***
Она любит Ририку. Так сильно, что в груди всегда сжимается сердце от её поцелуев. Так честно, что на её языке рождаются невероятной красоты слова, лишь когда другая девушка рядом. Так правильно, что их переплетённые пальцы ощущаются недостающими кусочками пазла. Так глубоко, что возможна только одна вероятность: Ририка будет её соулмейтом. Мэри даже не хочет рассматривать иные варианты и смущает свою девушку всякий раз, рисуя на предплечье заветные слова яркая, как солнце – те самые, которыми Ририка описала её в первую их встречу, те самые, которые обязаны стать отпечатком на её теле на всю оставшуюся жизнь. Таковы законы их мира: у каждого человека есть соулмейт, а слова или фраза, которой вас опишет ваш предначертанный, отпечатается на вашем запястье. Неизвестно точно, когда это происходит, но, как их учили: только сама Судьба знает, и противиться ей никто не в силах. Мэри уже два месяца ждёт, когда желанные буквы появятся на её коже. Пусть они с Ририкой не так давно вместе, но девушка знает, что ни с кем больше не сможет испытать тех же чувств и эмоций, которые вызывала в ней одним своим существованием эта прекрасная девушка. Это кажется чудом, как они нашли друг друга в сумасшедшей академии, но подробности их знакомства становятся неважны, когда Мэри встречает прохладные поцелуи Ририки своими горячими губами. Они разные, живое воплощение противоположностей, – Юмеко ласково прозвала их Солнцем и Луной, – но всё-таки они пытаются стать лучше друг для друга, исправляя собственные недостатки и давая чему-то новому зарождаться в них. Мэри не верит самой себе, но в Ририке её сердце видит защиту, надёжный оплот, верный причал, кого-то, кто спасает её от завистливых студентов, шумных друзей и проклятого совета с ещё более проклятым президентом. Мэри очень старается подарить девушке всё возможное в благодарность и без, и, если кто-то попросит поставить свою жизнь на кон ради Ририки, то она согласится без малейших колебаний, как бы нереально это ни звучало. Конечно, до сих пор существует бесконечное смущение и пугающие откровения, но они строят отношения осторожно, укладывая кирпичик за кирпичиком моменты и чувства, разделённые вместе. Прошедшие два месяца кажутся воплотившейся мечтой, и Мэри ни на что не променяет эти нежные лазурные глаза, заботливую улыбку и согревающие руки. Ририка просит её меньше переживать, но Мэри каждый день пишет выученную фразу на запястье, как молитву. Чернила местами въедаются в кожу, и угомонить грезившую своим соулмейтом Мэри может лишь такая же чистая, как и у неё, рука другой девушки. Так проходит не один день, плохой или хороший, полный событий или абсолютно скучный, а для Саотоме становится неважно всё, кроме успокаивающего голоса Ририки да её объятий. И даже когда чёртова Кирари Момобами тратит её время на бессмысленное приглашение в студенческий совет, Мэри не думает об этом долго, как могла бы, вместо этого набирая номер Ририки и делясь с ней своими опасениями. Они проводят время за долгим приятным разговором, пока телефон Мэри не садится, и по приходу домой Саотоме хочет лишь одного: проснуться и получить ещё одно подтверждение того, что они с Ририкой предначертаны друг для друга. ... Утром невыспавшаяся Мэри не сразу замечает изменения, но два слова (не три) отчётливо проступают вдоль её вен. Девушка протирает заспанные глаза и неверяще впивается пальцами в надпись так, что на коже остаются красные полумесяцы от ногтей. Она хочет отрезать себе руку или сбежать на другой континент, но только тратит полтюбика тонального крема, сильнее натягивает рукав и молится несуществующей Судьбе о помиловании.***
Она любит Кирари. Всем своим существом, каждой клеточкой тела. До дрожи в коленях, до безрассудных решений, до безоговорочной отдачи. Саяка готова на всё ради президента, и с недавних пор в ней горит надежда на взаимность. Кирари – далеко не лёгкий для понимания человек, но данный факт не мешает Саяке восхищаться силой личности президента, её умением проникать в самые глубины чужого сознания. Это непросто, но ведь может она хоть на минутку помечтать, что Кирари станет её соулмейтом? Они уже проводят почти всё время вместе: это и работа в совете, и участие в азартных играх, и досуг за чашечкой чая. Что бы ни происходило, это всегда Кирари и Саяка. Существование иного невозможно. Это становится настолько привычным, что Саяка больше не боится реакции своего тела и души: румянец – это нормально, а жар в её груди – ещё лучше. Принятие и отдача. Часы вдали от президента всё чаще становятся невыносимыми, и посещении академии превращается в праздник, ведь за дубовыми дверьми каждое утро Саяку Игараши ждут заваренный чай, сладкое пирожное и нежная улыбка Кирари Момобами, предназначенная ей и только ей. Логичная до невозможного. Ни больше, ни меньше. Это всё, о чём мечтает Саяка, когда взгляд случайно падает на запястья её рук, прекрасно зная, что и президент ещё не получил никакого знака своего соулмейта. Девушка каждый раз покрывает лёгкими поцелуями бледную кожу Кирари, когда поправляет той оборки рукавов. Конечно, она безумно сильно смущается от своих смелых жестов, но награда за это – отпечаток голубой помады на её губах, который она носит с самой приятной гордостью. Сторонним почти невозможно понять связь между ними, но Саяке нет дела до косых взглядов и глупых слухов, потому что Кирари заботится о ней, доверяет и любит. Иначе почему только она может перечить Кирари на советах, или почему только ей дозволено прикасаться к президенту без разрешения, или почему Кирари пишет ей милые открытки и высаживает целое поле лилий только потому, что это – любимый цветок Саяки? Ей не нужны ответы на эти вопросы, ведь она неглупа: сердце и разум Саяки сходятся в едином утверждении, но она пугается говорить об этом вслух, чтобы не спугнуть их будущее счастье. В действиях старшей девушки нет логики, но Игараши кажется, что они идеально дополняют друг друга. Две стороны одного разума: там, где Кирари ведёт интуиция, Саяку подгоняют расчёты и взаимосвязи, – их дуэту нет равных. Зависящие, тяготеющие девушки, как и предсказано законами их общества. Судьба не должна пройти мимо них. Саяка не верит в молитвы, но возносит их так часто, что в один из дней не замечает Ририку, которая разыскивает свою девушку. Вице-президент беззлобно смеётся над молящейся девушкой, но, безусловно, она знает, за кого обращены просьбы Саяки, и поэтому хвалит её за такую преданность. Это западает в мысли Игараши точно, как пресловутая стрела в наливное яблочко. Да, она была, есть и будет верной единственному человеку в своей жизни, который значит для неё не меньше, чем семья. Самая родная, самая желанная для неё непостижимая душа президента, и Саяка готова отдать все сокровища планеты ради того, чтобы пройти рука об руку всю оставшуюся жизнь вместе с Кирари. ... Именно поэтому она игнорирует выведенные вечной краской на её коже слова, появившиеся совсем недавно. В каждом коде может произойти ошибка, и Саяка отчаянно высчитывает её процент – он сильно приближен к нулю, но и великие учёные ошибались на пути к своим невозможным изобретениям. Методы, способы, эксперименты, – всё сливается воедино, и в множестве вероятностей Саяка едва ли находит хотя бы одну надёжную. Логика не помогает, и она потихоньку сходит с ума.***
Мэри что-то от неё скрывает. Ририке не нужно быть провидицей – другая девушка слишком очевидна. Обкусанные губы, сереющая кожа вокруг глаз, абсолютно растерянный вид, участившиеся приступы гнева... Ририке не хватит пальцев, чтобы перечесть все эти кричащие знаки. Беспокойство тяжёлым грузом оседает в её груди, но Мэри всё также ласкова, заботлива и внимательна с ней, только почему-то часто дёргается от её прикосновений и больше не оголяет руки, ссылаясь на холод в тридцатиградусную жару. Девушка знает, что давление здесь не поможет, поэтому общается с друзьями Мэри, надеясь выяснить причину такого поведения и уничтожить её. Рёта говорит ей не переживать, предполагая, что Мэри нервничает из-за учёбы. Итсуки задумчиво бормочет, что, может быть, Ририка чем-то обидела свою девушку, и теперь Мэри, не всегда умевшая справляться с собственными эмоциями, пытается разобраться в этом. Юмеко долго молчит, но когда Ририка встречает её ясный взгляд, она уже знает, что Джабами подтвердит её опасения. Проверь её руки Вот, что шепчет ей девушка, игнорируя недоумение Сузуи и Сумераги. Проверьеёрукипроверьеёрукипроверьеёрукипроверьеёруки Ририке не хватает воздуха и силы, чтобы даже намекнуть на это, но она знает, что всё дело в метке, потому что Мэри больше не хвастается ей новым рисунком на запястье, не дразнит её своей фамилией, не поёт ей