Заявление

Рядовой Петренко скучающе пил кофе поздним вечером на дежурстве. К этому моменту уже разошлось большинство сотрудников, и остались только дежурные и уборщики. Он надеялся, что этот пятничный вечер так и останется тихим и тоскливым. Потому что в прошлую пятницу ему не повезло поменяться дежурствами и пришлось принимать в отделении целую толпу клубных драчунов. Кто первым начал, так доподлинно не выяснилось, зато нервы они ему мотали всю ночь. Но этот вечер был подозрительно тихим. Часы уже показывали десять, но еще не привели ни единого подравшегося алкоголика. Петренко решил, что это ему награда за мучения на прошлой неделе и залип в телефоне, рассматривая красивых девчонок в инстаграмме. Кап. Поначалу он даже не обратил внимания на этот звук. Кап. Петренко подумал, что уборщица не до конца закрутила кран в туалете. Кап. Звук действовал на нервы, и он поднялся, чтобы сказать теть Маше за кран. Старушка была бодра и энергична, но вот со слухом у нее беда, так что капающий кран был частым явлением, а туалет не так уж далеко от его дежурной будки. — Теть Маш! — все же решился Петренко, но в этот момент чья-то бледная рука положила ему в окошко лист бумаги. — Примите заявление, — послышался тихий шелестящий голос. Петренко ощутил, как волосы медленно встают дыбом. Изначально из-за того, что никто не выходил и не выходил, иначе дверь бы хлопнула. А уже чуть позже от того, что он увидел из своей будочки. Напротив окошка стояла женщина. Бледная до синюшности, с огромными кругами под запавшими глазами. Черные волосы всклокочены, а на белой рубашке расплывались ярко-алые пятна крови. Кап. Одна из капель сорвалась и звонко шлепнулась на пол. Петренко почувствовал, как сердце уходит в пятки. Он видел раненых и убитых на дежурствах, но чтобы женщина с такими ранениями так спокойно стояла и протягивала ему листок… это было нечто нереальное, ненастоящее. Он присмотрелся внимательнее — листок прекрасно просвечивался через руку незнакомки. — Заявление, — глухо повторила она, и лист спланировал прямо на стол дежурному. — Э-э… — только и смог проблеять он, рассматривая кровавые разводы на бумаге. Дрожащей рукой Петренко ухватил заявление и пробежался взглядом по строчкам. Там значилось, что пришедшую гражданку зовут Нина Павловна Митько и она заявляет о собственном убийстве. Убийцей она называла собственного мужа, Анатолия Ивановича Митько… — Извините, Нина Павловна, тут вы пишете, что уже убиты, а как э-э-э… — он указал на ее силуэт. — Вы же сами сказали — когда убьют, тогда и приходите, — пожала плечами женщина. — Вот я и пришла. Примите заявление. — Но я не могу… от мертвого человека… это не по процедуре… — заблеял дежурный, предчувствуя тесты на алкоголь, наркотики и проверку в дурке. — Слушайте, разберитесь уже, можете или нет. Я вам тридцать раз звонила в течении этого года. Муж меня превращал в отбивную. Вы что сказали? Что ничего сделать не сможете. Теперь меня убили, но муж на свободе, никакой справедливости не предвидится, и вы снова ничего не делаете, — женщина говорила уже чуть более раздраженно. Лампочка в коридоре замигала. Петренко сглотнул образовавшийся в горле комок. Вот от мертвецов он еще никак не отбивался. От надоедливых старушек бывало. От пьяниц отделывался с трудом. Но чтобы вот так пришла душа убитой и требовала возмездия… Он положил перед собой листок в качестве доказательства, что не сошел с ума. — Хорошо, — вдруг покладисто ответил Петренко. — Я приму заявление. Но вот будут ли расследовать ваше дело — уже не могу знать. Это не в моей компетенции. — Я прослежу за этим, — чуть спокойнее ответила женщина. Петренко сунул документ в файлик, чтобы сохранить отпечатки пальцев, если таковые были у призрака. А когда поднял голову, то женщины уже рядом не было. — Что это у тебя тут кровавые разводы, а? — подошедшая из другого конца коридора тетя Маша грозно шваркнула шваброй об пол. — Тут э-э-э… заявление приносила потерпевшая, — проблеял Петренко, чувствуя, что утром напьется как скотина. Потому что впервые у жизни принял документы у призрака…

