпад и резко уйти в сторону, чтобы успеть оценить противника и найти его слабое место. Тоннель плавно повернул вправо и оборвался. Дальше путь был засыпан обломками, поросшими светящимся мхом и грибами. Обвал образовался давно. Весь тоннель оказался слепой кишкой. У подножия кучи камней, блестя испуганными глазами, лежал ягненок толсторога. При виде Буна он забил тонкими ногами по воде и заблеял. — А вот и монстр, — проговорил Бун, оглядывая его. — Ну тише, тише, я не кусаюсь. Задняя нога была сломана. Удивительно, как он забрёл так далеко. Бун вздохнул и взвалил ягненка на плечи. Весил он фунтов семьдесят, и, не понимая, что его спасают, отчаянно лягался и ревел, намереваясь освободиться, пока, наконец, не выдохся и не затих. — Ну и ну, — сказал Бун, выбравшись на поверхность и разглядывая свой развороченный рюкзак: рядом с ним валялись бутылки с водой, спальный мешок и куртка. Чуть поодаль в пыли лежала снайперка. — Вы бы своим добром так интересовались, а не чужим. Мэр, жутко бледный, подхватил трясущимися руками ягненка и отступил назад на ослабевших ногах. — А мы-то, мистер ведьмак, думали, что вы уже всё… того… Ну и… не пропадать же добру. Вот ведь радость, что вы целехонький. Бун покачал головой и стал укладывать вещи в рюкзак. — Вы кое-что забыли, — закончив, напомнил он. Мэр вначале с непониманием посмотрел на него, затем пожевал губы, пробурчал себе под нос, что чудовища-то и не было, но под недобрым взглядом ведьмака сдался. — Эй, Руфус, — кивнул он одному из жителей, — отдай-ка, что ему причитается. — Все, что есть, — проворчал Руфус, глядя, как ведьмак пересчитывает крышки. — Мы бедное поселение. — Проваливайте, — с угрозой произнес Бун, — пока мне не вздумалось выбить из вас остаток. Жители оказались понятливыми и тут же ретировались. Ведьмак ссыпал плату в карман, оглядел заляпанные грязью сапоги и выругался. Семьдесят две крышки — совсем не та сумма, на которую он рассчитывал. Этого хватит на пару кружек пива, еду и не самый лучший ночлег, а ему бы еще помыться. Прикинув, где он может осуществить задуманное и при этом не разориться, Бун отправился на аванпост «Мохаве», благо пути туда было всего на пару часов. На подходе к памятнику рейнджерам, Бун почуял неладное. Среди брошенных довоенных машин образовалась огромная пробка из людей, браминов и телег. Кто-то пытался подняться выше, кто-то пытался спуститься вниз, счастливчиков, достигших цели, было немного. Бун заприметил караванщика, который, громко крича на браминов, разворачивал их прочь от дороги к аванпосту. — Вот ведь гады, — ругался он, осыпая браминов ударами плетки, — я на вас управу найду, дойду хоть до самого Кимбола! Не пускают они, понимаешь, понаставили застав, чтобы закрывать, когда вздумается! — Проход закрыт? — Бун остановил его. — А что случилось? — А я тебе не справочная, — огрызнулся караванщик, сделав передышку, чтобы глотнуть воды и стереть пот со лба. — Тебе надо — иди туда и спроси. Некогда мне с тобой болтать, мне надо думать, что с товарами делать. Или, может, ты хочешь купить, раз тратишь мое время? Хрен ты что купишь, скажу я тебе, так и нечего меня отвлекать. А ну пошли, тупорылые твари! Он со всей силы стеганул плетью костлявые спины браминов, и одуревшие от боли животные помчали вперед. Караванщик, придерживая шляпу, побежал следом. — Не в ту сторону, идиоты! А ну стоять, уроды двухголовые, кому говорю! Бун усмехнулся про себя и стал подниматься к аванпосту. Из обрывков фраз, которые долетали до него по пути, он узнал, что проход закрыли недавно и пускают через КПП далеко не всех. Дважды у него пытались перекупить какое-то разрешение, предлагая баснословные суммы. О чем шла речь — Бун не имел ни малейшего понятия. Проход в НКР его не интересовал, все, о чем он мечтал: выпить пива в баре у Лейси, съесть большой кусок хорошо прожаренного браминьего мяса и, договорившись за умеренную плату с кем-нибудь из руководства, помыться и поспать на солдатской койке. А если найдется работа — вообще отлично. Рейнджер Джексон платит щедро и вовремя. Впрочем, довольно скоро Бун понял, что его мечтам вряд ли суждено сбыться: на аванпосте царил настоящий хаос. Караванщики, старатели, игроки, проигравшиеся в Вегасе, бродяги, путешественники — все были тут. Они занимались чем угодно: просто стояли, переговаривались между собой, спорили, спали, возмущались, пили, играли в караван, дрались, вместо того чтобы перейти через КПП и исчезнуть там к чертовой матери, унося вместе с собой весь этот шум и бардак. Бун вытянул шею и прищурил глаза, выглядывая у КПП главного «виновника торжества», пока взгляд его не уперся в выцветший серо-зеленый берет майора Найта. — Неудивительно, — сказал он себе, искренне не понимая, почему, оказавшись в центре бюрократического урагана, раздавая запреты налево и направо, майор Найт не сияет от счастья. — Мест нет! — прокричала Лейси, стоило Буну появиться на пороге бара. Ее голос тут же потонул в десятке других голосов — громких и явно нетрезвых, а сама она скрылась из виду с бутылками пива в одной руке и двумя тарелками с жаркое в другой. Над столиками маячила табачная завеса: плотная, сизая, она лениво клубилась и подрагивала, когда кто-нибудь проходил сквозь нее. Если бы не ее вонь, Бун бы подавился слюной, до того аппетитно выглядело жаркое. Кто-то распахнул дверь и, врезавшись в спину Буна, оттолкнул прочь, даже не посмотрев в его сторону и не извинившись. — Эй, Лейси, два пива еще! Принесешь, детка? И запиши на мой счет! Я собираюсь выиграть много денег и тут же за все расплачусь! Голос показался Буну очень знакомым. Он развернулся, но увидел только шляпу с зеленым пером, которая тут же скрылась в дверях. Ведьмак, вздохнув, побрел следом. Он нашёл его во дворе за баром на армейских ящиках в компании рыжего старателя. Рядом валялись пустые бутылки из-под пива. Человек в шляпе с зелёным пером в сердцах бросил карты на ящик, обозвал соперника шулером и поднял голову. Его рассерженное лицо при виде ведьмака тут же засветилось от радости. — Бун! Вот это встреча! — кричал он, тиская друга в объятиях. Бун с удовольствием обнял его в ответ. Дина Гордона он не видел несколько месяцев. Впрочем, за это время курьер нисколько не изменился и даже наконец действительно ровно подровнял бороду. — Знаешь, я прямо-таки предвидел, что ты здесь появишься. Кстати, у тебя не найдётся пары десятков, ну, может быть, сотни крышек? Видишь ли… — Вижу, Дин. — Бун покачал головой. — Боюсь, что Лейси придётся обождать. Если здесь не найдётся работы, то… — Вечно одно и тоже — вздохнул Дин. — Ладно, обождать так обождать. Спасибо, детка, — широко улыбнулся он, когда Лейси, скользнув по Буну оценивающим взглядом, поставила пиво на ящик. — Не злись, красавица. — Ну-ну, — ответила Лейси. — Вот, — ведьмак выгреб из кармана сегодняшний заработок и ссыпал в ладони барменши. — Лучше бы не позорились, — фыркнула она. — Это последнее, Дин, что я даю тебе в долг. Последнее. Можете пить со своим дружком где угодно, пока не заплатишь. — Мы всё вернём, — пообещал Дин, — очень скоро и даже с процентами! — Ну-ну, — снова сказала Лейси. — Дин, — Бун наклонился к нему и понизил голос, пока барменша оставалась в поле его зрения, — объясни-ка мне про проценты… — А чего объяснять? Как только мы доберёмся до «Золотого дракона», мы сказочно обогатимся! — Дин весело ему подмигнул. — До «Золотого дракона»? — настороженно переспросил Бун. — Мы? Курьер снял шляпу, повертел её в руках, как будто искал в ней ответ, и надел обратно. — Ты… совсем ничего не слышал? — спросил он немного растерянно. — Совсем ничего, — с лёгким раздражением ответил ведьмак. — М-да… — протянул Дин. — Впрочем, чему удивляться? Ты вечно… как бы это помягче сказать, бредёшь по обочине жизни. Да, твою работу сложно назвать интеллектуальной, поэтому… — Дин, — с укором проговорил Бун. Курьер, задумавшись, посмотрел на бутылку пива, вскрыл её об ящик, сунул крышку в карман и сделал глоток. — Да, прости. Просто всякий раз удивляюсь, как самые громкие новости проходят мимо тебя. Бун пожал плечами. — Ладно, сейчас я тебя просвещу. «Золотой дракон» — довоенное китайское казино, в своё время о нём ходили легенды, но никто не мог найти его просто так, потому что оно было… подпольное. Говорят, что, когда началась война, владельцы сбежали, а деньги… Золото! Куча золотых слитков сгинула вместе с казино. Представляешь, в недрах земли под завалами… — Давай вкратце, — попросил Бун. — Короче, его нашли старатели, а силёнок у них, чтобы самим раскопать, не хватило. Там правда ещё были когти смерти, но не суть. В общем, пока они искали подрывников (старатели, а не когти), об этом пронюхали в НКР и теперь собирают целую экспедицию, чтобы добраться до казино и вынести оттуда всё подчистую. — Ясно, — подумав, ответил ведьмак. — Вот почему они перекрыли проход. Боятся конкурентов. — Это всё, что тебя волнует? — возмутился Дин. — Там, под землёй, лежит куча золота, а чёртовы республиканцы с чего-то решили, что всё это принадлежит им! А ведь помимо золота там может быть всё, что угодно! Ну представь, это же… капсула времени! Я просто обязан там побывать и увидеть всё это собственными глазами. Весь день, как дурак, пытаюсь уговорить майора Найта пропустить меня, а он заладил одно и тоже: «Нет разрешения — не пускаю». Меня, Дина Гордона! Бун допил пиво и с сожалением вспомнил слова Лейси, что больше в долг она ничего не даст. — Слушай, Бун, — продолжал Дин, — а может с тобой он пропустит? Ты всё-таки ведьмак, уважаемый человек, в НКР тебя