сорвавшимся от эмоций голосом дрянные песни о соулмейтах. Она, чёрт подери, прячет предплечья уже третий день подряд, и Ририка больше не хочет утопать в изматывающих гаданиях. Кирари часто говорила ей, что истина грязна, но только она делает людей свободными, и глупцы – те, кто не желает её слушать. Их клан был соткан из лжи, и именно благодаря правде, жуткой, уродливой, мерзкой, близнецам Момобами удаётся спасти каждую потерянную семью Бами. Рин, Миё, Мири, Терано... Когда-нибудь к этому списку добавятся и их имена, но сейчас Ририку волнует не собственное будущее. Она находит Мэри, как и обычно, на террасе академии – та упирается локтями в перила и тянет корпус вперёд. Саотоме необычайно подавлена; в её ладонях смятые салфетки с бежевыми пятнами, а взгляд бездушен и пуст. Девушка не приветствует Ририку, не сдвигается даже на миллиметр из своей позы. Что-то мучительно давящее осаживается в груди Момобами, но она подходит ближе. Это их место, где они проживали вместе и отчаяние, и радость, и спокойствие, и боль. Это была их крепость, но Ририка больше не чувствует себя в безопасности. Землетрясение уже случилось – они готовятся к цунами. — Ты уже знаешь? Голос Мэри непривычно хриплый, тоскливый и холодный. Он больше не согревает кожу Ририки своим ярким теплом. Это бесповоротно и неотвратимо – волны уже видны на горизонте, под ногами лишь голый песок да острые камни. — Покажи. Просьба. Возможно, последнее разделённое мгновение вместе, но такое необходимое, пусть и абсолютно разрушающее. Ририка нежно обнимает Мэри со спины и складывает свои ладони на чужой талии, удерживая любимую девушку и борясь с диким ужасом. Она не готова терять, но чёрная вода уже нависает над ними, заслоняя солнце. Трясущимися пальцами Мэри закатывает рукав, и горячие слёзы льются из её глаз, когда она видит печальное осознание на лице Ририки: предначертанные слова на коже Саотоме не принадлежали ей. Они не были соулмейтами.***
Саяка что-то от неё скрывает. Кирари даже не требуются её аналитические способности, чтобы укоренить свои подозрения. Недопитый утренний чай, пустой взгляд и невероятная куча исписанных блокнотиков с цифрами, которые Кирари не может расшифровать – Саяка, как минимум, обеспокоена, и президент не может не переживать, хотя она всё ещё боится признаваться самой себе в этом, чем бы ни были её отношения с Саякой. Она – Момобами, несчастливая Судьба, проклятая демонами кровь, самый трагичный клан во всей Японии, о котором в древности слагали легенды и писали песни. Говорили, что им не суждено любить, что их соулмейт обречён на тяжёлую жизнь, что они были созданы Судьбой для того, чтобы нести горе всех людей в себе. Они были мучениками и благодетелями, их воспитывали, как властителей с критическим альтруизмом: жить не для себя, а для общества. Кирари была не согласна с этим, и став главой клана, стала рушить вековые устои один за другим, вызволяя из цепких лап Бами одного человека за другим. Им с Ририкой предстоит ещё много дел, но они пообещали друг другу стать счастливыми. Именно поэтому Ририка открылась Мэри, а сама Кирари всё ещё старается безоговорочно довериться Саяке. Это непросто для её души, которая привыкла быть закрытой ото всех, но Игараши стоит всех попыток и даже больше. Эта логичная до невозможного девушка, конечно, восхищалась ею, как и все остальные в этой чёртовой академии, но Кирари никогда до этого не видела такого прекрасного блеска в чужих глазах, такого желания понять необозримое, стать ближе к противоположному. Это цепляло так же сильно, как и непривычная смелось, – Игараши Саяка была, наверное, единственным человеком, который не боялся её ни в малейшей степени, её не пугала отстранённость, загадочные суждения и иногда жестокие решения. Саяка – одна из самых главных драгоценностей в жизни Кирари, которая бережёт её всеми силами, эгоистично желая, чтобы секретарша оставалась с ней как можно дольше. Именно поэтому (а ещё потому, что действительно беспокоится) она ловит Саяку в коридоре и почему-то нервно потирает собственное запястье. Игараши при виде неё суетливо запихивает обрывки очередных исписанных бумажек в карманы и мнёт кожу на ладони, стирая следы ручки. — П-президент? — Осипший голос, сжатые спереди руки, опущенные плечи, – ничего не укрывается от внимательной Кирари. — Что-то случилось? Собрание будет только через два часа... — Доверься мне, — просит Кирари, вмещая в эти два слова свои переживания, свою обречённую привязанность, свою любовь, — пожалуйста. Саяка на мгновение перестаёт дышать и напрягается как будто перед атакой; проходит ещё пара секунд, прежде чем она делает шаг навстречу и опускает слегка дрожащие руки. Мимо них проходит множество людей, вливаясь в хаос обеденного перерыва, но Кирари ощущает себя застывшей во времени, когда Саяка прижимается ближе и, тихонько всхлипывая, тянет её ладонь к своему рукаву. Кирари не отрывает взгляд от опущенных глаз Саяки, когда её пальцы уверенно прижимаются к горячей коже и тянут плотную ткань вверх. Младшая девушка вздрагивает, словно от удара, и Кирари чувствует, как её душа разрывается на части – она не может двигаться дальше, и её ладонь останавливается. Саяка решительно поднимает голову и произносит одними губами: — Посмотри. Кирари никогда не умоляла Судьбу, но, кажется, ей стоило это делать, потому что тёмные линии, выведенные на запястье Саяки, совершенно ей не знакомы, и это значило только одно: Они не были соулмейтами.***
Метки Ририки и Кирари появляются одновременно, подтверждая неумолимость этого исхода. Они встречаются ранним утром на пересечении их комнат и почти синхронно протягивают друг другу руки с новыми знаками. Они некоторое время вчитываются в надписи – Кирари коротко смеётся, Ририка шумно вдыхает. Судьба точно издевается над ними, и теперь это вопрос времени, когда им придётся столкнуться со своими предначертанными. В любом случае, для закрепления этой связи необходимо обоюдно добровольное прикосновение соулмейтов, после которого их души будут связаны навсегда. — Ты же знаешь, что она тебя ненавидит? — Нарушает тишину Ририка и ласково гладит слова её Мэри не на своём запястье. — Сложно было не заметить, — вымученно улыбается Кирари, цепляясь взглядом за напоминание о дорогой Саяке на коже сестры. — Тебе будет проще. Ририка закусывает губу, чувствуя отчаяние Кирари всем своим существом, пусть и другая девушка старается выглядеть невозмутимой. Она делает осторожный рывок вперёд и укутывает Кирари в объятья – та снова раздаётся в беззаботном смехе, но Ририка знает этот фарс и вскоре ощущает давление на плече. Кирари безмолвно плачет, и, даже если слёзы не покидают её глаз, грудь девушки спирает так, что она почти не может дышать, – ей остаётся опираться на родное тело Ририки, позволяя себе минуту слабости, прежде чем смириться с новой реальностью. — Мы обе понимаем, что проще не будет, — Ририка сама едва держится на грани, — может, мы действительно прокляты? Кирари не верит в проклятья, но Судьба, на самом деле, играет с ними злую шутку, которая, к сожалению, будет длиться до самой их смерти. По-хорошему, они обязаны подчиниться этим правилам, и, если клан является наименьшей проблемой, ведь они с сестрой всегда могут стать друг другом, то, что придётся делать с усиливающейся с сегодняшнего дня тягой к соулмейту, Кирари пока не представляет. Хотя она могла бы просто игнорировать существование надписи, но подобное являлось в их обществе преступлением и никогда не заканчивалось хорошо: подтверждением была история да тысячи людей, сошедших с ума вдали от соулмейтов. Она никогда не обречёт Саяку на такое, но и ни за что не сможет оставить её. — Мне надо немного подумать, — медленно растягивает Кирари, возвращая ясность ума и отстраняясь от смутившейся Ририки, — но мы должны поговорить с ними наедине, хорошо? Ририка неуверенно кивает, и младшая девушка приосанивается, вновь обретая привычный контроль. Множество идей роится в её голове, но ей точно нужна чашечка ассамского чая в компании Саяки, и, скорее всего, очень эмоциональный разговор с Саотоме Мэри для того, чтобы разграничить определённое взаимодействие. Она обязательно обратит эту ситуацию в их с Ририкой пользу, и пусть Судьба кусает мнимые локти, потому что для Кирари Момобами нет ничего невозможного. Или почти ничего невозможного.***
