Хочу ощутить твои губы

      Люмин встретилась с Тартальей возле «Пятёрочки», как они и договаривались. Лицо Чайльда почему-то было грустным, хотя парень всегда задорный и заражает своим весельем. Это девушку сильно напугало: что могло произойти? — Аякс? Что такое? Почему ты такой грустный? — спросила девушка, прижимаясь к груди своего друга. — Я узнал это после того, как ты мне написала… Мои родители разводятся… — Ох, Чайльд… Как же так, я всегда смотрела на них и восхищалась их парой, было видно, что между ними взаимопонимание, теплота и любовь… Прости, что нагнетаю обстановку, я просто сильно поражена. Я понимаю, что это трудно принять и пережить, я понимаю твои чувства, но, как бы это странно не звучало, все наладится и будет хорошо! — девушка не знала, какие слова подобрать, чтобы поддержать его, поэтому просто обняла его и замолчала.       Парень обнял ее в ответ, зарывшись носом в золотые волосы. Они просто стояли около магазина в обнимку и в тишине. Тишина — вот что сейчас было нужно как для Тартальи, так и для Люмин. Она тоже тяжело переживала его горе не только потому, что она разделяла грусть с ним, но еще и потому, что у нее в голове не могло уложиться, что его родители разводятся.       Она часто ходила к ним домой и всегда видела там эталон идеальной семьи. Его мама всегда угощала их вкусняшками, научила Люмин готовить разные блюда, его отец всегда их возил на разные мероприятия и, возможно, заменил ей своего собственного отца, которого Люмин не помнила. По рассказам матери его сбила машина, когда девушка была еще совсем малышкой. А ее воспитание легло на плечи мамы и бабушки. Она никак не могла получить отцовское внимание, а отец Тартальи пусть крохотную каплю, но смог дать ей этого внимания.       И все ее представления об идеальной семье разбились на мелкие осколки, когда Тарталья сообщил ей такую новость, она еле сдерживала слезы, пока Чайльд не нарушил тишину и не сказал еще одну вещь: — Но есть кое-что, что расстроит тебя еще сильнее, Люм…       Она подняла на него свои золотые глаза, сердце ее бешено стучало по ребрам, она ожидала, что он ей скажет. — Мой отец изменил моей маме, и она его даже видеть не хочет, поэтому она приняла решение переехать в другой город и… — Чайльд вздохнул, собираясь с мыслями, а у Люмин по щекам потекли мокрые дорожки, поскольку она уже знала, что он скажет: — Меня она забирает с собой. Завтра уже я уеду, я перейду в другую школу, в 11 класс в том городе, и у меня начнется новая жизнь. Больше не будет того беззаботного времяпровождения, что у нас всегда было, Люми… Но есть и крохотная хорошая новость. Мама знает о том, что я переживаю насчет этой ситуации, что у меня здесь друзья и другие родственники, поэтому я буду приезжать на каникулах, и мы будем видеться, обещаю. Но я буду очень сильно скучать по тебе, Люмин.       