На одной колеснице

      Дилан, сидя на лавочке шумящего парка, дергал ногой в ожидании. Идея пригласить бывшего военнослужащего, у которого есть сын (причём ровесник самого Дилана), на свидание казалась всё хуже и хуже. Ну как на свидание. Для Салима это прогулка, как ознакомление с местом, где можно отдохнуть с Зеином на каникулах парня.       На что Лениви надеялся тогда, он до сих пор не понимал. Хотя, всё достаточно объяснимо: появилась возможность — ухватись за неё, чего бы тебе этого не стоило. Вот парень и схватился на свою голову. Благо смог достойную отговорку придумать.       Пока парень озирался по сторонам, стараясь найти фигуру рослого мужчины, Салим, подойдя со спины, тихонечко присел рядом, наблюдая за парнем. Он выглядел забавным, хотя Осман это подметил для себя ещё тогда, когда Дилан вызвался помочь ему с сыном сориентироваться на местности, потому как двое заплутали по дороге в отель. Парень то и дело отпускал шутки, правда некоторые из них (которые являлись в частности игрой слов) Салим не понимал, но всё равно улыбался, чтобы не смущать паренька.       По прошествию двух минут, Салим обнаружен Диланом не был, поэтому тот осторожно положил руку на плечо Лениви, отчего парень вздрогнул. Но стоило заметить знакомое лицо, как Дилан тут же ему улыбнулся. Щеки стали гореть от румянца, что в наглую сдавал бывшего вожатого. — Здравствуйте, рад Вас видеть. Готовы к прогулке по парку захватывающих аттракционов? — Дилан говорил с такой интонацией, будто вещает это не одному мужчине, а всем людям, что находятся на территории парка. Ох уж эта привычка после лагеря. — Здравствуй. Готов, — ответил Салим, встав с лавочки и протянув руку для рукопожатия и Дилан с радостью ответил на него. Кожа военного была груба и шершава, однако прикосновение было достаточно мягким. По крайней мере так для себя подметил Дилан.       На мгновение повисла неловкая пауза. Глаза парня бегали от аттракциона к аттракциону. С чего начать и чем закончить он не продумал, решив, что сделает это на месте. Но не придумав ничего лучше, чем просто пройтись по главной аллее каруселей, Дилан хотел было хлопнуть в ладоши, чтобы привлечь к себе внимание мужчины, но слегка облажался, поэтому быстро спрятал одну руку обратно в карман мастерки, кивнув в сторону нужного им направления, начиная рассказ о парке и его достопримечательностях.       От острых глаз бывшего военного культяпка, конечно же, не осталась незамеченной. Но по лицу Дилана он понял, что парень стеснялся этого. Осталось лишь догадываться, где Дилан в свои годы мог лишиться кисти руки. Хотя, подростковый возраст — бурный период, даже слишком.       Лениви рассказывал о каждом развлечением в парке с таким энтузиазмом, что заражал им военного и вот, глядя на ту или иную карусель, глаза сорокалетнего мужчины сияли ярче, чем у пятилетнего ребёнка. На мгновение он замер, разглядывая, как по рельсам несутся вагонетки с людьми, что верещали не то от восторга, не то от страха. В любом случае это последствия адреналина. Салим даже запомнил их название: Роликовая каталка. Он хотел бы пойти сюда с сыном. Выглядело головокружительно, настолько, что Салим не сразу заметил, как Дилан прекратил говорить. Да и в целом что парень отошёл, чтобы купить мороженное, пока иракец наблюдал за ходом вагонеток. — Классно, не так ли? — Спросил Дилан, протянув ванильное мороженное в рожке, — извините, не знал, какое Вам нравится. — Большое спасибо, — приняв угощение, Салим вновь глянул на горки, а потом попробовал мороженое. — Вкусно. — В жару самое то. А, казалось бы, уже сентябрь.       На это Салим лишь усмехнулся. Что для Дилана является жаркой погодой, то для него просто тепло, если не прохлада. В любом случае, это никак не мешало наслаждаться мороженым. Двое продолжили свою прогулку по парку, разглядывая всё на своём пути. Огоньки каруселей будто пытались перебить друг друга, но всё это не имело значения при свете дня. Зато ночью от них глаз не оторвать.       