I
Дом на окраине северного города, в котором поселились молодожёны не отличался особой красотой и изысками: обычная двухэтажная постройка в стиле простенькой скандинавской архитектуры нового времени. Однако в округе больше не располагалось никаких жилых комплексов, поэтому можно сказать, что стоял он особняком ото всех и не попадался чужому взору на ближайшие нескольких километров. Это место напоминало убежище, скрытое от посторонних глаз, прячущееся от внешнего мира в глухом лесу. Сюда не было прямой дороги, по которой любопытный обыватель мог бы добраться до этого затерянного микромира, маленькой уютной вселенной, сосредоточенной в стенах этого пентхауса. Одинокий и непримечательный, он прятался в безлюдной пустоши природного могущества. Почти всю заднюю стену дома занимало большое панорамное окно с видом на густой таёжный лес. Комнаты большую часть времени были погружены в полумрак, за исключением гостиной на первом этаже, где круглыми сутками горел камин. Ира просто обожала проводить свободное время за чтением книг, сидя в мягком кресле с кружкой горячего чая напротив этого тёплого домашнего очага. Именно по её желанию всё в доме было обставлено деревянной мебелью, начиная от кухни и заканчивая мансардой. Интерьер полностью соответствовал её натуре: неброский и лаконичный, как раз для такой особы как она. А это местечко идеально подходило для семейного отдыха, вечеринок и просто дружеских посиделок. Однако после окончательного завершения ремонта и устранения остававшихся недочетов, молодая пара поселилась в уединённом бунгало на постоянной основе. Работа в основном на удалёнке, никто не беспокоит, а до продуктового в город можно добраться и на машине, которую Серёжа приобрел относительно недавно, специально по случаю переезда далеко от всего привычного и мирского. Большие расстояния — большая машина. Всё абсолютно логично. Запах сухого дерева пропитал каждый клочок нагретого воздуха. Девушка как раз заканчивала последние приготовления для небольшой вечеринки в кругу друзей, как вдруг раздался звонок в дверь. Она отложила нож, секундой ранее разрезавший кусочки сыра на закуску, и вышла в коридор. Отворив дверь, она увидела довольных Диму и Катю Позовых с бутылкой белого вина и цветами. — Вы чего так долго не открываете? Мы тут уже начали замерзать, — Катя уже было потянулась обнять Иру, но за спиной раздалось ещё несколько радостных возгласов из подъехавшей машины. — А вот и наши опоздуны. А ведь Дарина уверяла меня вчера, что приедет специально пораньше, чтобы помочь приготовить ужин, — наигранно возмутилась хозяйка, однако не была ни капли расстроена, что пришлось заниматься подготовкой к «празднику» в одиночку. — Они ехали прямо за нами, мы их машину ещё на заправке узнали, но из-за плохой связи не смогли предупредить вас с Серёжей, что задерживаемся все вместе. Кстати, где наш жаних? — протянул на московский манер букву «А» Дима и уже занял половину коридора, пытаясь расшнуровать заснеженные зимние ботинки. — Он скоро будет. Вы пока проходите, а я скажу Стасу, что они могут поставить машину во дворе, — Ира лёгким движением руки подцепила с вешалки тёплую дубленку и выскочила на улицу. Когда все наконец оставили верхнюю одежду в прихожей и заняли свои места за накрытым столом, подтянулся и сам Серёжа. Из-за прошедшего накануне снегопада он простоял в пробке на выезде из города около часа, поэтому вернулся домой злой и голодный. Но как только увидел, что все друзья уже в сборе, настроение его сразу же исправилось. — Да я же ему объяснял, мол праздник у меня, отмечаем моё новое семейное положение. Но начальник у меня — та ещё мразюка, не захотел даже на полчасика пораньше отпустить, — Матвиенко прерывал свои объяснения жадными глотками глинтвейна, не менее горячего, чем его южная речь с небольшим акцентом. — Ну, главное, что теперь все на месте, — Ира мягко улыбнулась и поцеловала новоиспеченного мужа в уголок рта, вытирая следом отпечаток красной помады большим пальцем. — Ой, я на самом деле так рада за вас! Хотя, помнится мне, что раньше, Ир, я тебя просто на дух не переносила. Не обижайся, просто ты казалась мне такой стервой, но узнав тебя поближе, я поняла, насколько ошибалась, — в воцарившейся на миг тишине, заявила Дарина. — Даже не знаю, можно ли считать это комплиментом… — в воздухе повисла тяжёлая пауза. Но переглянувшись, девушки громко расхохотались, разрывая тишину заливистым смехом, и следом к ним присоединились и все остальные. Компания вела оживленную беседу, гости танцевали, пели и пили. Чуть позже все разбились по группкам: девушки обсуждали последние новости и сплетни, а мужчины играли в приставку, периодически выходя на улицу покурить. За общим гомоном веселья никто не заметил случившейся ссоры молодоженов. А может, просто потому, что эта парочка