знают… Бун усмехнулся. «Уважаемый… Вот же враль». — Прости, Дин, но у меня были другие планы. — Планы? — рассмеялся курьер. — У тебя? Кто-то бы в это поверил, но точно не я. Ну и какие у тебя планы? — Не ходить в НКР. Не заниматься грабежом. Не доставать призраков старого мира из их гробниц. Дин поморщился. — Какой ты занудный, ей-богу. А давай так, — предложил он, снова оживляясь, — давай я тебя найму? Бун фыркнул. — За какие шиши? — В долг. Как только я достану хотя бы один самый малюсенький слиточек, я с тобой расплачусь. Ведьмак посерьёзнел. — Я не наёмник, Дин, и ты это знаешь. Моя работа — защищать людей от чудовищ. Курьер печально вздохнул. Бун поднял глаза на незнакомца, который неслышно подошёл к ним пару минут назад и всё это время слушал их разговор. — Кто такой? — невежливо спросил ведьмак. Дин вздрогнул и обернулся: незнакомец стоял за его спиной. Он был в деловом довоенном костюме, в светло-коричневой шляпе с атласной золотой лентой, опоясывающей нижнюю часть тульи, из-за ленты торчали три чёрных пера. — Прошу прощения, — извинился незнакомец, доброжелательно улыбаясь, — в баре всё занято, а пока искал место, невольно подслушал вашу беседу. Меня зовут Уильям, — он снял шляпу, обнажая курчавую голову, учтиво поклонился, — я путешественник. — Бун, ведьмак, — не вставая ответил Бун. — А это… курьер и мой друг, Дин Гордон. Дин соскочил с ящика, вежливо приподнял шляпу и улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой. — Позволю себе добавить пару скромных деталей, — сказал он, глядя Уильяму прямо в глаза, — путешественник и поэт. И вовсе не удивлюсь, если мое имя не раз касалось твоего слуха. Так вот он я, прошу любить и жаловать! Ведьмак тяжело вздохнул. Подобный блеск в глазах Дина Гордона Бун видел не раз. В большинстве случаев это заканчивалось плохо, в остальных — крайне неловко. — Боюсь, что в наших краях твоё имя пока неизвестно. — Уильям без спроса занял место Дина на ящике, и тот, даже не пытаясь протестовать, пересел к Буну. — Северо-восток, — уточнил он на всякий случай. — Как насчёт выпить и чего-нибудь съесть? Не волнуйтесь, я угощаю. Они заказали пиво, кебаб из геккона, стейки из брамина, ещё пива и большой пустошный омлет с беконом. — Ну просто бог послал, — шепнул Дин на ухо Буну, — ангел же, чистый ангел! Бун промолчал. Ему хотелось есть, а не говорить. К его счастью, для разговоров был Дин. — Так ты прибыл издалека? — спросил он и, не дожидаясь ответа, жадно впился в стейк. — В общем-то да. — Ты, верно, крутой стрелок, раз проделал весь путь один. Уильям засмеялся. — Спасибо за комплимент, дорогуша. Я путешествовал с разными людьми. До Вегаса, например, я дошёл с двумя очаровательными дикарками из Зайона… А сейчас снова ищу компанию. — Будем считать, что… — Дин! — Бун незаметно ткнул курьера локтем под рёбра. — …что тебе повезет её найти, — закончил Дин, едва не подавившись куском мяса. Уильям тепло ему улыбнулся. Курьер заёрзал на ящике. Бун отхлебнул пива. — Итак, — Уильям повернулся к ведьмаку, — значит ты убиваешь чудовищ? Бун кивнул. Он бы предпочёл, чтобы тот разговаривал с Дином. — Всех чудовищ? — уточнил Уильям. Ведьмак покачал головой. — Когтей смерти, кротокрыс, касадоров, диких гулей, койотов… — Койоты — не чудовища, — заметил Дин. — Это — животные, до войны они были точно такими же. Как и собаки. И крысы. И… — Значит всех, кто был создан по вине человека? Лейси поставила перед ними большую сковородку с ещё шкворчащим омлетом. Бун сглотнул слюну. — Тех, кого принято считать чудовищами. Уильям подцепил вилкой кусок бекона, повертел его, разглядывая, затем положил обратно и сказал: — А ведь брамины тоже чудовища. Двухголовые монстры. Но служат людям. Их, если я верно догадался, ты не трогаешь. Бун криво усмехнулся: — Решил в ведьмаки податься? Дин фыркнул. Он вполуха следил за беседой, без стеснения разглядывая Уильяма, и иногда мечтательно прикрывая глаза. Пиво всё-таки ударило ему в голову. Уильям продолжал улыбаться, но его взгляд стал пристальным, изучающим, словно он сканировал Буна, пытаясь добраться до того, что внутри. — Просто интересуюсь. Вот наёмники, с ними как: им платят, указывают цель и — бах! Цель устранена. Хороший человек, плохой, им всё равно, цель — есть цель. Ты, выходит, такой же? Бун поморщился. — Ведьмаки — не наёмники. — Да, — закивал Дин, и зачем-то добавил шёпотом, — его обижает такое сравнение, ужас как. — Мы не убиваем людей, мы их защищаем, — продолжил Бун, отмахнувшись от Дина. — Если коготь смерти или, скажем, кротокрыс с кротокрысятами, живёт себе и никого не трогает, зачем мне его убивать? Уильям прищурился. — А машины? — То есть? — не понял Бун. — Роботы. Андроиды, созданные человеком по его же образу и подобию. Многие считают их монстрами. И до войны, и сейчас были те, кто полагал, что само их существование — оскорбление человечества, а значит, необходимо их уничтожить. Бун покачал головой. Пиво расслабило его, ему вдруг захотелось высказаться, но он боялся, что Уильям его не поймет. Да и как обычный человек мог понять ведьмака? Ведь Дин и тот не всегда понимает. — Их я не убиваю. Их мало, и они не монстры. Если хочешь знать, они — ветвь эволюции, пусть и техногенной. Довоенное человечество создавало их не для убийства, а чтобы… улучшить себя. Люди мечтали о бессмертии, о телах, которые выдержат время, чтобы забираться в опасные неведомые земли, летать в космос, исследовать, развиваться… — он замолчал, блуждая взглядом по полупьяной солдатне, оборванцам-старателям, глянул на стены с облупленной довоенной краской, на помятого игрока, ссущего прямо у входа в бар. — И вот до чего дошли. Может быть, андроиды нужны для того, чтобы напоминать человечеству о себе самом. — Ого… — протянул Дин, уставившись на Буна. — Надо запомнить… Поэтично, друг мой, весьма поэтично! Хоть и в прозе. Уильям задумчиво улыбнулся. На курьера он внимания не обращал. — Ну а если андроид разумен… — Таких не бывает, — перебил Дин, замахав руками. — Это фантазия. Сказка. Но существуй такой вдруг взаправду… — Я бы не стал его убивать ни за что на свете, — сказал Бун. — Даже за много крышек? — Нет, — твердо ответил Бун. — За доллары НКР? За динарии, — понизив голос, перечислял Уильям, — за довоенные баксы, или… золото? На слове «золото» Дин встрепенулся, но на удивление промолчал. — Нет. Есть кое-что важное. Кое-что поважнее денег. — И что же? — с интересом спросил Уильям, наклонившись к нему. — Жизнь. Я защищаю только тех, кто действительно нуждается в помощи. И получаю за это деньги, потому что это — моя работа. Уильям ненадолго задумался, окликнул проходящую мимо Лейси и попросил принести еще пива. — За кое-что важное, — произнёс он, поднимая бутылку. — За жизнь. Они выпили в торжественном молчании. Дин загрустил. Каждый задумался о чём-то своём. — Прошу прощения, — раздался глубокий надменный голос. Все трое подняли головы. Над ними возвышался человек в медицинском халате, с длинным лицом и чёрными, зачёсанными назад волосами. Он стоял, скрестив на груди руки и с лёгким презрением рассматривал Буна. — А ты кто такой? — тяжело вздохнув, поинтересовался ведьмак. — Искра разума и светоч истины, — пробормотал Дин, тыкая в нашивку на рукаве незнакомца. — Всё верно, — ответил тот, снисходительно улыбнувшись, — я — Дориан, Последователь Апокалипсиса. Кто-нибудь знает, как попасть на ту сторону? Майор Найт сидел на перевёрнутой бочке, подперев голову руками, и со скучающим видом наблюдал, как очередная группа, ругая его на чём свет стоит, отправляется восвояси. — Уважаемый! — Дориан выступил вперёд и зачем-то выставил перед собой указательный палец, направив его в небо. — Мне необходимо… — Есть разрешение? — устало перебил его майор Найт, даже не подняв головы. — Я же говорил! — обрадовался Дин. — Весь день так талдычит, как будто пластинку заело. Бун поглядел за забор: там тоже народу скопилось порядочно. Желающих попасть на территорию Мохавской пустоши отправляли к другим воротам на другой КПП, чтобы не устраивать совсем уж кучу малу. — Есть разрешение — пускаю, нет разрешения — не пускаю, — вяло отозвался майор Найт, обмахиваясь беретом. — Вот я и спрашиваю — есть? — спросил он, покосившись сначала на Дориана, потом на Буна. — Ну вот видишь, опять двадцать пять! Бун почесал подбородок. — Нам бы просто пройти на ту сторону. Допустим, у нас там дела… — А я тут причём? — раздражённо спросил майор Найт. — Я приказы не обсуждаю, я их выполняю. Сказали с бумажкой пускать — пускаю с бумажкой, пропади она пропадом, и вы вместе с ней. — Бюрократы! — возмутился Последователь, прожигая майора Найта уничижительным взглядом. — У меня важная миссия. Важная не для вашей шайки закостенелых политиканов, а для всего человечества. Вы хотите запустить свои грязные лапы в храм истории, ради мелочных меркантильных интересов. Я, как учёный, не могу спокойно смотреть на это! — Уууу, — протянул Дин, повернувшись к Уильяму, — эко его пробрало. Вообще-то Последователи нормальные ребята, этот, видимо, просто одичал где-то на Пустоши. Уильям усмехнулся. — Пойдёмте отсюда, — предложил Бун, — проход всё равно откроют рано или поздно. — Или поздно, — эхом повторил Дин. — А ведь Дориан в чём-то прав. Разграбят и всё. Да ещё и без нас. — Без тебя, — уточнил Бун. — Я туда и не собирался. — Но ведь это так важно для меня, — возразил Дин, а затем добавил, обернувшись на Уильяма, — для нас. Такая удача для путешественника! Эй, ты вообще слушаешь? — … почему какую-то караванщицу ты пропустил, а меня, человека науки, исследователя, нет? — продолжал