Любовь

Юля закатывает глаза, ступая в жижу из декабрьского снега и грязи, салон маршрутки выглядит так будто его никогда не убирали, конечно, восемь вечера уже. Сегодня она точно не успеет до комендантского часа. До дома Милы ровно четыре остановки, Юля ели сдерживает в себе соблазн считать вслух, рука тянется к телефону, снова проверяя чат, но последними сообщениями до сих пор остаются Милины «я наконец проснулась, пипец» и еë «тогда я к тебе:)». Лишь на третьей он загорается сам — «ВСМЫСЛЕ?..», Юля отворачивается к окну, пряча в шарфе предательскую глупо-влюбленную улыбку. Знакомая улица встречает её снегопадом и сильным ветром, до чего же холодная выдалась зима, зато какая красивая, почти нехотя Юля достаёт руки из карманов и щёлкает многоэтажку, кидая контакту «кот» с подписью — «ставь чайник;0». Заходя в лифт она размышляет не слишком ли давит, ведь наверняка Мила боится предстать перед ней неидеальной и больной — уязвимой, поэтому днём она сослалась на сон и не позволила ей приехать, надеясь, что позднее время отпугнёт Юлю. Только увидев Милу она выплывает из недр самокопания, один взгляд в её лица заставляет забыть все посторонние мысли. И без того бледная кожа стала мертвенной, открывая фиолетовые мишки под глазами, голубые глаза знатно посерели, а русые волосы представлялись ломкими и были заплетены в косой пучок. Она никогда прежде не замечала, чтобы кого-нибудь таким болезненным делала обычная простуда. — Можно? — шепчет Юля, снимая куртку и вешая её на свой любимый крючок. Она кивает, выдавая что-то похожее на улыбку, на щеках появляются ямочки. Юля аккуратно целует, совсем легко и непринуждённо, а потом обнимает, стискивая руки на талии. Мила тянет за шарф и стряхивает подтаявшие снежинки с рубиновых кудрей. — Замёрзла? Вопрос не требует ответа. Идиллию рушит вскипевший чайник. На кухне, как всегда светло и тепло, обои в мелкий цветочек и окно с видом на множество таких-же серых домов. Мила сразу-же располагается на стуле, растекаясь по нему ели живой лужицей. — Иди на кровать, я сама заварю, — предлагает Юля, успев скептически осмотреть почти пустой холодильник и достать лимон с шоколадкой из своего шоппера. Ох уж эта алëнка. С орешками блин. Ей пришлось оббежать несколько продуктовых, чтобы найти именно эту, без изюма и всякой прочей ереси. Зато любимая Милы. — Я весь день лежала, спина не разгибается, — хмыкает она и утыкается куда-то в изгиб локтя. — А больше надо до школы без шапки гонять. Юля с характерным звуком разворачивает упаковку и ломает шоколад на квадратике, опуская его на стол. — Ты говоришь точь в точь, как моя мама. — Она тебя лечит кстати? — Нет блин, оставила умирать. — От простуды? — Лекарств дала и свалила на сутки. Значит сегодня ночёвка. Юля старается не материться, пытаясь найти свой любимый тонкий прекрасный ножик, когда ей это наконец удаётся, вода в чайнике к удивлению до сих пор не превратилась в ледышку, что не скажешь о Миле, она сбегала ей за пледом и заставила надеть второй свитер. Долго выбирать кружки не пришлось, чистых было всего две, с перекошенной Блум и с детской фоткой Милы, Юля всегда по возможности пьет из неё. Ладно, хотя бы чёрный чай в этой квартире присутствует. Юля насыпает сахар, наобум себе и ровно три ложки Миле, она так любит. «Чай к нашим услугам». Они сидят рядом в тишине, лишь стул неприятно шаркает по ламинату и Мила прерывается на кашель. Обстановка в которой зачастую не нужны слова, абсолютный комфорт и понимание, только шоколадка заметно исчезает, Юля пытается выбирать плитки с меньшим количеством орехов, уступая их Миле, а та в свою очередь отыскивает в карманах пижамных штанов две ромашки в ярких обертках и кладёт их у чужой кружки. — Давайте-ка на кровать, радость моя, — советует Юля, когда Мила располагается у неё на коленях, закрывая глаза. Целует лоб, температуры вроде нет, но на всякий случай надо принести градусник. Они заходят в комнату. Сразу видно Милина. Хаотичные мазки рисунков покрывают стены, здесь и какие-то не очень понятные каракули, и полноценные работы маслом на листах А3, много мелких фотографий, распечатанных на цветном принтере — все близкие люди. Моя принцесса Любимая Юля (отдам за неё жизнь), самая прекрасная подруга Света и Василий (мой плюшевый кото-рыцарь). Юля обожает читать эти подписи, всегда разные и всегда заставляют подлетать сердце. — Я тебе люблю, знаешь? — она смеётся, стискивая худые и хрупкие запястья Милы, — такие холодные, не могу. Потом целует, оставляя следы красной помады на тыльной стороне ладоней. — Я тоже, — шепчет Мила, отводя взгляд, она человек дела, ради счастья Юли готова собрать все звезды с небес и заставить Цветаеву написать ещё один стих о любви. Но в слова и тактильность не умеет, её не учили. Сейчас должен быть выход Васьки. Огромный чёрный кот-бегемот, из любимого романа Милы, появляется почти элегантно, спрыгивая со шкафа. Но косящая задняя лапа не даёт сделать это ровно и Васька уходит немного вбок, бегающие то ли зелёные, то ли янтарные глазки, так же немного косят, но будто говорят: — всё было задумано. Не приветствуя гостью, он направляется на кровать и занимает, как минимум, большую её часть. Вредная, конечно, рожа, но все привыкшие. Они нашли кота совершенно случайно, гуляя по заброшке. Он, слишком большой для котёнка, сидел у полуразвалившейся лестницы и пронзительно орал, пришлось потратить три с половиной часа на его поимку. Девушки одновременно улыбаются, встречаясь взглядом, а потом вынужденно занимают оставшуюся часть, почти лежа друг на друге. — Научишь меня вязать? — вдруг говорит Мила, перебирая пальцами одеяло с винкс. Юля о чём-то замечталась и лишь через пару секунд до неё дошёл смысл сказанного, Мила терпеть не могла вязать, на уроках технологии доходило до такого, что она просила одноклассниц сделать ей задание за деньги, нитки в руки брала только в том случае, если учительница караулила за спиной. — Что только может прийти больному в голову, — вынесла вердикт Юля и покосилась на любимую, — а материалы у тебя есть? — Я подготовилась. На полу у кровати, кроме ноутбука, лежал мягкого голубого цвета клубок и две спицы. Посмотреть решили Гарри Поттера, новые год же скоро, выбор единогласно пал на третью часть, у двоих она была любимой. Следующие два с половиной часа прошли в залипании на Северуса Снейпа, распутывании ниток, постоянном чихании и любви, а потом Мила заснула. Выключив свет, Юля ещё долго лежала и гладила её по волосам, потом проплела парочку десятков столбиков, покормила Ваську и налила в кружку воды, если ночью Миле захочется пить. *** Юля открывает коробку с подарком и тепло расплывается внизу живота. Голубой шарфик её любимого цвета лежит в куче шоколадных и нарисованных ромашек и у каждой на обратной стороне написано: «Люблю тебя, обнимаю;)»