слишком часто ругалась и выставляла свою личную жизнь напоказ, никто не уделил незначительной словесной перепалке должного внимания. — Кто-нибудь видел Иру? Она вроде выходила позвонить, но что-то её давно уже не слышно и не видно, — Катя обеспокоено окинула взглядом присутствующих. — У вас точно всё нормально? Я слышал, как вы ругались минут двадцать назад, — не менее тревожным тоном поинтересовался Дима и сел поближе к жене, приобняв её за плечо. — Да и вообще поздно уже, нам бы по домам собираться. Вечер получился просто здоровским, но надо и честь знать, — вдруг опомнился Стас и стал искать глазами ключи от машины. — Ой, может, вам помочь убрать тут всё? А то выглядит так, будто тут не дружеские посиделки были, а Мамай прошёлся и снес половину гостиной. — Да не, Кать, мы тут сами как-нибудь разберёмся. Вы правы, уже темно, а вам ещё обратно как-то добираться. Хорошо бы ещё моя жена нашлась, — как-то невесело хохотнул Сережа, но тут же исправился в лице и с доброй полуулыбкой стал провожать гостей в прихожую. — Отпишитесь, как доедете. Дороги сегодня просто ужасные, намело так, что до следующей зимы снег лежать будет, — его напрягало, что Ира поступила как последняя эгоистка, не удосужилась даже выйти попрощаться с гостями, потому что обиделась на какую-то глупую мелочь. — Главное успеть, пока этот ваш сулугуни не переварился, — попытался разрядить обстановку Дима, видя, что никому на самом деле не хочется прощаться. — Ничего, в следующий раз соберёмся на новогодних праздниках, к тому моменту от сулугуни в твоем кишечнике не останется и следа, — как бы прочитав мысли присутствующих, приободрила всех Дарина и, обнявшись и расцеловавшись со всеми, вышла во двор, ведя под руку Стаса к занесённой снегом машине. — Давайте, удачно вам добраться, а я пойду найду Иру, может, она давно уже спит, такое уже миллион раз случалось. Входная дверь закрылась, и больше в тот вечер не открывалась. А в доме всю ночь горел свет, чтобы единственная живая душа в пределах десяти километров не сошла с ума от снизошедшей тьмы на этот непримечательный клочок земли. Душа эта была Серёжина, а тьма — человеческая, грязная и злостная, не знающая ни рамок, ни границ, готовая поступиться чужими жизнями.II
— Арсений Сергеевич, я за вами не успеваю, — Антон чуть ли не бежал за старшим, в последний момент вспоминая о том, что нужно обходить замёрзшие лужи, а не поскальзываться на каждой из них. — Не заставляй меня усомниться в твоей физической подготовке, иначе заставлю проходить курс молодого бойца. Поверь, тебе такое явно не придётся по душе, так что советую прибавить шагу и не причитать. А то у меня начинает складываться впечатление, что мой напарник не молодой и здоровый парень, а вечно брюзжащий старик, который умрёт со дня на день, — Арсений быстрым шагом приблизился к своей чёрной иномарке, открыл заднюю дверь и проверил наличие всего необходимого. — Садись давай. Антон послушно устроился на переднем пассажирском сидении и включил печку, на что Арсений одарил его удивлённым взглядом. До этого еще никто не осмеливался хозяйничать в его любимой машине, а тут нарисовался какой-то пронырливый мальчишка, если его можно было так назвать, и стал нажимать на все кнопки подряд, сопровождая свои действия потоком несвязной речи. Арсений сидел молча, не перебивал, потому что даже не слушал, и поэтому не знал, в чём заключался монолог Антона. Пару минут он просто смотрел на замёрзшее лобовое стекло и сосредоточенно барабанил пальцами по рулю. — Водить умеешь? — Арсений вдруг оборвал юного напарника на полуфразе. Кажется, тот говорил что-то о своих домашних животных, которые остались у родителей в его родном городе, но осознав, что его даже не пытались услышать, Антон замер с открытым ртом. — В каком смысле? — переспросил он, посмотрев на старшего в упор. — А какой тут ещё может быть смысл? — Арсений сохранял спокойный и сдержанный тон, но в голосе пробежала нескрываемая издёвка и явная ирония. — Ну-у-у, — протянул Антон, — права у меня есть, но я давно уже не садился за руль. А почему вы спрашиваете? Вы же не собирае… — Меняемся, — старший следователь вышел из машины, резко хлопнув дверью, обошел её спереди и, подойдя к правой двери машины, постучал костяшками пальцев по стеклу. Антон вздрогнул, отмер, закрыл рот и перевёл взгляд туда, откуда раздался стук. Арсений дёрнул ручку, и передняя дверь пассажирского сидения распахнулась, запуская в салон морозный воздух. — Выходи. Антон послушно отстегнул ремень безопасности и прямо-таки вывалился из салона на хрустящий снег. Он проследил за тем, как Арсений занял его нагретое место и захлопнул за собой дверь, и только после этого в полном недоумении обогнул чёрный BMW и сел за руль. — Чего ты на меня так уставился, как будто Христа увидел? — Попов надавил на