if you hold me without hurting

//

они занимались этим на протяжении месяцев. чимину давно стоило понять, что их отношения зашли далеко за черту притворства, когда он каждый раз не мог себе позволить отодвинуть вытраханное тело чонгука и просто уйти, как делал это обычно, после возвращаясь за добавкой. черт, да он даже не трахался ни с кем кроме чонгука ни разу за все прошедшее время. это всегда был только чонгук, чонгук, чонгук. всех этих знаков было достаточно, чтобы он заметил, что что-то не так. но как он мог не привязаться, когда речь идет об этом омеге? омеге, который стоит на коленях перед его ногами, пока рыдания сотрясают его крошечное тело, омеге, который умоляет его остаться, омеге, который, хватаясь за лямки его рюкзака, смотрит на него так, пока крупные слезы стекают по его круглым, красным щекам, омеге, который спрашивает, что именно он сделал не так. — альфа, пожалуйста, почему ты уходишь? мы… все ведь было хорошо и..... что я такого сделал? обещаю, я исправлюсь, — он спрятал лицо в руках, пытаясь заглушить всхлипы, у чимина, который в это время пытался подавить свои слезы, от этого пересохло в горле — почему отношения его так сильно пугали? — не уходи, пожалуйста, пожалуйста, обещаю, я все исправлю… — омега продолжал повторять про себя эти слова как мантру, цепляясь за ноги чимина, пока старший стоял, словно статуя. он начал понимать, что, возможно, уже слишком по уши, чтобы вот так бросить все и начать с нуля в другом месте, и все же он слишком напуган мыслью о том, чтобы отдать чонгуку всего себя. -x- чимин был сбит с ног c самой первой встречи с чонгуком — в его голове все с самого начала было ясно как божий день. мероприятие, посвященное флэш-тату, выдалось напряженным, зал был слегка переполнен, но чимин был рад, что, по крайней мере, у его стенда было немного больше места, чем у других артистов. не совсем честно, но именно этого можно было добиться благодаря хорошей репутации и флирту с ответственным за мероприятие человеком. часть с флиртом была незапланированной, просто сокджин оказался симпатичным омегой с открытым декольте, разгуливающим в коротком платье, его каблуки звонко постукивали, пока он ходил по помещению, проверяя, все ли в порядке. альфе удалось продать все запланированное быстрее ожидаемого времени, и это было здорово — у него появилась возможность прогуляться по городу и осмотреть достопримечательности, как он всегда любил делать в новых местах, возможно даже найти тихое место неподалеку, где он мог бы отсидеться и курить до тех пор, пока его голова не перестанет пульсировать, тупая боль в затылке была слегка чересчур сильной для дня, которым он должен был наслаждаться сполна. чимин любил свою работу: для него покрывать кожу чернилами, оставлять на коже человека что-то, что он создал собственными руками — было потрясающе. ему нравилось быть татуировщиком так же сильно, как рисовать эскизы для тату — оба хобби как бы дополняли друг друга; многочисленные татуировки, покрывавшие обе его руки, бедра, а также тянулись от груди до самой шеи — были тому доказательством, но иногда это казалось чем-то… рутинным. он не помнит, когда точно появилось это ощущение, оно просто возникло само собой. возникло и заставило его задуматься: правда ли у него была страсть к тату и эскизам или ему нравилось этим заниматься по той причине, что он знал — тату и эскизы — это то, что у него всегда будет получаться хорошо? была ли причина в том, что у него не было никаких обязательств ни перед кем, он сам выбирал удобное время работы, да и сама работа позволяла ему всегда находиться в движении, не вынуждая его нигде оставаться надолго? «бесчувственный, бессердечный мудак» — эти слова эхом отдавались в его голове, пока не приблизился следующий клиент. чимин достал портфолио с доступными работами, подзывая альфу к своей кушетке — не лучшее время, чтобы обдумывать мотивы выбора своей профессии. только спустя почти два часа альфе, наконец, удалось урвать перерыв до прихода следующей толпы людей, и первым, что тут же пришло ему в голову, была необходимость найти место, где можно выпить кофе, а если быть точнее уйти подальше отсюда, присесть где-нибудь, взять себя в руки и оставить эти бесполезные мысли позади. что мы делаем, когда чувства переполняют нас? правильно! закапываем их поглубже и больше никогда к ним не возвращаемся. вот и замечательно. вот тогда-то и случился чонгук. тот факт, что он выбрал именно это место, было похоже на какое-то странно-чудное стечение обстоятельств, ему нужен был толчок в верном направлении, чтобы развеять мысли. с этим он и зашел в пастельно-розовую пекарню и встретился лицом к лицу с самой красивой омегой, которую он когда-либо видел. он остановился как вкопанный, его моментально окатило сожалением о том, что он не потрудился потратить чуть больше времени на свой внешний вид, чтобы не выглядеть так, будто его сбила машина: растрепанные волосы и глубокий темные круги под глазами — буквально кричали об этом. у парня его мечты волосы до самых щечек, заколотые с правой стороны блестящими заколками, он одет в клубничное платье миди с розовым фартуком, украшенным множеством булавок в виде кексов и милых маленьких пирожных, поверх него. парень его мечты великолепен, его милые губы покрыты блеском, невесомый макияж подчеркивает как мягкие черты его лица, так и его большие глаза — парень его мечты покраснел и опустил взгляд, сжавшись за прилавком: альфа буквально пялился на него. чимин был знатоком флирта, альфе нравилось заигрывать — конечно, с болезненной застенчивостью чонгука это было слегка сложнее осуществить, но немного бесстыдства, несомненно, помогло ему запустить механизм. чимин не мог поверить, что