Ради Тёмного Лорда

      Беллатриса давно пережила юношескую влюблённость в Тёмного Лорда. Она обожала его, боготворила, но не желала. Особенно после его перерождения. Этот облик был создан для страха и величия. Но не для желания, нет. Владыка все также держал при себе это склизкого Снейпа. Все знали, что он двойной агент. Никто не знал, на чьей стороне его настоящая лояльность. Ей даже не нужно было говорить, только поджать губы, чтобы дать понять, как он ей осточертел. Цокот каблуков раздавался по вымощенной камнем дорожке отсчитывая секунды жизни.       Снейп был в замешательстве, когда посреди ночи к нему вломилась эта полоумная. Один взгляд её безумных тёмных пропастей там, где у людей обычно глаза, настораживал и приводил в боеготовность. Легкое покачивание головой в облаке черных кудрявых волос — заставляло призывать все его самообладание, чтобы не придушить эту змею на месте. Она поджала губы, как делала это всегда, когда видела его. Жгучее желание той врезать всколыхнулось в груди маггловским порывом его отца, но он не стал бы это делать. Сегодня Лестрейндж уйдёт отсюда живой. — Беллатриса. Чем обязан столь позднему визиту? — будничным тоном и отставив рокс с огневиски на подлокотник дорогого, судя по обшивке, кресла. Снейп изобразил ледяное спокойствие.       Отсутствие его реакции её бесило. Запустить бы Круциатус в эту змеиную маску. Узнать, как Снейп может извиваться. О да, она была мастерицей заставлять мужчин страдать. Но Снейп из раза в раз нивелировал все её попытки вывести его на эмоции. Даже её сраный покойный муж, оставивший только фамилию в придачу к родовым долгам дал слабину. И на Снейпа найдётся управа.       Она качнула головой так, как только умеет делать только она. Дёрнувши вбок и тут же переходя на плавное, скользящее движение вниз, будто не голова живого человека, а марионетки на нитках. «Тёмные омуты» уставились в «восковую маску» лица мужчины. По коже бегут мурашки от одного её взгляда, уголок рта настойчиво хочет искривиться, но он «держит лицо». — Разве я обязана называть цель своего визита?! — с характерной ей повышенной интонацией, когда в разговоре некто смел спрашивать её мотивы, или даже, не приведи Моргана, пытался найти смысл в её действиях; не высказала, так резанула словами по воздуху, будто клинком. — Конечно же да. Если ты прибыла ко мне по делу, я с радостью готов тебя выслушать. Если нет — то вынужден настаивать на том, чтобы ты покинула мой дом — делая соответствующие акценты в своей речи, чеканя, будто отмеривая ингредиенты. Дотошность, вызывающая у неё тошноту. Мерзкий слизняк с непроницаемым лицом. Бесит, бесит, бесит! Как же хочется впиться ему когтями в шею, не протыкая насквозь, но царапая до крови, ведя и причиняя боль. О-о-о, пусть только даст повод, она запросто разберётся с этим червяком. Заставит его страдать. Тёмному Лорду не обязательно знать, что его лучший дознатчик может пострадать… Но сегодня, она оставит его в живых. — Хорошо — на удивление легко согласилась она, тут же отворачиваясь и ведя острым кончиком носа куда-то вверх. Будто её нос может задраться ещё выше. Острые черты лица Беллы всегда намекали на её смертоносный и взбалмошный характер. Она влетает на собрания словно порыв ветра, иногда даже с соответствующими заклинаниями. У неё острый подбородок, прямо как язык. За оскорблением волшебница в карман не полезет. Выбить бы ей эти кривые зубы, чтобы потрудилась раскошелиться на соответствующую магию. А лучше связать, да потуже, выбивая всё дерьмо из этой и без того пустоватой головы, в которой словно мадагаскарские тараканы кишмя кишели смертоносные заклятия и проклятия. — По делу — говоря отрывочно, будто специально пытаясь его побесить продолжила чародейка. Шаг в сторону его полок с книгами. Изогнув корпус женщина плавно, с грацией и странной глазу пластикой, сначала опустила корпус, а затем поднялась. Всё это походило на телодвижения рептилии или даже змеи из факирской плетеной корзинки.       