рычаг и откинул спинку кресла назад, удобно устроив голову на кожаном подголовнике. — Вы правда хотите, чтобы я вёл вашу машину? — У тебя есть другие планы? — Нет, просто как-то это неожиданно, вы ведь никому не даёте свою машину, — парень по очереди хлопал глазами, совершенно запутавшись в ситуации. — А я её и сейчас не даю, я же сижу здесь, — он похлопал по подлокотнику и, натянув неестественную улыбку, вскинул брови. — Слушай, я не в том состоянии сейчас, чтобы садиться за руль, — но затем вмиг стал серьёзным, — к тому же у меня рука болит, — Арсений приподнял вверх забинтованную кисть и помахал ей в воздухе, — так что сделай доброе дело и довези нас живыми до места назначения, договорились? — Л-ладно... — как-то неуверенно протянул юноша. — Только покажите дорогу, а то я не знаю, как туда проехать, там же сплошная тайга. — Учти, если увижу хоть одну царапину потом, попрошу начальника соседнего отдела повесить на тебя расследование по массовому убийству. Думаю, Паша будет только рад новому помощнику, но вот тебе вряд ли захочется осматривать семь трупов, — слишком уж дружелюбно заключил Арсений, а Антон подметил, что в него слишком часто бросаются угрозами и ультиматумами. — Лучше уж сразу увольте, — тон Антона показался Попову немного обиженным. — Ну уж нет, теперь ты отсюда никуда не сбежишь. Если попал в систему — так просто из неё не выберешься. По крайней мере без потерь точно, физических или моральных, не знаю, тут уже как пойдёт, — на последних словах старший понизил голос, и окончание фразы рассеялось в воздухе ядовитым паром. Антон, конечно, обратил внимание на некий скрытый контекст последнего предложения, но пожалел следователя, не став выпытывать из него истинный смысл фразы. Арсений и так выглядел подавленным, даже разбитым. Бутылка крепкого алкоголя в купе с лекарственными препаратами, прописанными психотерапевтом, сделали своё дело, Большую часть пути ехали молча, тишину разрезал только шум шин, плавно скользивших по заснеженному шоссе. Каждый думал о своем, и погруженные в собственный мысли, они оба выпали из реальности на добрых сорок минут, пока посыпанный химикатами замёрзший асфальт не сменился настоящими сугробами в редком залесье. Несмотря на позднее утро, за окном резко потемнело, потяжелевшие ветви лиственниц и елей перекрывали доступ солнечному свету. Последний пункт, сохранивший человеческое тепло, остался на несколько километров позади. Это была старая заправка, на которой они остановились, чтобы бензина хватило и на обратную дорогу. А после перевалочного пункта — только холодная темнота подступавшего леса. — Вот здесь сверни направо. Надеюсь, что Серёжа говорил про этот съезд, потому что другого я здесь не вижу, — Арсений был крайне серьёзен и напряжён. Атмосфера за окном навевала мрачные мысли, а чёрная машина следователя всё дальше продвигалась в глубь тайги, что обступала их все плотнее и плотнее. — Там дальше должен быть двухэтажный дом. Нам туда, так что будь внимательнее, чтобы не пропустить. — Арсений Сергеевич, вам не кажется все это слишком странным? Почему мы ищем человека меньше, чем через двое суток, может, эта девушка просто решила прогуляться? — вяло спросил Антон. Долгая монотонная дорога успела утомить, но какая-то неприятная тревога зарождалась в его груди всё больше и больше по мере приближения к частной территории. — Я сам пока ничего не понимаю, — тяжело вздохнул Арсений. — В таком случае следовало звонить спасателям, если девушка потерялась в лесу. Но насколько я понял, ситуация тут нетипичная. Сам подумай, зачем ей уходить из дома так поздно, да ещё и в ночь после прошедшего снегопада. Она же не такая глупая… Раз уж они живут в таком странном местечке, то и риски должны осознавать.III
Спустя ещё полчаса дороги между рядами ёлок промелькнул фасад дома. Антон свернул влево и остановил машину в десяти метрах от забора. На пороге их уже ждал Серёжа, он курил и смотрел затуманенным взглядом поверх деревьев, поэтому не сразу заметил приближение гостей. — Серёг, выглядишь дерьмово… — Арсений невольно закусил от жалости нижнюю губу и свёл брови, как бы сочувствуя. — Я тоже рад тебя видеть, Арс, — максимально безэмоционально прозвучал ответ. Старые друзья обнялись, но без особой нежности, будто и не было в их жизни общей радости и горя, будто не существовало вовсе их многолетней дружбы. Возможно, они сохранили друг к другу тёплые чувства, но боялись показать это из-за неуверенности в том, что другой уже не держит зла и обид. Собственно, поэтому оба они больше походили на два ледника, расположившихся по разным полюсам земли, нежели на добрых друзей, которых время само расставило на другие места. Антон пожал руку бывшему товарищу Арсения, и все трое зашли в дом. — Рассказывай, что за спешка такая, — старший удобно разместился на