Мэри и Кирари ненавидят друг друга. Только слепой не видит их скалящихся зубов и слащавых улыбок; только глухой не слышит громких криков и тихих угроз; только уже связанные пары понимают, что это закончится либо примирением, либо чьей-то смертью (второе, конечно, более вероятно). Слухи расходятся быстро, подогреваемые не скупящейся на оскорбления Мэри. Кто-то даже организует отдельный клуб ставок на их пару, на что и без того раздражённая Мэри невероятно злится: даже не потому, что студенты впутывают её имя в свои глупые игры, а потому, что количество ставок на положительный исход их с Кирари отношений превышает исход отрицательный почти в сто раз. Юмеко утешает Мэри как может и обещает подруге разорить этих дураков, с предвкушением утаскивая за собой Рёту и Итсуки. Мэри тошнит от этого, тошнит от слов на её руке, тошнит от Кирари и от себя. Ей до безумия хочется раствориться в объятьях Ририки, утонуть в её лёгких поцелуях, но сейчас они не могут помочь друг другу: прошла неделя с тех пор, как близнецы Момобами обрели метки, а следовательно, неделя с того момента, как душа Мэри находится в беспокойстве без контакта от соулмейта. Девушка знает, что необходимо для того, чтобы утихомирить своё мечущееся сердце и измученный организм, но она ни за что на свете не прикоснётся к Кирари Момобами добровольно. Мэри радикальна, и жизнь в боли для неё предпочтительней отказа от принципов. Это были довольно тяжёлые дни, в один из которых ей становится слишком плохо: она не старалась попасть в лазарет, но игра в волейбол после занятий с одноклассниками должна была помочь отвлечься, даже с учётом того, что почти все они – дерьмовые люди; зато эти придурки не задавали лишних вопросов и не лезли к ней с расспросами. Друзья же сильно опекали Саотоме, зная об её уязвимом состоянии и не позволяя ей физически или ментально нагружаться. Мэри ценила это до тех пор, пока накопившаяся энергия чуть не обратилась насилием на одного из студентов. Результатом становится койка-место в лазарете и неожиданное присутствие Кирари Момобами – Саотоме уверена, что расплачивается за какие-то грехи в прошлой жизни, когда другая девушка заявляется на пороге мед.пункта, выгоняя из него всех остальных. — Ты вообще чем думала? — Кирари недовольна, и Мэри понимает это почти интуитивно, потому что, в общем, Момобами выглядит абсолютно обычно в идеально выглаженной форме и со своей вечной полуулыбкой. — Хотя, я знаю, что в твоей голове, как в пустыне. — Отвали, — вяло отзывается Мэри, ожидая, когда подействует лекарство. Сил нет даже на то, чтобы сесть; мед.сестра обещала, что таблетки окажут эффект в течение пятнадцати минут, но прошло уже полчаса, а ей всё также плохо. Разумеется, Кирари об этом знать необязательно. — Где Ририка? — С Саякой, — девушка встречает немного обиженный взгляд Саотоме и вздыхает, — ты же знаешь: они создали связь. О да, Мэри в курсе. И, пожалуй, ей не стоит говорить, что именно из-за этого она сегодня безрассудно втянулась в игру, вынуждая своё ослабленное тело бешено двигаться на поле, – за всеми этими прыжками и выпадами она не заметила, как в глазах потемнело и она потеряла сознание. Что ж, Мэри даже немного жалела, что не умерла, потому что с этого момента у неё точно нет никаких прав на Ририку или времяпрепровождение с ней: после обретённой связи с соулмейтом человек теряет голову, усиливая чувства тактильным контактом, который многие описывали, как "самое лучшее ощущение в мире". Вероятно, прямо сейчас Ририка наслаждается всеми привилегиями с Саякой, забыв о ней. Мэри прикусывает изнутри щёку: ей не впервой быть в одиночестве, но даже мысль о том, чтобы снова привыкать к этому, вызывает страх и отчаяние. Единственным, что спасёт её, является компания во главе с Юмеко и несколько хороших игр с высокими ставками. И, может быть, Кирари... — Зачем ты пришла? — Убедиться, что мой соулмейт не умер от собственной глупости. Нет, точно не Кирари. Эта властная девушка выводит Мэри из себя с самого первого класса старшей школы своим показным величием и вседозволенностью. Даже если учесть её невероятно трудное воспитание, сумасшедший клан и высокий уровень ответственности, Кирари всё равно была слишком сверх всех существующих рамок со своей отдельной философией и непонятными нападками. От этого ещё более удивительна надпись на запястье Мэри: Чрезвычайно загадочная Только в какой-нибудь параллельной Вселенной Мэри может представить, чтобы Кирари Момобами считала её загадочной. Это поразило её ещё несколько дней назад, когда чёртовы слова были прошёптаны неприлично близко почти в самые губы. Она не может этого отрицать: её тянет к Кирари, она ведь не исключение из этих судьбоносных правил, по которым ты привязываешься к другому человеку, как магнит. К тому же, Кирари по-своему красива – пусть они с Ририкой и были близнецами, но далеко не это имело значение: президент обладала притягательной аурой, такой, которой хищники заманивают жертв в свои ловушки. Кирари опасна, но, чёрт подери, Мэри бы солгала, если бы сказала, что никогда не хотела поцеловать её. Так или иначе, она всё равно не собирается связываться с ней. Это станет для неё концом. К примеру, сейчас Кирари нависает над ней, словно над музейным экспонатом, и Мэри клянёт своё измученное состояние. Момобами безмолвно изучает её, следя за каждым мимолётным изменением в мимике, и, видимо, что-то для себя выяснив, кладёт обе ладони на бледные щёки Мэри. Девушка тут же вспыхивает и, её туловище стягивается, будто пружина. — Прекращай, — произносит Кирари и безапелляционно наклоняется для очевидного поцелуя. — Ты всем упростишь жизнь, если сдашься. — Не прикасайся, блять, ко мне! — Мэри почти на автомате откидывает чужие руки, игнорируя вспышку яркой боли за глазами. — Я лучше стану питомцем, вызову тебя на публичный матч и уничтожу, чем приму связь с тобой добровольно, — звучит безнадёжно, но для Мэри, пребывающей в полной панике, это кажется спасательным плотом. На самом деле, всё, чего она хочет, – это снова быть с Ририкой, как раньше: без меток и обретённых инстинктов, но Судьба добивается своего любыми способами, не скупясь на избавление от противящихся ей. Мэри, честно, рада, что Ририке больше не придётся страдать так, как ей. К тому же, если рассматривать партнёров, то Саяка кажется хорошим человеком (точно более лучшим, чем Кирари, по нескромному мнению Мэри). — Это всё, на что ты способна? — Кирари присаживается на край кровати, и её близкое присутствие болезненно будоражит кровь Мэри. — Человек вроде тебя, идущий на поводу у принципов, ни за что не победит меня ни в одной азартной игре, — старшая девушка прищуривается, и Мэри трёт виски, подавляя кричащую в ней тягу к соулмейту, — и тогда ты уж точно легко не отделаешься. — Я не проиграю такой стерве, как ты, — огрызается Мэри и отодвигается ещё дальше. Это детское поведение выводит Кирари из себя – она чувствует ледяную злость и медленно поворачивается к девушке, поглощая её слабость одними глазами. — Можешь называть меня, как хочешь, но это не изменит твоего положения, — тон Кирари полон презрения и превосходства, — лекарство не действует, не так ли? — Мэри сжимает кулаки до белеющих костяшек и рычит. — О, знаешь, теперь мне действительно хочется, чтобы ты стала моим питомцем, — Кирари не шутит, от возможного волнения за здоровье девушки остаётся лишь желание поставить её на место, — я бы посмотрела на твои страдания поближе. — Сучка, — Саотоме криво улыбается и встречает президента сверкающими золотом радужками, — тебе остаётся только мечтать. Мысли Кирари застревают на полувыдохе, и она на один короткий миг очаровывается безрассудной смелостью и чужим упрямством, но она не собирается опускать контроль или идти на поблажки, потому что Мэри должна понять всю серьёзность ситуации. — Никаких мечтаний, — Момобами грубо хватает запястье девушки и разворачивает его внутренней стороной наверх, с некоторым садизмом слушая шипение в ответ. — Смотри, это мои слова на твоей коже. И, к сожалению, твоя метка таким же образом отпечатана и на мне. Мы обречены быть вместе, и я не позволю тебе своим эгоизмом уничтожить и меня. Мэри обречённо стонет от проклятой правды и в который раз упирает взгляд в чёрную надпись. Ты чрезвычайно загадочная, Мэри. Такие люди, как ты... я люблю их. Им не уйти от этого и не сбежать. Ей действительно пора смириться, как это сделала Ририка. Мэри открывает рот, чтобы попробовать с Кирари спокойный разговор, но внезапно на неё нападает приступ боли, сильнее, чем несколько предыдущих, и она сгибается пополам, обхватывая голову, в которой бурлит кровь и взрываются клетки. Кирари сдавливает предплечья Мэри и пытается помочь через прикосновение, но они не связаны, а Саотоме слишком извела себя. — Прими меня, — строго говорит Кирари, когда Мэри прокусывает губу, сдерживая крики. Младшая девушка косит на неё дрожащие зрачки и отрицательно качает головой. — Ну же, перестань упрямиться! Мэри всхлипывает и бьёт себя по голове, чтобы прогнать эту невозможную боль вместе со спутанными