Пять мгновений и один вечер

Момент первый… Дент умён. Порой даже слишком. Гордон не раз это подмечал, слушая рассуждения вслух своего товарища. Каждая деталь, каждый момент, каждая незаметная, казалось бы, подковырка разбиралась некогда превосходным окружным прокурором и пыталась донестись до черепной коробки комиссара, который поражался СТОЛЬ сложной многоходовкой. И ведь Дент всегда был таким, ещё до своего преображения. Умная сволочь, короче. Именно этот не дюжий ум так сильно привлекает к себе внимание. Гордон с трудом мог признать, что впервые ему по-настоящему хорошо рядом с мозговитым человеком, чьи познания в какой-либо области намного выше, чем у него. Обычно мужчина ощущал себя униженным придурком, на которого смотрят свысока, если не с жалостью. Но Дент был хорошим умником. Момент второй… Джим не умел подмечать все эти изменяющиеся черты лица, как обычная среднестатистическая женщина, которая способна таким образом прочитать даже по съехавшей на миллиметр волосинки где ты был, когда и по какому, блять, адресу. Ладно, звучит немного сексистски и стереотипно, но всё же. Он не из тех, кто готов запоминать лицо другого человека, словно фотоаппарат. Гордон в принципе не любит разглядывать кого-то впритык. Он же не в паспортном столе работает! По лицу Дента невозможно было прочитать что-либо, учитывая внешние дефекты. Как понять о чём думает человек, когда у него, блять, этих лиц в количестве двух штук?! Но Джиму всё-таки удалось кое-что углядеть. Например, горящие азартом глаза и хитрую злорадную улыбку в моменты обсуждения нового плана. Он становился похожим на мудака, у которого всё схвачено. Ну, правда, Дент и был как раз тем ещё мудаком. А ещё Харви в удивлении поджимал по особенному непропорциональные губы. Уголки уходили чуть вниз, нижняя губа уезжала вперёд, делая лицо или лица гораздо выразительнее. Гордон был без понятия, зачем ему эта информация и как он умудрился всё это уловить и запомнить, но неволей бросал взгляды на своего некогда лучшего друга. Момент третий… — Хорошо, — растягивая слога, произнёс Двуликий сквозь слабо сжатые зубы. — Ещё раз. Просто заучи вот эти фразы, — его указательный палец уткнулся в наполовину исписанный листок бумаги. — И всё будет идеально. Произнесёшь их на следующих дебатах… Он терпелив с ним. Терпелив, как хороший друг, способный преодолеть стену тупости и тормознутости. Объясняет всё на пальцах. Порой по несколько раз готов повторять одно и тоже, лишь бы до Джеймса дошло нужное. Даже когда больше нет сил и фантазии, он не орёт, не раскидывает вещи, не уходит в поиске лучшего кандидата. Случай с мэром в самом начале их сотрудничества не в счёт. Харви упорно продолжает помогать ему, несмотря на отсутствие какого-либо прогресса или огонька осознания в глазах комиссара. И Джим будет также упорно молчать о том, что понял ещё со второго раза. Потому что сейчас Дент для него самый потрясающий человек, а во взгляде тихо сверкают скрываемые из-за всех сил ёбаные сердечки. Момент четвертый… Хренов стиляга. Дент, помимо дел окружного прокурора, всю жизнь уделял огромное внимание внешнему виду. Это было составляющим его личности. Казалось, что он никогда в жизни не расставался с особым гелем для волос и дебильной расчёской-гребешком. Отглаженный чистый костюм, прилизанные волосы, изысканный запах одеколона. И гребанная фирменная улыбочка, фальшивость которой нельзя было ничем прикрыть. Но для остальных она была символом вежливости и учтивости. Некоторые считали её даже милой. Интеллигентный модный павлин. И когда он приближается вплотную, чтобы поведать наскоро состряпанную гениальную идею, Джим ощущает, как весь этот утончённый запах молекулами оседает на его простом стареньком пиджаке, и невольно отряхивает рукава, скрывая пятна на манжетах. Даже сейчас, с изуродованной частью тела, Двуликий выглядит всё ещё элегантным щеглом Готэма. Вся та же осанка, гордый профиль и наглый взгляд. Словно и не прошло много лет с тех пор, как он впервые протянул руку Джиму Гордону и в лёгком кивке произнёс своё имя. До сих производит впечатление, зараза. Момент пятый… Он мудак. И лучший друг. В глубине души Дент всё ещё там. Во временном отрезке, когда они вместе расследовали очередное дело или делали только вид, что расследуют, когда занимались ерундой, вроде соревнований в выносливости и силе, когда проводили в патрульной машине долгие часы ожидания, сидя в засаде. По-прежнему подкалывает друга, самодовольно улыбается, смеётся и негодует вместе с ним. Вместе. Джим Гордон искренне верит в это. Не может представить, что всё может быть лишь сладкой ложью и притворством. Комиссар доверяет ему, даже не отдавая в этом отчёта. Он просто слушает его и идёт следом. Может в нём говорит отголосок наивности. А может одиночество сожрало всю душу с остатками здравого разума. Плевать. Мужчина знает, что его друг тот ещё мудак. Но он готов быть с этим мудаком.