тёмно-сером диване возле камина. Антон устроился рядом, держа наготове записную книжку и ручку. — У меня жена пропала, как ты уже мог понять. Позавчера мы немного повздорили, отмечали с друзьями, так сказать, наше бракосочетание. А потом в какой-то момент она просто исчезла. Телефон выключен, дорожной сумки нет. Я уже обзвонил всех знакомых, к кому она могла бы пойти, но те ничего не знают, — Серёжа настолько отчаялся, что очередную сигарету закурил прямо в гостиной. — Она не могла поехать к родителям? — Арсений потёр холодные ладони и снова подставил их к языкам пламени в камине. — У них её тоже нет, — поджатые губы задрожали в отчаянии. — Понимаешь, такого никогда не случалось раньше, она бы сказала. Мы с Ирой частенько ругались, но сразу мирились. Да и не скажу, что мы прям поссорились, так… Немного перегнули палку, — Серёжа тяжело выдохнул и накрыл красные от недосыпа глаза ладонями. — Я не знаю, что мне делать. Не знаю, кого ещё просить о помощи, если не тебя… В то время как Арсений выяснял детали происшествия, Антон сосредоточился на выражении лица следователя. Тот держался очень спокойно, но всё же подрагивающие кончики пальцев выдавали чуть заметное напряжение. То ли они дрожали от холода, то ли от нервов, а может, и вовсе из-за того, что вчера Арсений влил в себя как минимум пол-литра виски по причинам, неизвестным ни Антону, ни кому либо другому. Антон внимательно осмотрелся. Типичный современный загородный дом, какой могут позволить себе только хорошо обеспеченные люди. Большая гостиная успокаивала острым запахом хвои, исходящим из вазочки с еловыми веточками. В целом, помещение довольно приятное и уютное. Хотелось бы Антону самому иметь такое тихое местечко далеко от городской суеты, куда можно сбежать от бытовых проблем и перепадов настроения своего начальства, да ещё и с шикарным видом на таёжный лес. — Всё записал? — вырвал его из размышлений Арсений. — Да-да, пропала примерно в девятом часу, никто не видел, как она уходила, — выдал Антон последнее, что успел услышать, и стал быстро черкать ручкой в блокноте, выводя кривые размашистые буквы на белой бумаге. — Нам нужно будет опросить всех, кто присутствовал в вашем доме в тот вечер, — сказал Арсений вещь, саму собой разумеющуюся, и потёр ладони о колени. — Арсений Сергеевич, — Антон наклонился к старшему чуть ближе и стал говорить полушёпотом, надеясь, что услышит его только Арсений, — а вы не думаете, что она могла уйти не по собственной воле? — Что ты имеешь в виду? — Бывают ведь случаи, когда приходят угрозы, и у человека не остаётся выбора, кроме как подчиниться и последовать указаниям другого. Я хочу сказать, что вряд ли она сама решила исчезнуть вот так, не оставив ни следа. — Исходя из собственной практики, могу лишь сказать, что в жизни случается всякое. Но чтобы делать хоть какие-то выводы, нам нужно узнать чуть больше. — Хотите чай? — раздался Серёжин голос с кухни, прерывав разговор. — Вы уж меня простите, что сразу не предложил, как-то негостеприимно получилось. Все трое переместились на кухню. Закипевший чайник издал протяжный свист, и хозяин дома разлил кипяток в три кружки. Антон разбавил чай водой, чтобы не обжечь язык. Хотя чувствительность у него пониженная, бывало всякое, а постыдно пролить на себя кипяток не входило в его планы на сегодняшний день. Шоколадные конфеты и овсяное печенье пришлись юноше по вкусу, поэтому он умял сразу половину вазочки, что красовалась на середине стола. Арсений, наоборот, не притрагивался к еде. Вкусно поесть было последним в его списке дел, сейчас основной задачей было нащупать хоть что-то, что поможет им сдвинуться с мёртвой точки. — Не налегай на сладкое, а то попа слипнется, — Арсений посмотрел на Антона и не смог сдержать смешок. Иногда ему казалось, что он работает не с опытным выпускником юридического факультета, а с самым обыкновенным ребёнком, временами наивным, но безумно располагающим к себе. Чаще всего следователя раздражало любое проявление ребячества, но в случае с Антоном это почему-то умиляло. Особенно, когда этот парень сидел с раскрасневшимися щеками и уминал конфеты за обе щёки. — Ничего у меня не слипнется, — наигранно обиженно ответил Антон, но сладости всё же отложил в сторону. Когда кружки с чаем опустели, а в вазочке осталось всего три несчастных поломанных печеньки, Арсений позвонил Оксане. Он переслал ей контакты друзей Иры и Серёжи и попросил её обзвонить каждого и назначить время для личной беседы. А чтобы сэкономить время, решено было вызывать гостей парами и проводить процедуру допроса с Антоном одновременно. А пока Оксана решала вопросы, трое присутствующих в доме поднялись на второй этаж для предварительного осмотра помещения. — Как-то здесь слишком холодно по сравнению с первым этажом, — заметил Антон, ещё поднимаясь по