Окровавленный

Ночь опускалась на город медленно и нежно, как падение кленового листа осенью. В эти дни было редким случаем следовать естественному течению дня и успокаиваться после захода солнца. Слишком много работы, слишком много забот, слишком мало надежды, что он сможет выжить, если ослабит бдительность хотя бы на секунду. Когда луна выглянула из-за облаков, Шэнь Цзэчуань глубоко вздохнул. С закрытыми глазами он прислонился к каменным перилам и позволил тихому течению реки внизу стать его временной колыбельной. Вода хлестала по камням, когда небо постепенно затягивалось облаками. Вскоре Шэнь Цзэчуань почувствовал, как на его щеку упала капля дождя. Одна капля дождя, две, три. После этого он был не в состоянии вести счет точно так же, как не мог пошевелить своим окоченевшим телом и спрятаться. Он был почти удивлен, признав, насколько измученным он себя чувствовал. Возможно, было естественно наконец почувствовать усталость. Но, возможно, Шэнь Цзэчуаню не следовало этого допускать. Точно так же, как он не должен был позволить себе потерять связь с реальностью и не услышать приближающиеся сзади шаги. Он развернулся слишком поздно. Если бы другой убил его этой ночью, то у Шэнь Цзэчуаня не было бы шансов. Его сердце уже было бы пронзено ножом, его кровь капала бы на мокрый камень под ноги. Но Сяо Чие не сделал ни одного движения. Он даже не усмехнулся внезапному подергиванию Шэнь Цзэчуаня. Парень просто стоял там с лицом, вылепленным, как самый сырой нефрит, с зонтиком в одной руке. Одним движением он поднял зонтик над ними обоими. Цзэчуань нахмурился и повернулся к нему спиной, сузив глаза в темноте. Разница между глазами Сяо Чие и миром, погруженным в глубокую ночь, заключалась в том, что в случае темноты Шэнь Цзэчуань точно знал, с чем он столкнется. Он мог видеть силуэты деревьев, мог узнать, где заканчивалась тропинка и где начинался лес. Ему не нужен был свет, чтобы прокладывать себе путь по земле. В случае с глазами Сяо, как только погружаешься в этот черный омут глаз — выхода назад нет. Это было словно клетка и можно только надеяться, что он был в настроении выпустить из нее. Шэнь Цзэчуань презирал надежду так же, как он презирал желание, которое испытывал. — Это ты, — сказал он в конце концов. — Ты ожидал кого-то другого? — спросил Сяо, смотря на него. — Я ожидал тишины и покоя, но это слишком наивно, не так ли? Сяо Чие усмехнулся. Он подошел ближе, пока его тело не оказалось позади него, так близко, что он почти мог чувствовать жар, исходящий от груди Сяо Чие. Пока они обменивались этими колкостями, дождь продолжался, а ветер набирал силу. Капли воды скатились по зонту. — Дело в том, Ланьчжоу, что я мог бы назвать тебя многими прекрасными словами, но «наивный» не будет одним из них, — сказал парень. Шэнь Цзэчуань покачал головой. Это было правдой. Он был лисом, замаскированным под прекрасную леди. Орлом, притворяющимся бабочкой. У него были средства и способы убийства, чтобы пробиться на самый верх, и достаточно терпения, чтобы достичь этого без того, чтобы кто-нибудь смог доказать его вину. Шэнь был хитрым хищником, вдохновителем обманов. И самое главное, он никогда не доверял ни одной вещи, не исследовав ее сначала до самого дна. Но была одна проблема, которую он, к сожалению, обнаружил. Независимо от того, как он копал, как он сдерживался, какие ресурсы он использовал, чтобы прорвать оборону Сяо Чие. Шэнь так и не смог понять его истинную природу или предсказать следующий шаг. И поскольку он продолжал пытаться, он был самым глупо наивным существом, которое когда-либо существовало. И попытка солгать