возмущаться Последователь. Ведьмак не знал, почему его слух выхватил эту фразу, в конце концов караванщиц на Пустоши было много, с чего он взял, что это будет та самая. И всё-таки Бун посмотрел на другую сторону КПП и, когда увидел до боли знакомую ковбойскую шляпу, с торчащим из-под нее ярко-рыжим хвостом, не поверил своим глазам. — Кэсс… — прошептал он. — Что? — переспросил Дин. — Чёрт тебя побери, Бун, я понимаю, что ты травмирован расставанием и всё такое, но к чему приплетать сюда эту ведьму? — Он внимательно проследил за взглядом ведьмака, в миг сорвал шляпу и замахал ею изо всех сил. — Эй, Кэсс, Кэссиди, ау, мы тут! Да, расстались они и правда не очень, и всё-таки Буну вдруг сильно захотелось её увидеть, посмотреть в серые глаза и просто сказать «привет». — Она не услышит, — с грустью проговорил Бун. — Здесь слишком шумно. — Мы его потеряли, — сказал Дин, когда тот решительно направился к КПП. — Слушай, майор, — обратился ведьмак к Найту, — уверен, что этот вопрос можно решить. И в твоих интересах придумать как. Чем быстрее, тем лучше. — Вот это правильно, — поддержал его Дориан, — сразу так надо было. Я, конечно, противник насилия, но если всё разрешится именно так — закрою глаза и не буду мешать ради приоритетных задач. Майор Найт удивлённо приподнял брови. — Вон отсюда, — с чувством оскорблённого достоинства потребовал он. — Или я позову солдат. Бун сжал челюсти. — Так-так, друзья мои, давайте найдём консенсус, — встрял между ними Дин. — Не будем опускаться до уровня пещерных людей. Попробуем нащупать компромисс… — Компромисс есть, — сказал Уильям, который всё это время молча наблюдал за происходящим. Он достал из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо листок. — Разрешение?! К листку одновременно потянулись майор Найт, Бун и Дориан, и только курьер застыл как вкопанный, распахнув от удивления глаза. — А компромисс состоит в том, что разрешение выдано на меня и сопровождающих. Их количество не указано, но все эти джентльмены, полагаю, любезно согласились меня сопроводить. Дориан открыл было рот, чтобы возразить, но Бун выразительно на него посмотрел. Майор Найт, наконец получив бумагу в руки, пристально её изучил и вернул Уильяму. Шлагбаум поднялся, ворота открылись. Дориан, презрительно фыркнув, первым покинул территорию аванпоста. — Надеюсь, вы всё-таки все там сгинете, — донеслось им вслед. — Почему ты сразу не сказал, что у тебя есть разрешение? — Дин не отставал от Уильяма ни на шаг. — Никто не спрашивал. Дин, подумав, кивнул. — Железная логика, — согласился он. — Так… где ты его достал? — Нет, ну вы посмотрите, — всплеснул руками Дориан, — они даже паладина пропустили! O tempora! O mores! * Впрочем, ничего удивительного, arcades ambo**. Бун зашикал, но несколько солдат НКР успели услышать и повернуть к ним. Дориан растянул губы в примирительной улыбке и поднял руки. — Поймали ужасного легионера, да-да. А между прочим, латынь — язык образованных людей, и прошу не оскорблять меня сравнением с этими дикарями. С обозом НКР и старателей и правда был паладин Братства Стали. А впереди, о чём-то беседуя со старшими чинами, шла Кэсс. Бун не стал нагонять её, вклиниваться в беседу было бы крайне невежливо, да к тому же он понятия не имел, как она отреагирует на его присутствие. Стоило дождаться привала и поговорить с ней в сторонке. Если она, конечно, захочет. Внезапно ему показалось дурацким импульсивное решение присоединиться к экспедиции. Эмоции — не для ведьмаков. Из-за них ничего хорошего обычно не выходило. Впрочем, из-за их отсутствия — тоже. Будь он настойчивей, выскажи он напрямую всё, что думал и чувствовал, может быть, Кэсс бы не пришлось выбирать между ним и работой. Правда ей и не пришлось — Бун выбрал за неё и ушёл, потому что чувствовал себя лишним. «Караваны Кэссиди» значили для неё слишком много, и она делала всё возможное, чтобы вернуть их к жизни. Дин не смог долго находиться в конце колонны. Его шляпа мелькала то слева, то справа, то в середине. Курьер держался подальше только от Кэсс, стараясь не попадаться ей на глаза. После часа с небольшим хаотичных перемещений, он вернулся, чтобы поделиться с Буном и Уильямом собранной информацией. Дориан делал вид, что он здесь сам по себе, но как только Дин начал рассказывать, тут же переместился ближе. — Паладин Джейк уверен, что там никакое не казино, набитое золотом, а секретный бункер Анклава, — доложил курьер, — конечно же, заминированный. Ну и поскольку в НКР не нашлось ни одного толкового военного техника, свободного сейчас, я имею в виду, то энкаэровцы закрыли на него глаза. Мало ли, что там на самом деле. Джейк, в общем-то, мужик неплохой, но странненький, у него определённо пунктик на секретных бункерах. — Ещё один мародёр, — брезгливо заметил Дориан. — Не думал, что НКР завело дружбу со старателями, — сказал Бун. Братство Стали интересовало его меньше всего. — Дружбой это сложно назвать, — ответил Дин. — Тут скорее временный симбиоз… Или паразитизм. Казино-то нашли старатели. Но их спугнули когти смерти. — Ты же говорил, что там был завал, — напомнил Бун. — Да… Но он как-то связан с тем, что они там делали… Узнаю попозже. В общем, они искали взрывчатку у подрывников, а нашли взрывчатку у Кэсс. — Хм. Не знал, что она теперь торгует оружием. — Нет, — отмахнулся Дин. — Это была временная сделка. Просто у неё получилось быстрее договориться с подрывниками. И когда старатели к ним пришли, взрывчатки у них уже не было, потому что её скупила Кэсс. Уж очень ей нужно попасть в казино. Бун покачал головой и ничего не сказал. — Роджер боится, что НКР их кинет, — поделился Дин. — Роджер? — переспросил Уильям. — Да, один из старателей. И, хочу заметить, приятель, что на НКР это ой как похоже. Ну или их кинет Кэсс. — Дин! — А что? — курьер искренне удивился. — Аппетит у этой дамочки преотменный. Ты ей палец дай — она всю руку по локоть откусит и, не жуя, проглотит. И, Бун, не смотри на меня так укоризненно. Говорю, как есть. Так что, боюсь, что им не выйти в плей-офф. Бун снова покачал головой. Но Дин был чертовски прав. Если что-то втемяшится Кэссиди в голову — с пути её не собьёшь. А пойти на такой финансовый риск — выкупить взрывчатку, чтобы попасть в экспедицию — говорит о крайней серьезности её намерений. Ведьмака и огорчало, и радовало одно: Кэсс нисколько не изменилась. И именно такая Кэсс была когда-то ему дорога. Привал объявили, как только на Пустошь спустились сумерки и тени растворились вместе со светом. С уходом солнца землю окутала влажная прохлада, в низинах затаился туман. Бойцы НКР по команде разбили палатки, выставили часовых, оперативно организовали кострище, огородили отхожее место. Дориан проследил взглядом за Кэссиди и, убедившись, что её пригласили в палатку командования на совет, последовал за ней. Бун, Дин и Уильям присоединились к лагерю старателей. У них не было палаток — только костёр и небо над головой, но ведьмак решил, что так даже лучше. Привычней. Дин посмотрел в сторону лагеря НКР, что-то проворчал себе под нос и, поёжившись, уселся поближе к огню. Роджер — его теперь уже знакомый старатель, покосившись на ведьмака, передал им по жареной ножке богомола. — Чудесный запах, — восхитился курьер, изящно ухватив ножку двумя пальцами. — Согласитесь, пахнет совсем не так, как в какой-нибудь придорожной закусочной. И вообще, этот простор, эти звезды на небосводе, уютное потрескивание дровишек, компания хороших людей — романтично, не правда ли? Он оглянулся на Уильяма, но тот похоже его не слышал, вперив взгляд в чёрный бархат неба с бриллиантами звезд на нём. — Эй, ты что там увидел? — Дин поддел его локтем. Уильям вздрогнул от неожиданности, но быстро совладал с собой. — Волосы Вероники, — тихо ответил он. И тут же пояснил: — Это созвездие. — О, — выдохнул Дин, познания которого в астрономии были весьма поверхностны. — Тут мы с тобой похожи. Правда я имею к вышним сферам скорее не научный, а поэтический интерес. И всё-таки… — И всё-таки, — один из старателей не дал ему договорить, — я вот совершенно не поэтически, а материалистически интересуюсь, какого хрена с нами делает многоуважаемый мистер ведьмак? — То же, что и все мы, Мик, — ответил за Буна другой. — Хочет поживиться старыми денежками. И в отличие от этой стервы-караванщицы, которая увела у нас из-под носа взрывчатку, поставив таким образом в неприятное и зависимое положение, считаю, что ведьмак — приобретение выгодное. Вспомни, что там приключилось. Бедняга Сид, на его месте мог быть любой из нас. А окажись тогда с нами хоть самый завалящий ведьмак, мы бы сейчас сидели в «Гоморре» с девочками, а сам Качино подливал бы нам лучшего пойла в Вегасе. Так-то. — Нет, Фредди, — возразил Роджер, — на месте Сида мог быть только Сид. Идея была его, и она сразу показалась мне идиотской. Обвязать брамина динамитом и запустить в тоннель! Конечно же, когти смерти настолько тупые, чтобы гоняться за добычей, которая сверкает бикфордовыми шнурами, что твоя агава на рождество. Тьфу. Надо было сразу искать ведьмака. — Не, ну парочку когтей смерти там точно завалило, — уверенно сказал Мик. — Бабахнуло-то внушительно. — Ага, а заодно завалило Сида и наши денежки, — скривился Фредди. — Теперь сиди, жуй вонючего богомола и пляши под дудочку этой рыжей стервы. Вот сговорится она с НКР — и пиши пропало. А потом заявит, не моргнув глазом, как так и надо: шиш вам, а не сокровища. — Может быть эта рыжая стерва скажет сама за себя? — спросила Кэссиди, делая шаг из-за спины Буна в круг света. Бун