***

Утром Петренко не повезло — начальство сочло его рассказ пьяными бреднями и глупой шуткой и посоветовало меньше капать коньяка в чай. Коллеги начали над ним подшучивать. Ничего не оставалось, как позорно сбежать домой, чтобы таки плеснуть себе полрюмочки коньяка для успокоения. Тем временем «шуточное» заявление откочевало на стол к начальнику отделения, подтверждая глупость шутки. Впрочем, начальник не будь дурак все же приказал сделать анализ крови с бумаги — одно дело, если Петренко собственную намазал, а другое, если кому нос разбил потехи ради. Вот только на разбитый нос никто не жаловался. Отпечатки на бумаге оказались только дежурного, что вполне подтверждало шутку. К обеду документ так никто и не читал, оставив на откуп криминалистам. Стоило часам пробить полдень, как напротив кресла начальника появилась неясная тень. Кап. Мстиславский, не будь дурак, тут же проверил собранный женой обед в судочках — а ну как оттуда что-то вытекает. Но нет. Судочки были наглухо закупоренными. Кап. Он с удивлением взглянул на каплю крови, растекшуюся по столу. Кап. Перед глазами начальника возник призрачный женский силуэт. — Примите заявление, — глухо произнесла она. Из ран в груди и животе медленно вытекала кровь. — Что за нахер? — Мстиславский подскочил в своем кресле, но так как оно было на колесиках и отъехало в сторону от его прыжка, то приземлился он уже на пол под стол. — Заявление об убийстве, — монотонно произнесла женщина. Кровь продолжила капать на стол и зеленый ковер в кабинете. — Сгинь, нечисть! — завопил начальник, понимая, что в его отделении начала твориться какая-то чертовщина. — Заявление, — продолжила гнуть свою линию призрачная женщина. — Да, блять, не могу. Ты мертвая уже! Вот и покойся себе с миром! — от его вопля один из мимо проходящих сотрудников распахнул дверь. Призрак колыхнулся в воздухе и медленно растаял, оставив после себя алую кровь на столе и ковре. Мстиславский поспешил подняться с пола и поправить задравшийся пиджак. Руки у него дрожали, а правое веко подозрительно дергалось. — Что за чертовщина здесь творится? Ну Петренко, ну кадр, будешь у меня дежурить всю жизнь в самых дальних закутках!

***

Анализ крови показал, что она никак не могла принадлежать Петренко. Как и та, которая оказалась на столе начальника отделения. Мстиславский рвал и метал. До вечера вдруг внезапно нашлось дело этой самой Нины Павловны Митько и заявление на мужа за бытовое насилие. Стандартная картина — муж выпивал, поколачивал жену, пару раз придушил. Ничего выдающегося. Кроме того, что три дня назад эту самую жену он все же зарезал в пылу пьяной ссоры. Вот только Анатолий Иванович оказался не так прост и имел полезные знакомства. И пока его не посадили, а лишь предупредили о невыезде. Да он и так никуда особо не выезжал… Садить полезного человека из-за мертвой жены было глупостью — это понимали все. Но что делать с призраком, оставалось неясным.

***

Вечером Мстиславский как обычно задержался из-за втыка от вышестоящего начальства и уже собирался идти домой, как снова послышался знакомый капающий звук. В этот раз женщина подошла к нему вплотную, будто бы хотела забраться внутрь. — Примите заявление, — прошипела она, глядя абсолютно черными глазами на начальника. Тот ощутил, что может позорно грохнуться в обморок. Потому что близость призрака вызывала нереальный, почти всепоглощающий страх. — Ладно, — сдался Мстиславский, — примем. Но ваш муж… скажем так, полезный человек со знакомствами… — Наплевать, он меня убил. Вы что, ставите знакомства выше человеческой жизни? — холодная полупрозрачная рука скользнула по горлу Мстиславского. Он забыл как дышать, ощущая прикосновение потустороннего существа к своей коже. Зазвонивший телефон отвлек его на мгновение. Призрачная женщина пропала, но ощущение холодной руки на горле — нет.

