губы на вкус как

тата является нежным мальчиком, он любит помогать другим людям и всегда идёт на уступки. старается не ссорить других клонов, а мирить их, давать надежды на прекрасное будущее. однако ладит он только с дефолтом, но и тот старается сильно не влезать в общение с «розовым мальчиком». боится, что тата станет таким же, как эдгар. тата был не таким, как остальные, даже его голос отличался: нежный, более высокий, будто бы занимается пением. словно как вкусные конфеты, однако, если слишком долго слушать, может показаться, что это не конфеты вовсе — приторный мёд. у эдгара была привычка загоняться по любому поводу и искать поддержки в селфхарме. пусть он и понимал, что от этого занятия пользы мало, - точнее, её совсем нет, - остановиться никак не мог. помогали справиться с этим, разве что, транквилизаторы и… тата. как только эдгар вспоминает тату, щёчки покрываются нежным, здоровым румянцем. тата в его жизни как лучик солнца в тёмной комнате.       — эдгар, ты долго не выходил из комнаты. у тебя все хорошо?       — эдгар, если тебя что-то тревожит, ты можешь поделиться со мной.       — эдгар, тебе плохо?       — эдгар… тебя обнять?       — давай. тата предлагает обниматься только в крайних случаях: когда эдгару максимально плохо и он не реагирует ни на что. с ним поздоровались?

и что

толкнули в плечо?

и что

ударили?

и что.

эдгар тонул в своих мыслях и самокопании настолько сильно и долго, что даже такой яркий лучик солнца как тата, не разгонял всю ту тьму, которая его поглощала. объятия помогали редко, но всё же, эдгар очень ценил их и… прекращал думать о плохом? лишь на время. потом, когда тата уйдёт, эдгар вновь будет думать о плохом. поэтому он старается сделать так, чтобы тата не уходил. оставался рядом подольше, потому что о плохом думать эдгар не хочет. так прекрати, чего сложного? просто не думай о плохом, лол? эдгар бы просто послал таких советчиков куда подальше. они не знают, какую боль испытывает эмо, смотря на тату и других своих состоявшихся клонов. а он? что эдгар? чего добился в своей жизни эдгар?       — эдгар, я обниму тебя? — тата лезет на кровать к эдгару, ложится и обнимает со спины.       — нет… — эдгар отвечает не сразу. когда тата уйдёт, станет ещё хуже. поэтому ему стоит уйти прямо сейчас. но тата не уходит. — уйди, оставь меня одного. — тихо говорит парень, — как и всегда. — притянув к груди вторую подушку, эдгар обнимает её обеими руками да закрывает глаза. ну, не желает он сейчас этого всего: этих нежностей от таты, его добрых слов поддержки, чего ещё стоило ему услышать от эдгара?       — почему «как и всегда»? ты сам говоришь ведь, чтобы я уходил. — тата приподнимается и убирает челку с лица эдгара. подводка под глазами со вчерашнего дня, уже давно потрескавшаяся, заставила розового мальчика надуть губы. почему он не пришёл раньше? почему не помог эдгару? почему? — я хочу, чтобы у тебя всё было хорошо. почему ты отталкиваешь меня и мою помощь? эдгар… посмотришь на меня? эдгар тяжело вздыхает. он не может сопротивляться тате. просто не может, хоть с крыши прыгай. тата добрый. тата ласковый. тата заботливый. тата всегда поможет, всегда выслушает. но эдгар сомневался, что он поможет ему сейчас. это ведь… невозможно? залезть в чужую голову и выключить «депрессия». от этого поможет, разве что кома, длиною в вечность. эдгар приподнимается, садится и, подумав маленько, поворачивается к тате. а тата быстро обнимает обеими руками да тычется в искусанные пухлые губы дефолта своими.

что

он… поцеловал? эдгара? тата… розовый мальчик… взял и поцеловал, да? а эдгар, кажется, забыл как дышать. сердце играло чечётку, в висках долбило так, как никогда раньше.       — тата… — на выдохе бормочет эдгар, хлопая длинными ресницами. — тата, — повторяет, — постой, тата… — его, кажется слышать не желают, раз их губы снова сталкиваются в нежном поцелуе. практически невесомом. в таком, где эдгар хочет заплакать от нежности, с которой тата его целует. так мягко, осторожно, неторопливо… по-доброму, что-ли?

ммм

      — тата…       — тебе лучше?       — разве что… немного.       — мне поцеловать ещё раз?

губы таты как мёд, приторно сладкие