такой омега попал под его чары, омега едва верил, что кто-то хочет с ним флиртовать, его глаза невероятно расширились, он густо покраснел, когда альфа назвал его куколкой — ку был использованной шлюхой, и все же в голосе альфы не было ни следа насмешки, присущей остальным, стоило им только увидеть исчезающий след от укуса на его шее или щеке. альфа наклонялся к прилавку и флиртовал с ним, как будто не видел в этом никакой проблемы, заставляя его сжимать пальцы и прикусывать нижнюю губу, чтобы тем самым сдержать широкую улыбку — он не хотел, чтобы кто-то думал, что он самовлюбленная, нахальная сучка, как называл его муж. чонгук был безумно доволен комплиментом, перебирал пальцы и прикрывал уши руками, а стоило альфе покинуть пекарню, омега радостно подпрыгнул на месте, все думая о том, что тот сказал. куколка. зуд под кожей сошел на нет сразу после того, как чимин вышел из пекарни, в голове сразу же всплыл образ омеги с розовыми щечками, которые запунцовели, стоило ему выпалить, как кукольно омега выглядит (у чимина всегда были проблемы с контролем собственного языка), то, как омега заикаясь поблагодарил его за комплимент, в то время как его оленьи глаза стали еще шире, а кроличьи зубки мило обнажились, когда он поджал губки и опустил голову из-за стеснения. он был похож на испуганного кролика — и чимин теперь никак не мог дождаться конца рабочего дня, уже зная, где он купит что-нибудь перекусить перед возвращением в свой номер в мотеле. чонгуку потребовалось чуть больше времени, чтобы разобраться в ситуации. он все еще чувствовал себя неуверенно рядом с альфами, но, боже, омега был очень, очень одинок — прошло так много времени с тех пор как кто-то прикасался к нему в последний раз, ни один альфа не смотрел на него без отвращения, избивая его, пока трусики не станут мокрыми от мочи, и он не забьется в угол, пьяный альфа после сделанного вырубившись лежал на диване, до этого приказав омеге не попадаться ему на глаза — вот почему чонгук проводил большую часть ночей на кухне: он готовил и напевал веселые песенки, пытаясь убедить себя, что все не так уж плохо, по крайней мере, у него кто-то есть, кто-то, кто любил его настолько, что оставался рядом. чонгук старался не обращать внимания на боль в боку и свежие синяки. все это было до чимина. альфа был весь из себя таким дерзким и кокетливым, что поначалу превращало чонгука в заикающееся и хихикающее месиво — он всегда был таким смущенным рядом с чимином. с тех пор, как омега переехал сюда, он постоянно слышал сплетни, в таком крошечном городе люди шептались обо всем и обо всех, поэтому, когда в маленький городок приехал новый покрытый татуировками альфа, чонгук знал, что многие омеги будут пускать на него слюни, и все же из всех омег города именно он был там, когда альфа каждый день прислонялся к стойке в ожидании своего кофе, он купал чонгука в своем внимании — почти не обращая внимания на попытки других людей флиртовать с ним. иногда он часами просиживал за одним из столов, делая наброски и подготавливая дизайн, или болтал с омегой, когда у пекаря было свободное время — то, насколько он был настроен привлечь внимание омеги, очаровывало. альфа будто так сильно не хотел сдаваться, даже несмотря на то, что некоторые попытки были провалены из-за застенчивости чонгука — из-за всего этого чонгук после стольких лет снова почувствовал себя настоящим омегой. его заметили. его возжелали. так прошел почти месяц, они узнавали друг друга все ближе, задав достаточно медленный темп, что позволило чонгуку расцвести — маленькими шажками, пока он не почувствовал себя достаточно уверенно рядом с альфой, чтобы быть самим собой. омега принимал все меры предосторожности, пытаясь убедиться, что все это не было розыгрышем, что он действительно нравится альфе, что ему можно было спокойно позволить себе нежиться в лучах внимания старшего. зачем кому-то вроде чимина вообще смотреть в его сторону? чонгук задавался этим вопросом каждый раз, когда тату-мастер заходил в пекарню и наклонялся, чтобы поцеловать его в щеку, когда тот гладил его руки по прилавке, отчего омега чуть ли не подпрыгивал — все это было так нежно. чимин никогда не скупился на ласковые слова, называл его прелестью и делал комплименты его внешности и еде, хотя в этом не было никакой необходимости — именно это и входило в обязанности омег. надо хорошо выглядеть для своего альфы, вкусно готовить для него, и все же чонгук, которого никогда в жизни ни за что не хвалили, получал все это за то, что делал буквально самый минимум, это было ошеломляюще, и он чувствовал, что его сердце может разорваться в любой момент. старший расспрашивал о том, как прошел его день, и обращал внимание на такие мелочи, которые ку даже не замечал, как, например, когда альфа упомянул, что его ежедневные визиты были в основном с целью повидаться с ним, даже если его выпечка и кофе тоже были вкусными, но это было вторичным — они просто не могли сравниться с его малышом. он не мог остановить глупого волка внутри от распирающей гордости — альфе нравится приходить и смотреть на нас! — ку всегда выбирал самые красивые платья, которые подчеркивали его тонкую талию и выделяли пухлую попку, а еще он немного смущался из-за шрама на шее, который теперь полностью зажил и был белым, почти невидимым, но все еще там, напоминая о том, как его однажды запятнали и использовали. ку всегда так боялся, что, возможно, в один из дней чимин увидит этот шрам от метки и решит, что больше не хочет иметь с омегой ничего общего, хотя между ними еще ничего и не было. омега продолжал наслаждался кокетливыми взглядами и чувством предвкушения, учащенным сердцебиением и взглядами украдкой, он не переставал