Спаситель

Shaman King. These are people who have historically been called Saviours. Saviours who changed the world like Buddah from 2500 years ago or Christ from 2000 years ago were also shamans.

— Я сейчас растаю, — устало проговорил Йо. Он стащил с себя пропитавшуюся потом рубашку, швырнул ее на пол и распластался на кровати. — Токио плавится, как мороженое на солнце. Хао оглянулся через плечо и, смерив брата равнодушным взглядом, снова отвернулся к окну. В щель между тяжелой темной шторой и пластиковой рамой хорошо просматривалась улица. — Скорее как шоколад, — небрежно заметил он. — Горький, липкий черный шоколад. Солнце медленно катилось за горизонт, вонзая колючие лучи в полумрак гостиничного номера. Йо заставил себя подняться, выудил из холодильника банку ледяной колы и встал у брата за спиной. Щелкнул ключ, зашипели пузырьки. — Тебе виднее, — его голос по-прежнему звучал бесстрастно и тихо. Он сделал пару глотков и протянул банку Хао. — Будешь? Хао сдвинул над переносицей брови и промолчал. Комнату окутала неприятная давящая тишина. Ему даже почудилось, как зазвенели вытянутые в тугую струну нервы. — Извини, — тут же опомнился Йо, — все никак не привыкну, что ты принадлежишь миру духов. — И как можно непринужденнее рассмеялся, создавая очередную хрупкую иллюзию благополучия. А Хао передернуло от этого фальшивого невеселого смеха, в котором уже не осталось ни капли радости. — Хватит, — не выдержал он. Но Йо продолжал заливаться истеричным хохотом. — Хватит, я сказал! Перестань паясничать. Не маленький. — А ты, — Йо резко оборвал смех, — перестань строить из себя вершителя судеб. Спаситель… Хао приходилось нелегко с братом. Две половины все никак не могли понять друг друга и прийти наконец к согласию. В Йо было слишком много бесполезной доброты, мягкотелости и любви к никчемным людишкам. Откуда это рвение — спасать насквозь прогнившее человечество? Вопреки воле брата. Короля Шаманов. Спасителя. Почему он не желает соглашаться с разумными доводами, почему продолжает сопротивляться неизбежному? Даже теперь, когда по ночам его подушка все чаще становится мокрой от бессильных слез, пока он мечется в кошмарных снах, выкликая имена своих друзей. — Прекрати меня защищать! — сорвался Йо. — Немедленно прекрати меня защищать и дай мне уйти! — Куда уйти? — холодно поинтересовался Хао. — Туда! — Йо дернул на себя штору, оборвав ее вместе с карнизом, который глухо стукнулся о пол. За окном расцветали рыжие и охровые пятна взрывов, языками пламени облизывая высотки, опадающие и рассыпающиеся в груды камня и стекла. Столбы дыма и пыли поднимались со всех сторон. Люди в панике разбегались, падали лицом вниз, застывая на асфальте в неестественных позах и обагряя его кровью. Спаситель продолжал отстраненно наблюдать за разрастающимся хаосом. — Не могу больше, — взмолился Йо, вжимаясь лбом в прохладное стекло и провожая пустым взглядом военный вертолет, поднимавшийся в серое небо. — Выпусти. Хао безразлично пожал плечами. — У тебя все равно ничего не выйдет. Йо закусил губу и ударил кулаком по стеклу — на окне расползлась паутина мелких трещин. — Тогда останови их сам. — Я уже сказал. Я не стану вмешиваться. Я дал людям достаточно времени для того, чтобы одуматься. Но нет, они продолжают губить и себя, и планету. — Но так же нельзя! — Странные вы, — задумчиво произнес Хао, — ты и твои друзья. Обязательно нужно влезть в самое пекло, даже если исход и так уже ясен. — Я не собираюсь стоять в стороне, пока ты… — Это глупо, Йо, — оборвал Хао. — Пустая трата времени и фурёку. Вы всего