Тут девушка дала волю своим эмоциям и разрыдалась в грудь Тарталье. Ей не верилось, что она не сможет больше видеться с ним каждый день, не сможет обнять его до ближайших каникул и не сможет увидеть его улыбку. Он был ей так дорог, но почему жизнь так зла, что разлучает с самыми близкими людьми? — Я тоже буду скучать по тебе, Аякс… Ты не представляешь как. Я буду писать тебе каждый день! Я не представляю, что буду делать без тебя. Мне будет очень тяжело, но я буду с нетерпением ждать зимних каникул! — сквозь всхлипы говорила девушка, с каждым словом сильнее прижимаясь к парню. — Я уезжаю завтра в обед. Давай оставшееся время проведём без грусти и слез? — улыбнулся Тарталья, и Люмин, вытерев мокрые глаза, кивнула. — Хорошо, у нас с тобой есть целый вечер! — радостно сообщила девушка. — Не только вечер, я в твоём распоряжении на целую ночь, — добавил Тарталья и подмигнул. — Блин, окружающие люди могут не так понять эту фразу, Аякс, — засмеялась блондинка. — Хорошо, давай погуляем, а потом пойдём ко мне домой и будем всю ночь играть в приставку, смотреть фильмы и беситься! — Я не против, но тебе Скарамучча ничего не скажет по этому поводу? — Да что мне Скар? Как я могу о нем думать, когда мой лучший друг уезжает? Тем более он никак об этом не узнает, ведь он, я уверена, будет всю ночь праздновать день рождения и общаться с Дотторе! — Дотторе? — переспросил Тарталья, впервые услышав это имя.       Тогда Люмин ему пересказала все, что произошло на празднике в честь Скара. — М-да… Я в шоке, как он к тебе относится. Тебе себя-то не жалко? Ты же видишь, что он совсем тобой не дорожит. Люм, это не дело, ты же видишь, что вы не совместимы, надо прекращать это, пока не поздно. — Уже поздно, Аякс. Ты же знаешь, как я быстро привязываюсь к людям. Так вот, к Скарамучче я уже привязалась, пусть и прошло три недели. — Значит, надо прекращать, пока твоя привязанность не стала ещё сильнее! — настаивал на своём Чайльд. — Ты предлагаешь с ним расстаться? — уточнила Люмин. — Да. Он не достоин тебя. Найдёшь парня, который будет тебя по-настоящему ценить. — Я подумаю над твоим советом. Кстати, становится прохладно, не хочешь зайти в «Пятерочку» погреться? — к вечеру заметно похолодало, и даже пар изо рта шел. Чувствовалось, что приближается зима. И пусть был всего лишь ноябрь, во многих магазинах уже продавались новогодние игрушки, украшения на елку, подарки к Новому году. Всё это уже создавало новогоднее настроение. — Замёрзла? — спросил Тарталья и после кивка Люмин развернулся, чтобы отправиться обратно к магазину, от которого они ушли во время беседы.       Эта «Пятёрочка» представляла собой просторный, но не длинный коридор, где стоял автомат с игрушками, также тут можно было посидеть на выступе от стены, который предназначался для батареи. И только после этого коридорчика начинался сам магазин с товарами. — Что ж, по традиции хочу попытать удачу, — с этими словами Тарталья с весёлым лицом подошёл к автомат игрушек и вытащил из кармана всю мелочь, которая у него была. — Аякс, — засмеялась Люмин, — Ты каждый раз тратишь на это деньги и не выигрываешь. Тебе не жалко? — Нет, я же немного и нечасто трачу. Но я верю, что однажды я выиграю. А ты тоже верь в меня! — с этими словами он засунул в автомат первые десять рублей и игра началась. Он прицелился на мишку с милой мордочкой, в руках он держал красное сердце. Кран опустился и в тот момент, когда щупальца дотронулись до игрушки, нажал на кнопку. Но схватить медведя не вышло. А парень все равно не отчаялся и продолжил свои попытки.       Люмин же присела на выступ и достала телефон. От Скарамучча было сообщение: «И где ты? Куда ушла? Что за выходки такие, ушла и не сказала?! Кого строишь из себя?!»       Девушка уже чувствовала, что этот разговор будет не из приятных.