Белла наслаждалась паузами. Взглядом пробежавшись по корешкам многочисленных здесь книг и не найдя ни одной, в которой бы можно было найти намёк на предательскую деятельность (а это было довольно легко с её-то воображением), с громким шорохом одежды она развернулась обратно к хозяину дома. Правда, ведя себя так, словно это он ворвался к ней посреди ночи и она недовольна его присутствием рядом с собой. Мужчина же скрестил пальцы и терпеливо ждал. Ждал, падла, ждал. Выводил её из себя даже этим… вежливым поведением!       Северус знал, что бесит её. Знал и тянул время. Хотя ему бы хотелось давно уже выставить эту ведьму за дверь, но вместо этого сидел с таким видом, будто на официальном приёме в Министерстве. Спокойствие, достоинство, выдержка. Чёрные угли глаз и никаких эмоций. Она не выдержала. Сорвалась. Поджала и затем прикусила нижнюю губу, вихрем приблизившись к нему и теперь нависая с палочкой наголо. — Тёмный Лорд сомневается в тебе — голос Беллы опустился до хрипящего шёпота. Смотря исподлобья и теперь мимолётно улыбнувшись, скуксит лицо в ложное соболезнование. Как будто отобрала конфету у ребёнка и теперь хочет поиздеваться над ним ещё. — Он прислал меня… — конец кривой, будто надломленной, палочки уставился в сторону шеи Северуса и пошёл вниз, будто она препарировала его одним этим движением. Без заклинаний, слов, одним лишь движением она давала понять, что с радостью бы вскрыла ему глотку. На лицо Лестрейндж вновь наползла кривая улыбка и наклонив голову вбок, почти снисходя до уха чародея, она закончит свою фразу с торжествующим шёпотом. — Проверить тебя.       Тяжелая пауза, тишина в которой взвешивались «за» и «против», занималась игра «Правда или ложь». Две застывшие фигуры. Одна нависает, а другой сидит, даже не отпрянув и чётко, прямо наблюдая за каждым движением лицевых мускулов женщины. — Ты лжёшь — растягивая слова и добавляя им вес, будто передвигая гири, а не говоря. — Докажи! — весёлый хохот с которым она отодвинулась резанул слух. Не убирая палочки и ещё удерживая Снейпа на «мушке», Белла сделала пару шагов назад. — Докажи мне! Докажи Тёмному Лорду… Ах! — ведьма вся взвилась в наполняющей её радости, наблюдая за реакцией колдуна. Он нахмурился. Наконец-то хоть какая-то чёртова реакция! Да! Пробила брешь откровенной ложью, но тем не менее… Ничего, если Тёмный Лорд не узнает, правда? А ей же лучше, она докажет, что он на их стороне. Склизкий, гадкий, мерзкий… — Ты не можешь! Не можешь доказать. Да-а, не может! Посмотрите! Гениальный зельевар потерял дар речи и не может доказать, что он верен Тёмному Лорду!       Короткий жест. Просто взмах рукой по часовой стрелке с лёгким щелчком и заклинание запечатывает грязный, поганый рот. Он не имеет права подвести Дамблдора. Не может дать этому секрету выбраться наружу. Ничего, если Тёмный Лорд не узнает, что сегодня его любимица пересекла черту.       Выражение лица Беллы — глубоко оскорбленное, изумлённое и медленно превращающееся в злое. Да как он посмел! Как он… Как этот гадёныш посмел поднять на НЕЁ руку?! Резкое движение палочкой. Её любимое Круцио уже летело, пока Северус выставил довольно изощренный щит невербальной магией. Заклинание отскочило красной вспышкой в рокс, разбивая тот вдребезги. Ещё один выпад и снова отбил. «Да почему же ты только защищаешься, сука?!». Мимолётно отвлёкшись на эту мысль, она пропустила момент. Фатальная ошибка в магической дуэли, отвлекаться на мысли. Особенно, когда в доступе есть только невербальные заклятья. Остолбеней, Оглохни и Легилименс в несколько секунд подобно шквалу накрыли ведьму. Она бы упала, если бы не последующее Инкарцеро, подвязывающее её к потолку и распинающее за руки и за ноги.       