Кому: Марку

Кому: Марку Марк вертит конверт в руках. Рассматривает. Бумага кремового цвета, поля для заполнения отмечены рядами небольших аккуратных точек, а не сплошными линиями, несколько марок, непохожих на те, которыми обычно обклеены конверты служебной почты, что приходит ему время от времени. Конверт всем своим видом показывает, что в нём нечто особенное. Ценное. Тот, кому предназначалось это письмо, наверняка не менее особенный. Проблема в том, что Марк Спектор этим человеком не был. Во-первых, он не знает никого, кто мог бы отправить ему обычно-необычное письмо. Марк получает счета и уведомления, электронную почту и сообщения в мессенджерах, но не письма. Во-вторых, на конверте нет фамилии адресата, что, в общем-то, не особо сужает круг потенциальных получателей. В-третьих — и это, возможно, главная проблема — все поля заполнены не самым аккуратным почерком — корявым, если уж начистоту. После пары минут изучения текста можно с уверенностью сказать, что Стивен Грант, кем бы он ни был, пишет единицы и семёрки почти одинаково, поэтому письмо в итоге оказывается в почтовом ящике дома номер семнадцать, где живёт Марк Спектор, а не в одиннадцатом, семьдесят первом или семьдесят седьмом доме, где, по идее, должен находиться Марк-получатель. И вот, благодаря этому набору факторов, в ментальном списке дел Марка появляется новый пункт. Обведённый красным цветом и с большим жирным знаком вопроса напротив. Письмо он оставляет в прихожей на небольшой тумбе для обуви, но оно умудряется напоминать о себе, как зуб, который ещё не болит, но постоянно ноет, обещая в ближайшем будущем превратить жизнь своего обладателя в сущий ад. Прошло меньше суток, но Марку кажется, что его голова скоро лопнет от напряжения: он думает о письме, пока заказывает доставку еды, пока ест и смотрит фильм (он даже не запоминает, какой), пока лежит в кровати и пытается уснуть, пока едет на работу. Должен ли он вернуть письмо обратно на почту? Отнести “правильному” Марку? Или же — в конце концов, оно оказалось именно в его почтовом ящике — вскрыть и прочитать? Возможно, Марк не признается даже под дулом пистолета, но последний вариант был крайне, почти непреодолимо соблазнительным. Будь он в настроении для тщательного препарирования своих мыслей, то смог бы осознать, что захотел сделать это практически сразу, но некоторые… моральные приличия требуют времени на то, чтобы их заглушить — борьба добра и зла, вот это всё. Так что письмо Марк вскрывает не сразу, а только вечером следующего дня, после работы. Марк был совершенно спокоен, даже когда пару лет назад получил уведомление о выселении, но в небольшом конверте кремового цвета действительно было нечто особенное, отчего он испытывает странный трепет — как будто бы сейчас узнает чей-то секрет. Он нервно сглатывает и осторожно разрезает тонкую бумагу канцелярским ножом. “Я мечтаю — и намерен — однажды поехать в Египет. Исколесить его вдоль и поперёк, посетить все достопримечательности, известные и не очень, изучить каждую трещину на камнях и каждый иероглиф, пока не запомню их навсегда. Вот одно из тех мест, где я хочу побывать”. Пирамида Хеопса. Закатное солнце. Картонный прямоугольник с рисунком на одной стороне и написанной неровным, чуть размашистым почерком мечтой Стивена Гранта на обороте. Нечто особенное. Вполне ожидаемо, что письмо так и остаётся висеть в ментальном списке дел. Всё так же обведённое, всё с тем же знаком вопроса, потому что “вскрыть и прочитать” не решает проблему — лишь удовлетворяет любопытство. Это всё ещё чужое письмо. Три дома, начиная с одиннадцатого. Сейчас половина девятого вечера, наверняка кто-то уже успел вернуться после работы и сможет забрать конверт — может, сам Марк-получатель или кто-то из домочадцев. Ориентировочно, полчаса, и он сможет забыть об этом, в общем-то, пустяковом случае. Если уж начистоту, то письмо совсем не хочется отдавать. Более того, на него странным, совершенно необъяснимым образом хочется ответить. Марк Спектор, человек, который никогда не переписывался с кем-то вот так старомодно, где-то на задворках сознания держит подобную идею. Можно ли считать, что мир сошёл с ума? Пожилая женщина из одиннадцатого дома отрицательно качает головой. Мужчина из семьдесят первого представляется Артуром. Девушка из семьдесят седьмого приглашает его на свидание. Ни в одном из этих домов нет никого с именем “Марк”. Видимо, можно. “Если сильно захотеть что-то, то рано или поздно ты