Хочу ощутить твои губы

      Тарталья очень хотел погулять и пообщаться с Люмин еще рано утром. Но поскольку девушка была студенткой колледжа, в июне еще училась, тем более в этот день у неё должен быть экзамен.       Однако Чайльда это не остановило, ведь он специально остался на ночь у бабушки, чтобы утром пораньше встать и проводить Люмин до электрички, во время этого поболтать. Девушка слегка нервничала, виной этому был предстоящий экзамен, но Чайльд старался её отвлечь и поднять настроение.       — Когда у тебя закончится эта сессия? — спросил Тарталья, когда они уже встали на платформе в ожидании электропоезда.       — Сегодня последний экзамен. Дальше — каникулы, — улыбнувшись, сообщила Люмин.       Тарталья внимательно посмотрел на девушку. Люмин стояла и дрожала от холода. Несмотря на то, что сейчас был июнь, в шесть утра было еще довольно прохладно для того, чтобы руки девушки похолодели. Поэтому она всячески пыталась их согреть: тёрла друг об друга, пыталась засунуть в маленькие карманы летней джинсовки.       — Люмин, дай свою руку, — сказал Тарталья.       Девушка непонимающе взглянула на парня, но все равно протянула ему свою маленькую кисть. Он взял ее в свои руки и начал растирать, чтобы к нежной белоснежной кожи рук Люмин пришло тепло.       — Так лучше? — мягко улыбнувшись, спросил Тарталья.       — Да, спасибо, Аякс, — в ответ улыбнулась блондинка.       — Давай вторую руку.       Девушка протянула ему и вторую ладонь. И сейчас в его руках были обе ее кисти, которые он согревал своим теплом.       Чайльд не знал почему, но сейчас, держа в своих руках её ладошки, он чувствовал какой-то непонятный трепет внутри, которого раньше не замечалось. Казалось, что это не он согревает Люмин, а она его, ибо по-другому Тарталья не мог объяснить, почему тепло медленно и так приятно разливается по его телу от одного соприкосновения с его подругой. Люмин слегка краснеет от смущения, хотя сама не понимает, в чём причина. Тарталья просто пытается ей помочь. Девушка твердила себе это снова и снова, однако румянец с лица не хотел уходить.       Изделаека послышался свист поезда, и Люмин аккуратно освободила свои руки от ладоней Тартальи.       — Аякс, электричка едет… Мне пора.       — Хорошо, надеюсь, скоро еще свидимся.       Он обнял девушку на прощание, положив свой подбородок ей на макушку, а затем отпустил.       — Удачи на экзамене.       — Спасибо, — она в последний раз одарила его своей улыбкой, после чего скрылась в вагоне электропоезда.       Она сама не знала почему, но всё время, пока она ехала, она вспоминала то, что произошло на перроне. Казалось, она до сих пор чувствовала тёплые руки Тартальи. От этих воспоминаний живот приятно скручивало, и Люмин не понимала такой реакции.       К счастью, экзамен не позволил Тарталье занять все мысли девушки, поскольку она была полностью сосредоточена на выполнении заданий. И, к счастью, экзамен был сдан успешно.