превращаться в хихикающую лужицу, когда альфа был рядом, и немного ревновал, когда другие омеги смотрели на чимина — он думал, что утратил возможность получить альфу так давно, думал, что никто никогда не захочет его снова; чонгук ведь был немного странным омегой, плечи чуть шире допустимого, он был неуклюжим и застенчивым, такими не должны быть омеги — его мама всегда говорила ему: «будь грациозным, чонгук, ни один альфа не хочет такого омегу». поэтому, он всегда думал, что ему повезло выйти замуж, даже несмотря на то, что его первый альфа не был замечательным. хоть кому-то он нравился. но теперь он нравился еще и чимину и почему-то это осознавать было намного приятнее. и за этим даже не последовали неприятные вещи, которые ему пришлось бы терпеть. он будто бы не заслуживал чимина. возможно, причиной тому было то, что они еще только узнавали друг друга, обмениваясь поцелуями в подсобке, когда чонгук уходил на перерыв, чимин здоровался с хосоком, к этому времени они уже стали друзьями, альфа не мог не очаровать и бету, с которым он болтал, когда чонгук был завален работой на кухне — он всегда говорил, что украдет чонгука всего на несколько минут. и это никогда не было проблемой ни для кого из них: хоби был так рад видеть, что чонгуку впервые кто-то так сильно нравился, ку всегда лучезарно улыбался альфе, когда тот вел их за руку, приговаривая, что они не должны занимать много времени, но протесты быстро стихали, стоило чимину прижать его к стенке, или же стоило омеге забраться на колени к альфе, словно избалованному котенку, облизывая и посасывая нижнюю губу старшего. их запахи смешивались, пока мягкая ткань его платья и кожаная куртка старшего не становились идеальным сочетанием. омеге нравилось утыкаться носом в шею чимина, просто чтобы убедиться, что он достаточно пометил его запахом, прежде чем вернуться к поцелуям, улыбаясь друг другу в губы. и чимин должен был предвидеть это еще тогда — куда бы он ни пошел он мог позабавиться с кучей омег. интрижки были для него чем-то легким, и у него не было проблем с тем, чтобы вернуть за добавкой, если партнеры были настолько хороши — альфа с самого начала дал понять, что он не из тех, кто идет на компромиссы, ему нравилась такая жизнь, то, что все всегда происходило именно так — легко и быстро. и чонгук знал, что альфа никогда не сидит на месте, что тот никогда по-настоящему не привязывался. чимин ожидал, что они будут на одной волне в этом плане, что нет надобности озвучивать такие вещи. (он никак не мог собраться с духом, чтобы сказать это самому себе, даже для его собственных ушей слова о том, что он не может быть преданным, что это просто не в его характере, звучали лживо — по крайней мере, когда дело касалось той самой омеги). чонгук был милым, красивым, его идеальным омегой. конечно, альфа будет наслаждаться этим настолько долго, насколько сможет, какой дурак поступил бы иначе? другие омеги даже не приходили ему в голову ни на секунду, когда он был наедине с такой красотой. бессознательно, волк внутри него царапался и рычал, когда он получал такого, сладкого и уязвимого чонгука, всего себе, волк не переставал скандировать, что младший был только его, его, его, его чтобы метить и заботиться. если бы только все было так просто. он знал, что должен уйти, пока все не завертелось слишком сильно, чонгук был таким драгоценным; он не сможет справиться с чувством вины, если причинит боль этому ангелу. -x- чимин был не из тех, кто остается на одном и том же месте больше трех месяцев: для него уже прошло достаточно времени, чтобы осмотреть все достопримечательности, познакомиться с новыми людьми и насладиться всем, чем только можно в новом месте. он потерял счет времени, все как-то само собой… произошло. но альфа едва ли осознавал, как много времени прошло с тех пор, как он поселился в маленьком городишке — в нем не было ничего особенного, но для альфы, пастельно-розовая пекарня с керамическими кроликами на подоконнике и симпатичная выпечка были достаточной причиной, чтобы рискнуть всем. он не знал наверняка, почему идея наконец осесть где-нибудь с кем-нибудь звучала так плохо, пугающе — может быть, из-за его ужасного детства, тогда он был заперт в доме с родителями, которые больше не любили друг друга, но отказывались разводиться, и всегда пытались добиться от чимина того, чего они хотели. и в этом он был полной противоположностью чонгука: в течение всех тех ночей, которые альфа проводил в его квартире, обнимаясь с ним на диване, когда голова омеги лежала на его плече, а ухоженные руки со свежим маникюром выводили контуры на его татуированной груди, чонгук рассказывал ему о предыдущем браке и всех годах жестокого обращения, которые ему пришлось пережить до тех пор, пока кто-то не сделал анонимный звонок в полицию. когда его альфу посадили в тюрьму, чонгук использовал компенсацию, купив первые два этажа в здании, чтобы открыть пекарню на первом этаже и свою квартиру на втором, омега собрал все свои вещи и покинул город, оставив всех, кого он знал: и свою семью, которая пыталась заставить его остаться в браке с его бывшим мужем, и самого бывшего мужа — позади. несмотря на все это омега рассказал, что каждый день он думает о семье, иногда желая, чтобы они все еще были рядом, потому что он скучал по ним. омеге нравилось чувствовать, что у него есть свое место, что он принадлежит какому-то определенному месту. ему нужно было ощущение комфорта знакомого изученного места, в то время как для чимина все это было просто удушающим. его словно сковывала цепь. у чонгука было такое большое сердце — он знал чимина совсем ничего. это так да, но ему было достаточно знать, что альфа чувствует себя в безопасности, того, что