и сказать, что он не почувствовал обжигающего жара очевидных намерений Сяо Чие, только заставила его почувствовать себя забавным. — Так вот оно что, — прошептал он, — чем я могу помочь тебе, второй молодой мастер? — У меня есть несколько способов, — ответил Сяо Чие. — Расскажи. — Посмотри на меня. Это было опасно. Это был вход в ад. Сяо Чие был, прежде всего, клинком, которому суждено однажды убить его. Каждое слово, которое он выдыхал на кожу шеи Шэнь Цзэчуаня, могло быть последним, что тот знал. Он повернул голову в сторону, затем изогнулся всем телом. Внезапное Сяо поддался к нему ближе, оставив слишком мало места для плавного движения. Бедро Шэнь Цзчуаня глубоко врезалось в плоть Сяо Чие, глубокие драгоценные глаза сузились. Сяо Чие был клинком, но Шэнь Цзэчуань был ничуть не хуже. Он был так же способен покончить с этим человеком одним касанием кончиков пальцев. Рука Сяо Чие поднялась к его подбородку, поднимая его голову, пока они не уставились друг на друга достаточно близко, чтобы сосчитать их ресницы. Шэнь Цзэчуань выдержал обжигающий взгляд, которым на него смотрел Сяо Чие. — Ланьчжоу, — прошептал он. — знаешь, что я ненавижу в тебе больше всего? — Я могу никогда не догадаться, — уголки губ Шэнь Цзэчуаня дернулись вверх. — Это факт, что ты не понимаешь, как сильно я блядь хочу тебя каждую минуту своей жизни. Но больше всего то, что я позволил тебе быть желанным мной. Это все равно, что влюбиться в смертный приговор и даже просить более жестокой смерти. — Скажи, Сяо-эр, — выдохнул он, — ты так сильно хочешь, чтобы я тебя уничтожил? В этот момент рука на подбородке Шэнь Цзэчуаня опустилась, обхватив пульсирующее горло Шэня и сжала достаточно сильно, чтобы он почувствовал нехватку воздуха. Лицо Сяо Чие приблизилось, их носы были в миллиметрах друг от друга. Зонтик в руке Сяо Чие упал. Дождь бил по ним и за короткое время они уже промокли до нитки. Сяо Чие прижал его к стене, закрыв весь остальной мир. — Покончи с этим.

***

Едва дверь за ними закрылась, как Шэнь Цзчуаня подняли в воздух и сильно прижали к стене. Внезапное движение выбило воздух из его легких, но ему не дали шанса контратаковать. Сяо Чие смял его губы и поцеловал. Он был буквально везде. Окружал его повсюду. Его руки схватили Цзэчуаня и удержали в подвешенном состоянии. Единственный способ, которым он мог закрепить свое положение, это плотно обхватить ногами бедра Сяо Чие. Жар его тела не мог быть остановлен слоем промокшей одежды. Он целовал его так, словно умирал от голода, глубоко и восхитительно, обреченный стать последним вздохом Шэнь Цзэчуаня. Шэнь Цзэчуань чувствовал, как разрушительное желание Сяо Чие просачивается в него, воспламеняя ту его часть, которую невозможно было погасить. Он ответил на поцелуй со всей силой, обхватив руками шею Сяо Чие. И когда другой прижал его к стене, Шэнь Цзэчуань подался бедрами вперед. Столкновение их тел друг с другом заставило Сяо Чие выругаться. Этого едва хватило, чтобы дать Шэнь Цзэчуаню секунду на то, чтобы вздохнуть. Но он воспользовался моментом, чтобы дать отпор. Вцепившись пальцами в волосы Сяо Чие, он сильно потянул вниз, пока не обнажилась шея парня. Услышав хриплый звук резкого вдоха мужчины, Цзэчуань присосался к уязвимой коже. Мгновенно он был вознагражден глубоким рычанием, и хватка Сяо Чие на нем усилилась. На следующее утро точно расцветут темные синяки. Но в их определении настоящего не было места для завтра. Было только сейчас. Сейчас и ничего сверх этого. Они беспорядочно перемещались по комнате, обувь была отброшена в угол, а к тому времени, как ноги Шэнь Цзэчуаня коснулись