***

      Почему-то с приезда Тартальи Люмин начала испытывать к Итто какую-то агрессию, девушку раздражало в парне абсолютно всё. Она почему-то всё время сравнивала вредный и слишком уж серьёзный характер своего парня с весёлым и мягким Тартальи. И при воспоминаниях о своём лучшем друге в душе становилось тепло, Люмин находила это странным. Кроме того, как только в голове возникал обладатель рыжих вьющихся волос, улыбка не сходила с лица девушки.       Ей была знакома эта реакция. Такая реакция была, когда она была влюблена в Скарамучу, когда она была влюблена в Итто. Но она же не могла влюбиться в своего лучшего друга? Нет, тут что-то другое! Она просто давно его не видела и не общалась с ним, поэтому так радуется.       Сегодня они с Тартальей должны были пойти в первый раз гулять ночью в тайне от Итто. И Люмин заметила за собой, что с нетерпением ждёт этого момента. Она совершенно не знала, чем себя занять, чтобы время пролетело быстрее. Ожидание всегда ужасно. Кажется, что проходит вечность, пока ты чего-то очень ждёшь. И даже минута превращается в час в ожидания чего-то очень важного. Особенно, если это встреча с кем-то очень важным в твоей жизни.       Люмин уже десятый раз шла на кухню и открывала холодильник, будто с последнего подобного действия в нëм волшебным образом появится что-то вкусненькое. Хотелось чего-то сладкого, но на полках холодильника даже не было маленькой конфетки.       Тяжело вздохнув, девушка направилась в свою комнату, выделенную бабушкой на время еë проживания здесь, и отыскала в сумке свой кошелëк, чтобы посмотреть наличие в нем денег. У нее было сто рублей, и этого вполне хватит на шоколадку. Поэтому было принято решение сходить в магазин.       — Бабуль, тебе помощь моя не нужна? — спросила Люмин, обуваясь в прихожей.       — Нет, а ты куда, гулять? — поинтересовалась бабушка.       — В магазин. Шоколадку хочу. Не волнуйся, деньги у меня есть. Может, чего-то тебе купить надо?       — Да, пожалуй. Купи какое-нибудь печенье к чаю, а еще хлеб, — подавая внучке пару денежных купюр, попросила бабушка.       Люмин кивнула и отправилась в магазин. Но стоило ей выйти за пределы своего двора, как она увидела Тарталью, что помогал своей бабушке что-то делать с цветами в клумбе, что находилась около их дома.       — Здравствуйте! — крикнула она бабушке Чайльда. — Аякс, привет еще раз.       — О, Люмин, а ты куда? — отвлекаясь от прополки цветов, спросил Тарталья.       — В магазин, сладенького чего-то захотелось, — улыбнувшись, ответила блондинка.       — Так заходи к нам, я булочек с сахаром напекла и конфетки у нас есть, — предложила бабушка Тартальи.       — Да нет, спасибо за предложение, но мне поручили еще хлеб и печенье купить.       После ее слов Чайльд что-то сказал своей бабушке, чего Люмин не могла услышать, после чего рыжеволосый попросил еë подождать и убежал в дом. Вернулся через минуту с пакетом в руках.       — Мне тоже хлеб надо купить, так что я иду с тобой, — улыбаясь во все зубы, сообщил Тарталья, Люмин тоже была рада. — Кстати, ночная прогулка в силе?       Девушка кивнула. Стоило им свернуть с их улицы, она начала невероятно нервничать. А причиной была развившаяся за время отношений с Итто непонятная паранойя. Люмин казалось, что кто-то из друзей ее парня обязательно увидит ее с Тартальей и сообщит Итто, после чего скандала не избежать. Поэтому блондинка наклонила голову вниз, чтобы как можно больше прядей волос упали на ее щеки и прикрывали лицо хотя бы с боков.       — Аякс, если кто-то спросит, то мы случайно встретились на улице, хорошо? — предупредила Люмин, и Тарталья понимающе кивнул.       Больше об этом разговора не было, но до тех пор, пока они не вернулись с магазина и Тарталья вместе со своей бабушкой все же уговорили Люмин зайти к ним на чай. Булочки с сахаром были и правда восхитительные, ребята наелись до отвала, чему бабушка была очень довольна. После обеда Тарталья пригласил Люмин к себе в комнату.       — Люми, это не отношения. Ты чуть ли не трясешься перед Итто, а ведь не должна бояться общаться с противоположным полом. В отношениях важно доверие, а у вас этого нет. Сейчас ты делаешь все, лишь бы твой Итто не разозлился, ущемляя свои желания и интересы. Так нельзя, — так сразу и неожиданно начал Тарталья, и Люмин даже слегка растяралась, первые секунды не понимая, о чем вообще речь.       — Ну а мне что делать? — спросила блондинка и прикусила нижнюю губу от нервов.       — Расстаться. Ты не должна чувствовать себя в отношениях как в тюрьме. А у тебя так сейчас и происходит.       — Я боюсь его реакции, — призналась девушка. — Вдруг Итто меня ударит за это?       — А такое было? — настороженно поинтересовался Тарталья, пытаясь заглянуть блондинке в глаза, которые она старательно прятала.       Люмин замолчала, и эта напряженная тишина длилась около минуты. Тарталья же не спешил на нее давить, ждал, когда она сама соберется с мыслями, хотя ее реакция уже давала ответ на его вопрос.       — Было, — еле слышно ответила Люмин. — Один раз. Когда я переписывалась с тобой. Я же вчера тебе рассказала, что из-за этого он закатил мне скандал и разбил мой телефон об стену? Перед этим он ударил меня по щеке…       Еë губы задрожали, а из глаз брызнули слëзы. Люмин тут же закрыла лицо ладошками, опускаясь на стоящий рядом диван. Чайльд тут же присел рядом и заключил еë в крепкие объятья.       — Прости, — сквозь всхлипы сказала Люмин, в ответ обнимая Чайльда и вцепляясь пальцами в его футболку.       — За что ты извиняешься? — удивился Тарталья, проведя ладонью по светлой макушке.       — Что так вывалила всё на тебя. Я просто никому это не рассказывала, накопилось все… — Люмин еще больше уткнулась в его грудь. Сейчас ей становилось легче, девушка чувствовала защиту в его объятьях.       — Ты не должна за это извиняться, ведь мы друзья. Друзья должны поддерживать друг друга в трудные минуты.       «Друзья», — эхом отразилось в голове Люмин. Почему-то сейчас это слово резануло по сердцу сильнее самого острого лезвия. Девушка искренне не понимала, почему ей так неприятно от мысли, что они только друзья и не больше, хотя не была уверена, что хочет что-то больше с ним, чем лучшие друзья.       Она запуталась в собственных чувствах. Ей казалось, что это непонятное влечение к Чайльду вызвано тем, что она просто получает от него то тепло, защиту и поддержку, которые не получает от собственного парня. Люмин боялась неправильно истолковать свое отношение к нему.       — Все верно, мы друзья, но ты поддерживаешь и успокаиваешь меня намного больше, чем я, — поникшим голосом сообщила Люмин.       — Потому что у меня меньше ситуаций, в которых мне требуется поддержка, — потрепав на макушке золотые пряди блондинки, ответил Чайльд. — Однако когда надо, ты тоже оказываешься рядом. Ты меня поддержала, когда мои родители расстались и скрасила тот день. Благодаря тебе я не так сильно уже переживал по этому поводу.       — Ладно, хватит о грустном, — наконец, отстраняясь, перевела тему Люмин. — Мы так давно не общались, как твоя жизнь?       — Да ничего особо интересного не происходило, — пожал плечами Чайльд. — Готовился к экзаменам, в учебу был погружен. Сдал экзамены неплохо, скоро в университет буду поступать.       Это было совсем не то, что Люмин хотела от него услышать. Нет, конечно, она была рада, что он хорошо сдал экзамены, но ее интересовало совсем другое.       — Как у тебя на личном? Кто-нибудь появился? — спокойно спросила Люмин, стараясь не показывать своего непонятного волнения.       — Никого у меня как не было, так и нет, — с улыбкой ответил Тарталья.       — А кто-нибудь нравится? — с горящими от любопытства глазами спросила Люмин.       — Хм, — Тарталья задумался. — Я не уверен, что вообще могу любить. Ведь за восемнадцать лет я никого еще не любил. Но какой-то интерес у меня есть к Ëимие, и то, я не уверен, что это в любовном плане. Скорее, я хочу с ней подружиться как с тобой.       