Ценность

Идя быстрым шагом, едва ли не бегом и минуя фонари, Альфред спешил поскорее добраться до места назначения. Он задержался. С грузом в виде полутяжёлого рюкзака на плечах, юноша торопился домой с беспокойной улыбкой на губах, уже представляя, как в ответ на его оправдания о позднем возвращении демонстративно закатят глаза и, с наигранной неохотой принимая объятия, следом жестом покажут слово «отвали». Он надеялся не быть замеченным: отец наверняка поднимет шум, а мать ещё долго будет тормошить расспросами, чего юноше естественно не хотелось. И, зайдя во двор собственного дома, открыв жестяную дверь зелёного забора и надежно закрыв её обратно, Джонс скользнул взглядом по окнам дома. Судя по выключенному свету на кухне, в спальне родителей и в комнате Мэттью, юноша обнаружил, что из окон отражается лишь слабый отсвет от белого светильника в его комнате. Он не спал, снова ждал Альфреда. Это было мило. Прошагав ступеньки дома и постаравшись как можно тише открыть входные двери, не звеня связкой ключей, Альфред вскоре тяжёлым движением опускает ногу на преддверной коврик. Глубоко выдыхая, Джонс вслушивается в тишину спящего дома и, немного жмурясь на слишком громкий для коридорной тишины щелчок замка массивной двери, он спешит снять с ног кроссовки и проскользнуть внутрь дома. Всё также стараясь не сильно громко подниматься по деревянной лакированной лестнице, юноша умудрялся шагать на те места, где под его ногами будет раздаваться меньше скрипа. Однако тогда, когда он открыл двери своей комнаты и встретился с хмурым взглядом пронзительных зелёных глаз, Альфред мог наконец выдохнуть после ранней спешки. Британец медленно, с нарочитой небрежностью покачал ладонью в разные стороны около двух раз, показывая собственное раздражение.       — Привет-привет, я уже понял, что ты недоволен. — Альфред незлобно усмехнулся, после чего он услышал хмыкающий звук, пока сбрасывал с плеч рюкзак к двухъярусной кровати. Снова обращая внимание на сидящего поблизости Артура с раскрытой книжкой на столе, он кивнул головой в знак того, что готов увидеть дальнейшее гневное жестикулирование в свой адрес.       «Ты мог приходить пораньше. Ты слишком часто задерживаешься.» — хмуря выделяющиеся бровки и едва морща острый носик, Артур был неумолимо жесток в своих резких жестах, втайне просто пряча под своим раздражением беспокойство, которое заметно просачивалось в выражении его лица.       — Прости, ты же знаешь, что я могу задерживаться у Гила. Хей! Ты ведь можешь просто не ждать меня. — покачав головой в лёгком подобии извинения, Альфред с лёгким озорством подковырнул гордость сводного брата, который всегда отрицал факт того, что он его ждёт вечерами после школы. Да, Артур ждал его. Каждый раз, когда Альфред где-то пропадал и Артур не знал, по какому поводу, то он писал ему сообщение и успокаивался только после того, как получал разумное объяснение. А также, Кёрлекенд всегда ждал возвращения Альфреда домой как преданный щенок всякий раз, когда тот задерживался где-то допоздна и также тихо пробирался домой в попытке не разбудить родителей. Конечно, мальчик оправдывал своё ожидание чтением, якобы он не спал, так как не мог оторваться от книги. То же самое оправдание Артур предоставил Альфреду и сейчас, отрицательно мотая головой в ответ на последнюю реплику. Джонс не мог не улыбнуться: он прекрасно умел читать Артура и его забавные попытки скрыть своё беспокойство.        — Эй, просто признай, что ты скучаешь по мне. — в ночной атмосфере комнаты голос Альфреда был негромким и выражал исключительное простодушие. Поддаваясь порыву, юноша распахнул руки в разные стороны для того, чтобы в следующую минуту захапать невысокого англичанина в свои медвежьи объятия. Слабо брыкаясь, Артур скорее ради приличия немного посопротивлялся, мол, «отпусти меня и я тебе объясню, как я скучаю в самом худшем понимании этого слова», но британец быстро сдался под тёплым ощущением сильных, любящих объятий. Альфред не знал, почему Артур постоянно позволял ему заглядывать сквозь завесу его гордости и недоступности, но американец не отрицал того факта, что ему это нравилось. У Артура была не очень хорошая циркуляция крови, и из-за этого у него на постоянной основе были холодные руки. Конечно, они могли согреваться и быть тёплыми во время активного занятия чем-либо или же высокой температуре воздуха вокруг, но обычно он заставлял Альфреда чувствовать мурашки от своих прохладных прикосновений вдоль оголённых участков загорелой кожи. Это сильно не беспокоило никого из мальчиков, поэтому не было проблемой. Плавно обвив ладонями шею американца и какое-то время позволяя себя обнимать, Артур давал Альфреду возможность чувствовать хлопковую ткань его ночной зелёной рубашки, ощущать запах лиственного шампуня с его светлых всклокоченных волос, по которым утром стабильно плакала расчёска. Однако судьба в лице Артура была жестокой, и с мотивом «всего хорошего понемногу», Кёрлекенд спустя пару минут начинал отстраняться из цепких объятий Джонса до расстояния, с которого янки снова мог видеть его руки. Тихо похлопав ладонями для того, чтобы привлечь внимание сводного брата, Артур вновь издал хмыкающий звук.       «Ты придурок. Не занимайся ерундой. Твой какао остывает. Отпусти меня. Иначе я перестану быть добрым.» — длинное предложение заняло для его воспроизведения какое-то время и по его окончанию Артур остался с усталыми ладонями и пальцами. Он намеренно упрощал свои предложения для лучшего понимания, когда показывал их жестами. Во всяком случае, мальчик остался доволен своей безобидной угрозой, благодаря которой Альфред с хихиканьем отпустил его, следом заглянув на остальную часть стола. На лакированной тёмной поверхности, освещённой светом яркого светильника юноша обнаружил собственную кружку с выцветшей эмблемой Капитана Америки и с дымящимся шоколадным напитком внутри. Поблизости мерцала белая тарелка с синей окантовкой по краям, которая была занята сырными бутербродами. Лицо Джонса озарилось одной из самым ярчайших его улыбок и кинув сияющий взгляд на Артура, который в ответ едва смутился, он плюхнулся на второй стул. Взяв в руки кружку и радуясь, что она ещё не успела полностью остыть, Альфред преподнёс её к губам. Чувствуя, как тёплая сладкая жидкость согревает его горло, юноша открывает глаза и вновь смотрит на Артура с невероятно тёплой улыбкой, именно улыбкой Альфреда, с его очаровательными ямочками на щеках и заживающими, едва искусанными губами. Американец имел привычку кусать губы, когда он переживал о чём-либо. Британец не знал, почему его брат не так давно переживал. Он определённо хотел бы узнать это, но сейчас единственное, чем мальчик может довольствоваться — это счастливый Джонс, который улыбался так всякий раз, когда Кёрлекенд демонстрировал для него свою заботу. Пока этого хватало, чтобы англичанин позабыл про свои горестные мысли и с едва заметными из-за полумрака румянцем поспешил забраться на нижний ярус кровати, вместе с этим закутавшись в одеяло.       — Большое спасибо, чувак! Спокойной ночи, Арти, люблю тебя. — Альфред снижает тон голоса до шёпота и, вгрызаясь зубами в бутерброд, он не знает, как ёкает сердце мальчика при словах любви, и как тот тут же себя одёргивает, ведь это были слова от братской любви. Едва слышно досадливо хмыкнув, Артур ничего не отвечает кроме хорошо слышимого привычного согласного мычания. Альфреду этого ответа было достаточно. Мальчики были давно знакомы. Их матери, Алиса и Амелия были лучшими подругами с самого детства, с начальной школы девочки были неразлучны и позже, уже во взрослой жизни были рядом друг с другом во всех важных для них событиях. Алиса была первой, кто выслушивал жалобы Амелии на её очередного несуразного ухажёра. Так вышло, что американке не очень везло в личной жизни и именно Алиса была той, к которой она ходила плакаться по поводу ужасных мужчин в её послужном списке. Британка всегда была рада утешить подругу, даже несмотря на её в целом жёсткий и колкий характер, ради Амелии она могла немного убавить свой пыл тогда, когда той было одиноко и трудно. Также именно Амелия поддерживала подругу в то время, когда Алиса незапланированно забеременела в восемнадцать от парня, который узнав о беременности, бросил её и она не могла сделать аборт в угоду здоровью. Позже, американка была подружкой Алисы на её свадьбе, также как и британка на её, Алиса была в числе тех, кто встречал к тому моменту уже миссис Джонс с роддома, когда у Амелии родились близнецы. Точно также как и Амелия встречала и навещала подругу в роддоме всякий раз, когда та была беременна новым ребёнком. При такой крепкой дружбе матерей, их дети довольно часто пересекались друг с другом в гостях. И если старшие братья Кёрлекенды, повзрослев, стали наблюдать за малышами со стороны, дабы с теми ничего не случилось, то Альфред и Артур на фоне всех остальных довольно быстро сдружились, даже несмотря на то, что маленький американец был старше англичанина на два с половиной года и то, что у британца был существенный порок.       — Эй, не бойся! Герой поймает и спасёт тебя! — с присущим шкодливому мальчишке озорством, маленький Альфред в знак своих слов присел у подножия горки и расставил руки в стороны, будучи готовым для будущего захвата. Артур, который минутами ранее сомневался в данной затее, вскоре был убеждён доверять мальчику. Собравшись с духом, англичанин с готовностью кивнул и плюхнувшись на горку, он следом стремительно скатился с неё. Как и было обещано, Альфред поймал малыша и крепко держа того в своих руках, он следом со смехом несильно покрутил его вокруг себя. Артур беззвучно смеялся в ответ и даже когда он уже был на ногах, мальчики всё ещё крепко держались за руки.        — Дружба Артура и Альфреда довольно умилительна. — между разговором пробормотала англичанка, ставя кружку с недопитым терпким чаем на лакированную поверхность столика и поправляя ободок очков на переносице. Амелия издала довольный звук, в тот момент помогая сидящему на её коленях и уставшему от недавней беготни Мэттью дотянуться до печенья из вазочки. Женщины сидели неподалёку от небольшой детской маленькой площадке из деревянной горки, качелей и песочницы во дворе дома четы Кёрлекендов. Эту площадку не так давно установил супруг Алисы за домом среди кустов цветущих роз. Подруги детства вдвоём следили за резвящимися блондинистыми макушками, пока Мэттью с сонным видом грыз печенье.        — Согласна! Ах, чёрт возьми, они такие милые! — с яркой солнечной улыбкой, которую в будущем Альфред унаследует от матери, Амелия не могла не вскрикнуть в искренности своих эмоций.        — Амелия, язык. — с притворной усталостью делая шутливое замечание миссис Джонс, как бы намекая на наличие ребёнка на руках подруги, Алиса не может заставить себя не улыбаться — она искренне разделяла чувства американки. Амелия поспешно исправилась, а именно шепнула Мэттью, что это плохое слово и извиняюще потрепала того по голове.        — Альфи старается учить язык жестов и у него есть успехи, он уже много чего понимает, почти всё, как Мэтти. Я думаю ещё немного и он точно будет всё знать!        — Самое главное, что его это не смущает и он не стесняется такого друга. — тихо пробормотав, Алиса отвела взгляд в сторону от детей обратно в свой чай и, тихо вздохнув, снова взяла керамику в свои руки. Артур был немым с рождения. Никто не знал, почему, ибо остальные старшие дети Алисы были почти полностью здоровы. Не стоит брать во внимание наследственную склонность Скотта к мигрени, а у Патрика склонность к развитию диссоциативного расстройства личности. Но у Патрика был другой отец, он был первым ребёнком Алисы от того самого ублюдка, поэтому это объясняло его иные предрасположенности к чему-либо. Возможно, на это также повлиял стрессовый период Алисы, когда она была беременна Артуром и, плюсом, внезапно всплывшая наследственная предрасположенность к немоте, доставшаяся от дедушки его шотландского отца. У мальчика не было первых слов ни в два года, ни в два с половиной и даже не в три, а уж тем более в четыре. Он, конечно, мог издавать звуки, по типу хмыканья, смешков, мычания и прочего, но это был его лимит. Больше Артур не говорил и по началу, врачи пытались обнадёживать родителей, мол, «по специальной методике Артур сможет заговорить». Но нет. Чуда не случилось, поэтому всем просто пришлось смириться с этим фактом и начать учить Артура правописанию и жестовому языку. И, на удивление, дети Амелии хорошо это приняли. Мэттью быстро усваивал жестовый язык и Альфред поспевал за ним, ибо он тоже хотел понимать Артура. Понимать того не только по словам, которые англичанин чиркал в своём блокнотике с феями, но и просто так. Ведь он был старше, мальчик хотел помогать и защищать малыша! Помогать тому например уже позже, когда Артур в шестилетнем возрасте не мог справиться с обидчиками, не очень хорошими и не воспитанными детьми в ближайшем парке, которые при виде немого мальчика стали того дразнить.       — Моя мама сказала, что люди, которые не могут говорить, это инвалиды! — писклявый детский голос противным эхом отдавался в голове Кёрлекенда, который сейчас выглядел, как ощетинившийся злой воробей. Инвалид. Это слово преследовало парнишку всю сознательную жизнь и Кёрлекенд пока не был готов смириться с этим фактом, что его несомненно сильно ранило.       «Оставь меня в покое.» — резкие, поспешные движение рук британца сложились в жесты для нужных слов, над которыми мальчишки тут же посмеялись.       — Я не понимаю, что ты говоришь, ха-ха! Ты не можешь сказать вслух? Ах да, точно, ты же немой. — маленькому Кёрлекенду безумно хотелось плакать от такой вопиющей несправедливости и обиды, он отчаянно шмыгал носом, сдерживал горькие слёзы, которые предательски скопились в уголках глаз, и уже было начали оставлять одинокие мокрые дорожки на бледных щеках. Однако в какой-то момент перед ним выросла чья-то спина и до ушей англичанина донёсся безумно знакомый голос, который сейчас звучал довольно-таки строго.        — Зато я его прекрасно понял. Он сказал, чтобы вы оставили его в покое, вы, недоношенные сосунки. Ещё раз я увижу, что вы пристаёте к нему, я подвешу вас за резинку от трусов на ветки деревьев, ясно? — Альфред в свои восемь с половиной лет уже умел ругаться и, совмещая данный факт с грозным взглядом, он использовал это против мелюзги, которая при виде старшего сильного мальчика и веской угрозы разбежалась в рассыпную. Раздражённо цыкнув им вслед, Альфред следом повернулся к объекту собственной защиты и при виде Артура, который отчаянно сдерживал свои слёзы, сердце мальчика не могло не ёкнуть.        — Эй, Арти, я здесь. Не бойся, твой герой всегда спасёт тебя. — тон голоса, ровно также, как и выражение лица Джонса заметно смягчились, неосознанно американец говорил успокаивающе тише. Только после этого Кёрлекенд не выдержав, дал волю граду слёз, которые заставили его бледные щёки с областью вокруг глаз ещё пуще раскраснеться. Мальчик тихо плакал и не теряя времени, Альфред поспешил мягко приобнять и взять маленького англичанина на руки. Обвив ручками шею старшего мальчика и, уткнувшись тому шею, Артур ещё какое-то время плакал. Но вскоре он стал быстро успокаиваться от забавных шуток Альфреда, которые тот шептал куда-то в светлые волосы, между прочим плавно поглаживая малыша по спине. Возможно, Кёрлекенд также привык быстро успокаиваться на руках Альфреда, ибо в объятиях загорелого мальчика он чувствовал себя в безопасности и больше не видел причины плакать.       — Не слушай этих идиотов, хорошо? Ты, несмотря на то, что не можешь говорить, уже в таком возрасте наизусть знаешь алфавит, хорошо соображаешь и, как говорит мама, пишешь даже лучше, чем я. А они, как мне кажется, имя-то своё ещё криво выводят, что уж говорить об их умах. Вернее, об их отсутствии. — Альфред умудрялся одновременно хвалить Кёрлекенда и ворчать на бывших обидчиков британца, что забавило Артура. Он слегка раздулся от гордости при похвале и издал смешок при искреннем негодующем ворчании американца. Так или иначе, он уже не плакал и вскоре, с неохотой высвободившись из чужих объятий, Артур взглянул прямо в самую глубь синевы глаз Джонса и поднял ладони. Прижав левую руку к своим губам и нежно махнув ей в сторону, Альфред следом сжал правую руку в кулак и показал указательным и средним пальцем букву «Л». Вместе с этим британец благодарно улыбнулся, давая понять старшему мальчику, что именно он хотел ему сказать. И Альфред понял его. После такого простого, но искреннего: «Спасибо, Ал», Джонс расплылся в своей широкой солнечной улыбке и Артур получил свой первый поцелуй в щёку от американца. Излишне говорить, что британец едва не запищал от восторга.                          *** Когда Артур пошёл в ту же школу, куда ходили Альфред с Мэттью, Джонс словно коршун наблюдал за тем, чтобы никто даже не смел обижать маленького Кёрлекенда. Он вместе с Мэттом приглядывал за малышом тогда, когда Колин болел, а у Скотта и Патрика помимо всего прочего была большая загруженность в старшей школе. И, чередуясь таким образом, они всегда составляли компанию Кёрлекенду-младшему, помогая адаптироваться к школьной жизни. Проще говоря, всё было хорошо. В классе Артура на удивление довольно-таки отлично приняли и его одноклассники рассказывали своим родителям о нём не как об инвалиде, а как о необычном мальчике, который учит их жестовому языку. Это не могло не радовать и, даже несмотря на то, что Артур поначалу был изрядно стеснительным, что мешало ему завести друзей, Альфред помог тому разрешить эту дилемму. Получив дозу позитива и поддержки от старшего друга, Кёрлекенд смог предложить дружбу тихому норвежскому мальчику из класса. Поначалу из-за общей проблемы закрытости те преодолевали трудности общения, но позже парнишки сдружились и Кёрлекенд был счастлив. После уроков Артура часто провожали домой либо кто-то из его братьев, либо новый друг в лице Кетиля, или же Альфред. Артур был более чем счастлив его компании, ибо в тайне из близнецов Джонсов ему больше нравился именно он. Конечно, британец в этом никому бы не признался ни под каким предлогом, он не хотел принижать значимость Мэттью.        — Эй, Арти! — внезапный звук звонкого голоса Альфреда за спиной заставил Артура вздрогнуть от неожиданности и обернуться в сторону ухмыляющегося парнишки. Янки светился от какой-то супер важной новости, которую он должен был срочно рассказать своему младшему другу. К этому моменту британец уже ходил в третий класс и спустя какое-то время у Джонса появилась устойчивая привычка находить Артура повсюду в пределах школьной территории и ошарашивать того своей энергией.       «Ты напугал меня.» — Артур отпустил лямки рюкзака и с лёгкой хмуростью на лице показал старшему мальчику свой ответ на его привычную выходку. Джонс лишь испустил громкий смешок в ответ, а британец сдержал желание ущипнуть американца за щёки.        «Чего ты хотел?»        — Я хотел показать тебе одно классное место! Чёрт, я не мог дождаться конца урока, не предвкушая того, как я отведу тебя туда. Я уверен, оно тебе понравится! — Альфред горел воодушевлённостью и, судя по азарту, сверкающему в его ясных голубых глазах, британец уже заранее опасался идеи старшего друга.        «Сейчас обед. Куда ты меня поведёшь?» — бледное личико англичанина выражало сомнение, а именно он в задумчивости нахмурил брови и едва пожевал губу, однако с таким приятелем, как Альфред, Артуру было не суждено долго сомневаться. Одарив младшеклассника яркой ухмылкой, Джонс без раздумий схватил парнишку за руку и, крепко сжав, поспешно повёл того к лестницам на верхние этажи.        — Мы поедим в том классном месте! И мы будем там совсем одни, разве это не круто? — нажимая на возможность побыть в спокойствии и одиночестве, которая безусловно привлекла внимание Артура, неугомонный Альфред совсем скоро подвёл мальчика к одному из тёмных углов верхнего этажа, где располагалась пожарная лестница. Мигом взобравшись по ней, Джонс открыл на удивление незапертый люк и откинул его в сторону. Тёмный закуток тут же был освещён солнечными лучами из открывшегося отверстия, тем самым секундно ослепив и дезориентировав Артура. Кёрлекенд хотел было возмутиться, но уже спустившийся Джонс не дал ему такой возможности. Подхватив британца под руки и нацепив того на лестницу, как котёнка на дерево, янки помог младшекласснику благополучно забраться и вскоре ощутить под ногами бетонную поверхность крыши. В лёгком изумлении оглядевшись вокруг, Артур действительно убедился в том факте, что да, это была крыша и что да, Альфред был идиотом. Данное подтверждение очевидного факта напомнило Кёрлекенду то, что секундами ранее он злился и вернувшись к прежнему злобному пыхтению и хмурости на лице, мальчик повернулся в сторону объекта своего недовольства. Американец в данный момент закрыл крышку люка и немного сморщился от дискомфорта от тупой боли, которой отозвалась спина.        — Здесь такой классный вид! Я услышал об этом месте от старшиков, которые периодически тусуются здесь. Они и развинтили этот люк. — блаженно улыбаясь и оглядывая раскрывшийся его взгляду потрясающий вид величественных деревьев на фоне залитого солнцем голубого неба, Альфред глубоко вдохнул свежий воздух, прежде чем снова обратить внимание на Артура. Британец же в свою очередь уже успел присесть на корточки и расположив на коленях свой новый блокнотик с неизменными красочными феями на обложке, мальчик уже какое-то время что-то яростно там писал. С прежней добродушной улыбкой янки за два шага подошёл к парнишке и наклонившись к тому, Джонс дождался того момента, когда озлобленный Артур закончил писать и едва ли не ткнул старшего друга носом в свой блокнот. «Ты дурак! Какой болван приведёт младшеклассника на крышу?! Тупая башка, болван! Где ты потерял свой мозг, когда придумал это?» — на письме Артур был более красноречив и жесток в оскорблениях, особенно для восьмилетнего мальчика. Возможно, это в целом было чертой всех Кёрлекендов, ибо Артур с завидной быстротой усвоил все ругательства, которые слышал из речи старших. Да и к тому же учитывая то, что британец довольно хорошо преуспевал в области правописания и литературы, Альфред мог только предполагать, что в будущем, когда словарный запас англичанина пополнится, его ждут более насыщенные длинные письма с угрозами. Однако его не пугала эта перспектива, наоборот, Джонса втайне умилял злящийся Артур, который сейчас после своей гневной тирады в ожидании ответа сверлил дырку в американце. С некой нежностью беря в ладони блокнот британца и плавно откладывая его в сторону на чужой рюкзак, янки следом присел совсем рядом с мальчиком, соприкоснувшись боком к чужому бедру, тем самым заставляя Артура ненадолго замереть. Затем, он коснулся костяшками пальцев до подбородка Кёрлекенда и слабо приподнимая его, Альфред призывает притихшего парнишку обратить внимание на вид вокруг. Ранее встрепенувшийся от столь внимательных и одновременно лёгких прикосновений к себе, Артур таки посмотрел вдаль. Непроизвольно расслабившись, мальчик в лёгком изумлении разомкнул губы для того, чтобы благоговейно пронаблюдать за тем, как лёгкий ветерок прошелестел вдоль тёмно-зеленых листьев массивных деревьев за забором и как солнце нежными жёлтыми лучами обволакивало медленно плывущие по нему облака.        — Здесь красиво, да? Мы были и будем осторожны, поэтому можешь не переживать о рисках. Я надеялся, что тебе понравится, — лёгкая улыбка витала на губах старшего мальчика, который в тот момент краем глаза наблюдал за реакцией собеседника, — Да и к тому же, ты же знаешь, что если что-то и случилось бы, то я бы тебя спас! Я же твой герой, Арти. — после восторженного заявления послышалось тихое цоканье и скрытая за ладошкой полуулыбка, на которую Джонс лишь шире ухмыльнулся. Он был более чем доволен подобным зрелищем, между прочим снимая лёгкую школьную куртку и накидывая её на чужие плечи, дабы его младшего друга не продуло. Однако всю оставшуюся часть обеда Артур не мог успокоиться после того, как он краем глаза заметил очертания большого свежего синяка на загорелой спине друга. Мальчик хотел думать, что ему показалось. Он оглядывал выражение загорелого лица, заглядывал в синеву глаз американца, пытаясь увидеть подвох в изгибе чужой улыбки, узнать, что случилось. Бессовестно любуясь и проглатывая тревожные мысли, Артур неосознанно вытягивает руку вперёд для того, чтобы коснуться ладонью до медовых волос и любовно провести вдоль них. Мальчик не мог поместить всё своё обожание к американцу в таком простом жесте, рассказать тому, как много Альфред значит для него. Рассказать о том, как Артур просыпается с мыслью, что сегодня они снова увидятся, что сегодня янки вновь будет говорить с ним, занимать его время своими дурацкими шутками и глупыми историями. Артур был не против. Однако, как только младшеклассник встретился с недоумённым взглядом, он состроил гримасу и скрывая собственное восхищение, больно дёрнул Альфреда за торчащую прядку, тем самым заработав визг от янки.

