Время исправлять ошибки прошлого

-Добрый вечер, да, это подполковник Громик вас беспокоит. - он сидел в кресле, напротив открытого настежь окна и прижимал мобильный к уху. Василий пропустил дежурные фразы собеседника и произнёс наконец решение, принятое сегодня довольно быстро, и, несмотря ни на что, теперь кажущееся действительно верным : -Я подумал и решил согласиться. Только, вы же помните про моё условие? - с того конца провода послышалось сдержанное согласие. Громик кивнул каким-то своим мыслям и продолжил : -На чьё имя составить рапорт? Собеседник долго и в красках рассказывал, подробно объяснял всё, начиная с того как именно писать рапорт на перевод, заканчивая точной датой, когда он может вступить в должность. Мужчина слушал, старался не отвлекаться на вкусные запахи и шум, доносящийся с кухни, изредка перекидывался односложными вопросами и ответами, и вскоре разговор был окончен. Подполковник отложил телефон на тумбу, расположенную недалеко от кресла, на котором он, собственно, сидел; сделал глоток остывшего чая из большой чашки и смог наконец полностью расслабиться физически и морально. Больше всего, когда он сообщал новость Кате днём в отделе, боялся, что она не согласится, снова включит свою дурацкую гордость, надумает себе чего-нибудь. Несомненно, тогда он для себя уже точно решил, что независимо от её ответа, будет с ней. Решит остаться в Вересаеве-останется с нею, решит ехать с ним в Москву-заберёт её с собой и постарается сделать наконец счастливой, исправить ошибки прошлого. А Катя ведь даже почти допустила мысль, что он снова собирается оставить её одну. Это видно было по её выражению лица, а позже, она и сама призналась, что было не очень на неё похоже. Все эти годы он жил с грузом на сердце. Он жалел, что тогда выбрал карьеру, решив спрятаться за железной бронёй и посветить себя работе полностью, что испугался, сбежал, не попрощался. Первые несколько лет после своего побега, Громик пытался убедить себя, что поступил правильно, мол работа - вещь практически постоянная, скрывающая истинные мысли и эмоции, мол семья, быт, любовь и прочие нежности не для него. Где-то в глубине души понимал, что ошибается, что пытаясь чувства свои к Морозовой притупить, заталкивает их в дальние уголки памяти, стараясь не думать, не вспоминать, но сердце остаётся непреклонно, периодически выдавая ошибку, а любовь, припрятанная далеко, время от времени напоминает о своём существовании. Пропадал на работе сутками, стараясь спрятать свой внутренний мир от себя же. Женился, думал, что действительно полюбил, что смог забыть, стереть из памяти. Инга ведь красивая, молодая, очень интересная женщина. Но в сердце, по-прежнему непреклонном, сопротивляющимся, жила обычная, простая, его Катерина. Авария, с отцом Инги, стала переломным моментом. Он не мог больше изображать к ней вселенскую любовь и было уже всё-равно, что произойдёт после. Была безразличной и его ссылка в Вересаев из-за глобального скандала с руководством и семьёй по поводу всё той же аварии. Когда встретил её, спустя столько лет, первой мыслью, как не странно была мысль о том, чтобы бежать, прятаться. Да, опять струсил, испугался, что чувства, всё это время прячущиеся где-то на задворках сознания, забытые, найдут в себе силы и всплывут. Но страхи свои истинные не показал, снова спрятал, опять от себя, за непоколебимым лицом и рабочими отношениями. Увидел лейтенанта Морозова, сына Кати, и проснулась необъятных размеров ревность. Здравый смысл вторил ему, что абсолютно нормально с её стороны было выйти замуж и родить ребёнка. Что ж ей, всю жизнь теперь по нему, сбежавшему, убиваться? Но вопреки всему срывался и на Олеге, и на самой Катерине. После того, как Никулин чуть не убил её и собственную жену, отыскал в себе страх и переживания, мысли в роде : что было бы, если не успели? И после этого преступления твёрдо для себя решил, что любви никакой нет, она умерла, двадцать пять лет назад возле старой колокольни, где когда-то на кирпичных стенах красовалась надпись, совершенно подростковая, глупая и до ужаса простая. Окунулся с головой в криминальный мир небольшого провинциального городка. Следующей проблемой стал Аристов, с которым у Морозовой, как выяснилось, роман. Уволил, необоснованно, по буквально надуманной причине. Думал, что так будет легче отрубить крепкие ветви пробирающихся сквозь пространственно-временное забытье чувств. Новая секретарша крутилась перед ним как могла, но всё это было не