Видок у неё, конечно, был что надо. Тут-то ей и место. В магических путах и заткнутым ртом. Он недолго копался в её воспоминаниях. Нужно было прощупать лишь самую малость. Ближайшие воспоминания, в которых не было и намёка на откровенную ложь, которой Лестрейндж довела себя до этого состояния. Судя по выражению лица, застывшему с момента его оглушающего заклинания, ведьма пребывала в бешенстве. Пусть. Пусть чувствует свою безвольность. Пусть ощущает безысходность. Проходя ближе, чеканя каждый шаг, словно судья выходящий на самый успешный суд. Снимет заклинание Оглохни, чтобы она могла его слышать. — Тем не менее, ты лжёшь. Тёмный Лорд не усомнился во мне. И я не дам ни единого повода для этого… Может мне стоит стереть тебе память? За этот до смешного безрассудный поступок — последние слова сочились ядом. Таким же смертоносным как и его зелья. О, он мог стереть ей память напрочь. Закупорить всю её суть в бутыльке, убить так, что следов не найдут… Нужно ли ему это было? Нет. Он не был садистом, но общаться с безвольной куклой скучно настолько, что скрипели зубы. Плавное движение рукой и женщина начала извиваться, как только заклинание ослабило свою хватку. Чувствуя трепещущее натяжение магических пут, Снейп только сейчас осознал, что не разоружил противницу. Уже занося палочку и открывая рот для самого простого Экспеллиармус, что даже Поттер освоил в идеале, ему прилетело его же заклинание безмолвия. Ещё секунда и извиваясь подобно змее, Лейстрендж сожгла магические путы, не боясь обжечься. Рухнула на тёмный паркет. От фигуры женщины уже начали исходить клубы чёрного дыма, когда он совсем по маггловски рванулся вперёд, чтобы припечатать ту к шкафу.       Болезненный вскрик наполовину с рыком, говорил о том, что Пожирательница Смерти уже избавилась от заклинания безмолвия. Горький запах трав и медицинского спирта заполнил ноздри с такой отчётливостью, будто она вошла в фармацевтическую лавку. — Блядь! Отпусти меня! Отпусти я сказала! — взвигнула женщина — Кру…       Жёсткий удар по скуле. Самый простой удар кулака. Так легко прервал ещё недосказанное заклинание. А затем ещё один в живот, выбивая воздух из лёгких. — Молчать — шумно пыхтя, он вжимал её тело к книжному стелажу, неприятно осознавая, что Беллатриса уж слишком была худенькой. Так и прибить недолго. Рука с палочкой проворачивалась, почти лихорадочно, потому что мысленно он уже составлял целый каскад заклинаний. Простых, действенных, но тут ему в шею впились зубы Беллы. Боль разошлась практически мгновенно с тем, как она с остервенением укусила его за оголённый участок кожи. Её челюсти сжались так сильно, что заклинания и магическая сила буквально распадались. Рыча и сцепившись в один клубок, каждый пытался сейчас выйти из этой нежеланной схватки. Белла, подобно зверю не упускала свою добычу, то и дело пытаясь прокрутить кистью с палочкой. Северус, рыча от боли, крепко стиснул запястья женщины, пытаясь не дать той сотворить ни единственного заклинания.       