***
1995 год. Шестой курс. Хогвартс. — Библиотека закрывается через пять минут! — крикнул голос мадам Пинс, из-за книжных стеллажей. — О нет, — прошептала Гермиона, начиная яростнее царапать пером по пергаменту. — Всё равно не успеешь, — послышался голос не подалеку. Подняв хмурый взгляд, Гермиона увидела безразличное лицо, которое без единой эмоции взирало в её книгу. — Что тебе надо? — Заново обмакивая перо в чернилах, спросила она. — Мы это не проходим, и никогда не будем, для чего ты тратишь на это время? — Проигнорировав её вопрос, спросил он, продолжая вчитываться в текст книги. — Это дополнительная литература, каждый может пользоваться ей как пожелает. Кто-то может её знать, а кто-то пройти мимо, поэтому будь любезен уходи, — раздражённо проговорила Гермиона. — Вильям был бездарным автором, и ещё более худшим зельеваром, то что ему посвятили книжку на триста двадцать листов считается кощунством, — все ещё игнорируя Гермиону, проговорил Малфой, отрывая взгляд от книги и переводя его на девушку, которая уже настолько раздражённо сопела, что вполне могла заставить страницы книги перелистнуться, — ты читаешь бесполезную дополнительную литературу. — Я сама разберусь, что для меня полезно, а что нет! И Вильям не бездарный, он придумал сыворотку для защиты от Пятинога, а это между прочим чрезвычайно опасный хищник, который особенно охотно нападает на людей. — И когда ты слышала чтобы это существо нападало в последний раз на человека? Гермиона слегка нахмурилась, стараясь не показать виду, что этой информацией она не обладает, но не должен же этот зазнавшийся аристократишка это знать. — Вот именно, — слегка приподнимая уголок губ, произнес Драко, — от пятиногов в последние двести пятьдесят лет находили только скелеты, а Вильям просто решил прославиться на вымерших существах. — Не может быть, — проговорила Гермиона, она точно не могла упустить такую информацию. — Невероятно, но ты это упустила, — улыбаясь, сказал Драко, словно прочитав её мысли. — Но почему об этом ничего не сказано? — нахмурившись, спросила Гермиона. — Как будто Златопуст Локонс, после каждой главы в своих убогих книгах писал, что украл эти истории у настоящих героев, — сказал Драко и вздрогнул от резкого смеха девушки. Гермиона, мотая головой из стороны в сторону, пыталась успокоится, но новые хихиканья продолжали вырываться из её горла. — Молодые люди, библиотека закрывается, расходимся по своим общежитиям! — мадам Пинс, появившаяся из-за стеллажей, грозно взглянула на них в ожидании. — Простите, мы уже уходим, — быстро кинув пергамент в сумку и закрыв книгу, Гермиона, торопясь, направилась к выходу, по пути отдавая книгу библиотекарю. Драко нахмурившись, прошёл следом. Странное поведение сокурсницы ввело его в ступор, хотя может все гриффиндорцы странные и именно поэтому шляпа сплочает их вместе? Выйдя из библиотеки, Драко повернул налево, в сторону подземелья, но все же приостановился, и повернулся в след удаляющейся девушке, плечи которой всё ещё подрагивали, вероятно от смеха. Любопытство сыграло верх над разумом, а голос в голове шепнул, что терять ему явно нечего. Догнав Грейнджер, он сравнялся с ней, и наклонившись тихо спросил: — А что, собственно, смешного? Гермиона слегка вздрогнув и икая от смеха, повернулась к Малфою. Мысль о том, что этот человек задирает её на протяжении шести лет потерялась в недрах её гениального мозга, и она выпалила слова, которые явно не планировала говорить в слух, и явно не этому человеку. — Я была в него влюблена. — В кого? — Не понял Драко. — В Локонса, — опять засмеявшись, сказала Гермиона, — Мерлин, я не верю что говорю это в слух, но я была безумно влюблена в Златопуста Локонса. — Нет, — протянул Драко качая головой. — Да, — поворачиваясь, сказала Гермиона, — но в свое оправдание хочу сказать, что я верила во все его сказки и влюбилась в него, как в героя. — Боюсь ты закопала сейчас себя ещё глубже, — проговорил Драко, не веря, что подружка Поттера поделилась с ним таким откровением. — Для тебя я и так хуже грязи на твоих ботинках, — успокоившись, сказала Гермиона. Драко резко остановился и серьёзно взглянув на неё, проговорил: — Не позволяй больше никому так с тобой обращаться, тем более мне! Гермиона замерла, в недоумении смотря на него. — Поняла? Хлопая глазами, Гермиона смотрела на него, не зная что сказать. «Он это сейчас серьёзно?» — Я спрашиваю, ты поняла? — Более громко проговорил Драко, нависая над ней. — Да, — быстро кивнула Гермиона, отходя от него на пару шагов. — Вот и славно. Спокойной ночи, любительница книжных героев, — сказал Драко, и быстро развернувшись, скрылся в тёмном коридоре.***