***

Один вечер… — Пивка? Гордон протягивает закрытую баночку холодного напитка Денту, который до сих пор пребывал в шоке от того, что бывший комиссар просто привёл их обоих к себе домой после всего случившегося в парке аттракционов. Харви осторожно, словно не доверяя (а именно так оно и было), берёт в руку предложенный алкоголь и быстрым движением вскрывает крышку. Гордон всё это время неотрывно следит за его действиями, но как-то безучастно, почти безжизненно. Будто в экран телика уставился чисто, чтобы не напрягать извилины мозга. — За что пьём? — внезапно спрашивает Двуликий. — Эм… — Джеймс задумчиво почесал затылок. — Может за любовь? Красочный взгляд бывшего окружного прокурора служил лучшим ответом. — Ладно-ладно, давай за… за… — За логику… которую я пока не вижу в твоём гостеприимстве. — Хороший тост, — кивнул мужчина и сделал небольшой глоток. Дент последовал его примеру. Но от неловкого молчания между ними это недорогое пиво из ближайшего магазина совсем не лишило. Они продолжали стоять в полутьме на маленькой кухне, впервые не зная как начать разговор. Харви только сейчас ощутил, насколько ему тяжело раскрыть рта и это пугало хлеще, чем сыворотка этого наркомана Пугала. Он и не может повернуть языком?! Безумие! Но мужчина действительно не мог. Он смотрел на свои руки, сравнивая их. Насколько же вторая часть его тела просто ужасна. Глупо было не признавать столь очевидной истины. Двуликий на то им и являлся. В прямом и переносном смысле, как самая глупая шутка. Что внутри, что снаружи. Он никогда не придавал этому значения, вроде «я нахрен никому не нравлюсь», нет. Зачем ему было заниматься этой херотой? Злодеи этим не забавляются. Ну, не все, но Дент точно не из обиженных на жизнь мальчишек. От того прежнего паренька, блестящего прокурора, ничего не осталось. Только дымчатые воспоминания. Внезапно его взгляд наткнулся на подбородок Гордона. — Ты когда побриться успел? — удивительно, что он смог разглядеть лицо Джима лишь при свете уличных фонарей и месяца, который пробивался сквозь стекло окон. — Ну ты отключился второй раз в машине, — усмехнулся Джеймс, проведя ладонью по задней части шеи. — И не просыпался ещё какое-то время. Мне нужно было себя чем-то занять. Усы вот привёл в порядок. — Ага, единственное сокровище в своей жизни. Хоть это не делили при разводе, да? — Ой, пошёл ты. Усы — моя гордость. — Ты их, по-моему, бережёшь сильнее, чем свою жизнь. — Я без них не я совсем. — Быстрее Бэтмен свою личность раскроет, чем ты сбреешь их. Гордон тихо засмеялся себе в запястье. — Помню, как кто-то из этих Робинов приклеил к маске Бэтмена усы из магазина приколов и он весь день с ними ходил. — Между прочим, — усмехнулся Харви. — Ты настоял на том, чтобы ничего не говорить ему. Сам мышь узнал об этом от Шерил, когда она ворвалась в офис с каким-то документом. — И ты мастерски мне подыграл тогда. — Я профессионал в этом, детка. Мне нет равных в актёрской игре. — Это да, — Джим отпил ещё немного из банки. — Да. Двуликий помолчал несколько секунд, прежде чем выдать единственную мысль в этот момент: — Тебе идёт. Ты слегка… помолодел, на мой взгляд. Гордон удивлённо моргнул, глядя ему в глаза, после чего расплылся в мягкой улыбке и склонил голову набок. — Спасибо. — Не за что… Почему? — Что? — Почему ты привёл меня обратно к себе? Ты мог просто отвести меня в участок или же просто оставить меня там. — Мог и это было бы правильно. Скрутить тебя и отдать ребятам из полиции. Заставить тебя отвечать за твои козни. — Так чего ты вместо этого решил просто напиться со мной? Или ты до сих пор, даже после всего произошедшего, веришь мне? Если это так, то просто тресни меня по башке, чтобы мой мозг больше не взрывался от охуенеза. Гордон с виноватым видом