края кровати их одежда практически была порвана. Сяо Чие оттолкнул парня и набросился на него, мгновенно возвышаясь над ним. Тяжесть чистых мышц и жар его тела заключили Шэня в ловушку. Поцелуи Сяо Чие были полны самозабвения. Он жаждал его до дрожи. Шэнь Цзэчуань поднял руки и удержал лицо Сяо Чие от того, чтобы оно не отстранилось, в то время как другой снимал с них остальную одежду. Как только их тел коснулась прохлада Шэнь Цзэчуань набрал воздуха. Сяо Чие оторвался от его губ, чтобы спуститься ниже, оставляя дорожку влажных поцелуев на его подбородке, облизывая кожу его шеи, собирая капельки пота с его горла. Шэнь Цзэчуань стиснул зубы, ощущая как горячий язык движется вперед. Его руки легли на затылок Сяо Чие, когда он раздвинул ноги и позволил другому мужчине устроиться между ними. Когда тело Сяо Чие плавно прижалось к нему, в его сердце зародилось чистое желание, которое временно остановило мысли от признания того, насколько хорошо они подходят друг другу. Каждый изгиб и впадина его собственного тела терлись о форму Сяо Чие, идеально сочетаясь. Зубы Сяо Чие задели его горло, когда его хриплый голос прервал ласку: — Что ты хочешь, чтобы я с тобой сделал, Ланьчжоу? — Удиви меня, — ответил ему Шэнь Цзэчуань с улыбкой. — Убедись, что не заберешь свои слова обратно, — Сяо наклонился к лицу парня, а его губы изогнулись в улыбке. Этот поцелуй был другим; он был на вкус как нож. То же чувство, когда тебе перерезают горло. Подобно льющейся крови, Сяо Чие начал обливать его с ног до головы. На ключице, где он оставил следы укусов, расцветшие красным, как сливы. В середине груди, где Шэнь Цзэчуань снял шпильку и зачесал вниз темные пряди. И ниже, ниже, пока его нос не коснулся обнаженного желания. Глаза Шэнь Цзэчуаня потемнели. Он пристально наблюдал за ним, словно проверяя, выполнит ли Сяо Чие свое обещание. Окровавленная улыбка, которая ответила ему была всем, что он получил, прежде чем тот же язык, который отметил его, опустился, чтобы разорвать его на куски. Стон Шэнь Цзэчуаня заполнил помещение. Сяо Чие медленно лизал вверх и вниз, положив одну руку на внутреннюю поверхность бедра парня, а другой удерживая его пульсирующий жар на месте. Его ресницы затрепетали, когда он облизнул губы. — Ты сладкий на вкус. — Тогда ешь сколько душе угодно, Сяо-эр. Не оставляйте после себя ни крошки. Оставалось только гадать, какая реакция будет у Сяо Чие, что его осыпают грязными словечками. Он никак не ожидал, что глаза Сяо Чие будут гореть черным, как уголь. У Шэнь Цзэчуаня не было шанса сделать один вдох, прежде чем он был проглочен ртом Сяо Чие, и все звезды над ним быстро рухнули на него в порыве удовольствия. Ему пришлось сдержать стон, пока Сяо Чие усмирял его. Тепло его рта в сочетании с искусным навыком его языка вызвало болезненную пульсацию внизу живота. Когда он увидел, как Сяо Чие схватил его, нож на его горле врезался глубже. Он не мог дышать. он не мог думать. Все, что он видел — было лицо из нефрита и глаза цвета угля, руки сжимали его, как будто он был частью богатства Сяо Чие. Возможно, он чувствовал себя таковым. Проклятие слетело с его губ, и он не смог удержаться от того, чтобы резко дернуть Сяо Чие за волосы. Другой мужчина ахнул, открыв рот, игриво глядя на Шэнь Цзэчуаня. — Уже слишком много? Какой позор, я только начинал наслаждаться этим… Его потянули вверх с неожиданной силой, пока все остальные его слова не были поглощены поцелуем. Глаза Сяо Чие расширились от силы возмездия Шэнь Цзэчуаня, приближающегося прямо к нему. Он целовал, но это было похоже на пожирание. Внезапно Сяо понял что, возможно, он