Щека, куда он ударил горела. Во рту стоял привкус его кожи и железа. Она заходилась рыком, хрипом и задыхалась его запахом. Запястья горели не хуже щеки. Явно останутся синяки и придётся искать подходящее целительное заклинание или снадобье. «Я убью его. Убью. Урод, мразь, скотина!». Ведьма разжала челюсти, чтобы выкрикнуть очередное проклятие на что получила немудреный удар лбом в лоб. Оглушенная от подобной дикости, Белла не сразу сообразила, что Снейп уже колдовал. Снова Инкарцеро. Вот уж нет, второй раз на этот трюк она не купится. Не поскупившись и засучив хорошенько ногами и руками, она заехала мужчине по паху. Взвыв от боли, Снейп тут же выпустил её.       Запыхавшийся, взъерошенный, со съёхавшим воротом мантии, он кривился от боли доставляя Беллатрисе несказанное удовольствие одним своим видом. Движение палочки и теперь в магических путах, с головы до ног был именно он. Нет, не пафосно распятый, а именно скованный. Руки заведены за спину, верёвка угрожающе обвилась вокруг шеи, сдавливая. Ещё движение палочкой и она раздвинула ноги мужчины, заставляя упасть на спину, взрыкнув от подступившей боли к ушибленному затылку. — Экспелиармус! Кру-цио! — он не взвыл, нет. Сучёныш стиснул зубы и молча стенал. Вены взбухли на сдавливаемой веревкой шее. Судорога боли прошлась по всему телу. Но он был крепким. Это стоило отметить ещё с момента, когда он так лихо заехал ей по лицу кулаком. — Предатель. Я вдоволь наиграюсь с тобой перед тем как убить. Тварь — брезгливо откинув палочку колдуна в сторону, она наступила каблуком на пах мужчины снова. Чтобы унизить, чтобы причинить большую боль, чем заклятие Круциатус. Внезапная мысль поразила её своей простотой и в то же время изощренностью. Весело хихикнув, она резко повела палочкой, будто разрывая пространство, с громким присвистом. Но на деле рвалась одежда на теле зельевара. Бледная кожа, стройное, не подтянутое тело. На шее уже наливался цветом след от её укуса. С удовольствием она отметила, что практически прокусила кожу.       Пожирательница Смерти смотрела на него сверху вниз. Или, скорее, он сам смотрел на неё снизу вверх из своего унизительного положения. Треск ткани до сих пор звучал в ушах отзвуками детских травм, но несмотря на это, он не терял самообладания. Безпалочковая невербальная магия — тонкий процесс требующий концентрации. Пусть она забавляется, он оставит своё сознание холодным настолько, насколько это возможно. Тем не менее он не мог не отметить, как и без того распушенное облако волос теперь неряшливо перевалилось назад, открывая лицо с набухающей скулой. Хорошо же он ей вмазал. Придётся постараться, чтобы стереть этот след позора. Очередное надавливание каблуком прямо по его паху оторвало от этих постыдных мыслей. — Кричи — требовательный тон, понизившийся на пару октав. В глазах бесновался безумный огонь с злостной идеей мести. Настойчивое давление сапожка. Это даже возбуждало. Полная власть над тем, кто так долго выводил её из себя. Повод для мести вполне обоснованный. Даже Тёмный Лорд не был бы против. Заставить его страдать. Выть от поражения и боли. Подол платья задрался вместе с ногой, показывая плавный изгиб тела заключенный в штаны в обтяжку. Строптивое молчание было ей ответом и это чародейку не устраивало. — Я сказала… Кричи! — взмах палочкой. Может даже слишком мощный. Голову зельевара мотнуло вбок, а верёвки затрещали, словно настоящие, справляясь с давлением её собственного импровизированного заклинания. Нижнюю губу мужчины рассекло, окрашивая в алый.       Мужчина даже не ухмыльнулся, когда чужое заклинание поддалось на его невербальную и беспалочковую магию. Ещё пара секунд и он освободится. Пара секунд и он проучит эту безумную суку. Рваный выдох предвкушения сладкой мести, который Пожирательница восприняла по своему, победоносно ухмыляясь. — Если хорошенько меня попросишь, я уберу ногу… Шучу! Не уберу!       