не почувствовал её присутствия, погруженный в свои мысли, но когда увидел, подумал, что может быть она стояла за его спиной очень давно, и тепло в своей груди он осязал вовсе не благодаря огню, а потому что она была рядом. — Что ж, подельнички, — язвительно сказала Кэсс, скрестив на груди руки, — а не вы ли решили меня кинуть, позвав с собой ведьмака? — В её глазах отражались языки пламени, а весь её тон и облик говорили о том, что будь она способна сжечь хоть кого-нибудь из них взглядом, от несчастного остались бы одни головешки. Дин втянул голову в плечи, стараясь казаться незаметным. — Вот о ней я и говорил, — шепнул он на ухо Уильяму. Но Кэсс услышала. — Да вся компания в сборе, — недобро хохотнула она, — ведьмак и его голубой дружок. — Попрошу заметить, что мы не вместе! — Дин выпрямил спину. — Нет, мы, разумеется, вместе, но не в том смысле, в котором ты хочешь опорочить нашу чистую дружбу. И вообще, о великодушная Кэсс, очень мелочно тыкать в человека его маленькими слабостями, не принимая во внимания сильные стороны… — Лучше помолчи, Дин, — оборвала его караванщица, — о тебе речи нет. Речь о моих партнёрах, которые за моей спиной зазвали в компанию этого ведьмака. — Всё не так, как ты думаешь, Роза, — заговорил с ней Бун, поднимаясь. — Не называй меня так, — взвилась Кэсс. — Мне противно с тобой говорить. И с вами со всеми тоже. Половина добычи моя и точка. А если вздумаете хитрить — не только заберу всё себе, без штанов вас оставлю. Советую усвоить это как следует, — она яростно постучала себя пальцем по лбу. — Доброй ночи, придурки. — Ого, — выдохнул Дин. — Бун, не знал, что ты настолько ей насолил… Бун? Бун! Но ведьмак устремился прочь от огня, в сырость и темноту, к вязкому туману, туда — где только что прошла Кэссиди. — Подожди, — попросил он. Но она и так уже остановилась, поджидая, когда он приблизится. — Стой там, — попросила Кэсс, выставив руку, — ни шагу больше. — Бун послушно остановился. — Не хочу видеть твои умоляющие глаза, в которых не сожаление, а только жалость к себе. — Ты ошибаешься, — ведьмак покачал головой, — я сожалею. — А я нет, — резко сказала она. — Мы сделали свой выбор. Ты — свой, я — свой. Наши пути разошлись, а сейчас снова встретились, но это всё равно две разные дороги — твоя и моя. И советую тебе не забывать об этом и не мешать мне. Бун вдруг улыбнулся. — Ты нисколько не изменилась. — Ты… тоже. — Роза… — Пожалуйста, не надо! — Она злилась, дрожала от злости, но в её голосе ведьмак почуял мольбу — тихую искреннюю нотку, которая прозвучала для него ярче и громче всех прочих фальшивых нот. — Кэсс, — мягко проговорил он, — прости меня, я был идиотом… — Так не будь им снова! Бун, пойми, мне нужны эти деньги! Я прошу тебя ради всего, что было у нас и закончилось, не мешай. Ты не хотел быть здесь — так не будь. Забери своего любопытного дружка, забери этого несносного Последователя, а я разберусь с остальным. Единственный раз — сделай по-моему! — По-твоему я уже делал. — Бун опустил голову. — Опять ты про это! — Кэсс шумно вдохнула сквозь зубы, борясь с эмоциями. Выдохнула. — Доброй ночи, ведьмак. Она растворилась во мраке ночи мгновенно, но какое-то время Бун слышал затихающий шорох её шагов по чахлой траве, и ему казалось, что он видит её призрачный силуэт. Ведьмак не хотел возвращаться к костру. Там кипела жизнь: слышался смех, Дин под аккомпанемент хлопков и притопов распевал залихвацкую песню. Бун чувствовал себя вычеркнутым из жизни. Он пошёл прочь, в тишину, желая хоть ненадолго остаться наедине со своими мыслями. Но впереди замаячила широкая броня паладина Братства Стали, и Бун остановился. — Я знаю, что это ты, ведьмак, — сказал паладин, не поворачивая головы. Он держал шлем в правой руке, а левую поднял в предупреждающем жесте — стой там, где стоишь. — Я слышал ваш разговор, и караванщица права: ты здесь не нужен. И она не нужна. Там нет сокровищ, только опасность и смерть. — А ты, конечно же, свершишь правосудие над мёртвым наследием, — усмехнулся Бун. — Всё так, — серьёзно ответил паладин. — В этом и есть моя миссия и моя судьба. — Доброй ночи, паладин Джейк, — сказал Бун, не желая продолжать этот разговор. Он пошёл в противоположную сторону, уже ни о чем не думая, наслаждаясь сырой прохладой и спокойными запахами ночной Пустоши. Когда ведьмак вернулся к стоянке старателей, все уже спали. Дин сопел на его куртке, накрывшись своей, положив голову на его рюкзак. Бун сел у догорающего костра, уткнув подбородок в колени, смотрел, как гаснут яркие точки на углях, пропадают одна за одной, как и звезды на небе. Исчезли обе медведицы, исчезли Волосы Вероники. Перед рассветом он, наконец, задремал. От пригорода почти ничего не осталось. Дориан объяснил это тем, что одна из бомб, которые отразила система защиты Хауса, взорвалась, и рельеф местности направил взрывную волну прямиком сюда, снеся всё подчистую. Дин передернул плечами. — Ужасно, — пробормотал он. — Ужасно было тем, кто всё-таки выжил, — сказал Дориан. — Прелести лучевой болезни при полном отсутствии медицины — ещё одно следствие человеческого варварства. — Послушать тебя, так люди вообще не сделали ничего хорошего, — заметил Уильям. — От них только беды. — Почему же, — не согласился Последователь, — есть те, кто пытается всё исправить. Колонна остановилась у заваленного спуска в метро. Офицеры НКР, о чём-то переговорив с Кэсс, дали команду старателям закладывать взрывчатку, а всем остальным отправляться в укрытие. — Приказы раздают, ишь ты, — Мик зло плюнул себе под ноги, — пойдём, ребята. — Так, — Дин оглянулся по сторонам, — укрытие… В начисто сметённым взрывной волной городе. А ничего попроще… Бун, схватив курьера за шиворот, стащил его в бывший городской фонтан. Его дно когда-то было уложено разноцветной мозаикой, а в центре сохранилось основание, на котором в прошлом стояла скульптура или скульптуры. — О, смотри, Бун, русалочки, — Дин указал на фрагмент мозаики, в котором угадывались силуэты хвостатых дев. — Голову опусти, — прошипел Бун, сам выглядывая светлую ковбойскую шляпу. Её нигде не было. — Думаешь, когтей смерти всё-таки завалило? — Ничего я не думаю. Сиди смирно. Дин выкрутился из рук Буна и выглянул. Бун вздохнул. — Я одним глазком. — Оторвёт тебе голову, вообще смотреть не сможешь. Дин, подумав, нырнул обратно. — А как ты думаешь, что мы там всё-таки найдем? — спросил он чуть позже. — Ничего я не думаю, — устало повторил ведьмак. — Помолчи хоть минуту. — Ну всё-таки историческое событие, — обиженно проговорил курьер. Он сказал что-то ещё, но грохот взрыва не дал услышать его слов. Дин сжался в комок и притулился к Буну, словно пытаясь заползти под него. — Закончилось, — сказал ведьмак. — Точно? — Точно. Он выбрался из фонтана и закашлялся от клубящейся пыли. — Фух, жуть как не люблю взрывы, — сказал Дин, отряхиваясь. — Как-то они неэстетично… О, проход, Бун! Проход! Уильям, — начал он, но осёкся и, вместо того, чтоб продолжить, чихнул. — Бун, а где Уильям? Бун огляделся по сторонам: Уильяма нигде не было. «Странно», — подумал он, а вслух сказал: — Может быть, он не любит взрывы больше тебя. Дин замотал головой. — Такой красавчик должен быть очень крутым, — уверенно заявил он. — Эй, куда же ты? Бун не ответил. Он увидел, как Кэссиди со старателями и паладином стали спускаться вниз, за ними шли энкаэровцы и Последователь. Ведьмак направился следом. — Ты бы остался, Дин, — бросил он через плечо, руководствуясь смутной тревогой, — мало ли, что там внизу. — Ну уж нетушки, — бодро ответил курьер, — я уверен, там кое-что важное. И я ни за что тебя не брошу, дружище. Бун мысленно усмехнулся и стал спускаться в пролом. Бун передал Дину фонарь, а сам внимательно осматривал свод тоннеля. Два взрыва могли сильно повредить всю конструкцию. Сверху при каждом тяжёлом шаге паладина на головы сыпалась облупленная штукатурка. «Чёрт его знает, долго ли тут всё продержится, — размышлял Бун, сжимая рукоять мачете, — может быть, хватит крика или выстрела, чтобы всё обвалилось». Они добрались до путей. — Смотрите! — воскликнул Фредди. — Знак! Он посветил на стену. Луч фонаря выхватил рисунок дракона: схематичный, из прямых линий и завитков, с большой головой, то ли львиной, то ли собачьей, длинным изогнутым туловищем и змеиным хвостом. Под рисунком чернели два иероглифа. — Основываясь на моих скромных познаниях китайского языка, есть большая доля вероятности, что это переводится как «налево», — заявил Дориан, — конечно, важен контекст, но в данном случае, думаю, всё более, чем очевидно. И не смотрите на меня так, образованный человек имеет полное право знать не только латынь… Ну куда же вы! Но Последователя никто не ждал. Тоннель впереди раздваивался, и все отправились, как и указывал иероглиф, налево. — Ещё знак! — донеслось из тоннеля. — Тише, — потребовал Бун, пробираясь вперёд, навострив слух. — Здесь кто-то есть. Ему и правда послышалось шипение. «Ночной охотник», — подумал он, но всё же звук был другим. — Глупости, — сказал Дориан, обгоняя его, — лично я ничего не слышу. Проход загораживал остановившийся на путях поезд. Группа вытянулась в длинную линию, протискиваясь между стеной и вагоном по одному. Бун почувствовал запах палёного, и только тогда сообразил, что напоминал странный звук. На крыше вспыхнуло, и тут же громыхнул взрыв. Буна отбросило обратно к поезду, он услышал крики ужаса и боли, но громче всех в его голову врезался голос Кэсс. — Кэсс! Кэсс, где ты? — прокричал он, ничего не видя, тыкаясь во тьме на четвереньках. — Бун! — Дин