предпочёл просто промолчать и продолжить опустошать содержимое своей баночки. Дент же готов был оставить в раковине свои глаза и последние нервы. — Нет, блять, это уже не смешно! Сука! — Чего ты орёшь на меня?! — возмутился бывший комиссар. — Что я тебе сделал, блин?! — Ты прикалываешься?! Как?! КАК ты можешь всё ещё держаться за меня?! У тебя деменция раньше времени наступила или что?! — Кто за тебя держится?! Я?! Нет, ты можешь развернуться и съебаться из моего дома! Ты свободен, как ветер, как свет, как, блядский, воздух! Вали на все четыре стороны! — Тогда зач… — Из вежливости? По старой памяти? Просто из лучших побуждений? Выбери, что тебе нравится. Я хочу всего лишь… может… как бы… попрощаться. Понимаешь? — Джим одним залпом расправился с пивом и держал теперь в руке абсолютно пустую банку. — Мы разойдёмся в разные стороны. Я снял свою кандидатуру, Джокер победил. У нас нет причин теперь быть партнёрами. Я без работы, у меня проблемы с семьёй, которой я, на самом деле, не нужен, и нет друзей. Честно? Я снова вернулся к статусу неудачника. Со мной у тебя больше нет причин сотрудничать. Думаю, ты вернёшься к прежнему криминальному образу жизни. Убивать, воровать, шантажировать. Что ещё там ты делаешь обычно? Всё вернётся на прежние круги. Двуликий удивлённо уставился на бывшего копа, не ожидал столь откровенного ответа. Ему ведь плевать должно быть на него. Джим действительно стал снова лузером. Но стало как-то неловко и даже грустно, глядя на унылое выражение лица мужчины. Дент тоже решил молча допить свой напиток и кинуть пустую банку в приоткрытое окно. Та глухо ударилась о мягкий газон и осталась одиноко лежать на всеобщее обозрение. — Загрязняешь окружающую среду? — выгнул дугой бровь рыжеволосый мужчина. — Сам сказал, что каждый займёт своё место. Я преступник, а значит творю разбой. — Страшный преступник, — засмеялся Гордон и на чёрной душе Двуликого стало легче от весёлого звука голоса. — Чему ты так радуешься? Ты братаешься с криминальной личностью. — Ну… подобное тянется к подобному? Помнишь, ты учил меня таким умным фразам? — То есть… ты согласен с моей ранней фразой, что ты в глубине души… — Ничем не лучше тебя? Я и не опровергал этого. Но я не способен делать гнусные вещи, на которые решаешься ты. И не собираюсь начинать. — Ты можешь делать подобные «гнусные вещи», не замечая этого. Джеймс хотел было возразить, но воспоминания, промелькнувшие перед глазами, поубавили его пыл. Оставалось только согласиться с мнением некогда лучшего друга. — Мы можем ещё побороться, — вдруг приблизился Харви к нему. — Ты же не выступал официально с объявлением? У нас есть шанс взять своё. Ладно, сбавим немного обороты, затаимся, сделаем вид паинок. Нельзя теперь рисковать и идти на крайние меры. Понимаешь? Нужно играть теперь очень осторожно, делать всё из тени. — Н-Но… — попытался сказать что-то мужчина, понимая, что снова впадает в этот транс, слушая речь Дента. — Не депешуй, я возьму всё на себя. Просто положись в этом деле на профессионала. — Поздно. Я понимаю, но… нет. Дент выглядел разочарованным, но не слишком, из-за чего Гордону захотелось тут же взять свои слова обратно. И пускай он будет тогда выглядеть мудаком, однако нельзя. — Понятно, — было ответом. — Что ж… ладно. Тогда ты прав, нам пора разойтись. — Ты ведь придумаешь, как отвоевать кусочек власти себе? — Джеймс понимал, насколько это прозвучало жалко, но он совсем не контролировал себя в присутствии злодея. — Естественно, я же Двуликий. Смешно только, что ты никак не можешь в это въехать. Харви направился к выходу твёрдым уверенным шагом. Его рука крепко сжала дверную ручку, собираясь повернуть её. Но преступник решил напоследок кое-что сказать бывшему партнёру. — Ты собираешься