это получишь. Вроде так говорят?” Вернуть письмо в ближайшее почтовое отделение кажется не самой толковой затеей, ведь Марку уже известно, что другого, “правильного” адресата поблизости нет. Можно попросить отправить его обратно, но Марк сомневается, что это сделают быстро: письмо наверняка будет пылиться в дальнем углу одного из почтовых стеллажей, пока не истечёт срок хранения. И это если у него вообще захотят принять вскрытый конверт и в целом войти в положение, что вполне себе похоже на лотерею, но проверять свою удачу, по правде говоря, в этот раз он не настроен. Поэтому Марк останавливается на самом разумном, по его мнению, варианте — решает лично переслать письмо Стивену. Может быть, со второй попытки открытка всё-таки найдёт своего адресата. “Правильного” Марка. “Завтра с утра, перед работой” звучит как отличный план: заехать на почту, купить конверт и марки, заполнить адрес, заплатить за отправку и всё, дело сделано. Просто и быстро, без особых заморочек. И Марк вполне доволен идеей, пока мысленно не возвращается к неровному почерку на обороте открытки и к написанным этим самым почерком словам. “Я мечтаю”. И тут его переклинивает. Он тратит время на поиск открытки с достопримечательностями или просто красивыми видами Египта, потому что Стивен Грант поделился своей мечтой, и будет весьма кстати отправить ему что-то подобное. Марк — абсолютный профан по части Египта, но уверенный пользователь поиска Гугл, так что Храм Хатшепсут вполне подойдёт. Чёрт возьми, он даже заморачивается и просит необычные марки, получая в ответ недоумённый взгляд почтового оператора. По дороге на работу, почти выбравшись из пробки, Марк понимает, что ожидать ответ было бы глупо, но надежда его особо не спрашивает. О, Стивен явно был взволнован. Кажется, что в паре мест у него немного дрогнула рука, а почерк ещё более корявый и размашистый, как будто бы он хотел ответить поскорее. От этой мысли Марк улыбается. На обороте открытки — благодарности, извинения, предложение возместить расходы. Слова о том, что поступок Марка очень благородный, и это невероятно расстрогало Стивена. Который, в свою очередь, перепутал адрес, потому что потратил ночь на документальный фильм и статьи, а день — на работу пополам с ударными дозами кофеина. На лицевой стороне — лунная ночь, изрезанная волнами поверхность воды, маяк. Проводник в темноте, предупреждение об опасности, тот, кто поможет морякам добраться до дома. В этот раз выбрать ответную открытку будет сложнее, но Марк ведь не из тех, кто ищет лёгких путей, верно? Почта работает быстро — очевидно, в разы быстрее, чем пару столетий назад — но не так хорошо, как хотелось бы Марку. Иногда ожидание просто убивает его. — Ты теперь по-другому пишешь адрес, — однажды добавляет он в постскриптуме. Текст и вправду выглядит иначе — заметно, что Стивен старательно выводил каждую букву и цифру. — Хочу убедиться, что письмо получит “правильный” Марк. — Я проехался по другим адресам и могу точно сказать, что в округе есть один “правильный” Марк, и это я. — Ты сумасшедший. Мне это нравится. Марк отправляет ему открытку с безумным кофеиновым котом. — Мне тоже. Места на открытке чересчур мало. Почерк Марка аккуратнее и компактнее, чем почерк Стивена, но в какой-то момент он смотрит на пустое пространство на обороте — в этот раз он решает отправить наполовину погружённый в космический океан Сатурн — и, подумав, вырывает несколько листов из рабочего ежедневника. На открытке Марк просит телефон или адрес электронной почты, потому что последнее письмо пришло с большой задержкой и было бы неплохо свериться. Ну так, на всякий случай. Ответная открытка — в этот раз северное сияние — приходит с очень разборчиво написанным телефоном и адресом на обратной стороне. И письмом в придачу. Марк тут же хватает телефон и пишет Стивену. Просто здоровается и представляется. Ведь разумно сразу прислать свои контакты, верно? Даже справедливо — вдруг Стивен тоже захочет свериться, если письмо будет идти дольше обычного? Уведомление приходит почти моментально. Марк тоже не тянет с ответом, и в череде сообщений он пропускает момент, когда они начинают списываться регулярно. Они безумно похожи друг на друга, словно вырезанные по одинаковой форме пряничные человечки – разве что глазурь немного отличается. Марк одновременно удивлён, встревожен и восхищён этим фактом — и, судя по всему, его собеседник тоже. Конечно, при условии, что у Марка не поехала крыша и он не