А где Родина заканчивается?

«Стрельцов, Светка, свобода и Родина». Вот такой смысл выкладывали они на пару в детстве в четыре кривые буквы. Выписанные даже не красной, а зелёной краской – уж какую удалось стащить. Тогда тырить у соседей Максу и Светке казалось невероятным молодечеством. Да и взрослые закрыли глаза, расценили как мелкую шалость. Главное, они были «такие сознательные, такие пионеры»… Что для них тогда значила свобода – и объяснять не надо. А вот Родина скорее, кажется, означала их собственную страну. Куда они могли сбежать от взрослых, от всех – и жить там только вдвоём. Свободными. Потом Макс, правда, говорил – да мы, мол, вообще не думали, все писали про Родину – и мы писали. Хотя, казалось бы, он был в отличие от Светки начитанный, понимал по-английски, сам рассказывал, что в курсе внеклассного чтения у него была масса детских книжек из тех, что на все времена. Но когда Светка просила пересказать хоть одну, он как-то уклонялся от темы. Разок даже проворчал: мол, учись и читай сама, никто тебя в твоей деревне не держит. Деревня вообще-то была общая, так что Светку это несколько задело. Но, впрочем, да, тогда ещё не ушло время возможностей, это она считала себя неспособной, да и нужной семье. Поэтому даже не заикалась о том, чтобы ездить в хорошую, продвинутую школу вместе с Максом. В конце-то концов ни его брат, ни её, Светкин, туда тоже не рвались. Да и Макса, кажется, в это заведение запинали. Наверно, чтобы хоть кем-то можно было гордиться. «Двадцать лет вместе». Нет, вообще-то больше, это Макс округлял. Хотя если считать от первых поцелуев – то да, как-то так. И вот тогда уже, кажется, никто вокруг Родину не поминал. У всех была одна забота – выжить. Некоторым удавалось заработать чуть больше, чем просто чтобы с голоду не умереть, тогда пытались ещё и помечтать о красивой жизни. Дети тоже быстро понимали, что почём. Что и вкусняшки, о каких раньше и мечтать не приходилось, на деревьях не растут. Все после школы старались подработать. Получалось не очень, деревенская жизнь сама по себе состоит из помощи старшим с малолетства, и это семья, это само собой, но это ведь время, силы и отсутствие всякого вознаграждения. Мало кто хотел так жить, но и податься было особо некуда. Всем, кроме Макса. Его учёбу пытались отстоять чуть не всей деревней. Тем более что после девятого класса он решил посвятить себя медицине. А значит, вернулся бы к односельчанам как минимум полноценным фельдшером, уважаемым и необходимым человеком. В это стоило вкладываться, подвозить его, подкармливать – поскольку о бесплатном питании теперь и речи нигде не шло. Уж точно не в их глуши. Да, Макс себя не жалел, начинал карьеру с самых низов, проходя все круги практики. Только вот всю дорогу предполагалось, что как ни будь он занят – а Светка станет сидеть и ждать его, чем ей ещё-то заниматься. Сперва она очень скучала. Писала письма, как в армию, бегала звонить жениху из сельмага. Дозванивалась редко, а до мобильников было ещё долго. Письма получала тоже нечасто. Раз за разом спрашивала: «А как же мы? Как же свобода и Родина?» Макс поначалу отмалчивался, но однажды написал: «Свет, свобода теперь – это деньги. Не всякий может торговать, но я заработаю. А родина теперь – это просто слово. И если ты, глупенькая, всё ещё мечтаешь о волшебной стране для нас двоих – то на это я заработаю тоже». И она так и не знала, что ему ответить. Он до того гордился собой! Своими мужественными решениями. Он так и не вернулся на малую родину лечить родных и друзей. А ведь прожили бы они со Светкой, если бы тогда поженились, как ни крути – у них почти всё своё. А главное, вся деревня бы помогала. В Карагаихе могли ругаться до хрипоты, особенно через забор, вешать на соседа всех собак – но в трудную минуту никогда не бросали. Уж точно не бросали детей. И внуков. И почти никто не понимал Макса, когда тот завербовался на таёжную стройку. Да, доктором. Но всё-таки слишком далеко. Мало какой «длинный рубль» такого стоил. Тётя Маша Некрасова как-то не выдержала и припечатала, качая головой: – Создаёт себе трудности, чтобы потом героически их преодолевать! Всяко это проще, чем жить здесь и за семью отвечать! Дед Леньки и Светки, вестимо, начал отвечать соседке ритуальной руганью. Но все понимали, что тётя Маша права. Годы идут, варианты для Светки иссякают. А ведь с такой красотой… Хотя, конечно, все вокруг больше были склонны к «хоть за курицу, да на соседнюю улицу», но в любом случае – сколько же можно ждать? Кого-то, кто явно не заинтересован в своём возвращении. А зависает и зависает в своей тайге, в чисто мужском коллективе, и всё больше привыкает презирать баб. Вот в каждом письме чувствуется! И смс-ки односложные. И приезжает так редко. …Похиленко курицей не был. А Светке уже перевалило за тридцать. И даже мало ли, кто там и что говорил – она сама так больше не могла. И если теперь «родина просто слово» – то можно и закончить всё одним-единственным сообщением. И пригодиться там, где родилась. Или неподалёку.

* * *

Светка так и не поверит, что волшебный мир вообще-то совсем рядом. Только никак не для двоих, там, в этом мире, свои разборки, предательство, смерть и служение. Для неё все так и останется бабкиными сказками. И выдумками городского чудика Артура. Макс и жене-то своей, другой Светке, ничего о своих приключениях не расскажет. А уж с первой любовью и вовсе теперь, считай, не общается. Тогда, после СМС, бесился, убить хотел, силой вернуть подумывал… Но так долго добирался на Светкину свадьбу, что выдохся, перегорел. Только и выдохнул что-то в духе «как дай вам Бог любимой быть другим». Легко отделалась. Да и вспомнить есть что. Потраченные на Макса годы всё-таки, если оглянуться назад, проблёскивали огоньками приятных воспоминаний. У них двоих всё было, тогда никто не посчитал бы это грехом, раз назначена свадьба, а потом свадьбы не вышло, но ведь и без последствий обошлось. Что ж. Светка всего не знает, но жаль, конечно, если её тёзка, избавившись от жениха-тирана, сменяла шило на мыло. Слухи про «только попробуй родить дочь!» долетели до всех. Максу это казалось смешным, УЗИ ведь показало сына, значит, как это уже может переделаться? А остальным было обидно. Хотя со Светкой-тёмненькой никто это не обсуждал, но вот промеж собой промелькивало, от той же тёти Маши: мол, и техника ошибается, вот хорошо бы Великая Мать проучила Макса! Родилась бы девочка, и через какое-то время он бы осознал, что за свою принцессу перевернёт весь мир, у мужиков такое не редкость. Не склалось. Ну что ж, теперь другой Светке жить с этим раздувающимся от гордости индюком. Даже жаль её, но они не подруги, чтоб беленькая Светка тёмненькой советовала. Пусть каждый живёт свою жизнь. И пригождается где может.