В момент, когда она решила переместить каблук повыше, чтобы побольнее ударить, волшебник резко поднялся, высвобождая руки и хватаясь за лодыжку женщины. Грубое движение рывка на себя. Нелепо взмахнув руками, Лестрейндж ухнула вниз с высоким взвизгом и выронив палочку из рук. — Акцио! Петрификус тоталус! — не размениваясь на высокопарные и сложные заклинания. Просто и грубо, как будто вернувшись на первые курсы Хогвартс. Скованную, взбешенную чародейку быстро перевернули, больно всаживая локтём меж лопаток и выбивая воздух и без того неподвижного тела. Вжали в тёмный паркет, поднимая таз и одним движением руки срывая облегающие штаны. — Хочешь унижения? Будет тебе унижение — цедя сквозь зубы и не думая о последствиях, с размаха по обнаженной коже Снейп ударил женщину ладонью. Звонко, так, что в ушах на секунду зазвенело у него самого. Она бы вскрикнула от боли, да только заклинание крепко душило даже малейший звук и движение. Паника заскребла о стенки грудной клетки, когда ещё один удар ладонью настиг её зада. Её буквально шлёпали, словно ребёнка. Крепко, громко и обидно. На глаза выступили непрошенные слёзы. Снейп лишь ненамного ослабил заклинание, чтобы услышать, как ведьма начала подвывать от боли. Определенно, сладка та месть, что вершится собственными руками.       Огневиски, который ранее ощущался лишь приятным теплом, теперь разливался по крови, будто пожар. Его тело горело от алкоголя, унижения и боли. Хотелось отомстить, вернуть всё пережитое и задетое сторицей. Удар, ещё один и кожа покрывшаяся сначала мурашками от холода, теперь краснела под каждым ударом. Дыхание сбилось к чертям, что у него, что у неё. Она хватала ртом воздух, не замечая, что уже свободно сучит руками по полу в поисках своей палочки. Он тяжело дышал, добровольно впуская странный аромат костра, чужой горячей кожи и едва заметный гвоздики с бузиной. Колени не выдержали и подкосились, опуская Беллу ещё ниже, разводя ноги в стороны. Смесь унижения, злобы и удовольствия накатывали в сознание горячной волной, будто у неё была лихорадка. Закусывая собственные губы, стоны боли сливались с тяжёлым дыханием доносившимся сзади. Тело предательски слабело. Не привыкшая полагаться на грубую силу, предпочитающая разбираться с жертвами, когда они обездвижены магией. Слишком уж долго она упивалась безнаказанностью, чтобы встретить подобный отпор.       Собственная ладонь уже пылала от боли из-за наносимых ударов. Дыхание утяжелилось и несмотря на всю каверзность ситуации, никак не хотело приходить в норму. Он определенно запыхался непривычный к столь активным физическим нагрузкам. Голая грудь вздымалась от дыхания. В тёплом освещении комнаты казалось, что налившиеся краснотой отпечатки его собственных ладоней на заднице колдуньи были болезненно алыми. На миг могло показаться, что она уже призывно раздвигает ноги, только это явно было не так. Очевидно, что ноги её просто не выдерживали.       Что дальше? Что ему делать теперь с этой ситуацией? Вести до конца? Измываться, как она над ним совсем недавно? Стереть ей память и привести себя в порядок. Выпустить обратно, будто Беллатриса только пришла? Ни один из вариантов не казался разумным, а бледные пальцы сучили уж слишком близко к палочке волшебницы. — Не сегодня — хрипло выдав эту простую фразу, он навалился на неё сверху, сгребая запястья и фиксируя в вытянутом состоянии руки чародейки. Невольно зарываясь носом в пышную копну волос и сильнее вдыхая чуднОй аромат, настолько далёкий от его идеалов. Лили мертва. Он уже не помнил ни её запаха, ни тепла её кожи. Под ним же распространялся пожар тел. Горячность кожи опаляла его. Непозволительно близко, непозволительно легко скользила