***

Утром отделение гудело, как растревоженный улей. И еще бы — впервые на памяти многих старожилов сюда пожаловал священник. Самый настоящий, с кадилом и молитвенником. Мстиславский наказал освятить все отделение сверху донизу, не забыв подвалы и чердак. Сам окружил себя десятком икон, нацепил на шею крестик и купил четки. Но это никак не помогало скрыть его бледность и испуганный взгляд. Потому что несмотря на усилия священника, ощущение ледяной руки на горле не пропадало. Стоило священнику закончить святить всех, включая парочку принятых рано утром наркоманов, а Мстиславскому запереться в кабинете, как ему на макушку капнула кровь. — Это не те методы работы, которые я хотела бы видеть, — призрачная женщина на этот раз спокойно висела под люстрой, напрочь игнорируя иконы, молитвы и святую воду, щедро разлитую на столе. — Сгинь, проклятая! — Мстиславский запустил в нее иконой, но это не помогло. Икона шмякнулась об стенку, ее рамочка развалилась и осыпалась на пол. Нина Павловна покачала головой, будто бы глядя на неразумного ребенка. — Я все верно записала, вплоть до минуты своей смерти. У вас в морге есть мое тело, которое он не хочет забирать и хоронить. Так что вам мешает хотя бы арестовать его? — поинтересовалась она. Тело! — просиял Мстиславский. Ну конечно, ее не похоронили, вот она и колотится. Нужно всего лишь провести правильный обряд. Женщина медленно растаяла в воздухе, а ощущение давящей руки на шее у начальника усилилось. Рука уже слегка душила, обдавая холодом.

***

Похороны прошли тихо. Муж не пришел, заливая свое горе беленькой. Пара полицейских, четверо соседок и какой-то замшелый дедок, даже не понявший, кого хоронят. Родственников у Нины Павловны не оказалось. Детей не было, родители умерли. Идти ей из дому было некуда. Вот все так трагически и закончилось. Мстиславский надеялся, что все закончится, но нет. На его счастье он не успел завести машину, как над лобовым стеклом зависло уже знакомое лицо. — Думаешь, так просто от меня избавишься? — оскал у женщины вышел довольно страшный. Кровавые разводы потекли по стеклу, перекрывая обзор. — Ты посадишь эту мразь или я заберу тебя с собой. Выбирай. — Проваливай, проклятая тварь! — Мстиславский завел мотор. — Не шути с мертвыми, Шура, — длинный ноготь царапнул стекло, будто пробуя его на прочность. Мстиславского пробил холодный пот — Шурой его называла только бабушка в далеком детстве. Ныне уже бабушки этой лет двадцать как не существовало на земле. — Страшно? — оскалилась женщина. — А мне как страшно было с ним жить, ты бы знал! — она с силой саданула по стеклу кулаком, и оно покрылось сетью мелких трещин. Мстиславский поехал в церковь. Правда, там тоже особо ничем не помогли, выдали еще с десяток мелких иконок, свечей, четок и научили молитве. Пришлось свечку за упокой грешной души Митько поставить. Правда, это тоже не помогло. Когда он вернулся вечером в отделение, то на чудесных кремовых обоях в своем кабинете увидел кровавую надпись: «Посади его!». Пожалуй, игнорировать призрака было невозможно. Она будто питалась их нежеланием что-то делать и становилась все сильнее.