***

В какой-то момент всё изменилось. Однажды, в начале лета, когда Альфреду было уже одиннадцать, он возвращался с баскетбольной тренировки домой и, не успел он ступить на порог, как услышал в доме женские гневные крики. Распознав в них голос матери и миссис Кёрлекенд, Джонс практически мог чувствовать, как его хорошее настроение ускользает и сменяется дискомфортным беспокойством и беглыми мурашками по спине. Тихо скинув спортивную сумку в коридоре, юноша мышкой прокрался внутрь дома и схоронившись за стеной, которая разделяла кухню с гостиной, Альфред попытался вслушаться и вникнуть в суть конфликта.        —… ты самая настоящая, фантастическая идиотка! Столько лет проходит и ты не меняешься, в твоём мозгу не появляется новых извилин, которые помогли бы тебе наконец научиться выбирать достойных мужчин, которые умеют уважать тебя и твоё окружение. Как можно столько лет вестись на постоянные оправдания, завтраки о том, что он обязательно исправится? Ты так долго закрывала на это глаза, потому что боялась, что он тут же бросит тебя и больше даже не вспомнит? Ни про существование ваших детей, ни про тебя, ни про твою безграничную любовь к нему, верно? Что он кинет тебя, как дряную шавку на обочине. — от холода тона голоса матери Артура Альфред нервно сглотнул, он буквально мог чувствовать это давление, которое могла оказывать миссис Кёрлекенд во время спора своими беспощадными доводами и прямыми уничижительными аргументами. Его ранее возмущавшаяся мать стихла, что сподвигло Алису продолжить.        — Дура, я изначально говорила тебе, что он не самый лучший выбор. И всё дошло до такого! Ты довела до крайней точки своей привычкой упускать из виду то, чего ты не хочешь видеть, своей любовью закрывать глаза перед насущной проблемой, ты…        — Заткнись! Да, я поняла, что я дура и что я виновата в том, что не пресекла поведение Джонса, но блять, ты будешь винить меня в моей любви и в то, что я верила в его исправление? Он исправился! Да и к тому же, какого чёрта ты приплетаешь то, что совершенно не относится к теме нашего с тобой спора, который к слову, ты и начала, м? Я в курсе своей неопытности в партнёрах в прошлом, но меня обвиняет в отсутствии ума в плане выбора мужчин женщина, которая залетела в восемнадцать от какого-то фуфлышника. Мои дети хотя бы от одного человека. — голос Амелии был наполнен ядом, Альфред также мог представить её невыносимый, пронзительный взгляд, который мать приобретала во время серьёзных ссор или выговоров. Он уже понял, что ему не стоило бы здесь находиться, так как Альфред не был уверен, что будет с ним, попади он под горячую руку разъярённых женщин. Да и в целом, это была не та информация, которую он должен был слышать. А то, что они были действительно на взводе Джонс понял по истерическим ноткам, которые отчётливо проскользнули в голосе Алисы и язви в голосе его матери. Однако то, что затем сказала в ответ миссис Кёрлекенд заставило Альфреда замереть.              — То, что он буквально приставал ко мне вчера для тебя значит, что он исправился? Ты настолько готова отгораживать этого дегроида, что готова закрыть глаза на то, как я чувствовала себя в тот момент и на то, какое ужасное давление он на тебя оказывает? И не приплетай сюда мою раннюю беременность, блять, это здесь вообще никаким боком не лезет. Альфред решил уйти. Также тихо ускользнуть на улицу и спешно убежать в первый попавшийся двор, дабы не слышать отчаянной ругани женщин, которые души не чаяли в друг друге, но сейчас плевались ядом на любое слово. Сглатывая неприятные подробности разговора, парниша мог лишь судорожно выдохнуть в попытке унять мелкую дрожь в руках, перестать кусать губы и успокоиться. Это было плохо. Рассеянно оглядывая детскую площадку вокруг себя, Джонс не мог зацепиться за что-то конкретное, с помощью чего он мог бы отвлечься от грызущего дискомфорта в груди, проглотить его и никогда больше не чувствовать. Конечно, Альфред уже начал догадываться, каким на самом деле гнилым человеком был его отец. Юноша рано стал терять розовые очки детства с того момента, как он вместе с Мэттью ощутил всю строгость и жестокость отцовского наказания. Конечно, кто-то мог назвать это строгой дисциплиной, но Альфред с этим категорически не согласился бы, ибо он ничего не уяснил кроме ощущения дикой боли, заставляющей дрожать и стискивать зубы, отчаянно кусая губы до металлического привкуса крови. Когда же мать прознала о настоящей строгости наказания, а именно увидела пожелтевшие большие синяки на спинах сыновей, она пыталась смягчить меру наказания супруга. Конечно, не обошлось без скандала, ибо как оказалось, на словах отец клялся, что только сделал им выговор, что вы, нет, он вовсе не внушал мальчикам, что он советовался с матерью о данном виде наказания и что те не имеют права жаловаться кому-либо об этом. Чего-то конечно у Амелии получилось добиться, ведь сейчас на близнецах больше не тестировалась грубая сила, а применялись только выговоры. Но Альфред этого никогда не забудет. Ровно также, как и заплаканное, совершенно разбитое выражение лица матери после ссор с его отцом, возникающих между ними с разной периодичностью. Алиса была права. Она имела полное право возмутиться, особенно если учитывая тот факт, что Джонс-старший приставал к ней. Альфред был ещё недостаточно взрослым для того, чтобы понимать весь ужас данных слов, но ему хватало ума представить, как это было ужасно, до жутких мурашек по коже и холодного пота. Погрузившись в свои мысли, Джонс в тот момент совершенно не замечал мира вокруг себя. Ни сильного дуновения ветра, ни звука ревущего мотора автомобилей, ни детских голосов неподалёку. В какой-то момент юноша задумался о том, какими сейчас будут отношения между их семьями и эта мысль ошарашила парнишу. Он не знал деталей и масштаба спора, но знал, что это был серьёзный, назревший конфликт. Просто потому что его мама никогда так не ругалась с Алисой, по крайней мере в тот период времени, когда родился он с Мэттом. Конечно, они периодически перерекались, но довольно быстро мирились. Они просто не видели смысла устраивать сцены тогда, когда так ценят друг друга. Это ведь была просто ссора, да? Женщины позже также помирятся и большого ущерба их прежним отношениям это не принесёт, ведь Амелия с Алисой дружили с малых лет, да? Альфреда хотел в это верить. Чёрт, парниша просто жаждал этого, чтобы всё осталось как прежде, ибо он не вынес бы мысли о том, что ему придётся потерять своё внешкольное и школьное время, проведённое с Артуром из-за чего-то такого, как ссора их матерей. Артур. Его любимый Артур, с зелёными умными глазами, растрепанными светлыми волосами и редкой лёгкой улыбкой, которая сподвигала Джонса покорять горы. Альфред хотел его увидеть. В какой-то момент его изгрызла паранойя, в горле противным комом встали мысли о разлуке с немым мальчиком, который значил для американца больше, чем тот мог себе сейчас представить. Это было не слишком ясное чувство, оно было тихим и тёплым, пригревшимся на сердце и сейчас янки о нём даже и не задумался бы так сильно. Но это не отменяло факта того, что Джонс вскоре резко вскочил на ноги и вихрем сорвавшись с места, побежал в сторону дома четы Кёрлекендов. Периодически врезаясь во встречных прохожих, парниша просто надеялся, что он успеет до прихода миссис Кёрлекенд, увидеть спокойное выражение лица Артура, не обременённое тяжёлыми, давящими мыслями, которые он не мог сказать вслух. Совсем скоро янки добежал и, буквально ворвавшись на территорию дома через незапертую калитку, Альфред спешно нажал на звонок. Он едва ли не подпрыгивал от беспокойства и, когда открылась дверь, показывая в дверном проёме Артура, американец не помнил точно, сколько времени ему понадобилось для того, чтобы снести мальчика с ног в своих сокрушительных объятиях. Изумлённый подобными обстоятельствами Кёрлекенд мог лишь какое-то время чувствовать прерывистое дыхание американца возле своего уха и мелкую дрожь во всём чужом теле. Артур хочет спросить, почему Альфред выглядит таким паникующим, почему на его лице высечены страх и беспокойство. Британец вскоре обнаруживает себя сидящим на полу в прихожей, где он держит старшего мальчика за плечи и не понимает, почему того трясёт. Однако ему даже не нужно отнимать руки от Джонса для того, чтобы спросить о причине. Потому что сам янки видит его обеспокоенный и вопросительный взгляд и, впитывая в память воспоминание лица Кёрлекенда, Альфред может лишь криво улыбнуться.        — Я хотел увидеть тебя. — это всё, что сказал Джонс перед тем, как Артур в недоумении фыркнул и показал тому жест, что он дурак, и чтобы тот шёл на кухню. Он думал, что Альфред просто свихнулся и ему нужно было горячее какао. Последний раз, когда мальчики виделись в тот год был тогда, когда Альфред после того, как он проводил с прогулки Артура. У янки была уже эдакая состоявшаяся привычка приходить домой к Кёрлекендам после прогулки. Однако Алиса даже не смогла выйти и адекватно поприветствовать его. Просто потому, что Альфред был очень похож на свою мать, а Алиса не могла вынести этот доверчивый взгляд голубых глаз, женский представитель которых не так давно растоптал её гордость в пылу конфликта. Ссора действительно была серьёзной. Такой, что женщины не общались друг с другом месяцами и даже если предпринимали попытку примерения, то снова ругались в пух и прах. Алиса была прямолинейна и горда, а Амелия не умела признавать своих ошибок, и оценивать вещи обьективно. Поэтому, когда муж Алисы узнал, что фирма, в которой он давно работает и занимает важную должность — переезжает в Лондон, он сподвиг семью к решению тоже перехать в Англию. Откровенно говоря, практически все члены семьи скучали по своей британской родине, будь то родители или братья Артура. По сути, кроме дружбы с семьёй Джонсов и школы мальчиков их в Айове больше ничего не держало. А раз в этом году Скотт, Патрик и Колин закончили школу, да и к тому же им нужно было поступать, самым оптимальным и престижным вариантом было поступать в Лондоне. Единственным, кто был против, оказался Артур. Он успел привязаться к своим одноклассникам, у него был там друг и в конце концов здесь был Альфред. Артур плакал, ожесточённо ругался на жестах и громко хлопая дверью, уходил в свою комнату для того, чтобы надолго в ней запереться. Братья понимали горе мальчика, но не настолько, чтобы противостоять планам родителей.        — Мама, мы действительно оставим это так? Мы могли бы общаться хотя бы с Альфредом и Мэттью, Артур сойдёт с ума без них. — голос Колина был негромким и вкрадчивым, он говорил мягко, но с заметной ноткой сожаления. Не так давно Артур снова разрыдался и Патрик пошёл того успокаивать. Сейчас конечно, все уже готовились ко сну, в том числе и Артур, поэтому никто не мог слышать их разговор. Пребывая в уединении без привычного шума голосов, Колин обеспокоенно заправил светлую прядку волос за ухо, он выглядел очень огорчённым. Артур никогда так много не плакал, как за последние дни после того, как узнал о планах семьи.       — Я никак не хочу пересекаться с их семьёй, понимаешь? Я знаю, это довольно эгоистично, так отрывать друзей детства без нормального прощания, но я не хочу даже слышать ни голос Амелии, ни тем более голос её ублюдка-мужа. Артур маленький, он вырастет и ему будет легче. Возможно, каким то образом они смогут общаться дистанционно или мы свяжемся, когда Амелия возможно одумается, но я даже не хочу давать им наш новый адрес. — Алиса была непреклонна. Она казалась нездорово зависимой в мысли о том, чтобы поскорее уехать и больше случайно не встретить Амелию или её супруга где-либо. Она просто этого бы не вынесла и Колину осталось только горестно вздохнуть.                         *** Время не стояло на месте. Пронося события жизни в ритме больших городов, прошло около четырёх лет с того момента, как семья Артура продала дом и переехала, не сказав нынешним владельцам об их новом месте жительства. Альфред, мягко говоря, был в ужасе и пока он пребывал в оцепенении от того, что его страхи сбылись, ему приходилось слушать разглагольствования своей матери об таком гнусном поступке Алисы. У Альфреда был номер домашнего телефона Кёрлекенда, но блять, Артур был немым. И докучи, его семья была старомодной, ввиду чего в середине нулевых они всё ещё не пользовались скайпом. А позже, этот номер и вовсе стал недействительным, так как по всей видимости был сменён, поэтому никто вообще даже больше не смог дозвониться до Кёрлекендов. Даже Амелия, решившая наконец вновь поговорить с подругой спустя время потеряла надежду связаться. Всё. Ниточка оборвалась и так Альфред остался без своего британского солнца на четыре с половиной года Конечно, когда юноша подрос, он планировал начать искать Кёрлекенда по бюро, да вообще планировал пройтись по всем способам поисков людей, однако судьба распорядилась иначе. Спустя четыре года им позвонили из следственного отдела и спросили, знают ли они Алису Кёрлекенд, её супруга и их детей. На удивлённый ответ Амелии о том, что да, она знает их, женщину попросили прилететь в Лондон на опознание. В тот момент близнецы, слушавшие говорящего человека по громкой связи поперхнулись.        — Вчера, поздно вечером, приблизительно в девять часов на трассе произошла серьёзная авария. На большой скорости в автомобиль Кёрлекендов врезалась машина, после чего в них также въехал другой автомобиль, который не справился с управлением. — официальный голос мужчины на другом конце провода гулким эхом отдавался в мозгу Альфреда, он буквально мог чувствовать своё сердце в горле, ощущать, как мерзкий липкий ужас покрывает его существо. Джонс видел, как лицо Мэттью было искажено ужасом, а Амелия неестественно побледнела и замерла. Только спустя пару секунд она смогла найти голос, который сейчас звучал ужасно хрипло.        — Они выжили?        — Нет. Почти все участники аварии погибли, кроме водителя третьего автомобиля и двух пассажиров из автомобиля Кёрлекендов. Выжил младший немой мальчик и один из его братьев, который сейчас находится в тяжёлом состоянии в коме, — Джонс буквально вспомнил, как дышать после слов о том, что Артур выжил, — Так, вы могли бы прилететь на опознание? Сегодня мы не могли вызвонить их коллег по работе, потому что в тот день у них был корпоратив, но немой мальчик дал нам ваш номер и сообщил, что вы подруга его матери. Всё верно?        — Д-да, — Амелия дрожала и ей нужно было прилагать много усилий для того, чтобы сохранять свой голос в норме, —… когда… когда и куда можно будет прибыть на опознание?       — Желательно в ближайшее время. Я продиктую вам адрес отдела, откуда позже вас перенаправят на опознание. Издав глухой звук положительного ответа, Амелия следом негнущимися пальцами записала адрес и после того, как она положила трубку, женщина сломалась. Её тонкие плечи сотрясались от беззвучных рыданий и Альфред был первым, кто опомнился от симбиоза шока с оцепенением для того, чтобы следом кинуться к матери и крепко обнять её. Спустя пару секунд к ним присоединился Мэттью и не выдерживая, Амелия отчаянно зарыдала в голос в объятиях своих сыновей. Она была такой глупой. Было решено, что с Амелией полетят Альфред и Мэттью, так как было ясно, что одна женщина не сможет вынести весь предстоящий ужас. В тот же вечер был куплен билет на поздний рейс в Лондон и на следующий день они были в Англии. Альфред не счёл нужным запоминать всю дорогу до следственного отдела, с трепетным волнением и застрявшим дискомфортным чувством в горле он жаждал скорее увидеть Артура. Потерявшего едва ли не всё, но живого Артура. Встреча с ним в больнице была самым значимым событием в тот день. Однако до неё Джонсам предстояло пройти через ещё одно испытание, когда их проводили в морг и первой на опознание показали Алису. Алиса умерла от большой кровопотери и тяжёлых травм, так как она была едва ли не раздавлена весом металлолома. Однако её лицо сохранилось, в том числе и открытые мёртвые глаза, которые больше не отображали былой живой зелени. Сейчас они были похожи на мёртвое болото. Благодаря сохранившемуся лицу было легко опознать женщину, однако мёртвый взгляд Алисы, глаза которой медики ранее забыли ей закрыть смотрел едва ли не в душу бледной, как полотно Амелии. Миссис Джонс опознала её и тут же упала в обморок. Пока ассистент, ранее допустивший эту оплошность и Мэттью пытались привести её в чувство, стойко державшегося Альфреда попросили опознать тела остальных членов семьи