разгоряченная плоть по его животу, в попытке, извиваясь, вырваться из-под веса двойного агента. — Пошёл ты знаешь куда? Нахуй! — хрипя и шипя она двинула пятой точкой, в попытке оттолкнуть от себя мужчину, но вместо этого только упёрлась непосредственно в его пах. Задыхаясь от этой несправедливости из-за прерванной попытки поглумиться над чёртовым зельеваром и дотянуться до своего палочки, Белла попыталась приподняться. Но преодолеть вес мужчины было уж слишком непросто. — Прозаично. Особенно, когда ты чуть ли сама на него не насаживаешься — позволив себе короткую ухмылку, достаточно едко высказавшись, Снейп понимал — если он поднимется, то чародейка легко освободится. Его палочка до сих пор оставалась в руках, и сжимать запястья и палочку было сложно. После его слов Лестрейндж забилась будто в конвульсиях, пытаясь выместить своё бешенство в хаотичных движениях тела и высвободиться от гадких горячих от ударов рук. — Не забуду. Не прощу. Убью. Стоит мне только… — Стоит только что? Сейчас ты в моей власти, Беллатриса. И я могу сделать с тобой всё, что захочу. Лишить тебя памяти, убить, унизить. — ТЫ НЕ ПОСМЕЕШЬ! Кобель! Сучёныш! Мразь! Озабоченный еблан! — Будто мне нужно это. Насиловать такую как ты… Тьфу. Будь у Тёмного Лорда гениталии… — НЕ СМЕЙ. УПОМИНАТЬ. ЕГО. ИМЯ — приступ ярости из-за того, что Северус затронул буквально святое для ведьмы, дал сил, чтобы произвести достаточно мощный толчок, чтобы сбросить с себя зельевара и перекатившись взяться за палочку.       Запыхавшийся, практически голый маг, в одних штанах наставил палочку на ведьму, у которой до сих пор пылала алым цветом кожа на заднице, а её лицо представляло такую же картину. Красное от гнева и стыда, с проступающим синяком на скуле. Разбухшая от покусываний губа, лихорадочный огонь в глазах и высоко вздымающиеся плечи. Неряшливая копна волос теперь была похожа на грозовую тучу. Её палочка точно была направлена в сердце ненавистного зельевара. Тяжело вздымалась оголённая грудь, волосы растрепались и теперь закрывали его лоб, молодя на несколько лет. Кожа на месте укуса набухла, и не без удивления Беллатриса понимала, что хочет добавить пару царапин от когтей чуть ниже резких ключиц. Тело горело от гнева, боли и возбуждения. Никто, никто так не смел её бить и новые ощущения постыдной волной накатывали к горлу и плавили тело. — Ты — злобно выдавила ведьма, не в силах подобрать подходящее слово, чтобы описать всю ненависть, злость и желание, подступающее к груди по отношению к этому уродцу. — Давай. Ещё хоть слово и снова побываешь в оглушающих чарах — тяжело чеканя, сочащимся холодом тоном говорил тот. Желать эту дуру? Безумную суку, которая смотрела на него как на кусок мяса. Немыслимо.       Нехотя опуская палочку и следя за тем, что зельевар проделывал сейчас то же самое, Беллатриса завозилась на полу, поднимаясь и покачиваясь. Одной рукой ухватившись за штаны и одним движением натягивая обратно. Снейп не отставал с одной только разницей, что разодранную в клочья магией мантию, он бы не восстановил простым Репаро. — Ты мне солгала и Тёмный Лорд узнает об этом — он уже почти оправился от недавней схватки, только в висках пульсировала кровь, а рот пересох, требуя очередной порции губительного для организма огневиски. Будто читая его мысли, женщина коротко с помощью Акцио призвала к себе бутыль и не стесняясь приложилась на пару добрых глотков. Другое манящее заклинание выдернуло бутылку из её цепких пальцев и теперь зельевар глухо приложился к бутылке. — Не узнает — отдышавшись и ещё слегка покачиваясь, она щурилась наслаждаясь огнём расходившемся ощущением от алкоголя вниз по горлу и до