Впрочем сейчас глаз не мог оторвать Дилан, правда не от огней, а от Салима. Смуглая кожа, темно-карие глаза, что так искрили от вида вокруг. Лениви не дурак, чтобы самому себе лгать, что ему ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах не нравится Осман. О нет, бывший военный ему очень даже приглянулся, несмотря на то, что тот ему в отцы годится. Если бы парень не знал, что иракцы не жалуют излишние прикосновения, то при каждом удобном случае касался бы Османа.       Пока Лениви наблюдал за Салимом, тот и не заметил, что мужчина разглядывает его в ответ. Дилан чем-то напоминал ему Зеина. Оно и не удивительно: оба подростки, смышленые и забавные. Стоило карим глазам встретится, как Дилан тут же отвернулся. Сообразив, как это выглядело со стороны, он тут же нашёл объект, за который можно было уцепиться, лишь бы не чувствовать нависшую неловкость. — Как Вы смотрите на поездку в колеснице? Посмотрите на этих прелестных жеребцов. Столько в них силы, сколько грации, — подойдя к лошадям, что были запряжены, Дилан посмотрел на их морды, — а глаза какие большие. И сразу видно, что умные и сообразительные. Воспитанные. — Такое чувство, будто ты мне их продаешь, — усмехнулся Салим, глядя на жеребцов. Они и впрямь были такими восхитительными, как их описывал Дилан. — Сколько стоит прокатится? Нам на двоих, — парень, держа свой рожок тремя пальцами, показал число «два» оставшимися указательным и средним мужчине, что следил за конями и был ответственный за саму колесницу. — Не стоит. Я могу заплатить за себя сам, — начал Салим, но Линайви уже отдал деньги. Повернувшись к старшему товарищу, он улыбнулся. А кончики ушей всё же покраснели. — Не стоит беспокоится. Вы гость, так что это в знак гостеприимности, — забравшись в колесницу, Дилан проговорил себе под нос, томно выдыхая, — да и хочется избавится от этих денег.       Салиму ничего не оставалось делать, как забраться в колесницу к Дилану. Мужчина, что был в ответе за жеребцов, глянул на рожок Лениви. Тот, стукнув себя по лбу тыльной стороной ладони, стараясь не попачкать свои волосы при этом, запихал его за щеки, еле жуя. Осман с этого лишь рассмеялся. Не зла ради, конечно. Просто паренёк выглядел, как бурундучок. Со своим-то мороженым иракец справился уже давно. Заметив, что в уголках рта осталось мороженное, Салим указал на уголки своих губ, намекая парню на свои. Дилан тут же быстро стёр остатки лакомства рукавом, заодно скрывая смущение.       Мужчина, что держал лошадей, предупредил, чтобы двое крепко держались за поручни. И он повторил вновь, заметив, что Дилан держится одной рукой. Неохотно, но парень показал свой обрубок, а затем под извиняющийся взгляд мужчины, спрятал его обратно в карман. Тогда Салим завел свою руку за спину парня, схватившись за поручень, чтобы в случае удержать их двоих. Мужчина оказался чуть сзади подростка, отчего тот лишь сильней раскраснелся. Слишком близко, слишком смущающе. Лениви еле как держал себя в руках просто общаясь с бывшим военным, а здесь Осман практически позади него. И Салим сам вызвался. Он так беспокоится о нём? В любом случае, колесница тронулась с места и покатила вперёд, вглубь парка. — Могу я спросить насчет… — Осман проглотил слова, но Дилан прекрасно понял, о чем он. Паренек слегка приподнял уголки губ и опустил голову. Тема была всё же больной, хоть он и пытался дальше жить, как и раньше. Хотя, любой из тех, кто выжил после той ночи скажет, что жить как раньше уже не получится. Самое ужасное, что это событие практически не афишировалось, не считая подкаста «Странное настоящее» (кто его вообще случает, кроме Райана? А даже если такие и есть, то кто верит?) — Прости, мне не стоило. — Нет, ничего. Просто думаю, что и ты мне не поверишь, — вновь грустно усмехнулся Дилан. Когда-нибудь он сможет показывать окружающим настоящего себя. Ну, не считая Кейтлин, с которой они были рука об руку в ту страшную ночь и до притворства времени не было. — А если поверю?       Его собственные родители не поверили. Или были в таком шоке, что отказывались верить. Да что греха таить, Дилан бы и сам не поверил, если б ему рассказали подобное. Или предсказали его будущее по карте таро, благодаря аркану Маг. Что там о нём говорят? Потрясающий, невероятный, таинственный, великолепный! Магическое искусство — ловкость рук. Вот он есть… вот его нет. Моргни — и пропустишь. А пропускать не стоит. Ага, моргнул и остался без руки, вот чудеса. — Я поехал в лагерь «Hackett’s Quarry» работать вожатым. На мне была также обязанность радиста: делал объявления и озвучивал планы на день.       