Вечерние посиделки в компании этих двух, стены библиотеки стали видеть все чаще и чаще. Случайные встречи перестали быть случайными, а тем для разговоров становилось все больше. Через два месяца их общение стало невероятно дружеским, если это можно было так назвать, но для окружающих все оставалось как прежде. Гермиона заметила изменения в поведении Малфоя ещё в начале года, а общение с ним показалось ей настолько правильным, словно и не было многолетних оскорблений в адрес друг друга. Драко оказался невероятно разносторонним и умным, чего она не признала бы ещё полгода назад. Сейчас же она говорила эти ненавязчивые комплименты ему прямо в глаза, а он качая головой, признавал, что её он явно не переплюнет. Первый поцелуй произошёл спустя три месяца их внеклассных вечерних посиделок в библиотеке, и он был настолько естественным, настолько нужным друг другу. Казалось, что он подарил им обоим маленькую надежду на то, что приближающаяся война может пройти мимо них или вовсе не начаться. Необъятный груз в виде убийства директора, висел над головой Драко словно никогда не пойманный снитч, а постоянное нервное поведение со стороны Гарри заставляло внутренности Гермионы скручиваться каждый раз, когда тот говорил что-то в адрес Драко. Узнать о том, что человек, которым ты дорожишь и который дарит тебе душевное спокойствие, должен убить человека - страшно. Ещё страшнее знать, что за невыполнение этого убийства умрет он сам. Гермиона не могла найти себе места, пытаясь помочь Драко, но всё складывалось не в их пользу. Она знала, что Драко не сможет этого сделать и знала, что он умрет, если Дамблдор останется живым. В роковую ночь, когда она с болью в сердце ожидала, когда любимый человек превратится в убийцу, судьба помогла ему избежать этой участи. А она, не успев увидеть его, бросилась с Гарри и Роном в бега. Война началась, разбив их по разным сторонам, опять. Долгие скитания по бескрайним полям и лесам не давали расслабиться. А сердце, словно по неизвестному зову, всё малило увидеть родные глаза и услышать нежный голос. И видимо небеса сжалились над истерзанным в мучениях сердцем девушки, забросив её прямо в руки любимого, но к сожалению не для соединения изнывающих сердец. Пытки, которые пришлось пережить за лишь один взгляд в его глаза, заставляли мучаться в агонии, а он едва держался, чтобы не закрыть её своим телом и прекратить её мучения. И он уже сорвался с места, чтобы воплотить задуманное в жизнь, как резкая боль бешеным разрядом пронеслась по всему его телу, заставляя рухнуть на пол. — Мальчишка предатель! Ты знаешь, что делать, Беллатриса, — прошипел зловещий голос монстра. Невыносимые пытки длились минутами, часами, а возможно и днями, ведь боль не прекращалась ни разу с тех пор как Беллатриса занесла свою палочку вверх. Разум был затуманен, мысли уже не могли складываться в единое, но страх за друг друга не покидал их обоих. Не так страшна собственная смерть, как смерть любимого человека.***
— Ты вероятно бредишь, — шепнула она, пытаясь протянуть ему свою руку и сжать, но два сломанных пальца не дали ей такой возможности. Лежа на полу в смешавшейся крови, они смотрели друг другу глаза, так боясь больше их не увидеть. — Я умру за тебя, — сказал он лишь одними губами, не выпустив не единого звука. На что Гермиона лишь едва заметно покачала головой. Возможно они пролежали бы так всю их недолгую, оставшуюся жизнь, но у монстров, которые всё еще находились в этом зале смерти, были другие планы. Потоком магии их тела мгновенно оказались в вертикальном положении, заставив обоих закричать от многочисленных переломов и ран. Едва устояв на ногах, Драко подхватил Гермиону, и прижав её к себе, попытался унять боль. — Ты жалкий предатель крови! — прокричала Беллатриса, — Твое имя навсегда сотрется со всех родословных, ровно в тот момент, как твоё сердце остановится, — ходя из стороны в сторону проговорила она, словно вела сейчас лекцию. — Твоей