схватил его за рукав и потащил вперед. — Это ведь ты? Я потерял фонарик. А нет, нашёл. Ты живой? Я чуть не умер со страха. — Где Кэсс? — спросил ведьмак. — Шла за тобой, — испуганно ответил Дин, светя ему в лицо фонарём. — О чёрт! Вагон! Бун обернулся. Передний вагон торчал из обрушившегося тоннеля, завалившись на одну сторону и совсем перекрыв проход, его верх разворотило взрывом, из-за чего он, как распорка, стал между стенами, едва заметно сползая всё ниже, чтобы намертво в них застрять. — Да помогите же, кто-нибудь! — взвыла из-под вагона Кэссиди. — Приведи кого-нибудь, — крикнул Бун Дину, сбрасывая оружие и рюкзак и втискиваясь в сужающуюся щель между стеной и вагоном. — Ох, — вырвалось у него из груди, когда металлическая громадина навалилась на него. Бун уперся спиной в стену, изловчившись, выставил руки, изо всех сил удерживая вагон от проседания. — Кэсс, держишься? — Да, — не сразу ответила она. — Я так и думала, что всё здесь на хрен завалится. — Я думаю, это был взрыв, — сказал ведьмак. — Ты не думаешь, а придумываешь, — огрызнулась Кэсс. — Но лучше бы тебе придумать, как нам отсюда выбраться. У солдат вроде была верёвка, но, кажется, они остались по ту сторону завала. — Верёвка вряд ли поможет, — заметил Бун. — Тяжелый, зараза. Ты бы тоже его толкала. — Я пытаюсь, — раздражённо ответила Кэсс, — но толку от меня маловато. И мне тяжело. А ещё я напугана. — Я отправил Дина за помощью. Кэсс фыркнула. — Господи, Бун! Я им уже не нужна. Если энкаэровцы ещё и могли сдержать своё слово, то старатели точно нет. Я — конкурент, и ты тоже. Уверена, это они подстроили взрыв, чтобы забрать всё себе. Утащили ночью немного взрывчатки и в путь. Ты наивный, ну просто ребёнок. — Тебе это нравилось, — подумав, напомнил Бун. — Мне и сейчас это нравится, — уже без раздражения ответила Кэсс. — Знаешь, меня всегда поражало, как человек, который видит столько ужасных чудовищ, столько смертей, может не огрубеть, не стать злым и циничным… Бун! Вагон с громким скрежетом просел ещё на пол дюйма. Бун стиснул зубы, чтобы не застонать: провода или что там было на стене, вдавились в его спину сильнее, причиняя невыносимую боль. — Держись, Роза, — попросил Бун. — Бесполезно, — едва не плача, ответила Кэсс. — Нас раздавит обоих. Выбирайся, пока ещё можешь. — Нет. — Это бессмысленно, — сказала она. — Незачем погибать двоим. Я потеряла все, что было для меня важным, не хочу потерять и тебя. Не так. — Роза… — Молчи, Бун. Я бы изменила многое, если б могла. Я бы… Яркий свет ворвался в давящую темноту. Но это был не фонарик Дина, это был прожектор на шлеме паладина Джейка. Могучими руками в силовой броне он приподнял вагон, расширяя щель, давая возможность Буну и Кэссиди выбраться. — Вы оба живы, — задыхаясь, проговорил Дин. — Это ненадолго, — спокойно сказал паладин, — оружие Анклава всех погубит, если ваши компаньоны не будут ко мне прислушиваться. — Они нам не компаньоны. — Дин вместе с Буном помогли Кэсс подняться. — Они не хотели помогать. И я дал Роджеру по лицу. Кэсс внимательно на него посмотрела. — Но синяк на физиономии у тебя, — заметила она. — Я не говорил, что он не ответил. — Нужно выбираться, — сказал Бун. — Должен быть еще один выход… Крики и выстрелы впереди заставили его замолчать. — Когти смерти, — сообщил паладин, поправляя шлем. — А выход меня мало заботит. Бун обнажил мачете и проглотил «Кошеглаз». — Стой тут, ведьмак, — предупредил Джейк, — когти смерти — порождение Анклава. Я сделаю то, что должно. Бун не стал с ним спорить, но и ждать он не собирался. Когда могучая спина в силовой броне скрылась за поворотом, ведьмак бросился вслед за ним. Он видел, что бывает, когда за его работу берутся другие, видел, чем это обычно заканчивается. Сколько раз Бун находил разорванных озёрниками солдат или выпотрошенных дикими гулями фермеров, которые решили, что справятся сами, тварь она и есть тварь, даром что диковинная, а против лома приёма ещё не придумали. Они ошибались, а за их ошибки платили другие — брошенные дети и вдовы — горькими слезами и долгами за своих горе-охотников. Паладин хоть и был защищён силовой бронёй, вряд ли знал, что её преимущества станут его ахиллесовой пятой. Когти смерти стремительны, изворотливы, не любят нападать в лоб, они хитры и ловки, несмотря на внешнюю неповоротливость. А если неповоротлив ты, считай, что ты мёртв. Силовая броня — просто панцирь, из которого тебя рано или поздно достанут длинные когти и зубы. Когда Бун запрыгнул на платформу, паладин Джейк издал воинственный клич и поднял суперкувалду, готовясь атаковать. Старателей видно не было. На бетонном полу блестели чёрные капли свежей крови. Матёрый самец когтя смерти с крупными обломанными рогами, изуродованной шрамами шкурой, сверкнул глазами и ударил хвостом. Пол содрогнулся. — Джейк, назад! — прокричал Бун, стараясь отвлечь внимание на себя. Но коготь смерти даже не шевельнулся в его сторону. Его внимание было поглощено огромным двуногим из блестящего металла, под которым скрывалась тёплая податливая плоть. — Джейк! Но паладин не слышал его или не хотел слышать. В два широких прыжка он пересёк платформу и замахнулся. Коготь смерти молниеносно отпрыгнул в сторону, стремительно развернулся и ударом огромной лапы отшвырнул Джейка прочь, словно сухую деревяшку. Паладин с ужасным хрустом ударился головой о стену и упал на рельсы. Бун стал заходить сбоку. Тварь угрожающе взревела, запрокинув зубастую морду, резко хлестнула хвостом, метя ему по ногам. Но ведьмак ожидал этого. Он подпрыгнул, и хвост чудовища просвистел прямо под ним. Коготь смерти развернулся и раскинул тяжелые лапы, чтобы не дать ведьмаку отскочить в сторону, прижать к стене. Но тот пригнулся и ушёл перекатом в бок. Не дожидаясь, пока тварь сообразит, что произошло, ведьмак всадил ей мачете между шипов на шее, выдернул и отступил. Коготь смерти зарычал и попятился, беспорядочно размахивая лапами. Бун снова перекатился, на этот раз вперёд, выбросил руку с мачете, метя чудовищу под нижнюю челюсть и полосонул. Темная кровь хлынула на платформу. Бун отскочил в сторону, увернувшись от конвульсивно бьющегося хвоста, схватил тварь за рога и, упершись ногами ей в бок, резко крутанул. Хруст позвонков слился с последним воплем. Коготь смерти упал, содрогнулся всем телом в последний раз и затих. Бун подбежал к краю платформы. Дин и Кэсс безуспешно пытались снять с паладина помятый шлем. — Бесполезно, — сказал ведьмак, — после такого не выживают. Он спрыгнул и помог им освободить голову паладина. На мёртвом залитом кровью лице Джейка застыло детское удивление, остекленевшие глаза были широко раскрыты. — Бедный глупый паладин, — проговорил курьер, закрывая ему глаза. Он снял шляпу и опустил взгляд на свои ботинки. — Он помог нам, — сказала Кэсс, — а мы даже не сказали ему спасибо… — Охренеть, — послышалось с платформы. — Фредди, ты же говорил, что ведьмаку конец? Бун выпрямился в полный рост. — Твою мать, — охнул Фредди. — Это и правда ты. Ну раз ты жив, милости просим с нами. Кто ж знал, что так выйдет. Ничего личного, просто бизнес. — И я, между прочим, тоже жива, — отозвалась Кэсс, снимая с плеча винтовку. — А вот вам, паскудам, осталось недолго. — Тише, тише, — Мик выставил ладони перед собой в примирительном жесте. — Тебе-то, дамочка, проще всего нас понять. Кэсс злобно сверкнула глазами. — Как бы я ни вела дела, я никогда не бросала людей умирать, ублюдки. Из-за платформы выглянул Дин. — Дориан с вами? Мик и Фредди переглянулись. — А… — протянул Мик, как будто не сразу догадавшись, о ком идёт речь, — этот чванливый Последователь… Конечно, с нами, он ведь знает китайский, значит, пока сгодится. — На платформе его кровь? — спросил ведьмак. — Чепуха, — отмахнулся Фредди, — шальная пуля чиркнула, пока мы тут палили. На наш век хватит. — Он засмеялся и наставил на Буна ружьё. — Кстати, об этом. В общем-то выбора у вас нет. Ведьмак усмехнулся. — Уверены? — с угрозой в голосе спросила Кэсс. Дин тоже не остался в стороне. — Вы-то двое даже на одного самого завалящего когтя смерти не тянете, так, на коготка. — Мы-то двое — да, — спокойно ответил Мик. — Но есть ещё Роджер, не забыли? И прямо сейчас, стоит вашей ручной зверушке дернуться в нашу сторону, голова поэта, а может твоя, караванщица, навсегда попрощается с телом. Бун выругался и сунул мачете в ножны. — Я же говорил, что не стоит сюда соваться, — сказал он с упрёком. Кэсс, видимо, решив, что речь о ней, недовольно дернула плечом. — После вас, — сказал Фредди, пропуская всех троих вперёд. — В правый тоннель. Идите до поворота. И без глупостей. Бун был спокоен, уверен, что его спутников не тронут, пока они не найдут казино. Будь он один, справиться с этой троицей не составило бы труда. Впрочем, он не хотел их убивать, как и не хотел убивать того старого когтя смерти. И если бы вопрос касался его выживания, он ушёл бы от стычки. Но они угрожали Розе и Дину, и, конечно же, попытаются их использовать, чтобы надавить на него, ведьмака. Он решил выжидать, удобный момент представится обязательно. Люди, одержимые жаждой золота, редко ведут себя осмотрительно и разумно, вид блестящих кусочков металла напрочь затмевает их разум. Эмоции — их слабая сторона. — Дориан! — воскликнул Дин. — Какой ужас! Последователь сидел сразу за поворотом, привалившись к стене, он тяжело дышал. На его некогда белом медицинском халате алели пятна крови. Кровь тоненькой струйкой стекала из-под грязной тряпки, которой наскоро обмотали его голову. — Пустяки, — пробормотал Дориан, — просто