живота. — Я доложу ему. Самолично — бутыль перекочевала обратно на полку одного из шкафов. Волшебница встрепенулась делая пару шагов, ещё нервно зажимая палочку между пальцев, а затем начиная ту покачивать из стороны в сторону. Чем-то это походило на хвост гремучей змеи. — Не доложишь — шипя и продолжая движение, но больше не пытаясь вступить в магическую дуэль, она неумолимо приближалась к зельевару. Он не отступал, то ли считая это постыдным, то ли не боясь очередной стычки. Ногти женщины упёрлись в мягкую кожу на груди чародея. С нажимом проводя ими вниз, будто желая расцарапать, Белла подняла голову. Из-за разницы в росте, теперь приходилось смотреть снизу вверх, задерживая дыхание. — Ты ничерта ему не скажешь — продолжая угрожающе шипеть женщина придвинулась ближе. — Стоп. Ещё движение и… — его прервали требовательным укусом в шею. Прямо поверх недавнего. Затем ещё один, не давая продохнуть уже выше, но не так больно как в самый первый раз. Толкнули в грудь. Ещё один раз, и затем пройдясь когтями, словно кошка по когтеточке. Снейп пошатнулся, не зная как реагировать на такую смену настроения. Хотелось как никогда взмахнуть палочкой и аппарировать, но брюнетка уверенно толкала его в сторону кресла и разлетевшегося от рокса стекла. Шумный выдох от безумной бестии и алкоголь берёт контроль над телом, лучше любого любовного зелья.       Оба валятся на кресло. Она взбирается на него, по свойски, нагло, скребя ногтями по коже и оставляя красные дорожки. Его руки ложатся на угловатые бёдра, заставляя женщину мгновенно взвизгнуть от боли. С такой силой он впился в кожу. Визг быстро перешёл в хриплый стон, а затем в неразборчивое мычание с которым она продолжала кусать кожу шеи, переходя на плечи и нервно проходясь языком по недавнему месту укусов. — Ты совсем из ума… — не заканчивая фразу, шумно вдохнул через нос от того, как одна рука Беллатрисы сместилась на недавно избиваемый ей же пах. Теперь умело лаская рукой, так, словно ткани штанов там и не было. Кровь стучала в висках, а грудь горела от того, как её царапали ногти ведьмы. Не поцелуй, а звериный укус. Вкус огневиски и лёгкий привкус от сигареты. Похоже ведьма не чуралась их и выкурила парочку перед тем, как сюда прийти. — Заткнись. Заткнись, пока я тебя не распяла — уже не шипение, хрип с отчаянным желанием, накрывшим с головой и доводя до безумия лишь своим звучанием. Мужские пальцы сместились к ягодицам, оглаживая и залезая дальше, с нажимом проходясь по промежности. Удовлетворённо взвыв, подаваясь грудью вперёд, она без тени зазрения залезла рукой уже под ткань штанов, нащупывая член и теперь резкими, рваными движениями пытаясь довести своего оппонента до такого же уровня желания, что и у неё. — Ты выжила из ума. Совсем ебанулась — тон смягчённый огневиски и подступающим возбуждением совсем рядом с её ухом. И она ощущает как губы проходятся по мочке уха, мягко прикусывая, доходя до шеи неровным и неуверенным поцелуем, от которого по коже бегут мурашки. Подаваясь навстречу его пальцам, извиваясь уже от желания, а не от сопротивления, Лестрейндж резко зашипела, отнимая руку от груди мужчины и зарываясь пальцами в волосы. Сжимая их и резко одёргивая голову назад, не в силах терпеть эти дурацкие прелюдия, использует палочку, чтобы избавиться от остатков одежды мужчины и своих штанов, одним слитным движением, насаживаясь на член и не давая выбора зельевару под ней.       