хотя бы за своё место комиссара бороться? Гордон моргнул пару раз. — Я… Я бы… — Со мной можешь не пытаться родить заумную фразу. Джеймс глубоко вздохнул. — Я… Я не знаю как. Чувствую, что всё это будет бесполезно. Я нихерашечки не знаю. — Вот это на тебя уныние накатило. — Ага, депрессия, точнее. — Понятно… Ну, если будет свободная минутка, я может… найду способ, как помочь тебе. Созвонимся или спишемся, короче. Если ты, конечно, не удалишь мой номер после все случившегося. — Да, обязательно, угу. — Мда, вот… Тогда, удачи тебе… с чем бы то ни было и, вообще, по жизни… Увидимся… может быть. Мужчина уже почти перешагнул порог дома, наслаждаясь ночной прохладой, ударившей прямо в лицо, когда услышал грустное, но такое доброе: — Пока, Харви. Двуликий застыл на месте. Как давно он не слышал своего имени. Нет, когда он спрашивал у Гордона частенько своё прозвище, тот выдавал обыденное «Харви Дент», вместо «Двуликий». Но звучало это по другому и без какого-либо настроения. А тут такое… мягкое, тихое, почти нежное. Джеймс его произнёс отчётливо, выделяя каждую букву. Как будто нечто дорогое озвучил. Дент замотал головой. Дурость всякая в голову лезет уже от одиночества. Надо бы серьёзно заняться этим вопросом, пока окончательно с головой не расстался. И всё же он не поленился в ответ бросить: — Пока, Джим. И вот он уже уходит, закрыв за собой дверь. Всё дальше отдаляется его фигура от дома бывшего копа. В планах угнать чью-либо тачку и махнуть на север Готэма, где есть неплохое местечко под будущее логово. А ещё что-нибудь поесть, так как желудок начинает сводить. Он идёт, считает шаги, складывает в уме метры. Один… Два… Три… Пять… Девять… И всё же не выдерживает, оборачивается. Как раз вовремя, так как за ним следом бежит Гордон с чёрно-белым галстуком в руке. Дент неловко касается пальцами воротника, понимая, что впервые за долгие годы забыл о самой важной части гардероба. Стало даже стыдно. Словно голым вышел на улицу. — Извини, я снял его с тебя, чтобы не задушить случайно, — пожал плечами Джеймс. — И забыл обратно отдать. — Эм, да… Спасибо. Не успел Двуликий взять свой галстук, как Джим уже перекинул его через шею. Он не спеша завязывал узел, ловко обращаясь с гладкой двухцветной полоской ткани и чуть наклоняя к себе бывшего прокурора, чтобы было удобнее. Харви был его выше. Немного совсем, так что дискомфорта Дент не испытывал, стоя в такой позе. Он неотрывно следил за действиями мужчины, стараясь даже не дышать. Наконец, галстук снова занял своё законное место. — Всё, теперь точно всё, — кивнул бывший комиссар, осматривая работу. — Ты труп, Гордо, — вдруг заявил преступник. — Это ещё почему? — Потому что ты удивительное сочетание гада и добряка. Ты всё же лучше меня. Намного лучше. Джим грустно посмотрел себе под ноги и горько усмехнулся, но ничего не сказал. Прощаться с этим мудилой абсолютно не хотелось. Не так, не сейчас. А может и никогда. Наверное, если он сейчас не уйдёт обратно к себе домой, то точно пропадёт. Опуститься на самое дно, продолжив находиться рядом с одним из самых опасных преступников Готэма. «Боги, Джим», — размышлял Гордон, затаив дыхание на мгновенье. — «Я потратил столько лет на защиту этого города, пытался подружиться с Бэтменом, так как он был крутым перцем из героев, старался стать хорошим мужем и отцом. В итоге жена бросила, потому что не хотела прожить всю жизнь с неудачником, помотав нервы при разводе, город ненавидит, Бэтмен ни в грош не ставит, с работы попёрли, как последнего лоха. Даже для Барбс я теперь хреновый отец. Она совсем не была рада моему звонку и моему раскаянию. И я понимаю её, ведь уже дважды не оправдал её ожиданий. Сначала с алкоголизмом, потом с этими выборами. Ведь я даже не потрудился подумать, прежде