лестнице. Арсений мельком осмотрел все комнаты, но задержался в спальне молодожёнов чуть дольше, чем в остальных. Он пробежал взглядом по мебели: никаких зацепок, вмятин или сколов обнаружено не было. Парадно-выходные вещи так и висели в шкафу нетронутыми, постель оставалась заправленной с позавчерашнего дня, потому что после исчезновения Иры, Серёжа спал на диване. Однако в комоде и на письменном столе царил хаос. Это можно было бы списать на вспыльчивый характер хозяйки или же на её неаккуратность, но супруг заверял следователей, что такая черта не была свойственна Ире. Арсений подошёл к столу. По всей поверхности валялись раскрытые тетради и блокноты, но ничего кроме рабочих записей в них не нашли. Кроме того, на столе лежали книги, а именно французские и испанские романы, не представлявшие ничего важного для следствия. Ничего необычного — в основном канцелярия и низкосортная литература (каковой посчитал её Арсений). Но внимание его вдруг переключилось на листы бумаги, разбросанные под столом возле стены, а потому не заметные с первого взгляда. — А это что? — с сомнением спросил старший. — Не знаю, должно быть, какие-то отчёты или документация. Может, ветром сдуло, — пожал плечами Сережа и понурый опустился на край кровати, глядя в пол безжизненным взглядом. Арсений поднял унесённые сквозняком бумаги, пробежал по ним глазами — тоже ничего. — Хм, — Антон выразил то ли усмешку, то ли задумчивость и наклонился под кровать. — Что там? — Ручка, — младший покрутил её руках и положил на тумбочку. — Интересно… — Ага, очень… Ручка. М-да, очень полезная вещица, особенно в поисках пропавшей девушки, — решил съязвить Антон, но вовремя прекратил, потому что ощутил на себе неодобрительный взгляд Серёжи. — Очень интересно, — ещё раз повторил Арсений, деля каждое слово на долгие слоги и будто бы даже не замечая реплик своего напарника в этот момент. — Что именно? — не понял Антон. — Судя по всему, Ира — девушка очень опрятная, так как во всём доме царит порядок и педантичная организованность. Работой она занимается только за письменным столом и не терпит хаоса. Я ещё могу понять беспорядок на столе и в комоде, потому что, по-видимому, она собиралась в спешке и искала что-то важное. Но как ручка оказалась под кроватью? Это уже явно не сквозняк. Не такой сильный, по крайней мере. Значит, она писала что-то прямо перед тем, как покинуть комнату. Это моё предположение. И, следовательно, либо она забрала эти записи с собой, либо же… — Арсений подошёл к прикроватной тумбочке и немного отодвинул её в сторону, — Записка от порыва ветра завалилась за тумбочку, — в руках он уже через секунду держал клочок бумаги, с аккуратным каллиграфическим почерком. Серёжа быстро вскочил с кровати: — Что там? — Антон, звони Эду, скажи, что теперь мы ищем сразу двоих. — Да что там?! — крикнул Сережа, повторяя свой вопрос. — Записка, причём написанная не её рукой. Наклон букв различается с тем, что мы видели в тетрадях, посмотри, — старший протянул листок бумаги Антону. — «10. Поторопись, зима нынче суровая». И что это значит? — юноша смотрел на Арсения в полном недоумении. — Кто-то затеял с нами плохую игру. Поехали в офис.IV
В приёмной главного офиса уже сидели Дима и Катя Позовы, дожидаясь возвращения следователей. Последние задерживались на полчаса, и снова из-за плохой дороги. Но Оксане с Эдом не составляло большого труда скрашивать их ожидание, предлагая вкусный кофе и рассказывая интересные случаи из рабочей практики. — Каждая буханка хлеба — это трагическая история зёрен, которые могли стать пивом, но не стали, — заключил свою философскую мысль Эд и поднял вверх указательный палец. Позовы вместе с Оксаной хором засмеялись. Казалось, все уже и забыли, зачем они вообще здесь собрались. Но резкий хлопок двери вмиг им об этом напомнил. Арсений ворвался в кабинет, стряхивая мокрый снег со своего пальто. Он поздоровался со свидетелями и пригласил Диму на беседу в помещение, где пару месяцев назад проводил собеседование Антону. Следом за ним вошёл сам Антон, отставший от своего резвого наставника, и провёл Катю в соседний кабинет. Эд с Оксаной снова остались одни. — Расскажите всё, что вы помните о вечере пятницы, — параллельно задали один и тот же вопрос оба следователя в приёмных, разделённых лишь кирпичной стеной и побелкой. — Я почти весь вечер находилась рядом с Ирой. Она выглядела вполне счастливой, пока не поссорилась с мужем, — отвечала Катя Антону, закусывая от нервов нижнюю губу и сминая края своего белого свитера. — Она много шутила и смеялась, поэтому ума не приложу, что могло стать причиной её внезапного ухода, — говорил Дима Арсению. — Ухода? Вы думаете она сама решила уйти? — Ну да. Это же логично, взяла вещи и ушла, все женщины хоть раз так делали, — Дима чесал затылок и был твёрдо уверен в