так, вопреки привычному. И кофе её, по сравнению с тем, что каждое утро в его кабинет носила Катя, казался ужасен, и легкомысленность, раздражающие знаки зодиака - всё наталкивало на её профнепригодность. И приходили в голову мысли, что проблемы всё-таки не в окружающих, как показывал себе и другим, а в нём самом, в скверном его характере, который смогла принять в далёком прошлом, и терпеть в нынешнее время лишь она. Подвинул чёртову гордость, вернул Катю в СК. Её разрыв с Аристовым, её слёзы, его крики - сдурил, начальника включил, тоном своим безотлагательным пытаясь переключить её переживания с расставания на его собственный крик, пытаясь заставить переживать не из-за Евгения, а из-за выговора. Надеялся, что так ей легче сможет сделать. Искренний лепет о том, что устала, что имеет на это право, солёная влага на щеках. Не сдержался, кинулся утешать, предложил провести-согласилась. Стоя вместе с ней под козырьком на детской площадке, укрывшись от дождя, предаваясь приятным воспоминаниям, накидывая ей на плечи своё пальто, несмотря на её слова о том, что не замёрзла, лишь руки холодные, нашёл в этом всём единственно правильное, верное. Но сам себя убеждал, в очередной раз, что их отношения остались далеко-далеко в прошлом, что Катя любит Аристова своего. Символизм, найденный в сохранности их надписи "КАТЯ + ВАСЯ", спустя годы, подвинул, убедив себя, что всё это лишь забавный бред. Сморозил хрень про их скорое воссоединение с адвокатом, думал, что так сможет поддержать её. А оказалось, что Морозовой эти слова не нужны были вовсе, что в этот момент, после измены, казалось бы, сложного расставания, она ждала от него шаг навстречу в попытке что-то изменить. Веня Мирский растрепал журналистам то, о чём я и догадываться не мог. Олег-мой сын. Скрыла, не сказала тогда, не сказала и сейчас. Повисла огромная обида не неё, мешающая думать нормально. Только потом дошло, что сам поступил как последний, не имею права держать на неё обиду. Отстранили. Ушёл в запой. Помогло. Показалось. Появилась она, не с попыткой наладить что-то, не с попыткой попросить прощение. Сам же понял, что не за что. Обратилась ко мне за помощью, помощью для Мирского. Да, он крыса, но Морозова смогла увидеть и в нём человека, с человеческими проблемами и страхами, да ещё и договорилась, чтоб взамен мне должность вернули. Даже в такой момент переживала не за себя, просила не для себя, для меня. Значит, есть ещё шанс, наверное. Катю и Любу - невесту Олега в заложники взяли, в их же квартире, Ершов. Понял, что это поставит точку во всём и от меня зависит, какой она станет, точка эта. Закончилось всё хорошо, не считая моего небольшого ранения, зато заложники живы, преступник наказан. И тогда окончательно всё понял, что творилось и творил эти два с половиной десятка лет. Подумать только, недавно только узнал, что сын есть, а тут и дедом стал. Удивительная штука - жизнь! Поставил себе цель - постараться вернуть, склеить, наладить. И действительно, точка была поставлена, Катиными губами на моих, в качестве ответа на мою пламенную речь о том, чтоб постараться исправить прошлые ошибки вместе. Прошло столько времени, уже здесь, в Вересаевске, и события эти крутились в памяти как киноплёнка. Но прерваны были прохладными ладонями, опустившимися на мои плечи. Катюша заглянула в мои глаза, а я потянул её на себя, устраивая на моих коленях. -Ну что, позвонил? - она невесомо коснулась губами моей щеки. -Позвонил, сказал, что мы согласны. - ответил, выделяя это слово, новое для нас, за столько лет, объединяющее. -А ты? С Олежкой говорила? Она расстроенно вздохнула, немного уклоняясь в сторону. -Да, сказал, что пока остаются здесь. Поживут в своё удовольствие, сын подрастёт, а потом уже и о Москве подумают. -Ну не переживай ты так, он не маленький уже, справится. К тому же, по возможности, будем часто их навещать. Понимаю её чувства. Мне тоже будет тяжело прощаться. Действительно, Москва и Вересаев всё-таки не на разных планетах находятся. Главное, что она будет со мной. А рядом с ней всё получится и будет хорошо. Я ни в чём так не был уверен уже давно, настолько, как в этом. -Я люблю тебя, Вась. - шепчет мне на ухо, будто кто-то кроме меня ещё способен это услышать Сквозь огромную взаимность к её словам и поступкам понимаю, чего мне всё это время не хватало. Пытался всё забыть, растоптать и уничтожить, а оказалось, что только это "всё" и является самым верным, абсолютным, безусловным. -Я тоже очень тебя люблю!