мыслями. Она так устала от прицепившихся проблем и тяжёлых противоречий, но она не может предать единственного человека, с которым смогла зайти так далеко, даже если этот человек теперь не принадлежит ей, как и она – ему. — Н-но Ририк-к-а? — Боль растекается по телу, и Мэри думает, что это самое близкое к смерти состояние, которое она когда-либо испытывала. — Рири... — бессвязно бормочет девушка, и душащий огонь вспыхивает в лёгких Кирари. — Мы что-нибудь придумаем, — Кирари осторожно отстраняет напряжённые руки Мэри и приподнимает девушку в сидячее положение. — Она тоже любит тебя, как и я – Саяку, но у нас нет выбора. Посмотри на себя. В таком состоянии ты не сможешь сделать ровно ничего. Мэри поднимает расколотый эмоциями взгляд на Кирари, и та любуется каждой болезненно вдавленной морщинкой на лице Саотоме. Момобами читает в глазах младшей девушки ярость, смешанную с бессилием и усталостью; вскоре Мэри слишком уверенно задирает подбородок, и Кирари с любопытством наклоняется вперёд, обнимая девушку за плечи: — Мэри? — Пожалуйста, Кирари, — голос Саотоме проникает в самые глубины разума и сердца, оставляя за собой огненное пепелище. — не дай мне сойти с ума. Мэри опускает веки и впервые тянется не прочь от Кирари, а к ней. Президент ошеломлённо осмысляет происходящее в течение одной секунды, а после повторяет действия девушки и замыкает поцелуй на истерзанных губах. Это ощущается самой правильной вещью, когда их тела прижимаются друг к другу, впитывая каждое мгновение, – всякая боль уходит, и места из прикосновений отзываются жаром. Теперь у них есть много времени на обдумывание, но главное уже случилось: связь была создана.***
Саяка и Ририка понимают друг друга. Им несложно привыкнуть к совместному сосуществованию: они проводят много времени вместе, не ругаясь и не выясняя дальнейшие действия. Каждая из девушек обычно погружена в собственные мысли, поэтому им нет нужды разговаривать, как и нет нужды торопиться с закреплением связи: они обе приняли свою судьбу, и благодаря этому симптомы незаконченного объединения проходят легко. Это относительный покой, временная стабильность. Ририка уже наслышана о страданиях Мэри и её глубоком отрицании, да и Кирари выглядит всё более и более уставшей, так как Мэри усугубляет и без того неприятные последствия. Девушка пытается поговорить с Саотоме, и та отнекивается, убеждая её в порядке, гармонии и светлом будущем, но Ририка знает Мэри: та всегда идёт по пути крайностей, когда дело касается жизненно важных вещей, и девушка не может её винить – не сейчас – только вот она безумно тоскует по согревающему и яркому присутствию Мэри. Саяка, в противовес Саотоме, была тихой и мирной, пусть и иногда суетливой, и Ририке кажется странным выбор Судьбы, ведь схожее зачастую отталкивается. Почему же она и Игараши стали соулмейтами, до сих пор остаётся волнующим вопросом. — Где Кирари? — Спрашивает Саяка одним ранним утром в их кабинете. В руках сидящей на диване Игараши электронная книга, в которой она что-то перечитывает. — Ты пришла одна. Ририка кладёт портфель на стол и направляется к чайнику, чтобы сделать заварку. Её руки немного дрожат, выдавая не до конца проснувшийся организм. — Она придёт позже, — девушка достаёт три чашки: для себя, сестры и Саяки, — ей нужно ещё немного времени, прежде чем приступить к рабочему дню. Эта ночь тяжело далась Кирари: её мучала сильная бессонница и головные боли. До сих пор не объединённая между ней и Мэри связь с каждым днём приносила всё больше и больше проблем, а Саотоме, грубо отторгающая своего соулмейта, только усложняла жизнь как себе, так и Кирари. Ририка провела несколько часов, пытаясь уложить сестру спать, пусть та её и выгоняла. В итоге, они обе уснули лишь под рассвет, и сейчас Кирари, скорее всего, прогуливается по своему лилейному полю для того, чтобы взбодриться на природе и привести в порядок спутанные мысли. Говорить больше не о чем, и между девушками возникает неловкая тишина. Ририка игнорирует эту немного натянутую атмосферу – она привыкла к таким странным моментам из-за жизни в клане, в котором долгое время она была не больше, чем тенью Кирари. Саяка же нервно закусывает губу и несколько раз открывает рот, пытаясь что-то сказать, пока в конце концов не решает просто поделиться с Ририкой своими мыслями. — Кстати, нашла вчера вечером одну древнюю летопись про соулмейтов, — другая девушка оборачивается, и Саяка указывает на планшет в её руках. — Надеялась получить больше информации, чтобы иметь какую-то точку опоры в нашей ситуации. — Что-нибудь интересное? — тон Ририки холоден и бездушен, но она просто не желает зря обнадёживать себя: Саяка не была плоха ни в коем случае, и Ририка даже могла представить их вместе, как пару, но она не хотела оставлять в стороне всё, чего они добились с Мэри; Саотоме была её солнцем и ориентиром в тумане этой непредсказуемой жизни, и любовь, что она испытывала к ней, никуда не делась с появлением чужих слов на её белой коже. — Нет, даже близко, — Саяка легко откидывается на мягкую спинку дивана и устало прикрывает глаза. — Я думаю, это безнадёжно. Мы не сможем просто взять и разрушить связь без того, чтобы не уничтожить собственные души. Это и в самом деле тупик. Девушка изучила несколько десятков источников за эти дни, и ни один из них не смог дать ей хоть капельку надежды. Личные теории и местами сумасшедшие гипотезы также не помогали, Саяка даже подавалась в мистику и магию, но безуспешно. Она – самая умная студентка на своём потоке и чуть ли не во всей академии, но не в силах справиться всего лишь с какой-то ошибкой Судьбы? Хотя, конечно, кто они такие, чтобы бросать вызов силе, на которой было построено само человеческое существование. Саяка ценит Ририку, правда, но они, скорее, друзья или хорошие приятели и то – благодаря Кирари, которая их и познакомила. Настоящая любовь, глубокая и выжигающая, горит в девушке только для президента, и ей страшно завершать свою связь с Ририкой, ведь неужели ей придётся забыть свою первую и самую яркую любовь? Ририка встречает её смятение непроницаемым взглядом, в котором Саяке почему-то мерещится укор. Конечно, такой волевой человек, как Ририка, будет презирать слабую и подверженную сомнениям девушку. Игараши тут же выпрямляется и складывает руки в молящем жесте: — Прости, я просто делаю недостаточно. Я буду стараться лучше. Саяка мнёт пальцы и горбится, опуская голову, когда Ририка садится рядом и протягивает только что приготовленный чай – девушка едва улыбается, но Саяка чувствует мягкую уверенность, которую источает Момобами, поэтому аккуратно принимает чашку и изящным движением делает глоток. Чай, как и всегда, раскрывается терпкими нотками на её языке, но в этот раз оставляет за собой непривычную горечь – Кирари всегда делала чай менее крепким. Всего лишь ещё одно из тысячи отличий между сёстрами Момобами. — Всё будет хорошо, ладно? — Вполголоса говорит Ририка. — Тебе не надо одной справляться с этим, — Ририка забирает чашку из чужих рук и ставит ту на стол: она обнажает предплечье девушки, касаясь только ткани. — Смотри, неизменно преданная; что значит несколько вещей: во-первых, ты не одна, и я – твой соулмейт, — Саяка зачарованно впитывает каждое слово, пока сосредоточенная Ририка ведёт глазами, повторяя узорчатый почерк выведенных слов, — а во-вторых, твоего существования уже достаточно, чтобы люди могли довериться тебе или обратиться за советом. И я не исключение. Взгляды девушек пересекаются, и они обе замирают от этого контакта – их души словно переплетаются на мгновение, и Саяка ощущает небывалую вдохновлённость, так, словно она может обогнуть континент пешком или сорвать с неба несколько звёзд. Первой приходит в себя Ририка и плавно отшатывается, прижимая руки к коленям и отворачиваясь в сторону. Это действие отзывается незнакомой болью в груди Саяки, и девушка, дрожа, тянется к чаю, чтобы не быть во власти этой некомфортной неловкости. Меня поражает твоя неизменная преданность, Саяка. Не могу представить, как Кирари повезло с тобой; я так рада, что ты у неё есть. Очередной глоток, и новый завиток мыслей поселяется в голове Саяки. Как они пришли к подобному? Могли ли они предотвратить злую шутку Судьбы? Неужели её любви было недостаточно для неземной души Кирари? Почему именно Мэри стала соулмейтом такого человека, как президент? Много вопросов – мало ответов. Саяка искоса наблюдает за притихшей Ририкой, и чашка в её руках неконтролируемо наклоняется, чуть не проливая остатки чая; девушка возвращает посуду на стол и опускает одну из рук рядом с коленом Ририки: Момобами выглядит потерянно, словно нуждаясь в какой-то точке опоры. Пальцы Саяки медленно