Не убегай

      Крутые подьёмы, крутые спуски, корни деревьев, что выпирали из земли и будто назло путались под ногами, ветки кустарников, ничего из этого сейчас не волновало Семенюка. Сейчас он бежал лишь с надеждой срезать путь к месту, откуда его должны были увести через границу. Слёзы так и норовили появится. Буквально пару минут назад фразой: “Этот больной ублюдок опять вернулся!” он, вероятней всего навсегда, попрощался с родителями выбегая из землянки. Лес заканчивается, но только парень останавливается отдышаться, как его кто-то хватает со спины. Борьба с незнакомцем заканчивается сразу после того как Вова теряет сознание от удара по голове. Семенюк принимает сидячее положение, держась за голову. Он оказывается в крытой повозке, закрытой с двух сторон железной решёткой. Рядом с возничим сидит высокая фигура и улыбается. – О! Очнулся. Раз уж ты так торопился в эту сторону, то мы заедем в одно место, а потом сразу домой. – знакомый голос разбавляет монотонное цоканье копыт. – Больной… – Зачем так грубо? Я вообще то искал тебя. Повозка останавливается у какого-то рынка. И спустя пару минут после того как Вова остаётся в одиночестве, он развязывает верёвки, которыми были привязаны прутья. Пару минут возни и парень на свободе. Он забегает в здание, потому что снаружи обойти его не реально, и бежит в сторону от центра. Разные товары сменяются без какой либо закономерности, а люди уменьшаются и уменьшаются. Адреналин в крови не давал расслабится ни на секунду. Выглядывая за угол, где, как предполагал Вова, должен был быть выход, видит как Алексей, спокойно разложившись на стуле, курит сигару параллельно разговаривая с кем-то. Парень отдергивается и оглядывается в поиске другого прохода. Стеллажи ковров и тканей давили и накаляли воздух. В отличие от центра здесь народу не было от слова совсем, отчего казалось что это склад. Глаза бегали вдоль и поперек останавливаясь на приоткрытой двери, куда через пару секунд и проходит парень. Какая-то простыня почти полностью закрывает стену. В углу где она спадывает видно маленькие кусочки стекла. Семенюк подходит ближе, забывая о преследователе и не понимая зачем, сдергивает ткань. Перед глазами открывается портрет моря, собранный чуть ли не из стекольного песка. Это завораживает, приковывает глаза и забирается в душу. – Прекрасная мозаика... До жути знакомый голос проходит льдом по коже, и Вова выпрыгивает через открытую форточку. Он бежит, бежит, бежит не оглядываясь, пытается затеряться среди печей выстроенных круглыми домиками. Сквозь небольшие “окошки” видны раскалённые угли и редкие языки пламени. На глаза попадается погреб, замаскированный под небольшой холм. Без раздумий, Вова залезает внутрь, как только на горизонте появляется худая фигура. – Неужели ты залез внутрь? – Губанов открывает металлическую дверь одной из печей, даже не укрываясь от горячего пара. Осмотрев так ещё несколько печек, он останавливается недалеко от холма, держась за горячую чугунную ручку, резко наклоняется и смотрит прямо в, наполненные страхом, глаза. – Привет.