резонности своих слов. — В доме был кто-то ещё? Ничего странного не заметили? — Нет, — заверяла Катя, — были только мы вшестером и никого больше. — Она ничего не сказала перед тем, как уйти? — Антон не мог ни за что зацепиться, и разговор медленно, но верно заходил в тупик точно так же, как у Арсения с Димой. За полчаса однотипных вопросов им так и не удалось нащупать даже тонкую ниточку в запутанном намертво клубке фактов. — Вышли покурить, вернулись, а её уже не было, только Катя с Дариной вдвоём обсуждали чьи-то фотографии, — отвечал уже предельно замученный допросом Дима. — Ясно… Вы можете быть свободны, — прозвучало в приёмных по две стороны от смежной стены, и Арсений с Антоном одновременно вышли в коридор. На улице было уже темно, а от окон веяло холодом. Но снегопада не наблюдалось, впервые за последнюю неделю. — Ничего? — Арсений бросил блокнот на кресло рядом с Эдом. — Ничего, — на выдохе ответил Антон и плюхнулся на диванчик рядом с Оксаной, которая уже собиралась уходить домой. Пусть вокруг царила духота неясности и разочарования, и всё-таки такие вечера в офисе были особенными. Они имели удивительную рабочую атмосферу. Атмосферу слаженности и командного духа, пускай и немного поникшего. — Вот это вам, конечно, подкинули дельце, Арсений Сергеевич, — Эд откинулся в кресле, закинув голову назад, как пианист во время кульминации апассионаты, и оттолкнулся от пола ногой, заставив кресло проехаться по паркету на полметра, — мда уж… А вы говорите — скучно. — Когда это я такое говорил? — удивился Арсений. — Да вот буквально на днях — жаловались, что не происходит ничего интересного, — поддакнула Оксана, обводящая губы по контуру бордовым карандашом. — Не помню такого, — призадумался Арсений. Он посмотрел на часы и хлопнул в ладоши. — Так, хватит, все по домам. Завтра продолжим. Опросим ещё одну пару, хотя что-то мне подсказывает, что существенного результата мы от них не добьёмся. — Окс, тебя подкинуть до дома? — поинтересовался Эдик, лукаво щуря свои карие глаза. — Да, было бы очень даже неплохо. Идём? Через минуту офис опустел ещё на два человека. Антон с Арсением остались раскладывать бумаги в общем хранилище досье. Арсений полностью погрузился в мысли о пропавшей, а вот мысли Антона занимал совершенно другой человек, а именно тот, что находился сейчас на расстоянии вытянутой руки от него. Как-то с этим исчезновением девушки всё так быстро закрутилось, что у него не осталось времени подумать о поведении Арсения в последние пару дней. Старший менял настроение как перчатки, то срывался на всех подряд и злился, как, например, позавчера, то подшучивал и был участливым в отношении своих подчинённых. А сегодня и вовсе заявился на работу весь помятый и разбитый, с мешками под глазами темнее ночного неба. — Арсений Сергеевич, можно спросить? — собравшись с духом, нерешительно бросил Антон. — Ты только что это сделал. — Я другое хотел… Почему вы тогда накричали на меня при всех? Скажите честно, вам не нравится со мной работать? — Нравится, — Арсений обернулся на Антона и посмотрел на него с полуулыбкой, склонив голову набок. — Я отвык работать в паре. Дай мне время и не бери на свой счет, — он попытался выдавить выражение снисходительности на лице, но получилось больше печально, чем сочувственно. — Так, вы меня не презираете? — Что за глупости, тебе сколько лет? Иногда мне кажется, что твои запредельные умственные способности граничат с кретинизмом. — Вы что, считаете меня запредельно умным? — Антон вскинул брови вверх, состроив на лице умилительное удивление. — Боже, почему я работаю с ребёнком? — риторически вопросил старший. А Антон по-шкоднически растянулся в улыбке и хихикнул. — Я знаю, что ты умнее, чем кажешься. — Сочту за комплимент, — закушенная губа налилась алой кровью от смущения. — Бери вещи, пошли, — захлопнул последнюю папку с протоколами Арсений и засобирался на выход. — Куда? — не понял юноша. — До дома тебя подброшу. Или ты тут собрался ночевать? — Нет-нет, — быстро сообразил Антон и одним движением руки накинул на плечи пуховик, валявшийся на подлокотнике дивана.V
