R means a reason.

Пепел взлетает на ветру. Белые сугробы разносит воздухом, как пылинки. Снег лёг толстым слоем, возвышаясь над холмиками и спадая в низины, котлованы прошлогодних взрывов. Выгоревшие леса чернеют пустотой, редкими пожелтевшими гроздьями листьев играет ветер. Тяжёлые шаги разносятся по земле. Сапоги по колено проминают под собой белое покрывало. Подол армейской шинели вздымает за собой радиоактивную пыль. За перетянутый широким ремнём пояс заткнут охотничий нож, с другой стороны приделана кобура. Тёмные стёкла сварочных очков защищают глаза от опасного ультрафиолета. Чёрный ящик гремит содержимым. За плечом калашников с оптическим прицелом, в руке томагавк, облегчающий продвижение вперёд, лёгкими движениями руки ветки падают под ноги. Мужчина вышел на шоссе. Шёл на жёлтые отблески впереди. Среди хлама уверенно маневрировала "буханка", раскидывая облупленную краску. Остановилась в метре от прохожего. Задняя дверь со скрипом открылась и он быстро прошмыгнул внутрь. — Ну чё, достал? Молча протягивает ящик. Коренастый мужчина откидывает крышку и с блаженством перебирает патроны. — Неплохо. Протягивает коробку консерв и пачку батареек. — Выметайся. Мужчина выпрямляется в полный рост, разворачивается спиной. Копошится с фильтром, после чего разворачивается и с размаху бьёт ближнего телохранителя топором, кидается на второго, после чего достаёт ТТ из кабуры и стреляет в голову водителю. *** Сидит и рассыпает патроны по магазинам. Калашников упакован в кейс, томагавк оттерёрт от крови, трупы скинуты в канаву. Садится за руль, заводит машину. Жар от мотора будто лично снимает с мужчины респиратор. Очки остаются на месте, в отличии от тяжёлого пальто, набитого под завязку различными вещами. Предмет одежды небрежно откинут на заднее сидение, томагавк ложится рядом с водителем в кресло, чехол для лезвия растегнут. Толстые кожаные перчатки под лобовым стеклом, сухие, мозолистые руки приложены к решётке, "впитывают" тепло. Согревшись, машинально нащупывает рычаг коробки передач, так же машинально дёргая его. Под этими ладонями руль крутился уверенно, казалось бы, неуклюжая и проржавевшая "старушка" никогда бы не смогла так ловко объезжать препятствия. Машину крутило уже как минут десять, а на его лице и мускул не дрогнул. Показался перекрёсток. С него один поворот выходил на дорогу. Машина без промедления свернула туда. — Тут и отдохнуть можно. Мужчина потянулся к рюкзаку и достал старую корешковую трубку. Он откинул крышку бардачка и достал пачку сигарет, разорвал одну из них и высыпал табак в трубку. Пересыпав таким образом пол пачки, примял табак пальцем и зажёг спичкой. Выпуская дым, открыл путеводитель. Ткнул пальцем в чёрную точку с мелкой надписью: "Петрозаводск". Провёл пальцем по отмеченной автодороге в южную сторону, отмечая повороты. Он встряхнул глянцевый атлас, из недр листов выпала фотокарточка. Мужчина поднял её, отряхнул, показал на свет. На старой фотографии открывался прекрасный вид на Петропавловскую крепость, по Кронверкской набережной проезжали машины, шли люди. На обороте было выведено мелким почерком: "Ленинград, 1984". Он вложил изображение меж листов и захлопнул книжку. Только там он вспомнит, кем был, что произошло, и где его семья. Он преодолел огромный путь, практически лишённый средств к существованию, памяти, оборванный и брошеный. В Никеле он был потерян, словно загнанный волчонок, отбившийся от стаи, сейчас он одиночка, живущий лишь для себя. Но он не забывал, кем был. И стремился найти родных, чтобы вернуть всё, как было, по мере возможностей. Главное - остаться рядом с ними. Настолько долго, насколько получится.