разговаривал с зеркалом всё это время. — Если бы не твои открытки и письма, которые я держу в руке прямо сейчас, — Марк слышит небольшие хлопки, как будто бы Стивен стучит пачкой бумаги по столу, — то я бы подумал, что спятил. Но я не могу посылать себе вручную написанные письма прямиком из другого полушария, верно? Не могу же? Боже, этот акцент невероятно очарователен. — Не можешь, Стивен, — со смешком говорит Марк. По правде говоря, он сам немного успокаивается, когда отвечает на вопрос. Серьёзно, он ведь не может провернуть что-то подобное? Было бы очень… печально узнать, что такой человек, как Стивен, существует только в его голове. — Ты знал, что шанс встретить своего двойника — один на триллион? Я читал об этом на днях, и тут выясняется, что всё это время я переписывался с одним. С ума сойти! — С одним? Хочешь сказать, у тебя больше двойников? Допустим, два? — Что? О, боже, нет! — взволнованно отвечает Стивен. Марк только смеётся в ответ. Несмотря на сообщения и звонки, они продолжают обмениваться открытками. В одной из них — снова Египет, кстати говоря — Стивен спрашивает Марка, не заинтересовался ли он посткроссингом спустя столько времени. И правда в том, что Марку, в общем-то, посткроссинг совсем не интересен. Но ему нравится отправлять открытки Стивену. В этом есть что-то… особенное. То, что абсолютно ему несвойственно, но что он готов делать ради одного-единственного человека. Будь это кто-то другой, Марк не стал бы даже заморачиваться, тратить время на поиск того самого куска картона с напечатанной на ней картинкой, но в случае Стивена он выбирает так тщательно, как будто бы от этого зависит его жизнь. Однажды Стивен отправляет ему фотографию своего рабочего стола (как вообще можно называть его рабочим, если практически вся столешница завалена книгами?), и на пробковой доске рядом с ним Марк замечает что-то знакомое. Храм Хатшепсут и Сатурн. — Самые любимые, — голос Стивена смягчается на этих словах. — Но, конечно, мне нравятся все открытки, что ты прислал. У тебя отличный вкус, кстати, — добавляет он взволнованно. — Перенял кое у кого, — отвечает Марк. По ходу, вместе с волнением. В какой-то момент Марк интересуется, дошла ли та самая открытка с пирамидой Хеопса до своего адресата. “Правильного” Марка, которому она предназначалась изначально. У которого могло бы быть всё то, что есть сейчас у Марка Спектора. — Я… отправил ему другую, — помолчав, отвечает Стивен. — Мы обменялись открытками и на этом всё, в общем-то. Марк невольно думает о раскладе, в котором он никогда не получает письмо Стивена. В которой вообще нет никакой переписки, звонков, пересланных фотографий, разговоров, шуток, долгого выбора открыток, порой мучительного ожидания, предвкушения и волнения. Он одновременно каменеет изнутри и чувствует тошноту. На самом деле, это Марк настаивает на том, чтобы Стивен взял отпуск. Потому что так нельзя, и ему нужен отдых. Как минимум, от начальницы, которую Марку порой хочется придушить лично. А также от посетителей, инвентаризации, напоминания о том, что он занят не тем, чем хотелось бы. От многих вещей, в общем-то. Что удивительно, Стивен соглашается. Шутит, что у него появится куча времени, чтобы поискать новые открытки. Потом — уже серьёзнее — добавляет, что идея с отпуском, в общем-то, неплохая, но особых планов у него нет. Зная Стивена (от самой этой мысли Марку чертовски приятно), это не будет проблемой — всегда, как минимум, найдутся книги и статьи, которые он хотел прочитать или перечитать, фильмы или сериалы, новые кафе с веганской едой и места для прогулок. Он уверен, что Стивен хорошо проведёт время. И всё же этим вечером Марк отпрашивается с работы и покупает билет на самолёт. Спустя тринадцать часов, одну пересадку и одну поездку на такси он стоит около дома, в котором живёт Стивен, и, в общем-то, ни черта не понимает, что он творит. Вряд ли это самая странная или даже безумная вещь, которую он когда-либо совершал. Одна из? Вполне. Он готов поклясться, что Стивен путается в одеяле и падает с кровати, потому что Марк звонит в половину шестого утра, а вслед за будничным “Нет ли у тебя свободного места на диване?” он слышит глухой удар и тихое “Ой-ой-ой”, сопровождённое парой ругательств. “Тебе повезло, что у меня вообще есть диван”, — говорит ему Стивен. Занавески в одном из окон распахиваются, и Марк видит свою почти точную копию, завёрнутую в плед, взъерошенную и улыбающуюся. О, да, он тот ещё счастливчик.