альфа ходит с ним на свидания и проводит вместе гораздо больше времени, чем с кем-либо другим за всю свою жизнь. старший не мог не заметить, как омега всегда старался сделать дом более комфортным для чимина, желая, чтобы он остался — это было заметно по тому, что он делал, когда альфа оставался ночевать: омега расставлял вещи так, как нравилось чимину, готовил его любимые блюда и десерты, всегда был готов ублажить его, сделать его счастливым — чонгук был таким хорошим омегой. под таким давлением чимин немного растаял, испугавшись того, как сильно ему все это нравилось, и ему хотелось хвалить омегу, пока тот не начнет прикрывать ушки и заливаться краской. это было слишком. это было так пугающе. было трудно найти по-настоящему вескую причину для ухода, с какой стати ему этого хотеть, когда они… вот так, прижавшись друг к другу так близко, что альфа чувствовал, как омега вжимается в него всем телом, прикрытый только шелковым халатом, с расслабленными ремешками у талии, открытым декольте и видневшимся кружевным бюстгальтером. дразнит. младший старался действовать едва заметно, когда одно из его пухлых бедер скользнуло по колену альфы, но после оседлал его, положив руки на плечи альфы, омега потерся носом об альфу, скользя губами по губам партнера, пока из горла младшего не вырвался жалобный стон — омега хотел, чтобы чимин увидел, каким кукольным он сделал себя для него. он приоделся специально для альфы, своего альфы, надев свое лучшее нижнее белье и нанеся макияж, чтобы выглядеть красиво только для него. ку чувствовал, как его клитор пульсирует от малейших прикосновений, теплая ладонь обхватывала и разминала его задницу, в то время как другая — крепко сжимала его талию. дерзкая ухмылка появилась на губах альфы, когда тот повалил омегу на диван, расположившись между его ног, альфа запустил пальцы в волосы младшего и наклонился, чтобы втянуть чонгука в мокрый, грязный поцелуй, альфа часто кусал его губы, оттягивая их, чтобы увидеть, как омега от этого вскинет бедра, как жаждущая киска попытается получить хоть какое-то трение. альфа всегда уделял время заботе о нем, чонгук выглядел как драгоценное ожерелье — такое лакомое, такое невинное, пока его крошечная киска не окажется полностью раскрыта членом альфы. его талия была такой маленькой, пояс с подвязками и кружевные трусики приятно касались мягкой и гладкой кожи, и все это было выставлено на показ для чимина, а омега, уткнувшись в подушку кричал: — альфа, альфа, пожалуйста, ты мне очень нужен, господи- так сильно-сильно нужен. — ты выглядишь таким милым, малыш, — прохрипел старший, вытирая слезы омеги и покрывая поцелуями подбородок, губы и розовый носик. — плачешь, настолько сильно хочешь член альфы, да? хочешь, чтобы я тебя трахнул? позаботился о тебе? — снова спросил он, притираясь к голой заднице омеги, трусики которого были спущены до бедер, альфа зарычал от того, как его пухлые ягодицы приняли его член между собой, перепачкав их слизью и преякулятом — чонгук был таким чертовски влажным. тем не менее, его киска выглядела восхитительно, была такой красной, выделения капали с нее так сильно, в то время как руки омеги оставались по бокам, там, где его альфа велел ему держать их — ку был хорошим, хорошим омегой, хотел всегда быть лучшим мальчиком чимина, крошечная дырка сжималась, просто умоляя о том, чтобы ее заполнили, клитор был припухшим. — умоляй об этом, давай, ну же. — пожалуйста- трахни мою киску, альфа, пожалуйста, заполни меня узлом, — кричал он, извиваясь на одеяле, сжимая в кулаках простыни, он выгнул спину, когда старший покрыл средний палец палец смазкой, которую он позже размазал по клитору, перекатывая половые губы между пальцами — и как он мог отказать, когда чонгук так сладко просил? киска младшего было такой мокрой, что достаточно было потереться об нее членом, чтобы раздались развратные хлюпающие звуки, заставившие его внутреннего альфу кричать — ему хотелось укусить, пометить чонгука, вжать его в кровать и трахать снова и снова, пока он не почувствует запах беременной омеги, семени, принятого омегой сразу же, стоило старшему войти в него — омега был таким узким. его крошечная киска пыталась выдоить член чимина до последней капли, омега опускал бедра и подпрыгивал на толстой длине альфы. — нужен, нужен твой узел, очень, очень сильно, — воскликнул чонгук, приглушая рыдания тем, что уткнулся в шею чимина. наслаждение взлетело до небес и омега начал течь еще обильнее, когда альфа резко схватил его за талию, принялся шлепать его по заднице, говоря о том, чтобы он был хорошим омегой и принимал его член, альфа двигал его телом так, как он хотел, пока появившийся узел становился все больше и больше, заставляя Чонгука запрокидывать голову, пускать слюни по подбородку. омега раздвинул ноги еще шире, скуля — альфа был таким большим, что он мог видеть очертания его члена в своем животе, глаза омеги закатились, пока влагалище наполнялось спермой. он мог бы стать таким хорошим омегой для чимина. прошло почти тридцать минут, а альфа все еще находился внутри, его член дергался и извергал струи спермы — альфы по природе своей старались сделать так, чтобы омеги забеременели, — ку вжимался к него носом, лежа у него на груди, издавая тихие щебечущие, счастливые звуки. они мало что могли делать в таком положении, но теплой, счастливой улыбки, которую подарил ему омега, было достаточно, чтобы альфа ответил ленивыми, медленными поцелуями, прежде чем тот начал засыпать под аккомпанемент тихих стонов и прерывистого дыхания, срывавшегося с розовый губ, стоило узлу начать спадать. чонгук был счастлив. было непривычно чувствовать тепло и умиротворение рядом с другим человеком вот так. чимин