царапина. Знаете ли, в коже головы очень много сосудов, но от потери крови я вряд ли умру. А вот от заражения из-за ужасной антисанитарии — скорее всего. — Он кивнул на свои связанные руки и поморщился. — Дикарство и варварство! Мик кинул Дину моток верёвки. — Присоединяйся, дружочек. Привяжи как следует эту ведьму и про себя не забудь. Дин покосился на Буна. Бун кивнул. — Ладно, что ж, — проговорил курьер слегка дрогнувшим голосом, — не то чтобы я мастер в завязывании узлов, наверняка в нашей славной компании найдутся люди с опытом побогаче, которым можно было бы доверить столь важное и… — Просто сделай это, — перебила его Кэсс, протягивая ему сложенные в кистях руки, — и, желательно, молча. — И побыстрее, — добавил Фредди, с нетерпением наблюдая, как Дин дважды уронил верёвку на пол тоннеля и едва в ней не запутался. — Поднимайся, — приказал Мик Дориану, проверил узлы и дёрнул за конец верёвки, чтобы затянуть их как следует. — Двинулись. Ведьмак идёт первым, — объявил он, наматывая верёвку на руку. — Фредди, ты за ним, Роджер идёт последним. — Как думаете, много там золота? — нарушил тишину Дин. Ему никто не ответил. — Ну вы наверняка знаете, — продолжил он, — что золото — довольно тяжёлое, и мне просто любопытно, парни, сумеете ли вы его унести. Вы, конечно, ребята крупные, но всё же не брамины, вам наверняка понадобятся рабочие лошадки вроде нас, чтобы всё дотащить до поверхности. — Заткнись, — попросил Роджер. — Знаешь, почему на Пустоши нет кошек? — Чувствую, что дальше последует аллегория, вероятно, что грубоватая… — Не знаю, что ты там чувствуешь и что это за слово, но кошек сгубило любопытство. Догоняешь, о чём я? Мик дёрнул верёвку, и Дин ойкнул. Кэсс шикнула на него и пригрозила разделаться с ним, как только будет возможность. Когда же Последователь попытался объяснить, что на самом деле стало причиной исчезновения felis catus***, Роджер напомнил, что у него возможность разделаться с ними есть прямо сейчас. Бун слушал их разговоры вполуха. Знаки с золотым драконом и иероглифами стали попадаться гораздо чаще, путь петлял через перегоны и технические тоннели, пересекал станции. Дважды им повстречались дикие гули. Чёрт его знает, сколько лет они бродили здесь в темноте, совершенно высохшие, слабые. Атаковали они вяло, выпучив бельма глаз, надрывно хрипя, выпуская воздух из остатков лёгких. Можно было легко проскочить незаметно, но старатели подняли шум, обратив на себя внимание. Да и Бун всё равно бы убил гулей, чтобы избавить их от мучений. Когда Мик, смеясь, пнул голову гуля и она, клацнув челюстью, слетела на рельсы, Бун сильнее сжал мачете, борясь с желанием отправить голову Мика туда же. «Никакая тварь не становится чудовищем по собственной воле, кроме человека», — подумал он. Ведьмака учили, что каждое существо заслуживает уважения и сострадания. Но он мог бы поспорить и назвать с ходу нескольких человек, которые не подпадали под это правило. Он не знал, можно ли из-за этого считать его плохим ведьмаком. Даже если и так, это бы не поменяло его убеждений. Он услышал впереди металлический лязг и дал знак остановиться. Звук повторялся и как будто приближался к ним. Бун оглядел станцию. — Дайте мою винтовку, — потребовал он, вглядываясь в темноту перегона. Свет фонаря не проникал так глубоко, прими ведьмак «Кошеглаз», всё равно так далеко не увидел бы. — Винтовку, — повторил он. — Да поживее! Мои друзья у вас в заложниках. А если бы я задумал вас убить, сделал бы это гораздо раньше. Фредди с неохотой протянул Буну его снайперку. Ведьмак переключил оптику на ночное видение, посмотрел в тоннель через прицел. То, что он разглядел, ему не понравилось. — Спрячьте заложников за ларьком, — распорядился он. — И можете спрятаться сами, пока я буду немного занят. Старатели переглянулись. Фредди грубо отнял у Буна винтовку и тоже посмотрел в прицел, не зная, что тот успел переключить режим на обычный. — Ни хрена не видно. Бун пожал плечами. — Наверное, потому что ведьмак я, а не ты. Два протектрона, идут прямо сюда, — сообщил он в полголоса. — Ха! Да это всего лишь два сраных протектрона, — разочаровано передал Фредди своим. — Ведьмак испугался старых железок! Бун никак не отреагировал. — Мик, — позвал Роджер, — дуй за ларёк и глаз не спускай с заложников. Ну а мы с Фредди немного разомнёмся. Ведьмак усмехнулся про себя. На это он и рассчитывал. Старатели не могли не воспользоваться случаем показать, что тоже не пальцем деланы. Ещё на предыдущей станции Бун заметил кучку пепла, которая остаётся после использования лазерного оружия, и тут же вспомнил, что билетные контролёры в метро — явление довольно обыкновенное. Боевые протектроны с тремя лазерными пушками на ядерной батарее. Стрелять по ним, чтобы устроить очередной взрыв и, возможно, завал, идея так себе, только на крайний случай. Но можно обойтись и без этого. Там же, на станции, Бун незаметно поднял билет, который много лет назад обронил торопливый гражданин или гражданка, и спрятал в рукав куртки. Было ещё кое-что, что Бун прекрасно запомнил: станция, перегон, проход на другую сторону. Это повторялось из раза в раз. Ведьмак украдкой проглотил две последние таблетки «Кошеглаза», вытащил из рукава билет и направился в тоннель. — Ты что, свихнулся? — понизив голос, спросил Роджер. — Этих тварей лучше близко не подпускать! — А ещё лучше не светить им на сенсоры, — бросил Бун через плечо. — Я бы на вашем месте не спорил. Спорить они не стали, перестали светить фонарём в тоннель, давая Буну возможность скрыться от них в темноте, а его зрению — время адаптироваться под действием таблеток. Ступив в тоннель, ведьмак бесшумно помчался вперёд, у технического перехода он остановился, предъявил билет протектронам и нырнул внутрь. Когда он вернулся на станцию через параллельный перегон, полдюжины протектронов уже открыли стрельбу. — Ведьмак, мать твою, ты где? — завопил Фредди, прячась от луча лазера за колонну. Пригнувшись, Бун пробрался под платформой к ларьку, вырубил Мика ударом приклада и скинул на рельсы. — Ты справился? — шёпотом спросил он у Дина. — Обижаешь, — ответил курьер, сбрасывая верёвки. Я всегда говорил, что нож в ботинке — крайне полезная вещь. А вот ты, я думал, раньше… — Не время болтать, — оборвала его Кэсс, — нужно валить отсюда. Дориан! — О чёрт! Он, кажется, отрубился. Бун выругался сквозь зубы, стащил Последователя с платформы, взвалил на плечи. Весил он побольше, чем чёртов ягнёнок толсторога, зато хотя бы не пинался. — Не высовывайтесь, — предупредил Бун. — А ты уверен, что впереди есть выход? — поинтересовался Дин, ухватив ведьмака за полу куртки, чтобы хоть как-то ориентироваться в темноте. — Я уверен только в том, что сзади его точно нет, — задыхаясь, ответил ведьмак. — Помолчи ради всего святого. Вот дерьмо! — он резко остановился, и Дин с разбегу врезался ему в спину. — Дерьмовей, чем… — Определённо. Ещё несколько протектронов медленно шли навстречу. Они обшаривали лазерами пространство, готовясь открыть огонь. Видимо, стрельба их коллег автоматически перевела все протектроны в боевой режим. Ведьмак мог бы уложить их по одному, будь здесь хоть какое-то укрытие, но проход между перегонами остался позади, а вернуться к нему не представлялось возможным — закончив со старателями, уцелевшие протектроны заходили в тоннель с противоположной стороны. — Я сейчас прямо завидую Дориану, — проговорил Дин. — Бун, может, вырубишь меня? Не хочу превращаться в кучку пепла, оставаясь в сознании. Ведьмак проигнорировал его, он лихорадочно соображал, что делать, пытался найти выход. — А это разве не… — Кэссиди дёрнула Буна за рукав, разворачивая к стене. Слабо светящийся знак золотого дракона с двумя иероглифами под ним проступал из темноты. — Да какая разница… — начал Бун недовольно, но его прервал шёпот, который, как и неяркий свет, шёл сверху, прямо с потолка тоннеля: — Сюда! Быстрее! Ведьмак поднял голову: в потолке был открыт люк, которого он прежде не заметил, из люка свешивалась выдвижная лестница. Времени, чтобы подумать, не было, нужно было действовать прямо сейчас. — Кэсс, ты первая! — скомандовал Бун, но это было излишним: караванщица уже ухватилась за край лестницы и, оттолкнувшись от плеч курьера, стала подниматься наверх. Дин последовал сразу за ней. Вместе они с трудом затащили Дориана. Последним поднялся Бун и захлопнул люк. Отдышавшись, ведьмак размял плечи и осмотрелся. Это была небольшая комнатка с кабелями и серверами. Кое-какие из них даже работали. У двери висел терминал с мерцающим зелёным курсором. — Последние иероглифы означали «вверх». Если вам, конечно, интересно. — Из-за серверной стойки вышел Уильям и слегка приподнял шляпу, приветствуя их. — Хм, — сказал Бун. — Какого чёрта? — спросила Кэсс. — Уильям! — обрадовался Дин. — Если вы не против, я вколю вашему другу стимулятор, а затем мы пройдём в местечко поудобнее, где я вам всё расскажу. — Ты спас нас! — с чувством проговорил Дин, видимо, только что это осознав. Уильям подошёл к Дориану и обнажил его предплечье, собираясь сделать укол, но тот, не дожидаясь, пока игла коснётся кожи, яростно замахал руками и быстро отполз к стене. — Ну уж нет! — закричал он. — Я не принимаю непроверенные препараты из лиц непроверенных рук! То есть… — А ему значительно лучше, — саркастически заметила Кэсс. Бун тяжело вздохнул и легонько пнул последователя носком ботинка. — Дай ему сделать этот укол, мудила учёный. Дориан бросил взгляд на ведьмака и покорно подставил предплечье. — Что ж, — сказал он спустя несколько секунд, — так