чем выбрать Двуликого, вместо неё. А потом припёрся с извинениями, после провала по всем фронтам. У неё есть более отличный пример для подражания в лице Бэтмена. Ей он благоволит гораздо лучше, чем кому-либо. А я… я всего лишь Джим Гордон, человек, который по характеру на самом деле то ещё говно. В этом Двуликий был прав — я ничем не лучше него». Мужчина сжал зубы, чуть втянув голову в плечи и сдвинув брови «домиком». «Всё ещё можно исправить. Не настолько моё положение ужасно, чтобы впадать в отчаяние или безумие. Я могу просто оставаться добрым и славным с людьми и родными. Искать другую работу, быть сильным и человечным. Сделать всё возможное, чтобы снова стать для всех добропорядочным гражданином». — Гордо? — заметил глубокую задумчивость Дент. Он мягко сжал плечо рыжеволосого, заставляя поднять голову и встретиться с ним взглядом. — Джим. Джеймс с трудом вынудил себя начать правильно дышать, так как грудь как будто в тиски сжало. Он смотрел прямо в глаза Двуликого, не зная, что сказать. Как объяснить, насколько тяжело ему сейчас на душе? Каким уродом он себя чувствует из-за этих глупых размышлений? Он не может никак принять тот факт, что мечется с выбором стороны. — Куда ты пойдёшь? — спрашивает бывший коп. — Джокер вряд ли забудет твою выходку. Натравит своих людей или издаст указ о том, чтобы изловить тебя. — Думаешь, он так сделает? — усмехнулся Дент, но тут же тряхнул головой. — Уверен, что всем в этом городе не терпится отправить меня в Аркхэм. Хотя лечебницу, наверное, улучшили и перестали совать туда преступников, вместо пациентов. Остаётся Блэкгейт или что-то вроде того. Но я не промах. — Не думал… начать новую жизнь? — Стать рядовым обывателем, которому по кайфу платить налоги и с радостью ходить на субботники? Ты издеваешься? Я всегда любил власть и причитающиеся привилегии. Я не для того столько лет тратил сначала на посту окружного прокурора, а потом став самым опасным криминальным человеком, чтобы прогибаться под всех и вся, ради ублажения чьих-то задниц. И всё это под лозунгом: «К лучшей жизни и процветания на земле добра и прочей хуйни!» Я не герой, Гордо. Никогда им не был. Всё было только ради денег, власти и авторитета. Не хотел и не хочу быть чьим-то щенком на поводке. Я могу довольствоваться малым, но для этого мне надо иметь нечто большее. Люди должны бояться меня, считаться со мной. Понимаешь? Гордон понимал. Действительно понимал его. Нет, ему не нужна была власть в таком масштабе. Не стремился заделаться опасным великим злодеем или кем-то страшным. Прослыть жестоким, страшным, самодовольным мерзавцем тоже. Правда, выходило порой именно так. Особенно, когда он входил в раж и терял связь с реальностью. Но все эти желания так или иначе отзывались в нём, нельзя было этого отрицать. Он прекрасно понимал своего бывшего товарища. И чувствовал отвращение к себе одновременно с лёгкой радостью от того, что есть на свете человек, с которым может находиться на одной волне. — Понимаю. — Серьёзно? Гордон смотрит ему в глаза. И глядя в них, Двуликий осознаёт, что Джим выбирает. Либо простая скучная жизнь любого гражданина этого прогнившего города, либо нечто новое опасное. И Харви почему-то отчаянно хочет, чтобы он выбрал пойти с ним. Но молчит, даёт право и время выбора. А Джеймс бросает взгляд на огни ночного Готэма. Холодный, неприветливый, вечно суматошный. В нём рады только реальным психам и долбоёбам. В ушах стоят голоса множества недовольных людей: маты, оскорбления, насмешки. Никто не собирался его поддерживать, защищать. Барбара и Двуликий разве что. Но они были слишком разными для совместного сотрудничества. Джеймс медленно выдохнул через приоткрытые губы. — Я тот ещё мешок картошки, знаю. Но… — он принялся теребить