изо всех сил старался аккуратно переложить его на кровать, но чонгук спал очень чутко, крайне чутко — годы абьюза и несколько ночных кошмаров заставили его широко раскрыть глаза и насторожиться, когда альфа пошевелился, он почти свернулся калачиком, когда понял, что это всего лишь чимин. — оу- ты уже уходишь? — спросил он, заправляя волосы за ухо и натягивая одеяло, в попытке скрыть свое обнаженное тело, он старался звучать так, будто ему вовсе не было больно это говорить. его муж всегда говорил, что он такой нуждающийся, ему никогда не было достаточно того, что ему давали. ку не хотел, чтобы чимин думал так же; он был счастлив, так счастлив, что понравился альфе настолько, что тот согласился провести с ним ночь и потрахаться с ним, как это делают настоящие пары, но он знал, что чимин любил интрижки. люди говорили разные вещи про них, особенно когда видели, как они оба куда-то идут вместе, и он не мог не подслушивать — ему хотелось, чтобы его было достаточно для чимина. он знал, что у чимина не было нужды оставаться, просто чонгук был эгоистом и требовал слишком много внимания, как шлюха, которой, по словам его бывшего альфы, он был, вместо того, чтобы быть благодарным — боже, у альфы не было причин оставаться, если только чонгук не раздвинет ноги, чтобы его снова использовали, но крошечная часть ку надеялась, что так и будет, и что они будут обниматься до тех пор пока не уснут, и он сможет уткнуться лицом в татуированную шею чимина, вдыхая аромат петрикора, и тот снова не убаюкает его. — я просто иду отлить, милый. не волнуйся, ложись спать, — он снова подмигнул, наклонился и чмокнул чонгука в лоб, улыбнувшись про себя, когда омега потянулся, как котенок и кивнул сонными глазами, но на этот раз одарил его широкой улыбкой, затем счастливый омега ссутулил плечи и плюхнулся обратно на кровать с тихим стуком. альфа направился в ванную, игриво усмехаясь про себя, но как только он закрыл за собой дверь, он ясно осознал, что просто был слишком слаб, чтобы сказать чонгуку, что готов был уйти, когда тот посмотрел на него своими большими, полными слез глазами. — ну и в кого я превратился. спустя два месяца альфа лениво рисовал, сидя за кофейным столиком чонгука, когда осознал вот что: его кожаная куртка небрежно висела на спинке дивана, открытый дорожный рюкзак стоял в углу гостиной, а ключи лежали в самом центре стола. кружка, из которой он пил, уже была его кружкой, и он сидел в одних только спортивных штанах в квартире омеги, в то время как тот крепко спал в спальне. альфа даже уже не платил за свой номер в мотеле вот целый месяц. он провел у чонгука больше дней, чем мог сосчитать. чимин встречался с чонгуком. черт возьми, к этому времени он уже почти жил с омегой, каждая деталь его уютной маленькой квартирки хранила в себе следы альфы. у него сжалось сердце, когда он почувствовал, как по его внутренностям разливается жидкий водород. он никогда не хотел допускать этого — он никогда не хотел, чтобы что-то такое вообще происходило. это заставило что-то странное шевельнуться внутри него, ноги задрожали, когда он, наконец, собрался с силами, чтобы встать, отложив в сторону наполовину законченный набросок улыбающегося лица чонгука, несколько крупных планов его кроличьей улыбки и надутых губ. он тяжело дышал, когда начал собирать все свои вещи и запихивать их в две спортивные сумки и рюкзак. его глаза горели, а из груди вырвался почти сердитое рычание, он был чертовски зол на себя за то, что позволил их отношениям дойти до такой степени. ему не следовало этого делать. чонгук был симпатичным и флиртовать с ним поначалу было забавно, особенно потому, что он был таким застенчивым и милым, так непохожим на других омег с их злобными улыбками, которые показывали ему свои киски, пока альфа наконец не набросится на них. их отношения не были просто челленджем с сексом в качестве приза, каждый раз ему приходилось делать что-то большее, чтобы сблизиться с чонгуком, и постепенно он начал получать удовольствие от всего, что они делали вместе, вплоть до самых мелочей. каждый раз, когда он выбирался из своего номера в мотеле и отправлялся в квартиру омеги, потому что ему было одиноко, он обнимал чонгука, целовал его до бесчувствия, шуточно дрался с ним и смотрел один и тот же фильм или телешоу снова и снова, просто потому, что младшему они нравились. в тот момент он сожалел о многом, но только не о чонгуке. он был лучшим, что когда-либо случалось с чимином, и, возможно, именно это чувство было во всех романтических и диснеевских фильмах, а он мог только фыркать, потому что раньше не понимал этого. но теперь все это было слишком реально, и ему было больно, так больно собирать свои вещи, стараясь не шуметь, пока слезы стекали к кончику его носа, а сердце бешено колотилось о грудную клетку — слишком, слишком, слишком много чувств. как там было… закопать глубоко и никогда больше не вспоминать, да? что будет, если он останется? что тогда? он мог бы работать тут, город был маленьким, в нем не так много тату—мастеров, и уж точно ни у кого не было такого большого опыта, как у него, — в этом плане все было бы легко. но тогда чонгук был бы для него всем, его единственной причиной оставаться в этом городе, и поддаться этому желанию означало бы просто… проститься со своей свободой. он мог предложить чонгуку только свою свободу. но тогда решение уйти, покончить со всем, больше не зависело бы от него одного. тогда у него не будет возможности решить отстраниться от омеги до тех пор, пока не стало больно, все вышло бы из-под его контроля впервые с тех пор, как он себя помнил. он был так растерян, лихорадочно запихивая свои вещи в сумки, его плечи тряслись от рыданий, поэтому