лишь шаманы. У вас изначально не было ни единого шанса. — Тогда зачем ты их отпустил? — вскинулся Йо. — А зачем мне было их удерживать? Они ушли по доброй воле. Или ты думаешь, что Рен не знал, что его «Фумон Тонкоу» не спасает от пуль? Или, может быть, Чоколав думал, что к слепым там, — Хао кивнул на окно, — особое отношение? Или Рю забыл, что благородство самурая уместно разве что только в детских сказках? На улице, совсем рядом, прогремел очередной взрыв. Должно быть, прогремел: защитный барьер, установленный вокруг гостиницы, не пропускал внутрь ни звука. Они не слышали ни истошных криков, ни выстрелов, ни грохота военных машин, словно очутились под колпаком непроницаемой глухой тишины. Взрывная волна швырнула в окно груду искореженного металла. Мутно-желтое облако пыли озарилось новой цепью ярких вспышек и вскоре рассеялось над безжизненным пустырем, где солнце лениво поджаривало чьи-то останки на пропитавшейся кровью земле. — Я должен был уйти вместе с ними, — безжизненно проговорил Йо, сползая под подоконник и путаясь разъезжающимися ногами в сбившейся на полу синей шторе. У него больше не было сил смотреть это немое кино про смерть. — Больно, — жалобно простонал он, впиваясь одеревенелыми пальцами в область сердца. — А ты как хотел? — нахмурился Хао. — Думал, что вы разыграли, как по нотам, чудесное спасение мира и вот так запросто решили все проблемы? Я бы мог построить Королевство шаманов, в котором все твои друзья — все, до единого — были бы живы. Но нет, ты предпочел заново окунуть меня в тысячелетие боли и радовался, как ловко у тебя все вышло. Йо подтянул колени к груди, обхватил руками и уткнулся в них лицом. — Ты дашь мне уйти или нет? — глухо отозвался он. — Нет, — отрезал Хао. — Мы досмотрим с тобой до конца, как тут все развалится. — Брат, я прошу тебя, останови войну. — Я все сказал. Йо сжался в комок напряженных мускулов и нервов, а его поникшие плечи судорожно затряслись. — Я бы мог воскресить для тебя кого-нибудь из них. Предложение прозвучало скорее как издевка. Поймать еще одну сердобольную душу в эту ловушку — едва ли можно было назвать гуманным поступком. Йо только сильнее затрясся, и Хао ничего не оставалось, как продолжать просто наблюдать за его пустеющей оболочкой. Асакура Йо — лишний и чуждый этому миру сгусток доброты и света — все еще продолжал отчаянно цепляться за жизнь. Только что он без своих друзей и без своей веры? — Ты часть меня, — голос Хао чуточку потеплел, — я никогда не смогу отпустить тебя. Даже если бы захотел. Йо поднял голову, до боли стиснув колени руками. Покрасневшие и опухшие глаза смотрели устало. Теперь в нем трудно было узнать того беззаботного паренька, который вступал в турнир, даже не догадываясь о его истинном значении. Тогда он не знал ни страха, ни предательства, ни подлости и свято верил, что тот, кто способен видеть духов, не может быть плохим человеком. Рядом с ним погибали и воскресали друзья, но лишь недавно он понял, что значит настоящая смерть и «безвозвратная потеря». Когда-то он считал, что вынуждая Хао отказаться от вмешательства в судьбу человечества, они спасали мир. Комната погрузилась в тишину — густую и пропитанную болью. Хао присел на корточки перед братом, заглядывая в его заплаканное лицо. — Я плохой, Йо? Молчание. — Йо? — Уже не знаю. — Это не ответ. Йо еще немного помолчал, а потом отозвался тихим бесцветным голосом: — Хочешь знать — прочти мои мысли. Хао не стал этого делать. В нем и так уже который день, как заезженная пластинка, звучал полный отчаяния голос брата: «Что я наделал…»