***
Вот он снова возвращается в чужой номер. Закрывает дверь и надеется, но ведь знает, что его больше никто не ждет. Диван больше не скрипнет от облегчения. А через пару минут на кровать не завалятся двое счастливых человек. Билет уже куплен, вылет через час. Он снова вернётся в Питер. И не останется на ночь с ним.***
Он ездил в Москву на собрание. Он снова сидел рядом с ним, но как и в прошлый, и в позапрошлый раз, только деловое общение. Никакого завуалированного флирта, никаких нежных касаний ног под столом. В этот раз его даже не спросили. Ведь знают же, что с отчетом все прекрасно, а в самом городе и подавно. Вот только он не спрашивал отчёт у него несколько месяцев. Так, раз в год, для профилактики. Бумажный вид если и читает, то только первые страницы. Питер знает это, поэтому, резко повышенную преступность и увеличение продаж запрещенных веществ, всегда убирает на последние страницы. Он все ещё любит Мишу. Все ещё ждёт его, но эти действия делает не он, точнее он, но под какой-то дымкой. Как будто подсознательно мстит. То-ли это мстя для всей страны, то-ли только для него самого. Как способ селфхарма. Он снова остался один. В этот раз навсегда. Ещё в СССР Москва изменил ему с Вашингтоном. А спустя пару лет, после того, как он пришел в себя, и подавно ушел к нему, оставив Сашу одного. Это было шоком. Они ведь так любили друг друга. Были всем. Питер был прекрасным утренним туманом, а Москва бесконечным космосом. И тут появляется Вашингтон. В его фантазиях он все ещё обнимает его за талию. В его фантазиях он любил его снова и снова. В его фантазиях он смотрел своим небом ТАК, только на него. Теперь он живёт в своих фантазиях. Мечтает снова и снова. Порой ему хочется вернуться в прошлое. Умереть и снова возродиться в Империи. Встать с постели во дворце и с трепетом в сердце бежать на очередной урок. Ему хочется забыться в этом эскапизме. Он хочет там жить. Он все ещё любит Мишу, а вот он уже нет. Для него Александр, уже Александр, слился с серой толпой. Он стоит в комнате, смотрит в панорамное окно на Москву. Когда-то вся она принадлежала лишь ему. Ему посвятили ее, ему ее отдали. И вот теперь, он находится в совершенно чужом городе. Все эти новые дома, улицы, люди. Все это теперь на английский манер. Теперь это копирка Америки. Стеклянные уродливые здания вытесняют то, что строилось в империю, то, что нравилось им обоим. But I crumble completely when you cry Горячая слеза катиться по щеке, губы дрожат, свет от вывесок и фонарей замылился и расплылся. Он сжимает кулаки и плачет, опустив голову вниз. Он все ещё помнит, как точно так же он плакал над Москвой в 1812. Он все ещё помнит, как сам Москва, вместе с ним на коленях, плакал уже над ним, в 20-ом году. It seems like once again You've had to greet me with goodbye Питер все не может забыть, как сегодня на его приветствие в коридоре ему сухо сказали "До свидания". И вот думай теперь, специально он это, или просто работы было настолько много. I'm always just about to go and spoil the surprise Он всеми силами пытается не делать из него скотины, но каждый раз в нем просыпается ревность. Миша больше не его. И это чертовски злит, огорчает. С самого детства он старался, делал все возможно для, хотя бы простого одобрения со стороны первопрестольной, и вот, когда наконец получилось, у него все забрали!! Take my hands off of your eyes too soon Порой ему хочется снова ослепнуть, каждый раз, когда случайно видит Его вместе с американцем. Он не любит Америку. Возможно когда-то ему доставляла радость Европа. Но Европа не Америка. Америка лживая и противная. И сколько бы ее не оправдывали, ни ее, ни ее прошлое никак не оправдать. И ведь это знают все, но Мише как-будто снова мозги отбило. И как же он смог влюбиться в этого лживого придурка?? И ведь это ещё больше злит. Питер все ещё любит его, когда его бросили, а вот Джеймс бросит и не вспомнит. И вот он сидя на полу, в темном номере, снова рыдает. Он обещал себе держаться, он обещал, что больше не будет так сильно загоняться. Он обещал. Но он снова обманул самого себя. Он всегда обманывает сам себя. Он сидит на холодном полу. Костюм помят, пол мокрый от слез. Как бы сильно он не пытался их стереть - не получалось, только сильнее раздражалась нежная кожа на лице. Самолёт уже через пол часа. Он опоздал. Походу он останется в Москве, на этот раз, снова один.