***
Естественно, как только новость просочилась наружу, ничто не могло остановить ее распространение по всему университету подобно лесному пожару. И естественно, когда люди сталкиваются с чем-то, с чем они не могут смириться, они обращаются за поддержкой к тому, кто ближе всего к источнику. Никто не осмеливался спросить профессора Чэня в лицо – он заявил об этом так спокойно и твердо, как будто просто говорил о погоде, – и, конечно, об этом его таинственном муже не могло быть и речи, если они даже не знали, кто он такой. Поэтому они обратились к следующему ближайшему источнику информации, который у них был, – аспиранты профессора Чэня, которые также работали его помощниками и отвечали за проведение раз в две недели дискуссионных групп, которые они вели для студентов вводного курса истории. Гу Цин училась на втором курсе аспирантуры, выглядела как ангел, спустившийся на эту бренную землю, и пила черный кофе, как ни в чем не бывало. Эта темнота также распространялась на выражение отчаяния, которое появлялось на лицах ее учеников, когда они видели оценки эссе, которые она проверяла, и после их самого первого провального эссе никто из них не ошибся, думая, что приятное лицо означает спокойное отношение. Цю Юнси заканчивал свою диссертацию (анализ взаимосвязи между различными стилями каллиграфии, существовавшими во времена правления династии хань, что было лишь косвенно связано с тем, что изучал профессор Чэнь, но он был единственным профессором на историческом факультете с отдаленно подходящим периодом времени и опытом), он выглядел высоким, крепким и устрашающим, пока вы не заговорите с этим парнем. Затем он превратился в кого-то немного придурковатого, как и следовало ожидать от ученого исторических наук, но в то же время милого, дружелюбного и абсолютно склонного слишком много улыбаться в свой телефон, когда он думал, что никто не смотрит. (Было отдельное пари относительно того, с кем он встречался, с предположениями, варьирующимися от коллеги-ассистента до симпатичной баристы с приятной улыбкой, которая работала в кафе, где его часто видели за написанием диссертации, но это не имело отношения к рассматриваемому вопросу профессора Чэнь.) Но, несмотря на огромное количество кофе из кофейни Fox Spirit, которое они принесли для них обоих, или на огромное количество времени, которое студенты потратили на то, чтобы уговорить Цю Юнси (Гу Цин была безнадёжным человеком; ее блаженная улыбка скрывала железную волю, которую не могла пробить даже ее подруга из медицинского университета), они ничего не получили ни от одного из них. Так что у них не было другого выбора, кроме как оставить это дело в покое, по крайней мере на время.***
Большая часть тех кому не повезло, у которых нет уроков истории профессора Чэня, были в абсолютном аду, который был вводным курсом профессора Сян Шу. Каждый год находилось несколько мазохистов, которые утверждали, что лицо профессора Сяна в сочетании с отстраненным, ледяным тоном, с которым он общался со своими учениками как на уроках, так и в рабочее время, было идеальным бальзамом для их истерзанных душ, но большинство соглашалось, что профессор Сян был абсолютным ужасом. Дело было не в том, что он был плохим профессором; напротив, то, как он преподавал материал, было прямолинейным и на самом деле очень проницательным. Нет, проблема была другой: Во-первых, нагрузка была безумной. Будучи специалистами в области физики и инженерии (а иногда и химии), они знали, что их университетская жизнь будет до боли насыщена учебой, но никто не ожидал, что придется провести шесть часов в подвальной лаборатории, освещенной резкими флуоресцентными лампами, уставившись на путаницу проводов, пересекающих их маленькие пластиковые макетные платы, надеясь, что они как-нибудь исправятся. Во-вторых, этот человек никогда не улыбался, не рассказывал о себе, не делал себя доступным каким-либо образом. Это было немного пугающе - то, как он полностью отделял свою работу от любых признаков личной жизни. Даже в рабочее время, которое проходило в его кабинете, никто из его учеников не смог обнаружить ни единого фрагмента его личной жизни. Не то чтобы они искали это как таковое, скорее, они хотели убедиться, что их профессор не робот. (Было заключено пари, что профессор Сян на самом деле робот. Почти никто не купился на это, но, тем не менее, количество ставок на это были каждый год). Один студент поклялся, что однажды видел, как профессор Сян улыбался чему-то на своем телефоне. Все уставились на студента широко раскрытыми глазами, пока он не сдался и не пробормотал: “Ладно, возможно, это была не настоящая улыбка, скорее, он хмурился”, что не считалось. Даже его лучший аспирант Сяо Шань улыбался больше, чем этот человек. А Сяо Шань был...странным, было бы лучше так выразиться. То, как Сяо Шань смотрел на студентов, которые просили его о помощи, как будто он был волком, наблюдающим за своей добычей, нервировало каждого из них так, что они не могли это толком описать. Как бы то ни было, профессор Сян никогда не улыбался, никогда не смеялся и, самое главное, никогда не говорил о своей личной жизни. Пока однажды он не сказал этого.***