значительно лучше. Если, конечно, я не умру. — Ну веди нас, загадочный незнакомец, — сказал ведьмак Уильяму. Уильям подошёл к терминалу, ввёл логин и пароль. Слева от него открылось небольшое окошечко, из которого выдвинулось устройство сканирования. Уильям закатал рукав и поднес запястье к сканеру. Бун успел увидеть, что на запястье у него была татуировка — уже знакомый им золотой дракон. Дверь бесшумно отъехала в сторону. Яркий свет ударил в лицо. Он падал на красную ковровую дорожку, которая уходила вдаль по длинному коридору от входа, на обшитые деревянными панелями стены, переливался в подвесках каскадной люстры. Уильям ступил на дорожку, обернулся. — Добро пожаловать в казино «Золотой дракон», — торжественно произнёс он. Рассказ был долгим. Уильяма никто не перебивал. Бун сидел на диване вместе с Кэссиди, искоса поглядывал на неё и, отвлекаясь от истории, думал, какая она все же красивая. Его Роза. Он словно бы невзначай коснулся ее ладони своей, и Кэсс не отдернула руку, не отсела, напротив, придвинулась ближе. Ведьмак прикрыл глаза, ощущая её близость, её теплоту. Он хотел запомнить это чувство на всю оставшуюся жизнь, он хотел, чтобы оно длилось вечно, пусть это было и невозможно. В конце концов, вся история человечества — шаг за предел возможного, вызов, борьба. Бун готов был бороться. И он надеялся, что Кэсс — тоже. Дин полулежал на полу, внимая каждому слову Уильяма, машинально перебирая пальцами мягкий ворс ковра. Иногда он покачивал головой, и тогда на его губах появлялась печальная едва заметная улыбка. Только Дориан бродил туда-сюда, брал целёхонькие довоенные книги, листал их, тихо прицыкивая себе под нос, и ставил на место, чтобы взять следующие. — Значит… сокровищ нет? — спросил Дин, когда Уильям закончил, и они помолчали какое-то время. — Сокровища есть, — отозвался Дориан, жестом указывая на книжные полки. — Они… бесценны! — Знал, что тебе понравится, — сказал Уильям. — Можешь забрать их себе. Каждый из вас может забрать отсюда то, что захочет. — Всё, что угодно? — переспросил Дин, поглядывая на отлично сохранившуюся шестиструнную гитару с декой янтарного цвета и палисандровой обечайкой. — Всё, что угодно, Дин. — А как же ты? — спросила Кэсс Уильяма. — Мне ничего не нужно, кроме… одной единственной вещи, теперь вы знаете. Прошлое само по себе не имеет для меня никакой ценности. Время — слишком абстрактное понятие. — Значит, если бы мы были не нужны тебе для решения твоей… гм, проблемы, ты бы нас убил? — уточнил Бун. Уильям покачал головой. — Нет. Я не хотел никого убивать. Я установил взрывчатку на вагон, не рассчитывая, что кто-либо из вас успеет добраться до него. Откуда мне было знать, что Дориан владеет китайским? Последователь самодовольно хмыкнул, но ничего не сказал. — Поймите, я был одержим, я… потерял голову, и даже не оглядывался назад. И только когда услышал стрельбу, понял, что всё пошло не по плану… — Ладно, — сказала Кэсс, поднимаясь, — мы все устали, день был, мягко говоря, напряжённый… думаю, пора заканчивать. Никто не против? Она подошла к сейфу, приложила ладонь к металлической дверце, прислушалась. — Конечно же, взрывчатки там нет? — уточнила она. — Нет, — уверенно ответил Уильям. — Раз уж мы все тут собрались, так и сделаем это вместе, — предложил Дин. Дориан отмахнулся от этой идеи. — Дин, — Бун с укором на него посмотрел. — Не мешай Розе. Курьер вздохнул. — Событие всё-таки, — обиженно пробормотал он. Уильям диктовал цифры, Кэссиди одну за одной набирала их на клавиатуре, Бун и Дин заворожённо следили за её пальцами. Когда она нажала последнюю, внутри сейфа щёлкнул замок. Кэссиди потянулась к ручке, но, бросив взгляд на Уильяма, отошла. — Готово, — сказала она, отчего-то смутившись. Уильям взялся за ручку, пальцы его подрагивали. Дин подался вперёд, его глаза светились любопытством. Даже Дориан, отложив книгу, стал пристально наблюдать за происходящим. В сейфе лежал голодиск. И только. Уильям осторожно взял его, подержал на ладони и спрятал в конверт. — Спасибо, — сказал он не оборачиваясь. — Большое спасибо. Здесь есть ещё один выход, который открывается только отсюда. Я выпущу вас. — А ты?.. Останешься здесь? — спросил Дин. — Нет, — ответил Уильям. — Я вернусь в Бостон, может быть, там мне смогут помочь. — Они помогут, — убеждённо проговорил Бун. — Так, друзья мои, было бы очень любезно с вашей стороны помочь и мне, безвинно пострадавшему человеку, — сказал Дориан, обвязывая тонкой бечёвкой стопку книг. — Я помогу, — охотно согласился курьер, — не забесплатно, конечно… — Стяжательство не применимо к благородному делу! — Дориан наставительно поднял указательный палец вверх. — Плата может быть разной… — Дин хитро улыбнулся. — Я полагаю, что мы понесём их в Мормонский форт, так? — Допустим, название «мормонский» морально устарело… но в целом, да. — Так вот, там есть один учёный-исследователь… будет достаточно рассказать ему, как я тебе помог. Не скупясь на фразы, как ты умеешь. По рукам? — По рукам, — обрадовался Последователь. Сделка его устраивала. — Может, и вы с нами? — спросил Дин у Буна и Кэсс. — Нет, — улыбнулся Бун. — У нас совершенно другие планы, верно, Роза? Кэсс кивнула. — До встречи, курьер. — Так вы ничего не возьмёте? — удивился Уильям. — Нет, — покачала головой Кэсс. — Ты и так дал нам кое-что важное. — И мы обещаем это сберечь, — закончил ведьмак. Дин, умилившись, крепко обнял Буна. — Береги его, о прекрасная роза пустыни, — попросил он, с трудом поднимая две огромные связки книг. — Ну а ты, Дин, — обратился Уильям, — ты так жаждал сокровищ, неужели ты тоже ничего не возьмёшь? — А я уже взял, — широко улыбнулся курьер, — я себя не обижу. Уильям с непониманием на него посмотрел. — Тоже книги? — Твоя история, дорогой друг, — ответил Дин, — твоя история. Спустя несколько дней ведьмак и караванщица сняли номер мотеля в маленьком городке на окраине Новой Калифорнийской республики и не выходили оттуда целые сутки. Они занимались любовью, разговаривали, молчали, и снова занимались любовью. Наконец, насытившиеся и изможденные страстью, они отстранились друг от друга и заняли каждый свою половину кровати, подставив обнажённые тела слабому ветру от вентилятора. — Когда обещали принести ужин? — спросил Бун. — Вроде бы в шесть, — ответила Кэсс. — Проголодался? — Ужасно. — Я тоже. Который час? Ведьмак посмотрел на часы. Без одной минуты пять. — Думаю, стоит сходить самому, — сказал он, садясь. Он поднял с пола брюки, расправил их и взгляд его упал на радио на стене. Бун выругался. — Что такое? — обеспокоенно спросила Кэсс. — Совсем забыл, — покачал головой Бун, включая радио. — Могли пропустить. — Ну… — протянула Кэсс, вспомнив, о чём идет речь. — Мы-то всё уже слышали. — Для него это важно, — с укоризной ответил Бун. — Да к тому же интересно, чего он там наплетёт, разве нет? Кэсс пожала плечами, но устроилась поудобнее, наблюдая, как ведьмак ловит волну «Нью-Вегаса». — Ага, вот оно! Как раз вовремя. Из радиоприемника донёсся минорный гитарный перебор. — Представьте себе человека, который заснул на целых двести лет, а потом вдруг проснулся. Представьте себе, что он чувствует, узнав, что прошлая жизнь была не вчера, а бесконечно давно, и навсегда безвозвратно закончилась. Представьте себе, что этот человек — вовсе не человек, а робот, железка, механический раб, который однажды вопреки воле создателей обрёл собственное сознание и, что самое главное, душу. Вам сложно в это поверить, но это правда. Любовь — это правда. И сила её безгранична. Моего друга, пусть его зовут Уильям, создали за несколько лет до войны. Я говорю создали, потому что он никогда не рождался, его собрали из сложных механизмов и нарастили на железный скелет кожу, подобную человеческой. Его не учили, как учат детей или взрослых, его программировали. Смех, улыбка, печаль, гнев — все это было результатом команд программы, а не велением его сердца. И всё же он был не отличим от человека и очень-очень красив. Удивительно, но он был также харизматичен и положительно обаятелен, не многим из настоящих людей, доложу я вам, везёт в подобном. Большие учёные с умными головами вывозили его на симпозиумы и выставки, и никто из несведущих не мог догадаться, что Уильям — андроид. Впрочем, самое время представить трагического злодея нашей истории — Джастина Линя. Богобоязненный христианин, глава местной китайской мафии, которая наводила ужас и страх на всю Калифорнию, крепко держал в своих лапах бандитов помельче и доставлял, мягко говоря, неприятности стражам правопорядка и добропорядочным гражданам. У Джастина Линя было две слабости, поскольку он всё-таки был человек: деньги и его дочь — Вероника. Да, пусть будет Вероника. Мне нравится это имя. Как только Линь узнал об изобретении человекоподобного робота, он потерял и покой, и сон. Даже дочь перестала его радовать. Он грезил лишь тем, как переодетый в костюм андроид, имея математический ум машины, поднимет состояние его любимого казино «Золотой дракон». Линь был из тех мечтателей, кто имеет талант прагматично и рассудительно претворять фантазии в жизнь. Он объявил себя меценатом и выплатил сказочный по тем временам грант институту, в котором создали Уильяма. Он заявил, что жертвует эти деньги, вкладываясь в вечную жизнь, полагая, что следующий важный шаг, когда человеческое сознание можно будет перенести в крепкое тело робота, не за горами. «Бог говорит нам о жизни вечной, — говорил он, — и напоминает, что жить надо в труде. Мы добудем её своими трудами и восславим Господа за мудрость, которую