Люмин

Я почувствовала себя ненужной там, поэтому ушла. Ты общался с Дотторе, до меня тебе не было никакого дела. Я же попросила просто со мной какое-то время посидеть, чтобы на меня не наезжал твой отец.

Скарамучча Ясно. И где ты сейчас, дома? Мы гуляем, выйдешь?

Люмин

Прости, но нет. Я узнала, что Тарталья завтра переезжает в другой город, поэтому сегодня последний день, когда мы сможем погулять. А ещё у него произошла неприятная ситуация, ему тяжело, я решила его поддержать. Прости, что так получилось.

— Я выиграл! — закричал Тарталья чуть ли не на весь магазин, и Люмин отложила телефон в сторону и радостно подпрыгнула. — Ура! — девушка кинулась обнимать Тарталью, чтобы поздравить его с победой, к которой он так долго и упорно шёл! — Кстати, этого мишку я дарю тебе, — парень протянул ей медведя. — Что? — офигела девушка. — Ты так долго пытался выиграть и готов отдать так просто свой приз? Нет уж, я не приму его, оставь себе, это твоя заслуженная награда. — А зачем он мне? Мне не нужны игрушки, мне просто хотелось выиграть. А ты у нас любительница мягких игрушек, поэтому я дарю его тебе.       Люмин широко улыбнулась и с благодарностью в глазах приняла плюшевого мишку. — Спасибо большое! — она снова прижалась к нему в объятиях.       Это был всего лишь небольшой медведь, но он принёс ей столько счастья и радости, что Тарталья даже умилился и решил, что на Новый Год, когда приедет на каникулы, подарит ей какую-нибудь мягкую игрушку, чтобы снова увидеть в ее глазах это счастье и радость, которое не сможет лицезреть до января. — Не за что, я рад, что тебе понравился мой подарок. — Я им буду дорожить, ведь он будет напоминать мне о тебе, Аякс…       Телефон Люмин завибрировал — ответил Скарамучча: «Хорошо, гуляй». Никаких претензий, упреков, ссор? Люмин показалось странным, что он так спокойно отреагировал на ее прогулку с Тартальей. А может, он все-таки отнесся к этой ситуации с пониманием и не стал устраивать скандал? Тем не менее, о Скаре теперь можно не волноваться. — Уже холодно гулять, пошли ко мне домой, — предложила девушка, и Чайльд согласился.       По пути она начала смеяться с очередной шутки Тартальи и упала в большую лужу, от чего засмеялась еще сильнее. Чайльд же, чтобы девушке было не так обидно, по своей воле тоже плюхнулся в лужу. Они, как два дебила, сидели в луже и смеялись на всю улицу. Проходящие люди подозрительно на них оглядывались и крутили пальцем у виска.       Домой к Люмин они пришли все мокрые, грязные, но такие довольные и радостные, что мама девушки отнеслась с пониманием и не стала их ругать, просто посоветовала поскорее искупаться в душе, закинуть грязную одежду в стиральную машину, надеть сухую и выпить горячего чая, чтобы согреться. Конечно, у ее мамы была сухая мужская одежда, ведь Тарталья тоже не в первый раз бывает дома у Люмин.       Тарталья, как джентельмен, хотел пропустить даму вперед. Но девушка отказалась, аргументируя это тем, что пока он искупается, она заварит им чай.       Когда Чайльд вышел из ванной, чашки чая уже стояли на столе в комнате у Люмин. Мама девушки сказала, что пойдет спать и лишь попросила ребят вести себя потише.       После этого блондинка ушла в ванную, захватив с собой телефон. У нее была такая дурная привычка: 80% времени нахождения в ванной сидеть в телефоне и только остальные 20% — действительно мыться. Тарталья знал о такой привычке и не ждал возвращения девушки из ванной в течение как минимум получаса.       Пока она снимала свою одежду, она успела три раза залипнуть в инстаграмме за листанием ленты. Но все же через десять минут залезла в душевую кабину. Слава Архонтам, без телефона.       Вместо того, чтобы действительно мыться, она минут семь стояла и наслаждалась теплой водичкой. В общем и целом, принятие душа у нее заняло двадцать минут, после чего она вылезла из душевой кабины и стала обтираться мягким полотенцем.       На телефон пришло сообщение. Стоять голышом было холодно, поэтому девушка скорее нацепила на себя одежду и потянулась к мобильнику. Смс-ку прислал Скарамучча. Скарамучча Гуляй-гуляй со своим Тартальей, а я с Моной тут позависаю. Фотография       Люмин открыла изображение, на нем, как поняла девушка, Скарамучча лежит на каком-то диване, а Мона рядом с ним и обнимает его. — Ч-что? — офигела Люмин. — Он серьезно?       Из глаз потекли слезы. Как он мог так поступить? Пойти к своей бывшей и лежать с ней в обнимку. Да, может быть, он приревновал ее к Тарталье, но он ей лучший друг детства и ничего между ними быть не может, в то время, как у Моны, наверняка, остались чувства к Скарамучче, и пойти к ней домой и лежать на одной кровати — все равно что изменить.       Она обещала Тарталье, что они весело проведут последние его часы пребывания в родном городе, но Скарамучча сбил весь настрой, и сейчас она сидит и утирает слезы, которые не перестают течь. Нужно успокоиться. И выйти из ванной к Тарталье как ни в чем не бывало. Сейчас, еще несколько минут и все пройдет.       