Наедине

Рен вернулся в комнату довольный и с хорошим настроением, сегодняшний день прошел не зря - ему удалось подразнить Хидзирикаву. Обычно, его сосед при случайной встрече в коридорах академии лишь бросал на Рена, вечно окруженного стайкой влюбленных девчонок, только презрительный взгляд. Но при первой же встречи с Нанами, Дзингудзи заметил, что Масато довольно остро отреагировал на совершенно невинный флирт. С тех пор, Рен не отказывал себе в удовольствии по раздражать друга детства, заигрывая при нем с Харукой. Тот обязательно вступал с ним в словесную перепалку, и на его бесстрастном лице, наконец то появлялись эмоции. Конечно, это было только раздражение и злость, но как бы жалко это не было, Рен был рад даже такому, все лучше чем набившее оскомину безразличие. Может ему удастся еще перекинутся сегодня парой колкостей с Масато, когда он вернется в комнату, и Дзингудзи завалился прямо в обуви на кровать с модным журналом в руках, что бы скоротать время до прихода своего соседа по комнате. Однако прошло около часа, журнал надоел и был отброшен в сторону, а Хидзирикава так и не появлялся. Подумав, чем бы ему еще заняться в одиночестве, Рен решил немного поупражняться в дартс, стал лениво бросать дротики прямо с кровать, и одним конечно промахнулся. Он бы так и оставил валятся его возле двери, но подумав, что пожалуй, Масато может на него наступить, сполз с кровати и пошел его поднять. Вот именно, когда он наклонился за дротиком, он и заметил смятый лист бумаги под столом Хидзирикавы. Это было не обычно, потому тот был страшным аккуратистом и педантом. Рен подошел к половине соседа, решив посмотреть, что там завалялось под столом. На половине Масато царил порядок и классический японский стиль. Ну вот ей богу, он не понимал зачем нужно было превращать свою часть их общей спальни в подобие поместья клана, тем более, что сделать это в общежитие академии стоило не малых затрат и трудов. А еще все вокруг именно его, Рена, считают выпендрежником! Вытащив комок из-под стола, он сразу понял, что это бумага для каллиграфии. Хидзиртикава увлекался ею, и целыми вечерами сидя с противоестественно прямой спиной, самозабвенно рисовал всякую чушь. Рену несколько раз удавалось подсмотреть через его плечо, и он знал, что Масато обычно выводил «честь», «сдержанность» , «воля» и всякую тому подобную средневековую хреновину. Так что он даже разочаровался, потому что ему хотелось бы найти нечто более интересное. Автоматически он развернул листок и замер. На смятой бумаге, был выведен иероглиф «любовь». При чем, как отстранено подумал Рен, выведен очень четко и красиво, словно это слово уже писали множество раз. Понимание накатывало медленно, но неотвратимо, как морской прилив. Сомнений быть не могло. Хидзирикава влюбился. Тело осознавало эту страшную новость и так же постепенно начинало реагировать. Сначала начали подрагивать кончики пальцев, затем губы и только после все тело забилось в ознобе. «Как такое могло произойти? Хотя какого черта, на что он надеялся? Что Масато будет вечно думать о «чести» да «воле»? Он что, не человек, и как бы он не был холоден и сдержан, он тоже наверняка найдет любовь.» Сердце сжало тисками выжимая слезы. «Масато, мой Масато, влюблен, любит кого то другого! Не возможно! Просто не выносимо! Как же такое могло случится…» Рен рухнул на кровать, и зарылся лицом в подушку, как делают все дети, когда горюют, надеясь, что пока они не видят этот мир, он пропадет сам по себе. Но мысли продолжали роится в голове, сплетаясь и путаясь. «Кто это? Я должен выяснить и помешать! Мне нужно срочно, что-то делать, я не могу его потерять, только не еще раз! Я … я…» Рен сел на кровати. Точно! Надо действовать и самое первое нужно выяснить в кого Масато влюблен. Итак. Первая кандидатура была на поверхности и в тоже время Рен не верил в вероятность такой любви. Это он про Нанами. С одной сторону, Масато злился, когда Дзингудзи подкатывал к ней. Но с другой стороны, поверить что такой парень, как Масато, красивый, умный, воспитанный, да что там уж, просто охерительно красивый, позарится на такую, как