альфа даже не заметил, как омега выглянул из спальни, пытаясь поправить гнездо на голове ото сна, бормоча про себя 'альфа? ' и пытаясь найти его на кухне — затем он увидел сгорбленную фигуру чимина, тут же бросившись на колени рядом с ним и обняв его за плечи, в попытке успокоить, пока не опустил взгляд настолько, чтобы увидеть: ключи в руках, бумажник в кармане, вещи собраны, чимин готов бежать отсюда. слезы, бежавшие по его щекам, и сдавленное: — прости- мне очень, очень жаль, чонгук, — были достаточным доказательством правоты омеги. после чего по ощущениям, земля ушла у него из-под ног, отчего его зрачки расширились, и он неверяще покачал головой: — нет, нет, нет. он не мог вот так потерять чимина. что же пошло не так? всего пару часов назад они лениво целовались на диване, альфа поглаживал нежную кожу его рук, говоря о том, как мило звучит его мурлыканье, игриво покусывал кожу на шее и посасывал ее до красивых отметин. они вместе поужинали, и чимин как всегда сказал ему, какой он хороший омега — ку почти привык к этому за прошедшие два месяца, иногда даже задаваясь вопросом, может не такой уж он и плохой, никчемный и ни на что негодный, как ему всегда говорили. но если ку и вправду был таким драгоценным, красивым и хорошеньким, как всегда говорил ему альфа, почему тот был готов его бросить? чимин собирался уйти еще до его пробуждения, отставить его в одного, даже не попрощавшись. младший пытался подобрать слова, задыхаясь от рыданий, слезы стекали по его щекам, он икал и закрывал лицо руками, качая головой в недоумении. чимин хочет уйти. он не хочет чонгука. омега был глупцом, даже на мгновенье подумав, что сможет заполучить его. и даже тогда, единственное, что он мог сделать, это жалко упасть на пол, умоляя чимина остаться. омега свесил голову, пытаясь вытереть слезы, и спрашивал его, почему, говорил чимину, что любит его, стискивая в крохотных руках рваные джинсы альфы, он пытался придвинуться ближе, смотря на него снизу вверх с самым разбитым выражением лица. чонгуку не было дела до своей гордости, он не заботился о том, что никогда не делал чимину ничего плохого — совсем наоборот, всегда старался баловать чимина, как только можно; возможно, это он должен злиться на альфу за то, что тот делает — но ему хотелось только, чтобы чимин остался. — альфа, пожалуйста, почему ты уходишь? мы… все было хорошо и… что я такого сделал? обещаю, я все исправлю, — он всхлипнул, его лицо все покраснело и покрылось пятнами, омега прикусил нижнюю губу, то ли в попытке подобрать нужные слова, то ли успокоиться — он очень, очень постарается быть лучше. никогда больше не будет злить чимина, он больше не будет просить так много внимания. — не уходи, пожалуйста, пожалуйста, обещаю, я все исправлю, — он опустил голову, не заметив, как выражение лица альфы буквально сменилось на разбитое, стоило младшему начать обвинять себя в его ошибках. старший тут же принялся шептать про себя: — нет, нет, малыш, боже, это не твоя вина, здесь вообще нет твоей вины… — говоря это, альфа обнял омегу, подняв его с колен и прижав к своей груди. чимин принялся осыпать его лицо поцелуями, ощущая на языке слезы омеги, который все еще жалобно всхлипывал, смертельной хваткой вцепившись в рубашку альфы. — не уходи, не… пожалуйста, не уходи… — повторял он словно мантру в губы чимина, принимая так много поцелуев, сколько только мог, пока они прижимались лбами друг к другу. альфа позволил своей сумке упасть на пол с глухим стуком, тут же задавшись вопросом о том, что, может, отдать всего себя вместе со своим сердцем было не таким уж и плохим вариантом, если речь шла о том, чтобы отдаться чонгуку. — я не уйду, милый, не уйду, слышишь? больше не уйду, просто… не плачь, пожалуйста, давай поговорим об этом, — голос альфы надломился, он изо всех сил старался успокоить сердцебиение младшего, одной рукой поглаживая его по спине, а другой — по волосам. в этот самый момент он чувствовал себя худшим человеком на свете, потому что ку заскулил у него на груди, он не дергался, позволяя старшему поднять его и отнести обратно в спальню. окончательно успокоившись только тогда, когда увидел, что чимин снимает одежду и ложится рядом с ним, становясь для ку большой ложечкой, прямо как это нравилось омеге, альфа покачивал его, пока омега не почувствовал бы, что готов к разговору, все еще напуганный до дрожи и задетый действием альфы — его глаза и мысли не переставали возвращаться к собранным альфой сумкам. но крепкое объятие чимина было достаточным напоминанием о том, что альфа все еще дома, все еще рядом, все еще его. альфа не смог бы уйти, даже если бы очень захотел, но, возможно, в этом и была суть любви (или дело просто в чонгуке). -x- альфа чувствовал себя худшим человеком на свете. то, что чувствовал альфа в течение нескольких недель после произошедшего, едва ли поддавалось описанию. в нем кипела смесь сожаления, стыд и страха — на деле ничего не изменилось, на чувствах все было иначе. он понимал, что ему нужно определиться: либо остаться с чонгуком, либо уйти. смотреть на то, как омега буквально ходил на цыпочках вокруг него, постоянно опасливо поглядывая на сумки, оставленные в углу комнаты, со своими этими большими глазами олененка, полными страха и тревоги, — это было просто невыносимо. его малыш был таким драгоценным — он видел, как тот прилагал все усилия, чтобы все было по вкусу альфы, нервно спрашивал, что именно альфа хочет на завтрак и ужин каждый день, как будто это может стать последней каплей, которая разозлит старшего настолько, что заставит наконец бросить его. омега вел себя особенно мило, в те редкие времена когда он не отсиживался тихонько в стороне, всегда надевал самое красивое