Король и десница

Никто точно не знает как и когда это случилось. Никто из них даже не пытался вспомнить. Один был изрядно пьян, другой просто предпочёл забыть тот день как страшный сон. Однако оба уже смирились с таким ходом вещей. Это всего лишь деловые отношения между королём и его десницей. С некоторыми необычными моментами. В эту ночь Тайвин всё же решил вспомнить, как он докатился до того, что ему, Тайвину Ланнистеру, в очередной раз приходится врать жене, что король вызвал его для обсуждения дел государственной важности в столь поздний час и, поцеловав Джоанну, идти в покои короля, чтобы в который раз удовлетворить желания его неестественных наклонностей. Король был уже готов: слегка напившись, облачился в ночной кафтан, белые волосы Таргариенов, доходившие до плеч, переливались серебром в приглушённом свете свечей, а фиолетовые глаза томно глядели на Тайвина с долей насмешки над беспомощностью последнего. Могучий Тайвин Ланнистер, объединивший все семь королевств в страхе перед собой, сейчас стоит перед ним готовый доставить удовольствие и уже точно знающий, как это сделать. Но вместе с очевидным упоением королевской властью над своим подчинённым во взгляде читалась эта одержимость, неистовое желание быть взятым этим статным могучим воином, необходимость вновь почувствовать его внутри себя, эта зависть ко всему, из чего состоял Ланнистер. То, как он держался, каким был его взгляд, его стать, каждая черта его лица, его голос, всё — заставляло окружающих прогибаться под ним и трепетать. Всё это вызывало злость и зависть у короля, ещё не прослывшего безумным, но вместе с тем, конечно, неимоверное восхищение. И тем сильнее было удовольствие от понимания того, что этот, превосходящий по всем параметрам, мужчина, второе лицо королевства, вынужден выполнять его прихоти, что он, при всех своих талантах, всегда будет только вторым. Тайвин умел держать лицо в любых обстоятельствах, особенно при Эйрисе. Он ненавидел его каждой клеткой своего тела, но ему приходилось терпеть всё. Один положительный момент в этом он всё же видел: лишь в очередной раз жёстко вдавливая короля в перины его постели или овладевая его горлом до нечеловеческих хрипов, он мог выразить всю свою ненависть и отвращение к этому человеку. Ему нравилось смотреть, как он задыхается, слышать, как он скулит, нравилось видеть его на коленях и в самых унизительных позициях, это было похоже на расплату. Эйрис Таргариен заставил Тайвина узнать, что совокупление может быть не только актом любви и способом зачать ребёнка. Он не испытывал ничего подобного в постели со своей женой, с ней всё было иначе: сердце трепетало в вечном восхищении красотой и прекрасным телом Джоанны, Тайвин никогда не стремился причинить ей боль и не был жесток. Лишь с ней он улыбался и был нежен. Тайвин одёрнул себя — не лучшее время, чтобы думать о жене, это было бы оскорбительно для неё. Эйрис медленно подходит, словно женщина, протягивает вино, Тайвин не любил пить, но без этого было бы трудно вытерпеть дальнейшее, поэтому быстро опустошил предложенный бокал. — Ты чем-то недоволен? — ухмыляясь спросил король. — Нет, ваше величество. — спокойно ответил десница. — Трудно понять, что ты чувствуешь, когда у тебя всегда суровое лицо, — Эйрис обходил Ланнистера и прошипел в ухо: — но ты улыбаешься только с ней, верно? Тайвин уловил нотки ревности в этом вопросе. — Она моя жена, ваше величество. У вас ведь тоже она есть. — Я давно не сплю с ней, и ты это знаешь, — резко произнёс король, — я сплю лишь с тобой. И ты тоже должен принадлежать только мне, — уже тише проговорил Таргариен, обхватив Тайвина за талию. — Я делаю всё, что вы велите, королевство никогда не процветало так, как процветает под вашим началом, — «скорее вопреки вашему началу и лишь с моей помощью» — умалчивает десница. — Мне этого мало. Я хочу, чтобы ты показал мне, как сильно меня любишь. Эйрис стал раздевать мужчину, оставив его лишь в нижнем кафтане. Тайвин сдержанно вдохнул, прикрыв глаза. Рука Эйриса опустилась между ног мужчины, не почувствовав никакой заинтересованности. — Я сказал, покажи, как меня любишь, — приказным тоном прохрипел король. Тайвин стал представлять жесточайшие сцены цареубийства пока Эйрис гладил его плоть через одежду, и вскоре член стал увеличиваться, внушительно выступая через ткань. — Так-то лучше, — выдохнул Таргариен, обхватив плоть у основания. После недолгих манипуляций, Эйрис опустился на колени перед своим десницей, освобождая окрепшую плоть от сковывающих одежд. Эйрис вновь подметил превосходство Тайвина по всем параметрам. Удовольствие, которое доставляли эти внушительные размеры, заглушало зависть короля. Эйрис старательно сосал, причмокивая, явно наслаждаясь. Тайвин схватил короля за белоснежные волосы, перехватывая активность, и принялся насаживать его на свой член, проникая глубоко в горло рваными движениями. Беспомощные хрипы короля доставляли удовольствие, временами он давал ему отдышаться, а потом снова и снова засаживал на всю длину, пока драконий король не начинал дёргаться, вымаливая для себя время набрать воздух. В этот момент Тайвину нравилось смотреть королю прямо в глаза, выражая всю свою ненависть и презрение. С львиным рыком Тайвин излился прямо в рот королю, направив член вверх, чтобы семя вытекало из носа. Эйрис кашлял, пытался отдышаться. Ланнистер привёл себя в порядок и уже хотел было покинуть королевские покои, приоткрыв двери, но Эйрис коснулся его плеча, встав с колен. Вытирая рот от обилия слюны, Таргариен произнёс: — Уже уходишь? Но ты ещё не удовлетворил своего короля. «Ночь будет длинной» — с ненавистью подумал Тайвин, закрывая двери изнутри.

<center>

</center>