тянутся к чужим. Да, она любит Кирари, её образ мышления, её непредугадываемые решения и эту атмосферу взаимного увлечения между ними. Да, она уверена, что и Ририка без ума от Мэри, её прямоты и неукротимой энергии. Да, они были жертвами древней системы. Но неужели так плохо быть неодиноким? Иметь знание на всю оставшуюся жизнь, что есть кто-то, кто предрешён тебе? У Саяки нет ответа, но она почти касается кожи девушки, когда останавливается, встречая прищуренные льдисто-голубые глаза Ририки, которая обратила на неё внимание. — Я... прости... — бормочет Игараши, не ища оправданий своему порыву и не уводя в сторону руки, подсознательно ожидая ответного прикосновения. — Правда, Ририка, я просто... — Давай. — Что? — Давай, — повторяет Ририка и выдыхает, — давай перестанем себя мучить. Это неизбежно. Мы неизбежны, — девушка поворачивается к Саяке, и теперь они почти соприкасаются коленями. Игараши задерживает дыхание, когда замечает тянущиеся в ответ пальцы Ририки. — Помнишь? Всё будет хорошо. Они соприкасаются мизинцами, и короткий контакт ласковым током скользит по их рукам в самое сердце. Палец движется за пальцем, и скоро их ладони оказываются в плену друг друга, притягиваемые отзывающимися на прикосновение телами. Ририка блаженно вздыхает, опираясь на Саяку лоб ко лбу. Трепетное чувство пробуждается в ней, когда Игараши негромко вибрирует горлом, наслаждаясь новыми ощущениями. Это лучше любых описаний в книгах и рассказов других людей. Саяка принимает почти магическую лёгкость и вдыхает носом сладких запах духов Ририки, который обостряется в ней колющимся теплом. Она никогда не испытывала подобного, и с приятным удивлением осязает воздушную прохладу там, где соприкасаются участки их кожи: как летний ветерок на берегу моря, как едва заметный пар от мороженного в густую жару. Ей хочется почувствовать больше, но шум со стороны дверей прерывает поток её фантазий. Сонная Кирари и раздражённая Мэри входят в кабинет, громко препираясь, но Ририка с Саякой не могут прерваться, хотя обе поворачиваются в сторону шокированных девушек. Игараши смущённо откашливается и инстинктивно прячет голову на груди у Ририки в поиске защиты – сердце другой девушки бьётся в ровном темпе, успокаивая слегка паникующую Саяку. — Полагаю, я могу вас поздравить, — тактично произносит Кирари, подрагивающими пальцами опуская ниже рукава и не сводя взгляд с переплетённых рук Саяки и своей сестры. Её челюсти крепко сжимаются, а плечи тянут туловище в неестественно прямую осанку. Мэри хмурится и учащённо хрипит, руки тут же фиксируются в туго стиснутых кулаках; она выглядит абсолютно разбито, – Ририка понимает, что девушка снова подменяет печаль злостью, но она ничего не может сделать, ведь в её руках покоится человек, теперь наиболее приблизившийся к её душе. Мэри резко разворачивается и молча покидает кабинет – предвестие срыва и ещё больших проблем. Кирари почти срывается с места за ней, но держит себя и идёт к приготовленному Ририкой чаю. Ничего хорошего ни для кого из них, особенно для Саотоме, но теперь ей остаётся только смириться, потому что связь была создана.***
Они устраивают двойное свидание. — Чёрт, это действительно странно, — Мэри со скрещенными руками откидывается на спинку стула, окидывая оценивающим взглядом Ририку и Саяку, которые сидели напротив неё. — И кому из вас пришла в голову такая гениальная идея? Саяка злобно упирается взглядом в недовольную девушку и немного агрессивно поправляет рукава своего нежно-сиреневого платья. Мэри, как обычно, не угодишь, но сейчас её возмущения абсолютно необоснованны. Игараши кажется, что другая девушка затеяла разговор из-за скуки от ожидания их еды и напитков (или из-за обыкновенной вредности). — Что тебя не устраивает, дорогая? — Кирари даже не поворачивается в сторону Саотоме, и смотрит мимо Саяки на расслабленную Ририку. — Моя милая Саяка придумала это небольшое мероприятие для нас четверых. Неужели ты не соскучилась по Ририке? Слова Кирари оказывают волшебный эффект: Мэри возвращается в обычное положение, не забыв пафосно стряхнуть невидимые пылинки со своего тёмно-синего жакета и задрать подбородок, как какой-то аристократ, – Ририка же улыбается Саотоме, и та словно тает под мягким родным взглядом. Саяка чувствует неприятное жжение в груди, когда Мэри протягивает ладонь Ририке, и они, как парочка влюблённых, поднимаются из-за стола, чтобы присоединиться к медленному танцу, который начал живой оркестр. Их тела прижимаются друг к другу, как две идеальные половины одного целого. Ририка принимает ведущую роль, и это кажется нелепым с Мэри в её строгом костюме и Момобами в своём чёрном длинном платье, но девушек это не волнует, ведь Саотоме укладывает голову на плечо Ририки, и золотые волосы завороженно переплетаются с серебристыми, будто нити драгоценностей. Саяка не может оторвать взгляд от их взаимодействия, потерявшись в грации и красоте момента: девушки передвигаются по танцевальной площадке одновременно с величием и простотой, Мэри несколько раз отдавливает Ририке ноги, на что та звонко смеётся. Они до сих пор влюблены, это очевидно. Саяка слышит знакомый смешок недалеко от себя и вздрагивает, когда понимает, что не заметила подсевшую к ней на место Ририки Кирари. — Они хорошо смотрятся вместе, не так ли? — Момобами хитро ухмыляется, хотя сама чувствует внутри себя ревность, скользящую змеёй вокруг её сердца. — Я не думаю, что даже метки могут изменить их чувства. Саяка сглатывает нервный ком в горле: всякие переживания о Ририке уходят, когда она любуется изысканным станом Кирари. Девушка перед ней отличается сегодня не только своей естественной красотой, но и добавленными к ней украшениями: кулон на цепочке из белого золота соблазнительно уходит между краёв распахнутой сверху рубашки; помада, оттенок которой был незнаком Саяке, но колебался между бирюзовым и циановым, размытыми штрихами ложился на припухлые губы; даже волосы были уложены вместо привычных косичек-бубликов в низких хвост, свисая прядями у полюбившегося лица. — Неужели это касается и тебя? — дразнится Кирари, придвигаясь ближе и закидывая ногу на ногу, – ткань её тёмных брюк тут же натягивается на упругих бёдрах. — Видишь что-то, что тебе нравится? — Д-да, — одним выдохом произносит Саяка, кладя руку на ускорившее ритм сердце. — Вы всё также прекрасны, президент. Даже лучше! Кирари мило хихикает и мимолётно прижимается к губам Саяки, оставляя на них маленький след от помады. Лицо Игараши тут же вспыхивает пунцом, и девушка негромко пищит от переизбытка неожиданных эмоций. Момобами ничего не говорит, но подмигивает и садится обратно как раз к тому моменту, как Ририка и Мэри возвращаются. Мэри помогает снова расположиться Ририке, как настоящий джентельмен, и галантно целует тыльную сторону ладони, только после этого занимая своё место рядом с Кирари. Если бы Саотоме могла сиять от счастья, то, скорее всего, они бы уже все ослепли. Кирари недолго наблюдает за флиртом между сестрой и своим соулмейтом – её душа больше не может выносить их взаимодействия – девушка бросает быстрый взгляд на Саяку и после с силой хватает Мэри за подбородок, притягивая её в страстный поцелуй. Ририка улыбается немного детскому поведению Кирари, но сама нависает над ушком растерявшейся Саяки и шепчет: — Если хочешь также, тебе нужно просто попросить. Игараши кажется, что она скоро потеряет рассудок, и опирается на Ририку в поиске поддержки – другая девушка прекращает своё около сексуальное давление и нежно обнимает рукой Саяку, превращая внутри неё хаос в идеальный порядок. Саяка утыкается носом в шею девушки и шепчет слова, вычерченные на запястье Ририки: — Бесконечно уютная. Я не ошиблась. Это подходит тебе больше всего. Ририка в ответ издаёт что-то, похожее на мурлыкание, и льнёт к прохладе, которую даёт ей необыкновенная кожа Саяки. — Эй, голубки, — присвистывает Мэри, вытирая исцелованные губы, — может, оторвётесь друг от друга на секундочку? Саяка краснеет от нежелательного внимания и приподнимается, обращаясь к Мэри: — Кто бы говорил! Вспомни себя пару секунд назад. — Ну, это совершенное другое. Ты не понимаешь, насколько сложно устоять перед такой красоткой. — Я не понимаю?! Саотоме, мы с Кирари вообще-то... Девушки вступают в лёгкую перепалку о том, кто лучше понимает истинную красоту Момобами, и даже не замечают, как им приносят приготовленные напитки и еду. Ририка и Кирари с весельем наблюдают за их необычным спором и иногда переглядываются между собой. В их головах почти одновременно появляется чудесная идея.***