Позвонил Кэйа. Она дрожащими руками подняла трубку. — Люмин? Как ты? Я знаю, что тебе Скар скинул фотку. Он напился со своим Дотторе и позвал Мону, сейчас ведет себя отвратительно. Мы пытались с Венти его вразумить, но он нас не слушает. Они с Моной сейчас закрылись одни в спальне, а до этого он все время к ней приставал, прости, что я тебя расстраиваю, но ты должна знать об этом. — Передай ему потом, что я его видеть больше не хочу! — крикнула в телефон Люмин сквозь всхлипы. — Пожалуйста, успокойся, не плачь. Он не достоин твоих слез…       Но девушка отключилась и сползла по стене на пол, подогнула под себя ноги и положила голову на колени, давая волю своим чувствам и негативным накопившимся эмоциям. Лучший друг уезжает, его родители разводятся, а ее парень изменил ей с бывшей. Самый худший день из всех, что можно было бы представить. Она написала ему: «Мы расстаемся». Через некоторое время Скарамучча написал ей следующее сообщение, которое потрясло девушку до глубины души: «Ну и ладно, я не расстроился. Хочу напоследок открыть тебе секрет, дорогая, я все это время любил Мону и просто использовал тебя, чтобы позлить ее. Сегодня, после того, как ты нагло ушла с моего дня рождения, я решил с ней помириться, и теперь все у нас с ней хорошо. Спасибо, что составила мне компанию, Люминчик, прости, что так и не научил целоваться :) Удачи с твоим любимым самым лучшим другом детства Тартальей».       Она ничего ему не ответила, она просто не знала, как на это отреагировать. Ее просто использовали… как вещь. Сможет ли ее кто-нибудь по-настоящему полюбить? Сейчас она чувствовала себя ненужной.       Видимо, прошло достаточное количество времени, потому что в дверь ванной постучались. — Люмин, все хорошо? Хватит в телефоне сидеть, выходи давай, — послышался голос Тартальи.       Девушка была не в силах что-либо ответить. — Люм, ты плачешь? Ответь мне! — с испугом в голосе говорил Чайльд. — Предупреждаю: я вхожу в ванную.       В то же мгновение дверь открылась, и перед Тартальей возникла следующая картина: его лучшая подруга сидит на полу и плачет, телефон валяется тоже на полу, в другой части, видимо, его швырнули в порыве эмоций. — Эй, ну ты чего? — Тарталья присел рядом.       Слезы душили ее. Они никак не хотели останавливаться. Она жадно хватала воздух и снова задыхалась от кома в горле. Она слишком привязалась к Скарамучче. Это было больно. Она чувствовала, как жизнь болезненно отрывает ее от него, оставляя на душе кровоточащие раны. Хотелось с кем-то поговорить, поделиться с кем-то своими переживаниями. — Аякс… — Люмин… Что с тобой? — голос парня был испуганным. — П-прости… — сквозь всхлипы сказала Люмин. — За что ты извиняешься? — Мы обещали друг другу весело провести время, а я тут сижу и нюни распускаю… — Так, знаешь что… — с этими словами Чайльд поднял ее телефон, положил в карман треников, взял Люмин на руки и понес в ее комнату. Посадил на кровать и сам сел рядом, отдал ей в руки ее телефон.       Она уткнулась ему в грудь. Его толстовка пропиталась слезами в том месте, где находилось лицо Люмин. — Расскажи, что случилось? — Скар… Скарамучча… — дальше продолжать не было сил, потому что снова началась истерика.       Вместо слов она просто открыла переписку и протянула телефон Тарталье.       Он внимательно прочитал сообщение и посмотрел фотографию — Ублюдок… — сказал Тарталья, дочитав переписку до конца. — Люм, послушай, он не достоин твоих слез. Он дурак, если бросил такую девушку, как ты. Пусть дальше водится со своей шлюхой Моной. У тебя обязательно будет все хорошо.       Но девушка лишь больше разошлась. Он прижал ее к себе и начал поглаживать по волосам. — Ну хочешь, я прямо сейчас пойду и набью ему морду? — предложил Тарталья.       Он был готов на это пойти всерьёз. Какой-то клоун посмел обидеть его лучшую подругу. Почему она должна плакать из-за него? Он был готов порвать за нее любого. Сейчас он был очень зол на этого Скарамуччу. Он уже поднялся с кровати, как Люмин его схватила за руку. — Не нужно тратить на него время, ты забыл, что завтра ты уезжаешь? — Я не хочу, чтобы ты плакала из-за него, — Чайльд присел перед ней на корточки и пальцами вытер ее слезы. — Чувствую себя ужасно… — Я понимаю, но нужно отпустить эту ситуацию и не мучать себя. Я не иду бить этого ублюдка только потому, что ты попросила. Но, предупреждаю, если он мне где-нибудь завтра до моего уезда попадется, ему мало не покажется.       Он сел рядом и снова обнял ее. Вскоре Люмин все-таки успокоилась и… уснула на груди Тартальи.       «И что вы мне прикажете делать? Не будить же ее… И уйти я не могу. Она как котик, если ляжет на тебя, то лучше не двигаться, чтобы не спугнуть…» — усмехнулся в своих мыслях Тарталья и аккуратно, чтобы не разбудить подругу, пододвинул под себя подушку и принял полулежащее положение.       Прошло десять минут, и Чайльд сам не заметил, как тоже уснул.