Кёрлекендов. Отца семейства было трудно узнать, потому что он попал под основной удар и его собирали буквально по частям с территории места аварии. Однако Альфред узнал его раскосую бровь, обручальное кольцо на шее и серебристые часы старой марки, которые мужчина много лет носил на руке. Патрик умер от большого количества сильных ожогов, но и его Альфред также опознал, даже несмотря на то, что его лицо также значительно пострадало, как и лицо мистера Кёрлекенда-старшего. Скотта постигла такая же участь, что и его матери. По всей видимости, он сидел за ней, поэтому их в равной степени придавило, но американец также признал его по сохранившемуся лицу и застаревшему шраму на плече. Юноше было дурно. Он чувствовал характерное жжение на уголках глаз при виде мёртвых тел людей, с которыми он провёл детство, Альфред отчаянно кусал губы, сжимая руки в кулаки до такой степени, чтобы боль от вонзившихся в ладонь ногтей отрезвляла его. Джонсу нужно было всего лишь это пережить, его боль была равносильна боли всех присутствующих поблизости родственников. Сглатывая липкий ужас, который проникал в сознание юноши через непонятный медицинский запах морга, Джонс при виде изувеченых тел не мог представить, что сейчас чувствовал Артур. О, боги, как он вообще? Альфреду хотелось плакать от одного лишь осознавания того, через какой дикий ужас проходил его дорогой друг. В какой-то момент сознание исказила паника, однако американец смог совладать с собой и в очередной раз закусив израненую губу, он глубоко вдохнул воздух через нос. Медицинский работник, который ранее выкатывал тела из холодильников это оценил, он был просто рад, что парень тоже не упал в обморок и по крайней мере просто держался. Записав в протокол все необходимые данные после процедуры опознания, медработник после отложил папку и сочувствующе похлопал парня по плечу.        — Средний сын, Колин Кёрлекенд сейчас в коме. Он буквально чудом не умер, однако у него тяжёлые травмы мозга и у нас есть основания полагать, что он не скоро сможет выкарабкаться. — молодой мужчина вздохнул, между прочим краем глаза наблюдая за тем, как миссис Джонс постепенно начинает приходить в себя.        — Как выжил Артур? — негромко спрашивает Джонс, он боится слышать эхо своего голоса от пропитанных смертью холодных стен морга. Патологоанатом моргнул и вновь вернул взгляд на подростка, который пусто смотрел куда-то в сторону от мёртвых тел.        — Как рассказал сам Артур, ещё до того, как они поняли, что столкновение будет неизбежно, Скотта внезапно охватила паника. Насколько понял мальчик, боковым зрением его брат увидел несущуюся на бешеной скорости машину со стороны, которая должна была с минуты на минуту завернуть в их сторону. Поэтому он открепил ремень безопасности Артура и открыв дверь, в последний момент он вытолкнул его на ходу из машины. Травмы Артура были получены только из-за этого манёвра, ибо когда его вышвырнуло, он сильно содрал кожу с коленей, получил синяки и сломал ногу, но выжил. А позже, полиция нашла его в паре метров от автомобиля его семьи, где он едва держась на ногах в оцепенении смотрел за тем, как всё полыхало огнём. — медработник вновь глубоко вздохнул, а у Альфреда сдавило горло, на какие-то несколько секунд он просто не мог сглотнуть. Ему было холодно и зябко, особенно от одного лишь представления картины, которую описал молодой мужчина. Было тошно и с каждой минутой дальнейшего существования Джонса, он чувствовал своё дикое желание поскорее увидеть британца и избежать мёртвое присутствие тех, кто подарил ему хорошие детские воспоминания, пока он не стал оплакивать их. Оплакивать воспоминания о том, как Патрик играл с ним и с Артуром в детстве, погружая малышей в волшебный мир с лепреконами, эльфами и феями, укладывал спать и встречал после прогулок. Как Скотт в своё время выстругал ему на день рождения фигурку любимого персонажа из комиксов и даже несмотря на свой строгий характер, часто помогал американцу с домашним заданием. У американца всё ещё лежала дома наволочка для подушки, которую вышил Колин, а Алиса навсегда останется в хороших детских воспоминаниях Джонса. Однако почти все они были мертвы и Альфреду предстояло с этим смириться. Спустя какое-то время, когда Амелия пришла в себя, они наконец смогли добраться до палаты Артура. Альфред совсем не так представлял их встречу спустя такое долгое время. Они не должны были встретиться так грустно, в больничной палате, где Артур был перебинтован и до них давал последние показания полицейским. Они не должны были встретиться под приглушённые всхлипы Амелии, которая с бесчисленным количеством извинений на губах обнимала мальчика и тот слабо обнимал её в ответ. Им определённо предстоит поговорить об этом позже. Артур определённо изменился. Он подрос, ему было уже четырнадцать с половиной лет. Конечно никуда не делись его спутанные светлые волосы, худое телосложение и небезызвестные густые брови, однако Артур был более бледным, чем раньше, а в его глазах больше не было прежней жизни. И как позже узнает парень, её не было в горячо любимом Альфредом зелёном омуте глаз ещё до аварии. Однако они встретились именно при таких обстоятельствах, где после крепких объятий Амелии и аккуратных лёгких объятиях от Мэттью к мальчику подошёл Альфред. Юноши смотрели друг на друга какое-то время, впитывая глубокие взгляды и пустые выражение лиц, пока в палату заходили люди в белых халатах, которые вызывали Амелию по каким-то вопросам. На фоне общей суеты Джонс медленно протянул ладонь к волосам британца и мягко огладив его макушку, он следом опустился до уровня юноши, и обнял того. Как только Кёрлекенд оказался в до боли родных и милых его сердцу объятиях, он тихо заплакал. Впервые за последние три дня после аварии Артур плакал только тогда, когда он мог стиснуть в своих объятиях более широкую спину Альфреда. Судьба Артура должна была стать более трагичной, ведь у него не осталось родственников кроме Колина, который находился в тяжёлой коме. Всего в один момент оказавшись в бедственном положении и став сиротой, он подлежал для того, чтобы быть отданным в детский дом, однако Амелия вызвалась оформить опекунство на него.        — Это меньшее, что я могла бы сделать для Алисы. Она значила для меня слишком много и по собственной глупости я потеряла драгоценное время, которое могла бы провести с ней. И я искренне хотела бы дать дом и дальнейшее воспитание Артуру после её смерти. Это не искупит мою вину, но я думаю, Алиса и мальчики были бы рады такому исходу. — в голосе Амелии звенели слёзы, однако она пыталась совладать с собой и Альфред в нынешний момент ей гордился. Было много моментов, в которых он был с ней не согласен, в том числе и тот проклятый конфликт. Однако сейчас, когда Амелия предложила забрать Артура от его непонятной судьбы в детдоме, Альфред был более чем рад. Он снова сможет быть с Артуром, узнать, что было с мальчиком за прошедшее время вдали и помочь тому встать на ноги. Джонс не хотел чего-то так сильно, как этого. Вскоре Амелия уже оформляла необходимые документы за полторы недели, которые была отведены Артуру в больнице до более лучшего состояния перед отъездом. И так как они это время жили в доме Кёрлекендов, Альфреду и Мэттью не составило труда собрать вещи Артура к его выписке. Вопрос с Колином оставался открытым, так как по сути он оставался один в Англии, но сейчас все были бессильны против этого обстоятельства пока тот был в коме. Было решено, что время от времени кто-либо из членов семьи Джонсов будет проверять его, периодически прилетая в Лондон. Перед тем как улететь обратно в Америку, Артур попросил повидаться с братом. Конечно, никто не отказал ему в этой просьбе, так как все были опечалены трагичной судьбой немого мальчика и уже совсем скоро Альфред остался стоять в дверях, наблюдая за тем, как Артур по собственному желанию один справлялся с костылём по пути к койке. Будучи таким же бледным и перебинтованным, как и Кёрлекенд-младший, на Колине была кислородная маска и надежда на его возвращение к полноценной жизни. Аппарат жизнеобеспечения тихо пикал, напоминая всем присутствующим о том, что парень жив. Но Артур всё равно едва ли не плакал, с особой нежностью оглаживая светлые волосы старшего брата, он прекрасно понимал, что из родных кроме Колина у него больше нет. Мальчик глотал слезы, пока наклонялся для того, чтобы оставить долгий поцелуй в тёплый лоб парня. Периодически губы Артура безмолвно шевелились, но Альфред не понимал, о чём тот говорил. Американцу хватало выдержки смотреть с тоской на то, как трогательно светлая макушка Кёрлекенда-младшего склонялась к такой же светловолосой голове Колина, как следом Артур вытирал рукавом глаза и неверящим взглядом смотрел на чужое спящее лицо.        — Арти, — шёпот Джонса в тихой палате казался громким и тут же обратив внимание на старшего мальчика, Артур вскоре почувствовал тёплую руку на своём плече, — Давай будем надеяться на лучшее? Я уверен, что Колин проснётся. Ты присоединишься ко мне в этой вере? — Альфред слабо улыбался, а его гипнотически мягкий баритон голоса успокаивал, Артуру действительно хотелось верить в лучшее, особенно при виде такого нежного взгляда янки. Он слабо кивнул и бросив последний взгляд на Колина, юноша следом не без помощи Альфреда направился к выходу из палаты. Вот так Артур стал сводным братом Альфреда и Мэттью. Правда при переезде в дом Джонсов возник небольшой вопрос, куда именно поселить британца. У братьев была одна комната на двоих и до трагичной новости семья обустраивала вторую комнату для того, чтобы у каждого брата было своё пространство. Артура могли поселить именно в эту комнату, но он внезапно высказал желание жить вместе с Альфредом. Впрочем, Мэттью поддержал эту мысль, ибо он был совсем не против наконец жить отдельно от своего шумного близнеца. Да и Альфред с Артуром были ближе, поэтому британцу для успокоения своих ночных кошмаров компания Альфреда помогла бы больше, нежели одиночество в другой комнате. Втайне Джонс был более чем доволен и польщен особым вниманием к себе от английского мальчика. Даже несмотря на своё дикое горе, Артур на виду пытался держаться и не вовлекать никого в своё страдание. Хотя конечно, то, что Артур переживает ужасные вещи было прекрасно видно. Первые несколько дней Кёрлекенд особо ничего не ел, он проводил целые дни в отведённой ему комнате, просто сидя где-то в углу двухярусной кровати. Артур не плакал, не закатывал истерики и не впадал в панику, его печаль была глубокой, тихой и безмолвной. Под глазами юноши залегли синяки, а глаза были пустыми, безжизненными. Возможно, он умер в тот день со своей семьёй, когда смотрел с дикой болью в ногах на то, как горели автомобили после аварии. Артуру нужно было пространство, чтобы привыкнуть к новой обстановке и к факту потери его родных, но Альфред знал, что состояние друга может стать гораздо хуже, чем есть сейчас. Кёрлекенд всегда был пессимистичен и склонен к чрезмерным размышлениям, поэтому он мог закатать свои чувства и мысли в большой колючий клубок, который не смог бы распутать. В такие моменты, когда Артур начинал загоняться, всегда приходил Альфред и он сделал это вновь.        — Эй, приятель, ты кушал? — поинтересовался Альфред, который минуту назад зашёл в комнату и скинув спортивную сумку с плеча, заглянул на нижний ярус британца. Послышалось отрицательное мычание из тёмного угла кровати, на которое Альфред вздохнул и следом вышел из комнаты. Янки какое-то время не приходил и Артур уже было начал думать, что уже раздражает американца своей хандрой, однако не успел он впасть в печаль уже по этому поводу, как дверь снова открылась. На пороге стоял Альфред с подносом и как только он поставил его на стол, Артур почувствовал запах терпкого чёрного чая, кофе и еды. А затем, неугомонный янки под подмышки мягко вытянул британца наружу, как котёнка и посадил на стул рядом с собой. На вопросительный взгляд Кёрлекенда Джонс лишь шире улыбнулся и следом подцепил из новой тарелки Артура несколько кусочков овощей из салата и направил к лицу юноши.        — Тебе нужно поесть, хорошо? Я понимаю, у тебя нет аппетита, но без еды ты долго не протянешь. — в тоне голоса американца читалось беспокойство и вскоре наблюдая за тем, как Артур с отсутствующим выражением лица пару мгновений переводил взгляд с овощей на него, Альфред улыбнулся, когда парниша сдался и открыл рот. Мякоть скользнула по языку и вскоре проглатывая её, Артур взял в руки чашку чая и сделал несколько глотков.        — Я помню, как ты пытался учить меня варить чай. Надеюсь, ты сможешь его пить. — Альфред вздохнул, внимательно наблюдая за всеми действиями Артура и за тем, как менялось выражение его лица. Когда на бледном лице не отобразилось эмоций недовольства и Кёрлекенд просто кивнул, мол, сносно, Альфред уже хотел было продолжить дальше кормить британца.        «Я не ребенок. Смогу есть сам.» — тихо хмыкнув, англичанин после жестикулирования взял вилку из рук Джонса и приступил к своей порции. Конечно, он ел гораздо медленнее, чем старший мальчик, но под присмотром Альфреда, Артур смог доесть и допить свою чашку чая.        «Ты всё ещё пьёшь это?» — Артур показал пальцем на кружку кофе, которую Альфред в нынешний момент уже почти допил. Улыбнувшись и составив грязные тарелки обратно на поднос, янки активно закивал головой.        — Да! Ты же знаешь, мне всегда нравилось кофе. Раньше конечно мне не сильно часто разрешали пить его в силу возраста, но сейчас я уже взрослый парень.        «Ты пьешь в меру? Это опасно в больших количествах.» — в поблекших глазах Артура промелькнуло беспокойство, на что Альфред также с добродушной улыбкой кивнул ему.        — Конечно! Можешь не сомневаться во мне!        «Хорошо.» — Артур кивнул, однако спустя пару секунд смутившись, он отвернул голову в сторону и приложив кончики пальцев ладони к подбородку, он слегка выбросил её вперёд, после чего торопливо приоткрыл, и закрыл губы. Распознав смущённое «спасибо», Альфред, который к тому моменту уже стоял и держал в руках поднос, буквально просиял. Затем, он наклонился и неожиданно оставил на лбу британца лёгкий поцелуй, тем самым заставив бледные щеки англичанина вспыхнуть краской.        — Тебе нужно что-нибудь ещё? — спросив уже у выхода, Альфред получил в ответ яростное мотание головой, которое вызвало у Джонса добродушный смешок.                         ***       С заботой Альфреда и его регулярными лёгкими поцелуями в лоб в течении полтора месяца, Кёрлекенду стало значительно получше. Американец каждый летний день следил за тем, чтобы Артур ел и периодически выходил из комнаты, где его окружали любовью Мэттью и Амелия. Мэттью был ласковым и спокойным, поэтому он тоже мог очаровать и занять мысли мальчика какой-то повседневной рутиной, тем самым отвлекая того от его печали. Как например, не так давно он обнаружил, что Артуру до сих пор очень нравятся фирменные оладьи полуканадца. После этого открытия в голову Мэттью пришла идея.        — Артур, ты хочешь помочь мне? — спрашивая сидящего неподалёку в гостиной британца, которого до этого привлекла возня на кухне, Мэттью получил согласный кивок в ответ. Кёрлекенду раньше нравилась готовка, но после череды неудач, и шуток от братьев он бросил своё разрушающее для окружающей среды хобби, но до конца он так и не остыл к этому ремеслу. Поэтому вскоре оказавшись в окружении кухонного гарнитура, Мэттью не мог не улыбнуться с благоговейного взгляда младшего юноши.        — Всё просто, помоги мне добавить оставшиеся ингредиенты и перемешать смесь для оладьев, пока я грею сковородку. — мягко произнёс Мэттью, пока забирал волнистые волосы в небольшой хвостик и между прочим улыбнулся при виде явного энтузиазма, которым загорелся Артур. Он кивнул и осмотрев последние два яйца и стакан муки, Кёрлекенд разбил скорлупу и вылил яичное содержимое в миску. После бахнув последний стакан муки, британец взял в руки миксер. К концу он немного заляпался мукой и смесью, но это было совершено не страшно и неважно, особенно после наблюдения за процессом выпекания оладьев. Мэттью был едва ли не профи в этом деле, он равномерно распределял массу по сковороде и все оладьи получались просто идеальными, в меру поджаренными и тающими во рту. Мэттью разрешил британцу стащить одну из первых оладьев, которые уже подостыли и смакуя невероятное вкусное изделие, Кёрлекенд с горящими глазами наблюдал за процессом.        — Ты хочешь попробовать сам? — любезно предлагая, Мэттью видит секундное сомнение на лице сводного брата, после чего он кивает и берёт предложенную ему большую деревянную ложку для набора смеси и лопаточку. Первое лакомство подгорело из-за неуверенности юноши, но полуканадец старался его подбадривать для более лучшего результата. И у Артура, который во время готовки страдал потерей концентрации сейчас под присмотром начало получаться! Британец был безумно рад, лёгкая улыбка не сходила с его губ всё последующее время, когда он вместе с Мэттью распределял оладьи по тарелкам.        — Хочешь сделать кусочек масла на блины Альфреда ввиде звёздочки или же сердца? — Мэттью спросил из праздного любопытства, ибо он тоже делал сердечко на порцию матери, но когда Артур залился румянцем и слабо кивнул, беря в ладонь маленькую формочку сердца, старший юноша не мог не улыбнуться. Однако в ночь этого же дня Артур проснулся с безмолвным криком. Часто дыша и ощущая, как холодный пот прошибает его тело, а ладони мелко дрожат, перед глазами британца таял ужасный образ горящего автомобиля его семьи. Постепенно забывался образ оторванной руки отца, которая валялась совсем рядом с юношей и паническое лицо Скотта, гримасой застывшее в его воспоминании перед тем, как тот его вытолкнул из машины. Сердце отбивало свой бешеный ритм едва ли не в горле и стараясь глубоко дышать, британец хотел успокоиться, но у него не очень хорошо получалось. Юноша вскоре понял, что боится лечь обратно спать. В страхе вновь увидеть ужасающую картинку недавнего прошлого, Артур скользнул взглядом по близ стоящему столу и находя там свою недопитую кружку чая, он за раз допивает горькое содержимое, дабы смочить сухое горло и сглотнуть. Страшно. Страшно. Страшно. Артуру страшно и он не может уснуть ещё какое-то время. Горло сдавливают тиски слёзного кома, застрявшего в трахее, глаза щипает от скопившихся слезинок, юноша не видит иного выхода кроме того, чтобы встать с кровати и после взгляда в окно с тёмным двором, переместить своё внимание на спящего американца. Янки мирно сопел во сне, его лицо и поза были расслаблены, а волосы беспорядочно спутанны на подушке. Глядя на лицо Альфреда, Артур чувствовал, как постепенно замедляется его учащённое сердцебиение и следом громко сглатывая, британец дотянулся до рукава домашней футболки сводного брата. Настойчиво подёргав за ткань, Кёрлекенд вскоре мог наблюдать, как Альфред тихо мыча, стал постепенно просыпаться.             — Арти? — сонный взгляд юноши наткнулся на расстерянное выражение лица Артура и протерев глаза, он следом заметил, как мелко дрожал юноша, и как тот отчаянно кусал губы, — Что случилось? Тебе приснился кошмар? Артур кивнул и провёл ладонью по другой ладони в знак извинения, на что Джонс следом прочистил горло и стал сползать с кровати. Жестом показав Кёрлекенду, чтобы тот ложился обратно в постель, американец заполз следом на нижний ярус и развёл руки в приглашении на объятия.        — Когда я был маленьким и мне снились плохие сны, я забирался в объятия мамы. Возможно, тебе это тоже поможет уснуть. — объясняя свои действия немного удивленному британцу, чьи большие зелёные глаза мерцали при лунном свете, Альфред вскоре мог наблюдать, как юноша без особых раздумий подползает поближе и даёт крепко обнять себя. Устроившись на чужой груди, Кёрлекенд слабо обнимает старшего мальчика в ответ и следом глубоко выдыхает, вместе с этим закрывая глаза. Он смог уснуть.                         ***       — Эй, Арти, получается, раз мы с тобой теперь братья, я могу использовать для тебя братские прозвища, как для Мэтта? — спустя пару дней американец беззлобно усмехался, пока обустраивал чистое постельное бельё на своём верхнем ярусе. Они вдвоём снова спустя полтора месяца, по просьбе Кёрлекенда обустраивали комнату для удобства обеих сторон, а именно Альфред переставил его стол поближе к стеллажу, а Артур помог Джонсу подклеить его постеры и разложить выстиранные вещи. В ответ Альфреду донеслось фырканье и вскоре с нижнего яруса ему подсунули вырванный листок с письменным ответом из блокнота британца: «Я не хочу считать тебя братом, потому что братья похожи, как например ты с Мэттью, а мы с тобой нет.»       — Но ведь бывают братья, которые не похожи друг на друга. — прочитав записку и издав ряд громким смешков в ответ, Джонс следом свесил голову через перила для того, чтобы увидеть, как Артур закатывает глаза с беспристрастным выражением бледного лица.       «Отвали.» — сжав левую ладонь в кулак, выбросив её вперёд и в этот же момент с резкостью приложив правую ладонь к сгибу локтя, Кёрлекенд после вновь дёрнул Джонса за прядь волос, дабы тот с хохотом вернулся обратно на свой ярус.                         *** По истечению времени и после этой значительной перемены в жизни, Альфред не мог не замечать того, как вырос Артур. Он больше не был особо застенчивым и в меру раздражительным ребёнком, теперь Кёрлекенд был уже подростком с более тяжёлым характером и некоторыми новыми чертами его поведения. Конечно, британец всё ещё был колким, строгим и раздражительным. А также, как ранее предполагал Альфред, Артур за своё отсутствие выучил больше оскорблений, и его гневные письма действительно стали больше, с более искусным мастерством посылающих Джонса к чёрту. Как позже Мэттью шепнул Альфреду то, что Артур характером явно пошёл в Скотта и в свою мать. Юноша был с ним согласен. Старые привычки естественно тоже остались, англичанин всё также любил литературу и правописание, что было заметно по стеллажу, где рядом с комиксами американца теперь покоилась его коллекция книг, и по появившейся привычке у Артура исправлять грамматику янки. Юноша также не изменил своим привычкам, например таким, что за процессом его готовки всё так же стоило бы следить второму человеку. Из новых же привычек Альфред выявил для себя более обостренную закрытость и недоверчивость парниши, а также странные взгляды и не менее странная реакция британца на переодевающегося Альфреда. Джонс был немного сбит с толку, ибо он привык не стесняться своего тела и мог спокойно переодеваться при ком-то. И если Мэттью как и всегда был безразличен к данному аспекту, то Артур часто краснел в такие моменты.        — Эй, почему ты не переодеваешься при мне? Мы же парни, в этом нет ничего зазорного. — с вопросительной интонацией Альфред встал рядом со сводным братом и про себя отмечая их появившуюся выраженную разницу в росте, он положил руку на плечо британца в привычном жесте. Сам же англичанин тут же нахмурился, а его бледные уши заметно покраснели.        «Отвали. Я переоденусь потом.» — цыкая, Артур уже хотел было испепелить взглядом американца в знак своих слов, но тут же стушевался. Ибо пробормотав «как скажешь», Альфред отошёл в сторону шкафа и незамедлительно стянул с себя толстовку в намерении переодеться в более лёгкую футболку. В свои шестнадцать с половиной лет Джонс уже активно набирал мышечную массу и этот факт вкупе с загорелой кожей убийственно смотрелся на его молодом теле. Альфред наверняка был популярен среди девушек в старшей школе, Артур мог лишь об этом досадливо подумать и отвернуться в сторону, в попытке скрыть своё горящее от смущения лицо. Также, Артур почему-то дико переживал перед тем, как вернуться в свою первую школу. И его пугали не какие-то конкретные люди, а просто сам факт того, что там будет кто-то новый и он не будет знать их реакции на его порок. Конечно, юношу успокаивало то, что он будет там не один, ибо в тот момент времени Альфред и Мэттью были в старшей школе, а они с радостью отозвались снова помочь Артуру влиться в нынешний коллектив. Он вернулся в свою первую школу, но попал в другой класс, не в тот, который был у него ранее, хотя по сути, это было маловажно. За четыре года Артура всё равно забыли и были лишь немногие, кто правда узнал его и с теплотой вспомнил свои старые навыки жестового языка. Однако не всё было так хорошо и Артур знал, что это произойдёт Появление немого мальчика достаточно быстро разлетелось по школе и однажды, будучи в поисках своего старого друга Кетиля, британец набрёл на стайку своих сверстников, с одним из которых Кёрлекенд случайно столкнулся.       — Эй, куда идешь? Не видишь дороги перед собой? — тут же аздался чей-то ломающийся голос над головой, на что британец лишь молча покачал головой и собирался уже было уйти. Однако его схватили за плечо и насильно развернули обратно, тем самым сталкивая юношу со своей судьбой.