— Послушай, ещё раз говорю тебе, что, может, Кирари и обладает этим магнетическим притяжением, но Ририка влечёт к себе сильнее, потому что её душа, как спокойное море в солнечный день, открыта и заманчива. Саяка в ответ неприлично фыркает, но её это не волнует: у них с Мэри продолжается спор, начатый ещё неделю назад, и сейчас две девушки пытаются переубедить одна другую в кабинете президента, ожидая, когда Момобами закончат внеплановую встречу с представителем клана на территории академии. — Я знаю, о чём ты говоришь, Саотоме, — с неким отчаянием говорит Саяка, встретившаяся с упрямостью девушки, — но ты не можешь отрицать, что Кирари всё равно будет лучше в плане интереса, потому что она загадочна и в ней есть интрига. Ририку гораздо проще понять. Мэри закатывает глаза, но впервые за полчаса не сразу даёт ответ, а задумывается, при этом несколько раз поднимая к глазам собственное запястье. Саяка терпеливо ждёт, и через полминуты с неверием видит, как Мэри кивает, поджимая губы. — Хорошо, ты права. Эти слова радостно отдаются в Саяке, и она чуть не подпрыгивает на месте, но вовремя себя останавливает. Мэри Саотоме признала, что она права? Она занесёт этот день в календарь. Видимо, эмоции Саяки настолько ярко отражаются на ней, что Мэри не удерживается и смеётся, слегка хрипло и с придыханием. — Эх, Саяка, если бы я знала, что это произведёт такой эффект, то давно тебе бы поддакивала. Рот Игараши тут же растягивается в сладкой улыбке, и она в который раз убеждается в правильном определении своей ориентации: чёрт, Мэри была на самом деле красива с этим диким блеском в глазах и озорством. Судьба, помоги ей выжить в компании этих невероятных девушек. — Хорошо, давай на сегодня закончим, — просит Мэри и привычно протягивает ладонь для рукопожатия. Она быстро уставала от подобных, пусть и дружеских, споров – Саотоме знала, что ей не сравниться с точным умом Саяки, которая всегда удивляла её своей прозорливостью и интеллектом. Мэри нравились такие люди. — Уже? Но мы только приблизились к самому интересному. Шелковистый голос нарушает покой, и Мэри с Саякой синхронно вздрагивают от внезапного вмешательства: дверь в прилегающую комнату открыта, и в ней, одинаково ухмыляясь, стоят Ририка и Кирари. — Какого чёрта? — Беззлобно ругается Мэри, отчаянно покрываясь красными пятнами. — Вы не должны быть здесь! Саяка бесшумно кивает, соглашаясь с Мэри и прижимая ладони к щекам, чтобы скрыть смущение. Близнецы Момобами окидывают их взглядами и, будто о чём-то договорившись, двигаются вперёд. — Ты будешь обвинять меня в моём собственном кабинете, Мэ-а-ри? — Голос Кирари понижается на несколько тонов – тело Мэри моментально реагирует на это, сводясь короткой судорогой. — Дерзкая девчонка. Игараши немного переживает за Мэри, поэтому встаёт, чтобы сесть рядом с девушкой, попавшей под знаменитое давление Кирари Момобами, но кто-то быстро дёргает её обратно на диван. — Куда собралась? — Соблазнительно тянет гласные Ририка, удерживая Саяку между своих коленей спиной к груди. — Прежде чем кому-то помочь, позаботься о себе. Ририка касается голых бёдер девушки, задирая юбку, и легонько царапает чувствительную кожу – Саяка шумно вдыхает воздух и прислоняет тыльную сторону ладони ко рту. Руки Ририки скользят вверх и вниз, временами касаясь области, спрятанной под юбкой, и другая девушка будто распыляется на атомы от этих дразнящих касаний Момобами, пронизанных возбуждающей прохладой и лёгким током. Игараши уже готова просить о большем, когда Ририка отстраняется от неё и снова шепчет на ушко: — Мы здесь не одни, милая. Посмотри. Ририка властно поднимает лицо Саяки за подбородок в сторону Кирари и Мэри, и у девушки перехватывает дыхание где-то в горле: Мэри сидит на коленях у чересчур довольной Кирари, широко расставив бёдра и отклоняясь назад из-за горячих поцелуев, которые рассыпает другая девушка на её шее. Руки Саотоме крепко схвачены сзади одной из рук Кирари, и такая позиция не даёт ей ровно никакой власти над ситуацией. Чёрт, Саяке кажется, что это – одна из самых прекрасных вещей, которую она когда-либо видела. — О, кстати, — Кирари ненадолго отстраняется от манящей кожи соулмейта, — встреча отменилась, и мы всё время были в смежном кабинете, — Мэри с Саякой краснеют ещё больше, чем только подстёгивают разгорячённых реакцией Момобами, — искали кое-какие бумаги, но, кажется, нашли кое-что получше. — Ты просто невыносима, — рычит Мэри под умелыми руками, и Саяка ловит её затуманенный от возбуждения взгляд. — Нет, солнышко, — другая девушка с осторожностью сдавливает одной рукой дрожащее горло. — Я чертовски опасна, — Мэри не сдерживает стон, который ложится усладой на троих девушек. — Ты сама сказала, и теперь это со мной навсегда. Как и ты. Саяка чувствует увеличивающееся в геометрической прогрессии напряжение и инстинктивно ищет контакта с Ририкой, которая почти сразу притягивает её в несдержанный поцелуй. Судьба, помоги им всем...***
— Итак, — перед тремя девушками Саяка и большая доска с прикреплёнными бумажками и замысловатыми линиями между ними, — я понимаю, что теперь каждый из нас имеет в три раза больше возможностей и любви, но это значит, что нам необходимо обговорить правила нашего взаимодействия. Особенно, если учесть, что я и Мэри переезжаем в особняк Момобами. Кирари и Ририка с гордостью в глазах слушают Саяку, а Мэри, умастившаяся между ними, закатывает глаза, не понимая необходимости каких-то правил. — Агрх, зачем нам это? — Девушка указывает рукой на доску. — Мы и сейчас отлично справляемся. Отношения вчетвером не сложнее индийского покера. Саяка сводит брови к переносице и раздражённо покачивает указкой в руке. Близнецы не вмешиваются, с интересом наблюдая за разворачивающейся перепалкой. — Хорошо, Мэри, давай проведём тест, — Саотоме с предвкушением поддаётся вперёд. — Если пройдешь, то можешь быть свободна и прямо сейчас идти на свой девичник с Юмеко и Итсуки, но если нет, то ты без пререканий будешь слушать меня. Сделка? — Сделка, — зубасто улыбается Мэри. — Обойдёмся без Руны. Давай. Саяка отходит от доски и встаёт напротив Мэри. Две другие девушки элегантно откидываются на диван в ожидании. Саяка с лёгким высокомерием смотрит на самоуверенную Мэри и начинает: — По каким дням у Ририки дополнительные занятия по английскому? — Вторник и четверг. — Куда любит ходить Кирари, чтобы побыть в одиночестве? — Поле цветов. — Точнее? — Поле лилий, высаженных ещё год назад специально для тебя. — Как я показываю, что хочу побыть только со своим соулмейтом, то есть Ририкой? — Ты опускаешь голову и обнимаешь себя. Иногда можешь сказать прямо. — Хорошо, последний вопрос: когда тебе хочется поцеловаться с кем-нибудь из нас, как ты показываешь это? Интенсивный диалог тут же останавливается, и Мэри растерянно водит глазами по лицу Саяки, думая над ответом: её плечи поникают, и она по привычке хмурится, словно готовая спорить или сломать чёртову указку в руках Саяки. Вдруг она чувствует жаркое прикосновение к ладони – Кирари одними глазами требует её ответа, и Мэри сдаётся: — Я... я не знаю... Это вырывается жалким признанием, и Мэри стыдится себя. Ририка обнимает её за плечи, а Саяка опускается перед резко погрустневшей Мэри на корточки. — Об этом я и говорю, — Игараши заправляет выбившуюся прядь Мэри за ухо, — нам правда нужен этот разговор, чтобы определить границы, условные знаки и многое другое. — Девушка строга, но она не испытывает ничего, кроме нежности, к запутавшейся Мэри. — К примеру, надо определить личное пространство, которое у нас будет в доме Кирари и Ририки. Я думаю, всем нам время от времени захочется побыть в одиночестве. Так что, пожалуйста, — Саяка заглядывает в полуприкрытые глаза Мэри, — помоги нам сделать это. Мэри, всё ещё испытывая некую вину, кивает, и Саяка в ответ обнимает её, сразу чувствуя, как расслабляются напряжённые нервы: Мэри уже легче шла на контакт, и Саяка надеялась, что они смогут помочь ей раскрыться до конца. — Ты просто прекрасна, — завороженно говорит Кирари и целует Игараши в щёку. — Что бы мы без тебя делали, — Ририка кладёт ладонь на затылок Саяки и наклоняет её к себе, целуя в мочку уха. — Спасибо, — едва слышно шепчет Мэри, и душа Саяки воспаряет. Ей очень повезло, что эти девушки любят её, как и она – их. Даже если их любовь отличается друг от друга, и её проявления далеко не одинаковы между парами, но Саяка думает, в этом и есть прелесть их необычных отношений. — Кхм, — Саяка с небольшим разочарованием от потери физического контакта возвращается к доске, — теперь все готовы к обсуждению? Девушка видит дружные кивки и замечает, как Ририка и Кирари берут каждую из ладоней Мэри в свои в качестве знака поддержки и утешения. И теперь Саяка уверена, что у них всё получится.***