белье, будто если бы он не был доступен к сексу в любое удобное для альфы время, чимин мог просто передумать и уйти. это было душераздирающе, и он не мог позволить, чтобы его малыш думал, что его проблемы с преданностью как-то связаны с омегой. чонгук был идеальным, безусловно, лучшим омегой из всех, с которым чимин когда-либо был — единственным, кто заставлял волка внутри бороться с мыслями альфы за свои желания, потому что чонгук был для них тем самым единственным. омеге не нужно было ничего менять в себе ради них. все, что они пережили вместе за последние месяцы, было достаточно, чтобы чимин обосновался в этом городе, неспособный даже допустить мысль об уходе, ведь думать он мог только об одном — о том, как бы провести еще больше времени со своим омегой, о том, что им еще предстояло сделать вместе. одной мысли о том, что если чимин уйдет, чонгук затем найдет другого альфу, а значит приведет кого-то в их маленькую квартирку, где уже стоял их смешанный запах, мысли о том, что омега ляжет и раздвинет ноги, чтобы показать свою красивую киску другому, — было достаточно, чтобы его волк слетел с катушек. это был его омега, о котором он должен был позаботиться, связать узлом и осеменить. он должен был впиться клыками в шею чонгука и позволял ему расхаживать вокруг, гордо демонстрируя свою метку, как подобает домашнему омеге, которым был его малыш — он любил готовить, делать дом комфортным для пребывания своего альфы и в целом был самой сладкой деткой на свете. осознание того, что он ранил чонгука, когда тому и без того причинили так много боли в жизни, стало хорошим толчком к тому, чтобы он утвердился в своем решении, сидя на диване и делая наброски татуировки на следующие дни — он ожидал возвращения своего малыша домой. он всегда выглядел таким счастливым в пекарне, расхаживая в своих винтажных платьицах с оборками, с удовольствием выставляя на всеобщее обозрение идеальную выпечку. ему это нравилось: нарезать клубнику в виде сердечек, вдыхать запах свежих пирожных, эклеров и миндального печенья, находиться так близко с людьми и быть полезным омегой. поначалу это было скорее мерой предосторожности, ему нравилось, когда люди были рядом, потому что он не мог перестать думать о своем бывшем муже, у ку была навязчивая мысль о том, что альфы его выследит и убьет, или будет волочить за волосы домой и посадит на цепь в подвале, пока омега будет кричать и умолять, говоря, что это не он тогда вызвал полицию. но альфа ведь никогда бы так не поступил, если бы рядом с ку всегда были люди, поэтому ку всегда вел себя словно ангел на публике. это было так чудесно. у чонгука были соседи на третьем и четвертом этажах здания, и если бы он закричал, они бы наверняка услышали. он был в безопасности и очень далеко от этого человека. его бывший муж сидел в тюрьме, но на всякий случай если ему удалось бы сбежать… а теперь… у него был еще и чимин. по крайней мере, омеге нравилось так думать. он больше не знал, в каких они находятся отношениях, но омега всегда радостно мурлыкал, когда думал о своем сильном, властном альфе — он может защитить нас, щеночек. не позволяй ему уйти, хорошо? будь хорошим омегой, чтобы он не бросил нас. не давай ему повода. альфа мог бы разорвать его бывшего альфу в клочья, если бы захотел — он бы сделал это для ку. чимин всегда говорил ему, что убьет альфу, если тот попытается причинить омеге вред или сблизиться с ним снова, когда осторожно проводил пальцами по его шрамам. они уже поблекли, но наиболее заметны были на щеке и внизу живота. омега сладко хихикал, когда альфа зарывался лицом в мягкий живот омеги, покрывая его поцелуями — такими нежными, любящими, шепча, какой он красивый, прежде чем просунуть руку под трусики ку, а потом поднимал на него взгляд, где он расположился между ног омеги, альфа отодвигал ткань в сторону, с дерзкой ухмылкой на губах, и опускался ниже, проводя языком по всей длине влагалища омеги, он оставлял на пухлых половых губах омеги поцелуи, прежде чем раздвинуть их. чонгук заслуживал того, чтобы его боготворили. и чимин был счастлив тем, что мог это делать. -x- было чуть больше семи вечера, когда ку вернулся домой, улыбаясь про себя, стоило ему услышать, как альфа разговаривает с кем-то по телефону — что-то о записи на следующий день. обнаженная спина и спортивные штаны, низко сидящие на бедрах, заставили омегу броситься буквально внутрь, обнять альфу сзади и поцеловать его в щеку, хихикая от того, что альфа попытался поднять голову, чтобы посмотреть на него. вскоре альфа повесил трубку и приподнял чонгука на руках, чтобы еще раз поцеловать его в губы, аромат клубники и утренней росы наполнился счастьем, омега мило задрыгал ногами, а альфа покачивал его в воздухе, спрашивая, как прошел его день. блаженство. омеге хотелось, чтобы это продолжалось вечность. но ку помимо воли напрягся всем телом, когда альфа попросил его последовать за ним в спальню. он опустил омегу на землю, плечи омеги напряглись, он нахмурил брови, когда услышал, что голос альфы звучит немного серьезнее обычного, а разум тут же принялся подкидывать самые худшие варианты — он уже прикусил нижнюю губу, чтобы унять дрожь; он не хотел, чтобы чимин подумал, что он плакса. он потянул альфу за руку, заикаясь: — н-но мы же не поужинали. это может немного подождать? — жалостливо спросил он, пытаясь отвлечь альфу, как будто это могло изменить мнение старшего о том, о чем они должны были поговорить. все шло хорошо, он не хотел, чтобы этот разговор все изменил. потому что чимин собирался его бросить. неважно, как сильно он притворялся — с того дня, как он попытался сделать это посреди ночи, вещи альфы все еще были там, и чонгук был таким дураком, надеясь, что, возможно, он