в руках край галстука Дента. — Не против, если… я попрошу… может взять с собой или… просто продолжить сотрудничать? — Решил заделаться преступником, Гордо? — Харви не смог сдержать самодовольной ухмылки. — Ты потратил столько лет на поддержание порядка и верности этому городу. Теперь бросаешь всё? — Хорош лыбиться, творение Пикассо, — Джеймс сам не смог противостоять желанию улыбнуться в ответ. — Ты всё ещё слишком хороший человек, Джим Гордон. Ты не способен намеренно причинить вред кому-то. — Да, детей сбрасывать я точно не буду. — Ой, всю жизнь теперь будешь меня этим стыдить? — Но я буду с тобой заодно. Даже если это закончится для нас заключением в тюряге. Хотя ты скорее всего меня там кинешь, двуличный ты сукин сын. — Хм… Харви крепко сжал одной рукой его плечо, а вторую протянул для рукопожатия. Как только он почувствовал в ответ тёплую ладонь бывшего комиссара полиции, то испытал полное удовлетворение. — Что ж, это повод, чтобы закатить небольшую пирушку. В честь нашего партнёрства, так сказать. Но учти, я гнусным мерзавцем быть не перестану. Смирись. Джим ничего не говорит. Он только разрывает их руки и тянет на себя мужчину за пресловутый галстук. Губы мягко соприкоснулись. Гордон продолжал держать Харви за галстук, проходясь по его губам своими. Простая дорожка из едва слышных причмокиваний. Джеймс не особо заметил отличие двух сторон лица, ловя желанные моменты удовольствия. Как же давно он ни с кем не целовался! Уже и забыл, как это делать по-человечески. Тепло другого тела расслабляло, дарило странное наслаждение. Боги, хоть бы только Дент его не убил за это. Но он ошибся. Харви вполне спокойно ответил на поцелуй, приобняв за плечи. Только его ответ был более раскрепощённым и уверенным. Боги, насколько это было приятно! Гордон слабо промычал сквозь их губы, когда рука Харви сомкнулась на загривке и начала сминать напряжённые мышцы. Если Харви продолжит, то вполне может встретиться с позорной эрекцией Джима. А этого бы совсем не хотелось бывшему комиссару. — Джим Гордон — тайный гомик, — усмехнулся Дент, шепча эти слова на ухо мужчине. — Кто бы мог подумать? Он выглядел таким довольным, разве что не облизывался по-кошачьи. За это очень хотелось врезать по всем лицам сразу, чтобы не наслаждался своей же шикарностью. Гордон еле удержался от столь ярого желания. — За собой следи, — мужчина щёлкнул по двухцветному носу и, засунув руки в карманы брюк, направился к себе домой. — Эй, может поужинаем? Только не у тебя, — Двуликий поспешил вслед за ним. — Почему? — Потому что у тебя в холодильнике похоронная процессия мышей проходит. Давай, пока мы не стали самыми разыскиваемыми людьми после событий этого парка аттракциона, пойдём куда-нибудь? Желательно с размахом. — В бар? — Напрягись ещё немного. — В ресторан? — Мы ещё не настолько близки, чтобы пародировать «Леди и Бродягу», — гаденько засмеялся Дент под скептический взгляд Гордона. — Бля, да куда ещё? В пиццерию? — Которая в Италии? — Которая, сука, в двух кварталах отсюда, транжира сраный. — Ладно, потом тебе объясню значение слова «с размахом». А сейчас я готов просто пожрать. Джим тихонько ткнул его локтем в бок, не переставая довольно улыбаться. И Харви, глядя на счастливое выражение лица своего усатого дружка, гордо провёл рукой по своим волосам, на что Джеймс негромко засмеялся. Рыжеволосый мужчина ощущал себя таким довольным жизнью, что аж хотелось показать огромный фак всему Готэму и проорать: «Выкусите, суки! Вам всем пизда!» И это настроение передавалось его «коллеге», который только и смотрел на него всё время с каким-то новым блеском в глазах, невольно смущая. И пускай скоро им обоим грозит судьба криминальной парочки, для них этот факт являлся несущественным ярлыком на шее.