Когда профессор Сян пришел на свою лекцию в тот роковой вторник (хотя в то время никто об этом не знал), он выглядел более раздраженным, чем обычно. Вездесущая нейтральная бесстрастность на его лице сменилась решительным хмурым выражением, хотя ни один волосок не выглядел неуместно на его безупречно ухоженном лице. И его телефон не был выключен, что было редким случаем. Студенты узнали об этом факте только после того, как урок продолжался в течение пяти минут, которые они провели, наблюдая, как профессор Сян рисует на доске сложную электрическую схему. Затем послышалось жужжание. Студенты в замешательстве огляделись; они знали, что в классе профессора Сяна телефоны должны быть отключены, иначе им придется чертовски дорого заплатить. Все еще ходили слухи о последнем ребенке, которому не повезло настолько, что он не поставил свой телефон на беззвучный режим. Они сказали, что его призрак все еще бродит по подвальным лабораториям, и иногда можно услышать его голос, если задержаться допоздна, работая над лабораторной. Никто не ожидал, что профессор Сян остановится с того места, где он рисовал еще один треугольник, изображающий еще один операционный усилитель, отложит мел, который он держал, отряхнет руки и возьмет телефон. “Прошу прощения”, - сказал он в ошеломленной тишине, хотя в его голосе совсем не было извинения. "У меня чрезвычайная ситуация дома”. Затем он прочитал сообщение и нахмурился еще сильнее. Он положил телефон, проигнорировав сообщение, и снова взял мел, продолжая с того места, на котором остановился, как будто ничего не произошло. Студенты уставились на него, открыв рты так широко, что, вероятно, могли бы съесть всю коробку запасного мела, которая стояла на столе преподавателя в начале класса. Телефон снова завибрировал, и профессор Сян издал громкий вздох. “Эм, профессор, если это действительно срочно ...” - сказала одна из студенток, дрожа, когда вся сила этого взгляда была направлена на нее. Она тихо “пискнула” и съежилась. “Нет, не обращайте на это внимания”, - решительно сказал профессор Сян. “Мой муж сегодня позвонил, сказавшись больным, и он просто спросил, могу ли я принести домой некоторые его документы из его офиса”. После этого урок продолжился, неуклюже и неестественно, даже когда профессор Сян ознакомил их с основами анализа схем нелинейных операционных усилителей. И сразу после этого весь университет снова взорвался новым слухом. “Ты слышал?”- шептали друг другу студенты в кафе и общежитиях по всему кампусу. “Что профессор Сян, Ледяная Глыба с кафедры электротехники, женат?” “Ни за что! Какая жена может смириться с таким холодным отношением?”- спросил один особенно храбрый (или глупый) студент своего не менее храброго (или глупого) друга. “Вообще-то, муж. Чжунмин сказал мне, что он был на той лекции”. Реакция сменялась от ошеломления до ужаса, но общее мнение было таково, что они жалели беднягу, который оказался с профессором Сян.***
Чэнь Син шмыгнул носом из своего одеяла на диване, высморкавшись, казалось, в двадцатый раз за один только час. В корзине рядом с ним лежала небольшая горка салфеток, а чай, который он заварил для себя, остыл на кофейном столике. На улице темнело, но он не мог заставить себя сделать что-то большее, чем тупо смотреть на тусклый свет телевизора, который уже час крутил какую-то бессмысленную передачу. До этого это были мультфильмы, и писклявое пение главных героев (овец...? Он не был уверен, у него тогда была легкая лихорадка), что усилила его головную боль. Послышался звук ключа, вставляемого в замок, и входная дверь открылась. “Ты забрал мои документы?” - спросил он хриплым голосом. - Те, что на столе, а не на полке. “Да”, - последовал ответ, когда туфли были сняты. “Но ты сейчас не в том состоянии, чтобы пересматривать их”. Чэнь Син нахмурился, глядя на вошедшего мужчину с пачкой бумаг в руках. “Отдай их мне”, - потребовал он, протягивая к ним руки, только для того, чтобы Сян Шу (несправедливо высокий ублюдок, которым он был) просто поднял их над головой. “Нет, пока ты не поешь. Ты что-нибудь ел?” Чэнь Син надулся. “Ты ел, Син-эр?” “... Нет. Я немного поспал.” Сян Шу вздохнул, положил бумаги на кухонный стол и направился на кухню. Услышав знакомое “цок-цок” ножа по разделочной доске, Чэнь Син закрыл свои усталые глаза и глубже закутался в одеяло. Он позволил себе представить удивление и шок, которые отразились бы на лице каждого студента, если бы он когда-нибудь сказал им, что женат на Сян Шу, и уголки его губ приподнялись в улыбке. Может быть, как-нибудь в другой раз. В конце концов, было забавно немного повозиться с его учениками.