***

Третий день ознаменовался истерикой жены Мстиславского — Кире кто-то позвонил по телефону и потребовал, чтобы ее муж поступил по справедливости, иначе он умрет. Перепуганная жена тут же стала обрывать телефон мужа с требованием выполнить условия. Мстиславский, уже выслушавший нагоняй от начальства за бардак на рабочем месте, накричал на жену. А потом, после долгих размышлений, понял, что он ничего не потеряет и вызвал-таки на допрос Анатолия Ивановича. — А что я могу сказать? Напился в тот день, как обычно, а она стала меня пилить, — отмахнулся только тот. Иванович оказался старше Нины лет на десять, шире раза в два и слегка навеселе. — Вот я и сорвался. Ну что я могу сделать? Нечего было гавкать мне под руку… — То есть, ты не сожалеешь о сделанном, — констатировал факт Мстиславский, нервно пригладив вставшие торчком светлые волосы. Настроения у него не было, а этот «полезный знакомый» все больше превращался в бесполезного алкаша. Бизнес потихоньку загнивал, скоро так и приглядывать будет не за чем. А если Анатолий Иванович и дальше так продолжит пить, то через пару лет окажется одним из постоянных завсегдатаев участка — бомжом. — А чего там сожалеть. Баба — дура и все дела. Переборщил, конечно, надо было просто стукнуть и все, — он махнул рукой так, будто выбросил бычок. — Ну ты же понимаешь, что это убийство с особой жестокостью и светит тебе лет пятнадцать? — Мстиславский скривился. — На, пиши, что да как было точно. За чистосердечное признание скостим тебе немножко, — он придвинул к Ивановичу лист бумаги и дешевую ручку. — Я вам скощу! — на голову полицейскому свалилась икона. — И тебя, тварь, на том свете достану! — вторая икона упала в аккурат Ивановичу на лысеющую голову. — Что за дерьмо? — вскинулся тот. — Жена твоя лютует. Четвертый день все отделение стоит на ушах, рассказывают байки о призраках… Мне жизни нет, жену мою взбеленила, — пожаловался Мстиславский. — И ты вот это все затеял из-за призрачной бабы? — поразился Митько, но тут получил по голове толстым уголовным кодексом, вылетевшим из ранее запертого шкафа. Удар вышел достаточным для того, чтобы он живо схватил ручку и взялся строчить признание. А то ведь и на самом деле может убить и утащить к себе в загробное царство. Куковать вечно в аду с женой-призраком Анатолию совершенно не улыбалось. Он предпочитал жить, пить, вкусно есть и получать прочие удовольствия от жизни.

***

Стоило только Митько сесть за решетку, как в отделении все вздохнули спокойно. Тетя Маша особенно — ей больше не нужно было отмывать кровавые разводы в кабинете начальника. Петренко вышел из неоплачиваемого отпуска. Мстиславский наоборот ушел в запой на недельку. Вроде бы все наладилось. Но Петренко снова не повезло с дежурством. На этот раз в полночь воскресенья. Он потихоньку дремал в своей будочке, загороженной практически со всех сторон, периодически поглядывал на часы и молился о том, чтобы до утра никто не перепился, не подрался, не сторчался и не сдох. Но увы. — Примите заявление! — звонкий женский голос заставил его подпрыгнуть на месте. В окошке виднелась такая же призрачная женщина, на этот раз крашенная яркая блондинка с размазанной по лицу помадой и кровью. На ее шее алел огромный разрез, что уже никак не позволяло усомниться в ее смерти. Более темная кровь капала из раны на боку в районе печени, заливая ярко-малиновую облегающую майку. Петренко, уже видевший подобное, решил не пререкаться и протянул руку за листом бумаги, который медленно спланировал из окошка ему на стол. — Муж? — тихо спросил он, стараясь не бояться нового призрака. — Нет, случайный любовник в клубе. Я ему отказала, — блондинка смешно тряхнула длинными волосами и послала целый веер кровавых брызг на стекло его будочки. — Имени не знаю, но приметы описала точно. У него еще татуированный дракон на плече… — Хорошо, будем искать парня с драконом, — покладисто и совершенно спокойно ответил Петренко, предчувствуя, что шеф из запоя может и не выйти, а девчонка будет доставать кого-то другого. — И скажите там, ну… куда вы все попадаете после смерти, что в следующий вторник у меня отгул, так что пусть приносят заявления кому другому. Блондинка подмигнула ему глазом с размазавшейся тушью и исчезла. Петренко бережно сунул заявление в файлик и тут же прилепил красный стикер с пометкой — срочно. Потому что иначе проигнорируют и снова в отделении будет бардак.