— Мэри, ты сегодня долго. Где вы так долго пропадали с Юмеко? — Напряжённо произносит Кирари с кресла, отрываясь от книги, когда девушка входит в их общую спальню поздно вечером. Саяка с Ририкой тоже отрываются от фильма, который они смотрели на ноутбуке, лёжа на огромной кровати, и ждут. Мэри нервно переминается с ноги на ногу и почему-то прячет руку с меткой за спину. Когда девушка долго молчит, Кирари поднимается и идёт к съёжившейся от страха девушке. — Где ты была с Юмеко? — Повторяет вопрос Кирари, приближаясь, но Мэри отпрыгивает от неё, как от огня. — О, эмм, ну, знаете, вы же уже приготовились ко сну, а я нет, так что, — Саотоме пятится к боковой двери и криво улыбается, — я побежала в душ, пока! И как она появилась, так она и исчезает. Три девушки с непониманием переглядываются и приступают к обсуждению: все их дела до этого становятся неважными. — Она могла изменить нам? — Немного грубо начинает Ририка. — Она встречалась с Юмеко до меня, и они до сих пор достаточно близки. — Я так не думаю, — рационально рассуждает Саяка, — мы уже давно убедились, что верны друг другу и что Юмеко не влезает в наши отношения. Она, наоборот, очень хорошо влияет на Мэри, помогая той быть более откровенной. — Саяка права, Рири, — Кирари присоединяется к девушкам на кровати, — я думаю, что, возможно, она в чём-то провинилась или её кто-то обидел. — Дадим ей немного времени, — снова решает Саяка, ища одобрения в глазах Момобами, — пусть она приведёт свои мысли в порядок, и мы обсудим что бы то ни было вместе. Они возвращаются к своим делам, стараясь быть непринуждёнными, но десять минут превращаются в двадцать, потом в тридцать, и только через сорок минут Мэри выходит в своих излюбленных шортах и майке; она всё также прячет руку с меткой и замирает посреди комнаты, привлекая внимание. — Мне надо вам кое-что показать, — её голос дрожит, но Саотоме пытается вести себя расслабленно, нервничая из-за возможной реакции. — Можете все сесть на кровать, пожалуйста? Девушки, смущённые таким поведением и просьбой, молча подчиняются, каждая напоминая себе о том, чтобы быть терпеливой. Когда они все удобно располагаются, Мэри встаёт возле них. — Я... мы уже долго вместе, — она смотрит в пол, пока что не в силах посмотреть на них, — и я никогда не была более счастлива, чем с вами, — Мэри громко откашливается и медленно вытаскивает руку вперёд ладонью вниз. — И я знаю, что Судьба распределила метки понятным способом, но мне хотелось показать вам, как я ценю каждую из вас и... — она наконец осмеливается взглянуть на девушек: те немного растеряны, но спокойно ждут её слов, и это придаёт уверенности, — я сделала кое-что... Мэри разворачивает предплечье внутренней стороной наружу и сразу слышит удивлённые вздохи. Первой после небольшой паузы и осмысления тянет руку Кирари и невесомо касается пальцами покрытой плёнкой татуировки. — Мэри, — благовейно шепчет Саяка, ближе изучая ровные линий чернил. — Это невероятно. Ририка поворачивает голову так, чтобы получить точку зрения обзора девушки и с мягкостью читает: Чрезвычайно загадочная Бесконечно уютная Чертовски опасна Неизменно преданная Теперь все их метки отражались на запястье Мэри – идея Юмеко, на самом деле, которая вдохновилась каким-то слухом из Хьяккау. Джабами сопровождала её на тату-сессии, поддерживая и скрашивая несколько часов разговорами. Мэри была очень благодарна ей, особенно после полученной реакции, которая, как минимум, не была отрицательной. — Я надеюсь, это не слишком... — свободной рукой Мэри чешет затылок в волнении. Саяка, замечая это, встаёт с кровати и прижимается к девушке со спины, пока Кирари и Ририка любовно гладят кожу вокруг новых меток, восхищённо обмениваясь взглядами. — Всё хорошо, расслабься, — Саяка разворачивает Мэри к себе лицом, когда сёстры Момобами дают ей определённый знак. — Лично я в восторге. Ририка двигается немного вправо и свешивает ноги с кровати, не желая вставать, но желая быть ближе к Мэри – она хватает её за руку: — Это лучший сюрприз, который я когда-либо получала, — девушка целует тыльную сторону ладони, повторяя старый жест Саотоме. — Я считаю, что Мэри заслуживает награды, — певуче протягивает Ририка, обращаясь к девушкам. От этого тона у Мэри подкашиваются коленки, и страх рассеивается предвкушением чего-то. — А я думаю – наказания, — неумолимо отрезает Кирари, оказываясь слева от Мэри. Ещё один жест, и Мэри усаживают между двумя обворожительными девушками. — За то, что не поделилась с нами таким прекрасным моментом. Мы могли бы составить отличную компанию. Мэри мелко дрожит под этими взглядами, ожидая своего вердикта. Она знакома с этой игрой, и теперь она может только смотреть на дальнейшее развитие событий. Сердце стучит почти у неё в горле, и она смотрит на всё ещё стоящую Саяку. — Наши мнения расходятся, — Кирари протягивает руку Игараши, — что скажешь ты, Са-я-ка? Девушка подходит к зажатой с двух сторон Мэри и вальяжно усаживается той на колени. У Ририки резко пересыхает в горле, а Кирари хищно облизывается, предчувствуя ответ. Мэри поднимает умоляющий взгляд на Саяку, зная об её извращённой гениальности. — Попробуем и то, и то, — в глазах Саяки разверзается тягучая темнота, и она подмигивает удовлетворённым её решением сёстрам Момобами, — и сведём её с ума. Последние слова девушка проговаривает почти по буквам прямо в губы уже поверженной Мэри. Кирари поощрительно кладёт ладонь на затылок Саяки и притягивает в жаркий поцелуй без лишних ласк, пока Ририка спускается лёгкими укусами по шее их невероятно умной девушки. Мэри уже теряет рассудок при этом разворачивающемся зрелище и поднимает руки, чтобы ухватить часть их многообещающего взаимодействия и прильнуть к соблазнительному телу Саяки, спрятанному одной лишь сорочкой, но её запястья резко оказываются в тисках рук Момобами — то, которое удерживается Кирари, тут же сводит сладкой судорогой. — Рири? Рари? — Опьянёно вопрошает Мэри, удивляясь их запрещающему жесту. — Прости, дорогая, — в отражении глаз Ририки – дикий блеск, она излучает непреодолимую силу, и Мэри не может не подчиниться, — в ближайшее время ты не сможешь ничего сделать, понимаешь? — Д-да... — кивает Мэри и тут же стонет, чувствуя как рот Кирари властно прижимается к пульсирующей вене на шее, оставляя лёгкий засос. — Какая послушная девочка, — Саяка стягивает с Мэри майку и шорты, освобождая желанную девушку от лишнего. — Ты будешь делать всё, что мы тебя попросим, ясно? — Кирари чертит руками на оголённой коже острые узоры, и Мэри явно дёргается, когда ладонь девушки опускается на поясницу. — Да, — сладко говорит Мэри, после чего её губы оказываются в плену чужих: Ририка запутывает одну руку в волосах девушки и с силой тянет на себя, держа вторую руку на округлой ягодице Саяки, которая успевает обменяться парой очень нежных поцелуев с Кирари. Мэри тяжело дышать от жара вокруг и внутри себя, она пытается вдохнуть больше воздуха, но Ририка крепко держит её, дразня языком слегка обкусанные губы. Саяка опускает обе руки на её грудь и обводит большими пальцами соски, получая в ответ приглушённый стон, который острым клином пробуждает в теле Игараши ещё больший пожар. Она едва ли держит контроль, особенно когда Кирари помогает ей избавиться от одежды и приникает ртом к её тонкой шее – Саяка учащённо вздыхает, а, когда замечает, как пальцы Мэри и Ририки чувственно переплетаются, выпускает из глубин души гортанный стон. Кирари встречает его с ярким блеском в радужках и отстраняется: — Я думаю, нашей Мэри пора ответить за сегодняшнее. Ририка, борясь с желанием, отрывается от губ Мэри и с почти животным голодом тянется, чтобы поцеловать Кирари в щёку – невинный жест, полный благодарности за контроль. Саяка же продолжает дразнить растрёпанную Мэри, сдавливая остро стоящие соски и лаская прохладными пальцами небольшую грудь. — Я хочу видеть её на спине, — требует Ририка, оттягивая голову Мэри назад за волосы и наслаждаясь коротким шипением, которое издаёт девушка. — Вы не против? Кирари и Саяка ухмыляются повелительным ноткам в голосе Ририки и соглашаются: очень быстро Мэри оказывается полностью лежащей на спине с подушкой под головой. Ририка, полностью обнажённая, расставляет ноги по обе стороны от лица раскрасневшейся Мэри и внимательно изучает её эмоции, прежде чем одарить девушку лёгкой пощёчиной – та лишь с вызовом смотрит на Ририку, и желание заставить Мэри умолять заставляет её тело гореть. — Почему ты не предупредила нас, Мэ-а-ри? — Повторяет интонацию сестры Ририка, и самозабвенно целующиеся Саяка и Кирари обращают своё внимание на них: Кирари усаживает Саяку спиной к себе между ног и принимается ласкать внутреннюю сторону её бедёр. — Мы бы хотели быть с тобой. Мэри прекращает наслаждать видом