Арсений довёз Антона до подъезда, а сам не стал задерживаться и тоже направился домой. На своей двери со стороны, выходившей на лестничную клетку, следователь обнаружил маленький жёлтый стикер, подписанный его соседкой. Эту странную привычку, оставлять записочки, Арсений заметил за ней не так давно. Она была одинокой домохозяйкой, живущей на пособие от государства и активно ищущей себе мужа. Светлана частенько придумывала глупые причины, чтобы пообщаться со своим красивым и холостым соседом. Но Арсений всегда тактично отказывался от её угощений и приглашений на ужин. «Приготовила рыбные котлеты. Заходи, если будет время». Ничего нового. У неё всё всегда так просто, как будто одними котлетами можно решить всё, что мучает и сжирает тебя изнутри. Поэтому Арсений, не долго думая, смял бумажку и выбросил в урну на площадке. Квартира встретила его поначалу звенящей тишиной, отражающейся от голых стен, пока из глубины спальни не послышался стук собачьего хвоста о паркет. Единственный предмет, указывающий на то, что в квартире действительно проживал кто-то, кроме собаки, — пустая бутылка виски под кроватью. Арсений бросил ключи от машины на полку в коридоре и, не снимая куртку, прошёл на кухню. Кронос, услышав шаги хозяина, бросился в прихожую, проскользил когтями по полу в повороте и наконец влетел на кухню. Он бы с лёгкостью сбил Арсения с ног, но тот уже настолько привык к чрезмерной резвости довольного пса, что сумел устоять на месте. — Привет, малыш… — ласково приговаривал следователь, почёсывая любимца за ухом. — Вижу, что скучал, но боюсь, что у меня для тебя плохие новости, — пёс будто бы понял его слова и жалобно вскинул свои глаза на хозяина. В холодильнике было ожидаемо пусто. Вроде взрослый мужчина, но почему-то каждый раз приходилось напоминать себе, что еда не появляется в холодильнике сама по себе. Ну а дальше пришлось делать всё по старой схеме — вернуться в прихожую, обуться и выйти из подъезда в направлении ближайшего магазина с тяжёлым ощущением безответственности. С другой стороны это единственный повод проветрить мысли и подышать свежим воздухом, и никаких доставок и взаимодействия с глупым курьером, который никогда не может найти нужный подъезд. Арсений бодро шагал вперёд, скрипя ботинками по снегу. Но бодрость эта была скорее от сурового мороза. Он шёл и не мог отделаться от чувства вины за то, что совсем забыл позаботиться о собаке. Кстати, кличку «Кронос» пёс получил не случайно. В древнегреческой мифологии Кронос, или Хронос — бог времени. Ну а сокращённо питомца величают просто Кроном. С этим псом Арсений забывает о времени, забывает о прошлом и учится жить настоящим. Крон — живое подтверждение того, что время лечит. В столь поздний час Арсений всегда оказывался единственным покупателем. Да и покупателем-то его назвать сложно — одна пачка макарон, упаковка чая и собачий корм. Это так, только кассира позлить. Вообще, обычно он заказывает качественный дорогой корм, потому что всё самое лучшее… нет, не детям, а любимому псу. Но в последнее время от работы не было ни малейшей передышки, так что случилась утечка памяти. Арсений быстро расплатился, забрал покупки и поспешил выйти на свежий воздух, подальше от неприятных запахов мясного отдела. Он остановился сразу же, как только первая струя морозной свежести проникла в лёгкие, и решил, что поток кислорода не помешает разбавить чем-нибудь менее жизненно необходимым, например, сигаретным дымом. Нужно было что-то менять, иначе ещё пару месяцев с таким распорядком, и можно бронировать место в психологическом диспансере. Он перестал понимать, что происходит в его жизни, перестал понимать себя. Весь в работе, он забыл каково это — жить своей жизнью. Она закончилась для Арсения два года назад и теперь похоронена на городском кладбище вместе с неудачным опытом прошлого. Арсений заметно отдалялся от друзей и коллег, но появление Антона на его непростом пути замедлило этот процесс. Шастун, сам того не зная, стал посредником между Арсением и миром, окружающим его. Да, они проводят много времени вместе, потому что такова участь напарников, повезло ещё, что ему попался именно Антон, а не какой-нибудь напыщенный индюк, только что купивший себе диплом и двушку в центре города на папочкины деньги. Нет, Антон таким точно не был, он скорее полная противоположность этого клише. Арсений видел в нём искренность и доброту, местами ещё детскую наивность, но это только прибавляло ещё больше света и невинности его образу. Ну как такой зеленоглазый ангел смог помешать Арсению окончательно замкнуться в себе? Всё очень просто, причин всего две: Арсений начинал тянуться к нему, правда сам себя и ограничивал в общении, боясь привыкнуть и привязаться, и вторая — он почувствовал, что по-настоящему кому-то нужен, Антон без него точно пропадёт на этой работе. Наверняка Антон давно уже спал, пока старший размышлял о его месте в своей жизни. Жёлтый фонарь освещал полукругом клочок земли, прилегающий к стене магазина, а ускользающий сигаретный дым поднимался вверх к облысевшим и замёрзшим веткам деревьев. И тогда Арсения одолевал новый шквал неконтролируемых вопросов. Как сам Антон к нему относится, что чувствует помимо страха перед суровым руководителем? А потом следовали вопросы попроще, отшагнувшие на добрую версту от серьёзных тем, но всё равно занимавшие слишком много места в подсознании. Какие шоколадные конфеты он любит больше всего? Какая музыка играет у него в наушниках, пока он ждёт утренний автобус? Какая последняя мысль тревожит его душу, перед тем как заснуть? — Шоколадные конфеты? — полушёпотом спросил у себя Арсений. — Твою ж мать. Арсений в одно мгновение достал из заднего кармана джинсов свой телефон и нажал на контакт в экстренном списке. По прошествии долгих гудков, за которыми не последовало ничего, кроме гудка автоответчика, следователь громко выругался. Проходившая мимо старушка перекрестилась на ходу и благополучно продолжила свой путь. А Арсений, забыв о невыносимой усталости и головной боли, двинулся на парковку уверенным шагом.VI