увидит, что ку может быть хорошей женой. любой другой омега мог бы сделать то, что он делал для чимина, в нем не было совершенно ничего особенного, и теперь, когда старший, наконец, понял это, он, вероятно, хотел сесть и поговорить, собрать свои вещи и избавиться от чонгука навсегда, чтобы не дать ему и шанса закатить истерику, как в прошлый раз, когда уход альфы застал его врасплох. альфа, наконец, понял, что заслуживал большего, и даже если чонгук тоже считал это правдой, это не означало, что он хотел отказаться от чимина. он был эгоистом, хотел, чтобы чимин принадлежал ему, только ему. обнажал свои крошечные клыки, если какой-нибудь другой омега пытался увести у него альфу. — детка, ну же. на этот раз ужин может подождать, — нет, нет, только не тогда, когда это их последних совместный ужин, он почти проскулил это вслух, но вместо этого просто кивнул, как хороший мальчик, глубоко дыша и пытаясь унять слезы на глазах, он поплелся за альфой с поникшими плечами. сидеть на кровати и смотреть в глаза чимину было тяжело, особенно тогда, когда чонгук чувствовал, что вот-вот потеряет его навсегда, что старший вот-вот скажет ему, что он снова подумал о том, что сказал в тот день сгоряча. сердцебиение омеги все учащалось, он все поглядывал украдкой на спортивные сумки, все еще туго набитые с прошлой недели. — знаешь, я ведь и не извинился за прошлую неделю, когда я… когда я пытался уйти, ничего не сказав, — чонгук слышал только «ничего не сказав», альфа положил руки ку себе на бедра, чтобы успокоить, но то, как старший запрокинул голову, чтобы сделать глубокий вдох, и беспокойно постукивал ногой по полу, не помогало омеге почувствовать себя лучше. чонгук был в силах только кивнуть, пытаясь сдержать дрожащий вздох, но его нос, который уже порозовел, ясно давал понять, как сильно ему хотелось разрыдаться. — в этот раз я хочу сделать все правильно. я думаю, ты заслуживаешь этого — ты был так добр ко мне, чонгук, — омега захныкал, и слезы потекли по его щекам, когда он крепче сжал мозолистые руки чимина. — так, я хотел сказать, что… ммм, если ты хочешь, чтобы я остался здесь, с тобой, я останусь, или я могу найти жилье сам, но я уверен, что ты тот самый для меня, понимаешь? я не хочу, чтобы ты думал, что я брошу тебя. я остаюсь. я хочу, чтобы у нас с тобой было будущее, как бы страшно это ни звучало — я думаю, я готов пойти на это ради тебя, — пробормотал он, нервно откидывая волосы назад, одной рукой почесывая затылок и выдыхая, чувствуя, как все беспокойство, которое он испытывал при этих словах, покидает его при виде лица омеги. чонгук был вне себя от радости, его зрачки расширились, и прежде чем он смог перевести дыхание, которое все это время сдерживал, он бросился к альфе со счастливым писком, оседлал его бедра и начал покрывать влажными поцелуями все его лицо — нос, губы, мягкие щеки и пронзительные глаза. счастливые слезы капельками собирались на концах его ресничек, когда он положил руки на плечи чимина, а приятное мурлыканье исходило из его груди при каждом поцелуе. — ты, — поцелуй, — остаешься — поцелуй, — со мной! — еще два поцелуя, просто для пущей убедительности. омега радостно подпрыгивал, сидя на коленях у альфы, слишком счастливый, чтобы заметить, как член старшего начал твердеть от поступательного движения, омега буквально сиял от удовольствия: — альфа весь только мой! — весь твой, лепесточек, — альфа и сам улыбался от уха до уха, притягивая чонгука к себе за шею для более глубокого поцелуя и наслаждаясь сладким вкусом вишневого блеска для губ, он нежно поглаживал его талию, прижимая тело омеги еще ближе к себе. чонгук совсем не хотел вставать с кровати, но все же снял туфли на каблуках, при этом радостно напевая себе под нос, что 'альфа остался', 'чонгук-и хороший мальчик', возвращаясь после этих слов к счастливой мелодии, омега пританцовывал, заставляя свою юбку мило кружиться. чимин был так чертовски по уши влюблен. слов было мало, чтобы выразить, как сильно он хотел заявить свои права на омегу — эмоций и без того было слишком много для одного дня, он наслаждался счастливым возгласом, который издал омега, когда чимин спросил, не хочет ли он помочь ему разобрать сумки, промчавшись обратно в комнату быстрее, чем когда-либо видел чимин — об ужине впервые с самой их встречи было забыто, в это время они наслаждались каждой секундой, омега — уткнувшись носом в футболку альфы, уже взяв парочку тех, которые он хотел оставить для себя на всякий случай. гардероб теперь у них был общим — теперь он всегда мог позаимствовать теплые толстовки чимина, а потом постирать их, чтобы они пахли чистым, свежевыстиранным бельем. этого было достаточно, чтобы на его лице появилась широчайшая улыбка, в то время как чимин наблюдал за происходящим с теплым выражением лица, подбираясь к омеге сзади, чтобы уткнуться носом в шею и делать все возможное, чтобы в квартире снова воцарились все следы присутствия альфы. спустя две недели чонгук, наконец, смог открыть пекарню, чуть ли не подпрыгивая на каждом шагу — он демонстрировал всем свою свежую метку и новый ошейник, ведя своего альфу внутрь за руку. помеченный и занятый. больше не было нужды беспокоиться о собранных сумках, оставленных в углу комнаты, и о том, что что-то на задворках его сознания постоянно твердит ему, что чимин бросит его за то, какой омега глупый, отвратительный, никчемный — осознания того, что он был единственным, кто заставил альфу захотеть остаться, было достаточно, чтобы вызвать у омеги улыбку. все те дни, когда омеге было больно, превратились словно в шепот из кладовой, стоило ему почувствовать биение сердца чимина, зная, что альфа останется рядом и позаботится о нем.