Дилан до сих пор просыпается в холодном поту средь ночи. Каждый раз стягивает с себя одеяла и не обнаруживает левую кисть руки. Это был не сон, далеко не сон. Вряд ли бы его мозг смог вообразить нечто подобное, но он и не воображал, всё это было, всё он проживал. — Мы решили закатить последнюю вечеринку, несмотря на то, что мистер Х велел нам отсиживаться в доме. Честно, если б я знал, что случится, я бы так и сделал, да и заперся бы на десять замков.       Фантомные боли также порой мучали его. Да и не только боли. Он всё ещё чувствовал свою левую кисть. Фантомная конечность. Порой он пытался что-то взять, но лишь проводил по воздуху своей культяпкой. Это вызывало некоторые трудности, с которыми он борется по сей день. Всё же не сразу адаптируешься к такой потере. — Мы пошли к радиорубке, чтобы попросить о помощи.       В больнице сказали, что вскоре будет готов его протез. Правда, к нему тоже не сразу привыкнешь. А пока Дилан обходился лишь тем, что во всех делах, где нужны руки, он использовал правую, даже если это было не удобно. И это несмотря на то, что практически весь мир подстроен под правшей.       Однако неудобствами в физическом плане не окончилось. Каждый, кто видел отсутствие кисти, спрашивали о случившемся. Дилан лишь отмахивался, твердя, что эта тема неприятна для него. Ложью, к сведенью, это не было. Но ловя на себе сочувствующие взгляды, ему становилось плохо. Тошно от самого себя, хотя вины парня здесь не было. Так было нужно… -… иначе бы я стал одним из тех чудовищ. Мне кажется, я бы не пережил, если бы узнал, что будучи оборотнем, я навредил кому-то. Или убил, — Дилан сделал паузу. Он уставился в одну точку, а после продолжил, — даже представить не могу, что чувствует Ник. Убить собственную подружку, обезглавить её! И я наблюдал за этим. Это было ужасно.       Кажется, Лениви слишком занесло. Он говорил и говорил, хоть и ответил на вопрос о том, что стало с его рукой. Наверное парень просто очень хотел выговориться. Им бы всей выжившей компанией сходить к психологам, но есть опасения, что они все дружно встретятся в психиатрической лечебнице. О случившемся знают только вожатые, Хэкетты и какие-то особо секретные органы. Могли бы средь своих людей и найти тех, кто помог бы детям справиться с шоком и воспоминаниями о всех пережитых ужасах.       Было уже всё равно на прекрасные виды из колесницы, ради которых они в них забрались. Салим ни на секунду не отвлекался от рассказа и самого Дилана. Он и сам пережил нечто подобное, вот только он — военный. Он многое повидал, бывал в центре боевых действий, сражался даже, черт их побери, с вампирами, будучи вооруженным лишь железным ломом. А Дилан всего лишь подросток, да все вожатые, о которых говорил парень, были детьми, что чудом выжили благодаря тому, что под руку попадалось и как ситуация подвернулась. Салим сочувствовал пареньку, он испытал подобный страх на своей шкуре. Когда Лениви закончил, он поднял голову на иракца. — Я пойму, если Вы посчитаете меня сумасшедшим, но… — Я верю тебе. Мне жаль, что тебе, вам всем пришлось пережить такой ужас, — Осман положил руку на плечо парня, слегка потеребя его, мол: «Сейчас всё в порядке. Ты не одинок».       Дилан улыбнулся, заглянув в тёмно-карие очи. Он чувствовал искренность от мужчины. Это казалось самым главным. Кивнув в знак благодарности, бывший вожатый наконец-то вспомнил, что они на колеснице. Продлив время проката, Лениви вновь засиял своей улыбкой, напомнив Салиму, что они на «экскурсии». Тут же возомнив себя гидом, парень стал указывать на тот или иной аттракцион, рассказывая о том, как он работает или какие-то истории, что связывало карусель и жизнь Дилана. Селим всё внимательно слушал, придерживая плечо парня, иногда смеясь с шуток подростка.       А колесница всё ехала в своём темпе, стуча колёсами в унисон стуку копыт.