серьезно ошибался, когда считал Шэня мягким человеком. С тем, как он заставлял свой язык танцевать с его языком. С тем, как он притягивал его ближе и сжимал в объятьях. Шэнь Цзэчуань был бурей. И когда он раздвинул их губы и посмотрел в глаза Сяо Чие, его команда была ясна: «трахни меня, пока один из нас не потеряет сознание». Поэтому он вдавил его в подушку и устроился у него между ног, старательно облизал пальцы и начал увлажнять вход. И когда Шэнь Цзэчуань рявкнул на него, чтобы он «поторопился, черт возьми», он поцеловал его в последний раз, прежде чем погрузиться в его глубины. — Черт», — простонал Сяо Чие. Его руки покоились по обе стороны от головы Шэнь Цзэчуаня. Его бедра были крепкими, он поглощал удовольствие, которое доставляло ему тело Шэнь Цзэчуаня, — так туго. — Двигайся, — на этот раз голос Шэнь Цзэчуаня был громче, как будто он сдержался, чтобы не добавить: «двигайся, или я убью тебя». И вот он двинулся. Трение их тел друг о друга только усиливало ощущение, чем дольше он опускал бедра. Бедра Шэня были обвивали его талию, руки заключили его в любовные объятия, не позволяя ему отодвинуться ни на миллиметр. Они столкнулись друг с другом, светлея и созревая, пот и стоны сшивали их тела вместе. В какой-то момент никто из них не знал, что связывало их в первую очередь: желание убивать или желание покончить со всем миром вместе. Если бы это были просто их тела, реагирующие на невидимые нити судьбы, это было бы терпимо. но Сяо Чие почувствовал, что нити уходят глубже, далеко за пределы потребности тела в ласках. Шэнь Цзэчуань был похож на молодого бога, когда его лицо исказилось от боли и удовольствия. Его полуприкрытые веки, темные радужки пристально смотрели на лицо Сяо Чие. Эта морщинка между его бровями, которая продолжала углубляться и исчезать. Его губы, которые открылись наполовину, чтобы встретить его толчки со стоном. И затем слова, произнесенные резко между вдохами душного воздуха; слова, которые похоронили его. — Мой. Мой. Мой. Мой. И когда простыни стали липкими от того, что их тела обменивались ласками, когда шелест дождя испустил последний вздох, Сяо Чие рухнул в этого бога с его именем, танцующим на губах. Кончик его языка стал горячим, когда он облизал дрожащие губы Шэнь Цзэчуаня. Он переместил свое тело так, чтобы видеть, как лицо парня освобождается от цепей удовольствия. Их тела светились. В этот момент не было ничего более прекрасного, чем послевкусие. Дождь медленно утих. Нос Шэнь Цзэчуаня ткнулся в шею Сяо Чие, когда он лежал в объятиях. От него пахло им. От него пахло вечностью. Сяо Чие накрутил на палец прядь волос Шэня и вздохнул: — Ланьчжоу. Шэнь Цзэчуань пробормотал что-то в знак согласия, прижимаясь к его коже. Сяо Чие посмотрел на него сверху вниз. Он задавался вопросом, какой была бы его жизнь, если бы ему позволяли вот так держать его каждую ночь и каждый день, ласкать его нежно и грубо, слушать его смех и слушать, как он отчаянно выдыхает его имя, как минуту назад. Все эти моменты казались украденными из далекой мечты. Все эти моменты могли бы принадлежать ему. Когда Шэнь Цзэчуань не получил никакого ответа, он заставил себя поднять голову, чтобы тоже посмотреть на сяо чие. Склонив голову набок, он убрал волосы с лица: — Сяо-эр, ты притих. Сяо Чие долго смотрел на него, прежде чем положить руку на щеку Шэнь Цзэчуаня. Шэнь наклонился навстречу прикосновению, повернув голову, чтобы поцеловать внутреннюю сторону ладони Сяо Чие, и именно тогда нож, наконец, полностью отрезал ему голову. Он потерпел поражение. Он был покойником. Он собирался любить его до самой смерти.