грязной девчонке не настолько повезёт, она должна будет ответить за осквернение древнейшего чистокровного рода. — Сама ты грязная, — едва смогла выговорить Гермиона, приподнимая голову. — Что ты сказала? — Резко остановившись, проговорила Беллатриса. — Я сказала, что грязная тут ты. Вы думаете, что лучше всех? Что можете решать судьбу других людей, творя геноцид в волшебном мире? Вряд ли вы знаете хоть что-то кроме трёх непростительных. Это ваш предел, мне даже чуточку жаль вас, — с каждым словом Гермиона все больше выпрямлялась, и под конец своей речи уже ровно стояла, едва сдерживая стоны от боли, но не смотря на это грозно взирала на женщину, которая потеряла дар речи. Тёплый лучик яркого света проник в мрачную гостиную, лаская кожу своими жёлто-красными лучами и освещая пропитанную болью гостиную, даря каплю тепла. — Наш первый совместный рассвет, — прошептали её губы, а в глазах отразилось солнце, что причудливо переливалось в её печальных глазах, будто пытаясь впитать и высушить её слезы. Стоя в собственной гостиной, и встречая первый рассвет вместе, он переплёл их ослабленные пальцы и, смотря в её глаза, поражался насколько она красива в своей нежности, любви и готовности отдать свою жизнь. Она слишком идеальна для смерти, слишком красива для порезов, и слишком хрупкая, чтобы быть настолько храброй. Перед глазами пролетели все моменты их жизни, начиная с первого курса. Осознание, что она всегда была слишком хороша для него, ударило в голову словно кувалдой. Он никогда не был достоин даже смотреть на неё, а она, отбросив всё на свете, приняла его в свои объятия, намереваясь закрыть от всех проблем. Беллатриса, преуспевшая в своём безумстве, словно разъяренная Нунду, кричала и крушила всё что попадётся ей на глаза. Она не спешила с наказанием для слабоумной, грязнокровной девчонки, она хотела насладиться её мучениями, и лишь поэтому не убила её сразу. Гермиона легко улыбнулась и посмотрела на Драко, приблизительно понимая, что хотя бы минута на прощание у них осталась. Его глаза выражали все спектры боли и отчаяния. Она знала, что он сейчас винит себя во всем, что с ними происходит, а она винит себя в том, что не разглядела в задиристом мальчишке человека с большим сердцем и очень истерзанной душой, которая просто искала спокойствия в этом мире, которое могла бы подарить ему она, гораздо раньше. Смерть страшна. В двойное она страшна, когда уже дышит вам в затылок, медленно царапая спину. И если какой-то глупец будет уверять вас, что он не боится смерти, значит он ещё ни разу не был к ней близок. Ведь даже самый храбрый человек дрогнет перед лицом старухи с косой. Гермиона легко сжала его ладонь в своей, преступная через боль в сломанных костях. Она должна ощутить его. Как можно ближе. Как можно дольше. Драко же не мог оторвать взгляда от её лица. Так многое хотелось бы сказать перед тем как его родная тётка кинет в них Аваду, но горло словно засыпало песком, а мысли в голове крутились лишь вокруг неё. Она слишком прекрасна, чтобы стоять тут окровавленной и разбитой. Предательский голосок внутри кричал и молил о пощаде. Но не о своей. Он бы отдал всё, что у него есть и вдвое больше, лишь бы свет этих глаз не потухал. Умер бы за неё, а после смерти был готов служить дьяволу вечно, лишь бы она продолжала дарить свою доброту и любовь этому миру. Смотря на неё, на его храбрую гриффиндорку, он видел, что в её голове творится такой же хаос. И если уж судьба решила, что сегодняшний рассвет последний в их жизни, то он будет смотреть на него только через отражение в её глазах. — Он лучше чем в моих мечтах. Улыбнувшись, Гермиона вложила все оставшиеся силы и, схватившись за его руку, тихо прошептала: — Это быстрее, чем засыпать, — слёзы тонкими дорожками покатились из её глаз, огибая её печальную улыбку. Зелёная вспышка, что за секунду осветила зал просторной гостиной, незамедлительно достигла цели, оставив на окровавленном полу тела двух влюблённых, которые умирая, так и не разомкнули рук, продолжая смотреть друг на друга, уже пустым, потерявшим жизненный блеск, взглядом, который навеки запечатлелся в отражениях друг друга. Этот рассвет был поистине красив. Он впитал в себя души людей, которые на пороге смерти радовались первому взошедшему солнцу, которое они встречали вместе.