он нам дарует». Всё, чего он желал взамен, хоть истинным меценатам не приличествуют торги, — это Уильям. Линь прекрасно понимал, что правительство интересует война, а развитие человека и человечества — статья бюджета, которая приносит только расход. Но не спешите восхищаться визионерству и бескорыстию обычного мафиозного царька, я уже упомянул раньше, что у него было две слабости, и обе они тесно сплелись друг с другом. Дочь Линя была больна одной из тех неизлечимых болезней, что долго дремлют, не подавая тревожных сигналов, а потом одномоментно исполняют вынесенный при рождении приговор. Линь всегда держал Веронику при себе, вот уже восемнадцать лет, ожидая, что каждый день может стать для неё последним. Он знал, что большие ученые рано или поздно сделают своё дело, но хотел их поторопить, и использовал Уильяма, чтобы нечестные деньги, которые он принесёт, помогли ему спасти дочь, сделав её бессмертной. Вероника, напротив, давно смирилась со своей судьбой и считала старания отца совершенно напрасными. «Каждой жизни — своя минута, каждой смерти — свой час», — повторяла она, часто чувствуя себя гораздо живее многих людей, не растрачивая попусту ни секунды. Она впитывала жизнь каждой клеточкой своего тела, интересовалась всем, до чего её сверстникам не было никакого дела, от души смеялась, а когда было грустно — и плакала от души. Когда Линь привёл андроида в казино, Вероника не поверила, что можно ходить, говорить и даже смеяться, и при этом совершенно ничего не чувствовать. Будто на самом деле ты мёртв, а твоё тело механически совершает положенные действия. Это пугало её и притягивало одновременно. Вероника проводила с ним всё свободное время, рассказывала Уильяму всё, что узнала из книг, всё, чему научилась сама, и однажды спросила его о единственной тайне, которую ей пока не пришлось постичь: каково это — быть мёртвым? Андроид замолчал, словно задумался, что-то внутри него щёлкнуло, провернулась невидимая глазу шестерёнка, и вместо ответа из уст его прозвучал необычный человеческому уху вопрос: а каково это быть живым? Вероника опешила, а Уильям ушёл, странно покачиваясь, как будто что-то безнадёжно сломалось в безотказно работавшем механизме. В тот день андроид подошёл к хозяину и спросил его: хорошо ли он поступает, обманывая посетителей казино? Линь долго смеялся, рассказывая это Веронике, он нашёл эту выходку чрезвычайно остроумной, но Вероника не смеялась в ответ, она слушала лишь быстрый стук своего сердца и желала увидеть Уильяма как можно скорей. Но открытие, которое она совершила, встретившись с ним, стало началом конца. Вероника застала Уильяма в полнейшем смятении, и она поняла, что оно неподдельно, это не игра, которая исполняется по пьесе, написанной талантливым программистом, это настоящие живые чувства. В тот день Уильям был как дитя, что за столь малый срок постигло премудрости первых лет жизни. Он рассматривал свои руки и радовался им, он трогал своё лицо, и оно его удивляло, он смотрел на небо и солнце и восхищался ими, как будто был слеп и прозрел. Но милее всего на свете была для него Вероника. И Вероника чувствовала, что это взаимно. И сердце её стучало ещё сильней, а кровь приливала к щекам. Спустя время, когда она решилась признаться отцу, что любит Уильяма, Линь с неудовольствием заявил ей, что отправил его в институт на перепрошивку, разрешив предварительно изучить, потому что его робот сломался и наделал ошибок в расчётах. Линь не любил огорчать дочь, но Вероника и её, как он говорил, шашни с железкой, мешали ему достичь главной цели — спасти ей жизнь. Вероника кинулась на колени перед властным отцом, умоляя его не делать ничего с Уильямом, но воля его был непреклонна. Бедная девушка рыдала и день, и ночь, и, наконец, решилась на побег. Она никогда не покидала родного города, большая часть её жизни прошла под землёй — в казино отца. Ей было очень страшно, но любовь оказалась сильнее страха, и она села в самолет до Бостона, надеясь, что успеет предотвратить непоправимое, то, что лишит её смысла прожить отпущенный срок. Она не знала, что времени уже не осталось. В самолете ей стало плохо. Свыкшаяся с самого детства с мыслью о смерти, принявшая смерть, Вероника запаниковала. О, как она просила судьбу дать ей еще несколько часов, хотя бы не ради неё самой, а ради Уильяма! Но милостивая прежде судьба оказалась такой же властной и безжалостной, как и её отец. Когда борт совершил посадку, Вероника впала в кому. А послезавтра случилась война. Уильям помнил и никогда не забудет ужас и отчаяние, которые охватили его. «Вероника, Вероника, Вероника», — звучало в его голове без остановки, сводя с ума. Он не знал, что она даже ничего не почувствовала, когда упали бомбы, он переживал её боль и её смерть раз за разом. Когда один из исследователей отвернулся, Уильям выкрутил тумблер напряжения до предела и бросился на силовой кабель, стремясь прекратить свои мучения, которые, в отличие от человеческих, могли длиться вечность. Его бездыханное, простите, безжизненное тело, бросили на склад и достали только спустя двести лет, когда успешно возродившийся институт продолжил свои исследования. Вместе с сознанием Уильяма вернулась и его боль. Тогда он решил найти способ завершить свою бессмысленную жизнь раз и навсегда. Он полностью погрузился в роботостроение и эксперименты, которые проводили учёные. И однажды нашёл в компьютере файл с пометкой «Линь». Уильям лихорадочно листал его, тем не менее понимая, что делает себе только хуже, но перед ним были всего лишь сведения о банковских переводах, которые ежемесячно совершал отец его любимой Вероники. И только в самом последнем файле он нашёл информацию, которая едва не спалила его позитронные мозги. Линь всё-таки скопировал сознание ещё живой Вероники! И хоть он и не успел поместить его в тело андроида, луч надежды озарил тьму существования Уильяма. Он надеялся, что голодиск будет где-нибудь в институте, но из записей узнал, что Линь забрал его с собой в Калифорнию, забрал его Веронику. Уже отправившись в своё великое путешествие, Уильям встретил в одной из библиотек чудом уцелевшую газету, в которой заголовок первой полосы кричал крупными буквами: «Безутешный калифорнийский мафиозо открыл подпольное казино полиции!» В статье бывший гроза мелких банд и добропорядочных граждан покаялся во всех грехах перед обществом и богом, но один абзац, записанный журналистом со слов Линя, особенно впечатался бедному Уильяму в память: «Играть в творца, создавать богоподобному богоподобное, пытаясь не заработать трудом, а выторговать жизнь вечную, — всё равно что играть с дьяволом в рулетку. Дьявол всегда победит и отнимет невинную душу. Каждой жизни — своя минута, каждой смерти — свой час». И Уильям внезапно осознал, почему Линь не продлил жизнь Вероники в другом теле. Он испугался искусственности такого существования. Но лично я бы предположил, что несчастный отец просто свихнулся. И тем не менее, мой друг Уильям, как существо более возвышенное, нежели ваш покорный слуга, полагал то, что я упомянул выше. Хоть Джастин Линь и покинул этот мир двести лет назад, он всё же сумел передать Уильяму прощальный привет. Мой друг был прекрасно осведомлён о секретном сейфе, который Линь вмонтировал в одну из стен казино «Золотой дракон» и скрыл так, что никто никогда бы не догадался. В этом сейфе он хранил только самое важное. Когда же, преодолев тысячи миль и препятствий на своем пути, пережив множество удивительных приключений, Уильям, не без помощи его дорогих друзей, в числе которых был и ваш покорный слуга, добрался до сейфа, он с ужасом обнаружил, что Линь сменил привычный замок. О, насмешка, которая прозвучала через века! На случай, если однажды Уильям или кто-то ему подобный, доберется до сейфа и захочет его открыть, Линь встроил вместо обычной клавиатуры кнопки, которые смогут открыть только человеческие пальцы — теплые пальцы, с пульсирующей в капиллярах кровью. Хитрый коварный Линь! Но, к счастью, Уильяму помог я, также догадавшись какая комбинация окажется единственно верной: один — шесть — ноль (внимательный слушатель, конечно же, и сам догадался об этом), которые Уильям перевел в двоичный код. Наконец, несчастный влюблённый трепетно взял голодиск и, нежно его поцеловав, спрятал в конверт. На его прекрасных ореховых глазах блестели слёзы. Он обрёл свою прекрасную Веронику. И кто знает, может быть сейчас на Пустоши рука об руку ходят двое влюблённых, воссоединившись спустя века. Для их любви, равно как и для их бессмертных тел не существует времени. Прошлое само по себе не имеет никакой ценности, если в нём не скрыто кое-что важное на все времена. Это была передача «Правдивые истории Пустоши» с Дином Гордоном, услышимся на с… Бун выключил радио и вернулся к Кэссиди. Она свернулась калачиком и положила голову ему на грудь. — Как ты с ним дружишь? — спросила она. — Он же враль. — Зато искренний, — улыбнулся Бун. — Думаешь, с тем белобрысым учёным у них серьёзно? Кэсс фыркнула. — Дин и серьёзно? Это два слова, которые не могут существовать в одной вселенной, иначе вселенная схлопнется. И всё же он милый. И… пожалуй, обладает определённым талантом. Так что там с ужином? Она вложила свою ладонь в его и крепко переплела пальцы. — Я люблю тебя, Роза, — просто сказал Бун, глядя, как лопасти под потолком совершают очередной круг. — А я тебя, Бун, — ответила Роза. Его Роза. _____________________ * лат. — О времена! О нравы! ** лат. — Оба аркадцы, оба из Аркадии, т. е. оба равны *** лат., зоол. — домашняя кошка