Люмин начала закипать внутри. Там все полыхало огнем от злости. «Никого не любил? А как же я, хотя бы в детстве? Я ему же нравилась, когда мы были маленькими, и мы не раз это вспоминали. Конечно, для него это всего лишь забава! А мне почему-то обидно, что он забывает наше детство…» Но словно ножом в спину были его последние слова о Ëимии. «Что значит хочет подружиться с ней так, как со мной? Я думала, я его единственная лучшая подруга, с которой он делится всем и проводит так много времени!». В девушке разыгралась самая настоящая дружеская ревность, и она резко вскочила с дивана, направляясь к выходу.       — Эй, Люмин, ты чего? — не понял Тарталья и схватил ее за запястье, удерживая и усаживая обратно на диван. — Я что-то не так сказал?       — Все ты не так сказал! — она вырвала свою руку и снова вскочила. — Иди и дружи со своей Ëимией! Меня можешь не звать гулять, если у тебя есть она! А еще… Уже забыл, как ты мне в детстве в любви признавался и обещал на мне жениться, когда мы вырастим? Я понимаю, что сейчас это всего лишь глупости, но говорить, что ты никого не любил — это уж слишком. В детстве тоже считается!       Тарталья выглядел изумленным, а Люмин покраснела. Все-таки не надо было напоминать про эту детсткую влюбленность. Блондинка резко выскочила из комнаты и убежала домой, пока Тарталья не успел опомниться. Все его слова были равны предательству. Она всегда думала, что будет его единственной и незаменимой лучшей подругой, а он так легко может променять ее на какую-то Ëимию, с которой они всего лишь праздновали новый год и ходили всей компанией на каток.       Сам Чайльд совершенно не понимал, на что же всë-таки обиделась Люмин. Не понимал он женскую логику. И тот, с кем он мог посоветоваться, находилась в этом доме. Его бабушка.       — Бабуль, я могу спросить у тебя совета? — присаживаясь за кухонный стол, спросил Чайльд, и женщина тут же тоже последовала его примеру, сев напротив и приготовившись внимательно слушать.       — Я тебя слушаю, — ласково сказала бабушка.       — Я, кажется, перестал понимать Люмин. Она обиделась на меня сейчас, я так и не понял за что, — неопределенно ответил Тарталья.       — На что именно она разозлилась? Что ты сказал или сделал до того, как ты понял, что она обиделась?       — Она спросила, нравится мне кто-то или нет. Я сказал, что никого не любил, но некий интерес есть к Ëимие. Это девушка, дома у которой мы Новый Год праздновали, — отметил Тарталья, а затем продолжил. — Но я пояснил, что не уверен, что это любовный интерес, скорее, я хочу с ней подружиться так же, как с Люмин. Собственно, на это она и разозлилась. Накричала, что если у меня есть Ëимия, то ее могу не звать гулять, но я ведь не говорил, что хочу променять ее на Ëимию, мы бы могли дружить втроем. Еще Люмин зачем-то напомнила про мою влюбленность в нее в детстве…       — Ревнует, — заключила бабушка, лукаво улыбнувшись. — Боится, что Ëимия займет ее место.       — Как она может ревновать? Мы же всего лишь друзья. Или, ты думаешь, что Люмин влюблена в меня?       — Не знаю, влюблена или нет, но это и не важно. Девушки не терпят соперниц, и не важно, парень ты ей или друг. Просто пойми: она так долго была твоей единственной лучшей подругой, а тут ты заявляешь про какую-то другую девушку, конечно, она разозлится. Зря ты сказал, что хочешь дружить с Ëимией так же, как и с ней. Что ты имел в виду вообще?       — Ну, Ëимия чем-то отдаленно напоминает мне Люмин. Такая же жизнерадостная и милая. Поэтому я и подумал, что неплохо было бы иметь вторую такую хорошую подругу. Кроме того, я был уверен, что Люмин будет только рада. И что же мне теперь, не общаться с Ëимией?       — Нет. Нужно дать понять Люмин, что она все также остается для тебя дорога. И даже если ты будешь общаться с Ëимией, она ни за что не заменит тебе еë. Люмин важно оставаться для тебя единственной лучшей подругой, она не потерпит вторую лучшую подругу. Главное — говорить искренне.       — Кажется, я понял. Спасибо. Я сейчас же пойду и поговорю с ней. Тем более, уже вечереет, а мы договорились с ней погулять ближе к ночи, — улыбнулся Тарталья и встал со стула, направляясь к выходу из дома.       Чайльд достал из своего кармана всю мелочь, чтобы пересчитать. Он хотел в качестве извинений купить Люмин шоколадку. Она ведь сегодня так хотела чего-то сладкого.