Шу

-Гррр!! Данте проигнорировал недовольное рычание и только сильнее стиснул в ладони рыжие пряди, хотя и знал, что парень ненавидит, когда им руководят. Алан подавился, зашипел и в ответ с силой сжал зубы, отшатываясь, когда охотник дернулся прочь, выдираясь из его когтей. На пол хлынула кровь, парень быстро облизнулся, давя рвотные позывы. Охотник матерился, скалился от боли и смотрел на Килера чуть ли не с ненавистью. -Какого черта ты делаешь?! – заорал Данте, рванувшись вперед и хватая парня за подбородок, подтащил к себе, заглядывая в глаза, - Если бы это был кто-то другой, я уже снес бы ему башку, ты это понимаешь?! -Понимаю, - хрипло и зло отозвался парень, - именно поэтому здесь я, а не кто-то другой. -Да таких как ты… -Кого, шлюх? – почти спокойно поинтересовался Алан. Данте рыкнул, выпрямился, отворачиваясь. На полу осталось еще несколько алых капель. -Нет. -А я думаю, да, - рыжий поднялся тоже, но гораздо медленее – он с трудом сдерживался, чтобы не застонать, ведь раны от когтей озверевшего охотника были глубокими, а его реген не шел с регеном Спарды ни в какое сравнение, - я думаю, на этом все, хватит. Я устал. Данте прищурился вслед уходящему мальчишке: -Куда ты собрался? -Туда, где нет тебя. «Туда, где нет тебя» - эти слова были последними, которые Алан сказал своему любовнику и защитнику. Данте не знал, где живут его ребята, и знать не хотел – тему работы рыжика он не любил, поэтому Килер с чистой душой приплелся к Рексу и позволил Мотыльку поухаживать за собой. Мальчик позеленел, увидев рваные лохмотья на бедрах, укусы и засосы от шеи до пояса, но ничего не сказал – Дик был надежным другом. Он просто достал аптечку, и полночи добросовестно промывал и сшивал потрепанную шкуру рыжего лиса. «Туда, где нет тебя» - заезженной пластинкой крутилось в голове, когда Данте поднимался в спальню – пустующую уже почти месяц. Раскуроченное изголовье кровати, запах крови, который все никак не мог выветриться – все это будило воспоминания, которые охотник гнал от себя, словно дурной сон. Нет, он не мучился. Рыжий был не единственным хорошеньким мальчиком в городе, хотя, по правде, Данте больше любил взрослых мужчин. Алан всегда был исключением из правил – поэтому, в каком-то смысле, у него никогда не было конкурентов. Рыжий думал о произошедшем, сидя у ног своего дома. Этого мужчину он почти любил – настолько, насколько может хастлер любить своего клиента. Мужик был приличный, приятный, хорошо платил. У него даже почти не было плохих привычек. Ну не считать же плохой привычкой любовь к BDSM? Мужик тоже испытывал к Алану какую-то особенную тягу. У него давно не стоял, так что он видел в рыжем скорее душу, чем тело, и это нравилось рыжику тоже. Иногда, после сессий, они сидели в номере и пили, и тогда парень говорил, что он, Джек, самый реальный из его мужиков, пусть даже ему и не нужен секс. Джек (фиг знает, как его звали на самом деле), только смеялся и подливал парню еще, а тот надирался в стельку, зная, что в компании дома может себе это позволить. В ответ на хорошее отношение, Алан был Джеку хорошим сабом. Он послушно опускал при нем наглые глаза, грациозно опускался на колени, когда тот садился за стол, и не двигался, пока ему не разрешали этого сделать. Иногда рыжему позволялось побыть домом самому – Джек обожал смотреть, как играет плеть в умелых руках парня. Чаще всего эти сессии проходили на сцене, в сабы ему давали новеньких, и рыжик любил показывать зрителям, на что способен он – и каждый раз, вновь опускаясь у ног Джека, он завершал выступление немым намеком, на что же способен этот дом, приручивший дикое пламя. Рыж сбился только однажды – когда на сцену вышел растерянный широкоплечий блондин с голубыми глазами. Сбился – и тут же вернул себе расположение духа. Правда следы плети на спине блондина были в тот вечер особенно красными. Данте очень хорошо умел забывать. Это было просто – всего-то взять и выбросить из головы то, о чем не желаешь больше думать. У него были заказы, дважды заезжала Триш, и они вспомнили былое, сперва разорив гнездо демонов под городским мостом, а после два дня не покидая кровати. Женщина лежала у него на груди и расслабленно водила пальцем по едва заметному белому шраму на щеке охотника. -Кто это тебя так, сын Спарды? Данте приоткрыл глаза, смеженные утреней дремой, отнял от щеки руку девушки и поцеловал, улыбнувшись: -Да разве я помню, дорогая?.. И Триш улыбнулась в ответ, не догадываясь, что не так-то просто забыть ту пощечину, оставленную когтистой лапой Берсерка. -Ты домой? – спросил один из знакомых хостов, когда Алан уже покидал гостиницу, закинув за спину рюкзак с рабочей сбруей. -Да, наверное. Что-то устал. Пока! Стеклянные двери разъехались, и парень остановился, не пройдя и десятка шагов. Данте курил, прислонившись к дереву у входа. Некоторое время они молчали. Потом охотник подошел ближе, почти вплотную. Может, надеялся, что Алан отшатнется, уступит… Надеялся, впрочем, зря. -Что ты тут делаешь? -Я пришел забрать тебя домой. Хватит. Нагулялся. Пора возвращаться. -У меня есть свой дом, - фыркнул рыжий, отводя глаза. У него, и правда, был дом – его собственная квартира-студия, недалеко от родительского дома. Такой риск дразнил нервы. С тех пор, как Алан ушел от охотника, он стал рисковать гораздо чаще. -Ты мерзнешь по ночам. Скоро осень, - тепло произнес охотник, делая еще шаг вперед, - прости меня. Алан закусил губу. Потом расстегнул замок куртки и наружу высунулась любопытная маленькая мордочка. -Это Шу. Он меня греет. -Только он? -Да. -Тогда заберем и его. Рыж постоял, колебаясь. Все это время хорек по кличке Шульдих любопытно обнюхивал Данте, вытянувшись в струну. -Ну, хорошо. Но Шу не обижать! -Обещаю. И Алан сам шагнул вперед, утыкаясь лицом в красный кожаный плащ. -Эй! Что за шерсть у меня на подушке? -Ничего не знаю, - пробурчал парень не открывая глаз. Ему было тепло и хорошо, и вообще он уже уснул, пока Данте разбирался с поздним клиентом внизу. Охотник, продолжая ворчать, залез на свою половину кровати. -Иди сюда. -Сам иди, Шу спит. -Ах, Шу спит… Рыж недовольно приоткрыл красно-карий глаз. Хорек спокойно посапывал, свернувшись у хозяина на груди. -Ладно, ладно… я сам, - вздохнул Спарда, аккуратно обнимая любовника. Не дай ведь Бог разбудить эту пушистую недошапку.