стоящей над ней с раскинутыми бёдрами и очевидным возбуждением девушки и немного пугливо прикусывает губу, пока жидкий огонь растекается по её венам, пробуждая её горячую неконтролируемую натуру: — Я была с Юмеко... Роковая ошибка. Температура между ними будто падает на несколько градусов, и Мэри снова жмёт губы, мысленно ругая себя. Руки Саяки почти тут же грубо впиваются в кожу её ног, а Кирари оказывается возле Ририки, приобнимая сестру за талию, и, с напускным презрением смотря на Мэри, произносит: — Заткни этот рот прямо сейчас, Рири, и научи её манерам. Глаза Ририки вспыхивают льдом, и Мэри виновато опускает глаза, когда пальцы Ририки сильно обхватывают её щёки. В этих жестах – немой приказ, и Мэри с сильным желанием подчиняется ему, когда Ририка требовательно опускается на её лицо. Саотоме тут же цепляется за Ририку, направляя девушку, и на пробу проводит языком вдоль чувствительных половых губ, задевая клитор, – приятная влага проникает в её рот, и Мэри повторяет движение, пока Ририка над ней не начинает откровенно дышать. Это пронзает мозг девушки невероятным удовольствием, и она чувствует как её собственное тело предательски отзывается на стонущую Ририку, выставляя своё возбуждение напоказ. Кирари с наслаждением наблюдает за развернувшейся картиной и тянет Саяку к беспомощному телу Мэри, которая играючи водит рукой по её оголённому торсу, лишь изредка опускаясь ниже. Кирари располагается с другой стороны и проводит языком по выпирающим ключицам Саяки, её зубы несколько раз обманчиво ложатся на кожу лишь для того, чтобы мягким поцелуем одарить тело любимой девушки. Кирари утопает в нежных чертах Игараши, и та бессвязно шепчет её имя, как молитву, запуская одну руку себе между ног. Момобами затягивает девушку в глубокий влажный поцелуй, похоть затуманивает ей разум, и она горячо простанывает: — Ты выглядишь такой нуждающейся, солнышко, и я обязательно займусь тобой, но не могла бы ты для меня довести нашу дерзкую девочку до предела? Саяка вспыхивает от откровенно заявления, но мысли о доведённой до отчаяния, умоляющей Мэри делают своё дело, и Саяка резко опускается свободной рукой вниз по телу Саотоме, легко скользя по покрасневшим половым губам и сразу вставляя два пальца внутрь девушки. Мэри громко стонет, отвлекаясь от Ририки, но та доминирующим движением возвращает Мэри обратно – девушка с ещё большим усердием принимается лизать, изо всех сил стараясь не поддаться чертовски медленно двигающимся в ней пальцам, на которые ей очень хотелось насадиться. Кирари благодарно целует Саяку в плечо и встаёт позади сестры, также перекидывая ноги через туловище Мэри и плотно прижимаясь к заднице Ририки. Одна рука Кирари обхватывает Ририку за талию, а другая – осторожно сжимает грудь. — Как ты себя чувствуешь, Рири? — ногти Кирари остро впиваются в мягкое тело сестры, которая запрокидывает голову назад, подставляя шею, и Кирари приникает к ней губами. — Она так хороша, Рари... чёрт... Мэри действительно усердна, только движения её языка становятся всё более беспорядочными из-за Саяки, закинувшей ноги Мэри себе на плечи и держащей её возбуждение на кончиках своих пальцев. — Мы не позволим тебе кончить раньше Ририки, Мэри, — шёпот Кирари на удивление громко звучит среди стонов, отчаянных вздохов и дразнящих шлепков ладони Саяки. — Будь хорошей девочкой. Мэри не может оторвать взгляд от прищуренных глаз Кирари, и пусть её тело сводит от нестерпимого желания, а язык устал от постоянных движений, но она с упоением тянет Ририку на себя и ускоряется, проглатывая всё больше и больше влаги, пока, наконец, бёдра девушки не сжимаются вокруг её головы, а Ририка блаженно не откидывается всем телом на ласкающую изгибы её тела Кирари. Мэри не успевает выдохнуть, когда твёрдые пальцы Саяки совершают особенно сильный толчок – она издаёт тихий стон, но Кирари замечает это и вместе с Ририкой перекатывается в сторону от Мэри, оставляя её тело открытым. Ририка ещё тяжело дышит в её руках, и Кирари уводит сестру в успокаивающий поцелуй, крепко прижимая её к себе и оставляя Саяке власть над Мэри. Игараши почти теряет голову, когда видит и, главное, чувствует, в каком беспорядке находится Мэри. Она вынимает влажные пальцы и протягивает их ко рту Мэри, которая с готовностью облизывает их дочиста. Взбудораженная послушанием Мэри Саяка срывает голос, когда приказывает: — На четвереньки. Мэри на трясущихся локтях принимает позу и опускает плечи, перенося давление. Саяка прикасается к Кирари, отвлекая её от Ририки, и подаёт знак. Девушка широко улыбается и кивает, уходя куда-то с кровати. Ририка не спеша встаёт возле Саяки и гладит её руки, делясь такими важными прикосновениями. Саяка благодарно трётся носом о нос девушки и аккуратно двигает Ририку, когда бесстыдно выпяченный зад Мэри привлекает её внимание, – Игараши умело замахивается и звонкий шлепок отражается в их спальне вместе с вскриком Мэри. — Ты же не забыла про наказание? — Саяка снова опускает руку на покрасневшую ягодицу, задерживая ладонь на месте удара, – Мэри снова издаёт негромкий крик. — Назови число от одного до девяти. Мэри обречённо улыбается, зная, что ей не перехитрить Саяку, но всё же говорит: — Один. — Так, двадцать минус один – это девятнадцать, — предвкушает девушка и снова заносит руку. — Наслаждайся. Громкие шлепки сходятся с покачиванием бёдер – Мэри ощущает, как извращённое возбуждение горит в ней до самых пят, она чувствует себя грязной и распутной, но это лишь распаляет и так острое желание, и вскоре она начинает умолять: — Пожалуйста, пожалуйста... — Что такое, милая? — Ририка сжимает покрасневшую от ударов плоть и поворачивается, замечая вернувшуюся к ним Кирари. — Просто... чёрт... — ей стыдно, но так хорошо, и нет смысла стеснять ещё больше, когда она выставлена и открыта таким образом, — трахни меня. Саяка удовлетворённо стонет, когда Мэри так хорошо и правильно произносит эти слова, она тянется к Ририке, потерянная в собственном удовольствии, и освобождает место Кирари. — Как скажешь, моя дорогая, — повелительно говорит Кирари и прижимается своими бёдрами с избитой заднице Мэри – девушка издаёт писк и опускается ещё сильнее, выгибая спину, когда чувствует на бёдрах Кирари страпон. — О, ты ещё не передумала? — К-кирари, — Мэри облизывает распухшие губы и опирается лбом на подушку, — умоляю. Этого более чем достаточно, чтобы свести Кирари с ума, и она, проверив надёжность закреплённого презерватива, вставляет конец страпона в нуждающееся лоно и, не торопясь, двигается. Мэри хорошо принимает её, и вскоре фаллос почти полностью оказывается внутри. Кирари начинает двигаться и задаёт медленный темп, иногда пошлёпывая бесстыдно стонущую Мэри. Момобами быстро распаляется, когда голые участки их кожи соприкасаются, заставляя тела плавиться, и через несколько секунд принимается за грубые толчки, насаживая Мэри на свой страпон за бёдра. Саотоме близка к оргазму, как и сама Кирари из-за прижимающихся внутри специальных трусиков вставок, поэтому девушка делает несколько быстрых и глубоких толчков, когда чувствует долгожданную волну удовольствия, растекающуюся по телу. Бёдра Мэри дрожат в её руках, и она опускает руку на чужой клитор, стимулируя, – Саотоме надрывает горло, когда и её пронзает оргазм. Они обе сваливаются, обессиленные и шумно дышащие. Кирари снимает страпон и кладёт его рядом на одеяло, притягивая в объятья Мэри и наблюдая вместе с ней за тем, как Ририка дразнит Саяку. Другие девушки замечают, что они закончили и присоединяются к ним на кровати. Мэри требует передышку, пока Кирари и Ририка буднично обсуждают, в какой позе лучше всего будет взять Саяку. Когда они все вместе переплетают конечности на широкой кровати и лениво ласкают друг друга пальцами, Мэри может думать только об одном: Господи, ей стоит благодарить Судьбу почаще...***
***
***
n-ое время спустя: — Но почему мы не можем взять мою фамилию? — Потому что иначе кланы не примут нас в качестве глав, Мэри. — Ририка права, и ты знаешь это. Неужели Момобами Мэри звучит так плохо? Что скажешь, Саяка? — Н-нет, Момобами – это то, что надо. Мэри, соглашайся. — Вот видишь. — Но мне нравится моя фамилия... и что если я вам вдруг разонравлюсь... а фамилия останется... и тогда... — Мэ-а-ри, неужели тебе нужно доказательство нашей любви? — Н-нет, всё в порядке. Момобами, так Момобами! — Всё понятно. Саяка, я думаю, нам пригодятся те самые наручники. — Хорошо, Рири, а что на счёт тех кошачьих ушек? — Отличная идея, дорогая. — Всё, хватит! Я согласна! Пожалуйста, господи, Момобами, да. Кто угодно, только перестаньте меня так смущать! Пы.сы.: и всё-таки кошачьи ушки и наручники очень пригодились девочкам этим вечером ;)