Звонок в дверь. Ещё звонок. На пороге появился заспанный Антон в растянутой футболке и пижамных штанах. Хохолок чёлки взвился наверх, а ошарашенные глаза моргали по очереди. — А… — только начал он, но продолжить ему не дали. — Гадёныш, ты почему не отвечаешь? — секунда, и в руки юноши прилетает поясная сумка. — Инсулин. Как можно было забыть то, без чего буквально можно сдохнуть? — Арсений источал больше волнения нежели злости или раздражения. — Эм-м, ну вы, конечно, преувеличиваете. Тем более дома у меня есть ещё одна упаковка, — Антон помялся с ноги на ногу, а потом шагнул в сторону и раскрыл дверь чуть шире в пригласительном жесте. — Ребёнок… — вздохнул старший, поджал губы и покачал головой. — Не страшно тебе приглашать в гости кого попало? — Вы — не кто попало, — Антону хотелось добавить в этой короткой фразе ещё много-много других слов, объясняющих, почему Арсений для него «не кто попало», но его сонное сознание упорно не хотело трансформировать мысли в слова, а здравый смысл, как ангел хранитель на плече, уберег от изливания этих слов на Арсения. — Даже на чай не зайдёте? Знаете, у меня есть целая коллекция разных вкусов. Есть и с мелиссой, и с бергамотом, и с чабрецом, и просто с лимоном, а ещё молочный улун… Кстати, знаете, как в Европу попал первый чай? Ой, а ещё же зелёный есть… — Антон, — оборвал его Арсений, хотя на самом деле хотел слушать его рассказы о чае хоть всю ночь, лишь бы не возвращаться в пустую квартиру, — я поеду домой, — в итоге произнёс он, глядя на расстроенного парня из-под полуопущенных век. — Думай в первую очередь о себе, пора становиться более ответственным. — Ладно, — прозвучало поникшим тоном, а тяжёлые шаги уже удалялись в сторону лифта. Дорога пролетает всегда значительно быстрее, когда за шумом собственных мыслей не слышишь шума колёс. А потом опять день сурка — душный подъезд, но уже не чужой, лифт и… Светлана, поджидающая Арсения у самой двери. — Арсений, — её писклявый голос резал по ушам не хуже тупой наждачки по стеклу, — а я всё жду, когда ты наконец вернёшься с работы. Разве можно столько работать, а где брать время на семью? Я хотела угостить тебя вишнёвым пирогом, он в этот раз получился… — каждый раз, когда у соседки открывался рот, барабанные перепонки Арсения переставали функционировать, проявляя защитную реакцию на поток ненужной и раздражающей информации. — … ты же согласен со мной? — Да, — самым верным решением в данной ситуации было согласиться с ней и не усложнять себе жизнь. По её последней интонации стало понятно, что он хотела услышать в ответ на неизвестный вопрос одобрение и согласие. Так Арсений и сделал. — Кстати, я забрала твою почту. Вот, держи, — Светлана протянула стопку макулатуры, и рот её исказился в натянутой улыбке, хотя глаза готовы были залить слезами всё, вплоть до первого этажа, если бы она услышала хоть один отказ со стороны Арсения. — Спасибо, — следователь улыбнулся так же криво, подстать ей и накрыл её руку своей, продолжая участливым сердобольным тоном, — очень рад, что у меня есть такая соседка как ты, но мне до завтра нужно закончить кое-какую работу. Спокойной ночи, — и закрыл дверь прямо у неё перед носом, не дав Светлане разлиться в ответных пожеланиях приятного сна. Крон мерно сопел на коврике возле дивана в ожидании еды, вечерней ласки, а потом ещё и поздней прогулки. Арсений никогда не ложился раньше двух часов ночи, потому что работа не покидала его даже дома, а когда ко всему этому ещё прибавлялись домашние дела, времени на сон практически не оставалось. Накормив наконец своего белого ретривера и спустя полчаса постояв с ним возле подъезда, потому что сил не было даже на то, чтобы пройти каких-то сто метров до парка, Арсений смог собраться с мыслями и взяться за почту. Коммунальные счета за газ, за воду, за электричество, флаер доставки пиццы, установка сплит-систем (в декабре — самое оно), ещё одна записка от Светланы с приглашением на завтрашний обед и… — А это ещё что такое?.. — вслух спросил старший настолько неожиданно, что Крон вздрогнул во сне. В его руках была записка с ровным почерком и наклоном, идентичная той, что была найдена в комнате Ирины Кузнецовой. Но одно отличие всё же нашлось. Число было другим. «9. Поторопись, зима нынче суровая».