Удовлетворённый выдох и затем громкий стон, с которым она поднимала бёдра, окончательно вымел последние мысли из головы. Как давно же он не касался женского тела, чтобы просто так сопротивляться и скинуть с себя эту мегеру. В то время как ведьма не теряла времени и с каждой секундой наращивала темп, отпустив его волосы и помогая себе руками, уперевшись с силой в подлокотники и скребя по ним когтями. — Ненавижу блять. Ненавижу, ах, тебя. Убью, когда-а-а закончу — она умудрялась так громко и пошло стонать в перерывах между словами, что казалось, без глушащих заклинаний это должно было быть слышно на всю округу. Правда сейчас это его не волновало. Внутри Беллатрисы было на удивление горячо и туго. Слова ненависти, искренние и от того ещё более возбуждающие призывали к действию. — Не сможешь — заявляя низким тоном с хрипотцой, просачивающейся от доходящего до пика безумного возбуждения. Руки теперь перекочевали на бёдра, насаживая волшебницу вне заданного ей темпа. А в конечном итоге он и сам начал двигаться бёдрами ей на встречу, вбиваясь с такой силой, будто пытался если не проткнуть её насквозь, то раздолбить так, чтобы она и стоять не смогла спокойно. Всхлипывания вперемешку с громкими стонами наполняли комнату так отчетливо, отскакивая эхом от стен и нагоняя обратно, позволяя наслаждаться этим вдвойне. Не выдержав он рывком поднялся, удерживая удивительно лёгкую ведьму на руках лишь на пару мгновений, чтобы с таким же небрежным отношением, как и раньше опрокинуть на пол и разрывая их контакт.       Не успела Белла бросить обиженный и оскорбленный взгляд, как её подтянули обратно, переворачивая и вновь болезненно вжимая в пол, входя уже сзади. Громкий шлепок плоти о плоть и под новым углом ощущений она застонала ещё громче. Хотя казалось, что все лимиты по громкости обычного человека уже давно преодолены и дальше оставался лишь Сонорус. Но эта безумная ведьма умела удивлять. Прошло не так много времени, когда она подстроилась под его темп, теперь самостоятельно насаживаясь на член, прогибаясь в спине. Ухватить копну волос, наматывая на кулак и вынуждая податься назд, прогибаясь в спине ещё сильнее — очередной прилив возбуждения, от которого было не устоять. — Ещё! Да! Жёстче, Северус, иначе я запытаю тебя до смерти! Да! Здесь, так! — непристойные выражения срывались с её губ скороговоркой. Неясно было только, действительно ли она приведёт в исполнение подобный приговор. Ткань чёрного платья игриво вздымалась с каждым толчком, щекоча кожу и раздражая неимоверно. Нашарив свободной рукой палочку, простое заклинание рассечения не заботясь о сохранности спины оппонентки. Ткань затрещала, послушно распадаясь на лоскуты и обнажая бледную спину с красными линиями от заклинания. Снейп не отвечал ей, стараясь не думать, кого именно сейчас имеет и вымещая всю накопившуюся злость, раздражение и боль в каждом толчке.       Чародейка под ним стонала и извивалась, уже не от боли, но от изощренного удовольствия, когда каждая частичка тела наливалась теплом, а внутренности горели. Не в силах больше сдерживаться, руки её ослабели, подводя и она больно ударяясь грудью и подбородком осела на пол, совсем неприлично вскрикнув. К её большему удовольствию, со стороны Северуса доносились только хриплые вздохи и не менее шумные выдохи. Ускоряя и без того бешеный темп, вгоняясь до самого конца и практически вбивая Беллу в пол, ещё немного и он достигнет своего пика. Прикусив губу от предвкушения, пожирательница смерти прикрыла глаза, выдыхая и постанывая, полностью отдавая власть над телом в эти финальные аккорды. Снейп не заставил её долго ждать, вцепившись в бёдра и талию, как утопающий в спасительный круг, вспотевший и тяжело дышащий, прижался грудью к её спине изливаясь внутрь.       Гулкая тишина опустилась на помещение, нарушаемая только тяжелым дыханием двух чародеев, которые искренне друг друга ненавидели.