Харука было не возможно. Конечно, она была милой девочкой, писала хорошенькие попсовые песенки, к слову именно то, что нужно им для дебюта, но все таки она не обладала не красотой, не умом. Да и характер у нее, честно говоря, был навязчивый. То есть решительно не чем привлечь человека вроде Хидзирикавы. А значит это… Рен задумался. Кроме Харуки и парней из группы, Масато не с кем не общался. Получалось этот человек был мужчиной. От этой мысли стало горько. Рен из-за всех сил разыгрывал натурала и ловеласа, только бы скрыть свои чувства к другу детства, боясь ранить его, и что еще хуже, оттолкнуть, а на проверку оказывается, что его тайная страсть сам не против красивых парней. Итак четверо подозреваемых - Отоя Иттоки, Нацуки Синомия, Токия Ичиносэ и Сё Курусу. Самым подозрительным казался Ичиносе. В первую очередь, потому что он был самым красивым и ярким из четверки, а Хидзирикава наверняка мог влюбится только в самого лучшего. Хотя нет, тогда бы он полюбил его, Рена Дзингудзи. Все таки если его сравнивать с Ичиносе… глаз, что ли у Масато нет… Во-вторых, если бы Рен сам не был как последний идиот безнадежно влюблен много лет, он бы сам приударил за Ичи, все таки он был красив, сдержан и отстранен, что делало его похожим на Хидзирикаву. Они даже внешне были одного типа. Пойдем дальше. Нацуки – нет, совсем не то, любитель кавая во всех проявлениях, всех этих девчачьих ми-ми-ми и ня-ня-ня, совершенно не походил на роль человека по которому Масато мог тайно вздыхать. Да к тому же у него явно были тесные отношения с Сё, при чем наверняка настолько тесные, что из подозреваемых можно было смело исключить и самого Курусу. Оставался Отоя. Он был красив, добр и жизнерадостен. Как раз то что надо для мрачного принца. Но между ними никогда не было напряженности, которая всегда сопутствует первым проблескам любви. Так что оставался только Токия. Рен вскочил и беспокойно забегал по комнате. Блять, конечно это он! Когда Токия признался что он и есть Хаято, Масато не выразил большого удивления, он стоял позади всех и просто наблюдал, как Дзингудзи устроил разбор полетов. И даже больше того, после всего он сам пришел на крышу поговорить с Реном, чему тот, к слову, обрадовался как последний дурак, потому что решил, что Масато переживает о нем самом. А ведь если посмотреть под таким углом, то получается, что Хидзирикава просто приходил прощупать почву, не собирается ли он настаивать на том, что бы Ичиносэ выставили из группы. И точно! Как он обрадовался, когда Рен сказал, что не считает это обязательным, каким покровительственным тоном похвалил его, типа за взрослую рассудительность. А сам… Просто хотел прикрыть любовника, и наверняка собирался уговорить Рена, если бы он заартачился. Рен остановился, сжал кулаки в бессильной злобе, и стал наворачивать круги по комнате в другом направлении. Итак, все ясно. Любовника выгораживал. Любовника? Зашли ли их отношения так далеко? Встречаются ли они? И что важнее, был ли у них секс?! Рена затрясло. Ведь если Масато влюблен в Токию, вполне возможно, что именно он снизу, а это значит… Додумать эту ужасную мысль Рен не успел, потому что хлопнула дверь и в комнату, как не в чем не бывало, спокойно вошел Хидзирикава. Он выглядел обычно, спокойный и собранный, в белоснежной рубашке и форменных брюках. Он едва скользнул взглядом по соседу и уже собирался молча пройти на свою половину, как остановился внимательно всматриваясь в его лицо. А посмотреть там было на что: золотистые волосы растрепаны, на щеках лихорадочный нездоровый румянец, руки подрагивают, а глаза как то подозрительно влажно блестят. Рен метнулся к застывшему от удивления товарищу и схватив его за воротник прижал в закрытой двери. - Я все знаю! Кто он?! – заорал он прямо в лицо оторопевшему юноше. Тот естественно молчал. - Я повторять не собираюсь! Кто он, я тебя спрашиваю! Это Токия?! Блять, говори, сука, или я за себя не отвечаю! Вы уже трахались?! – Рен впал в настоящее бешенство и с него сразу слетел весь аристократический лоск, выставляя наружу звериный гнев. - Вас обоих убью! Как вы снюхались, твари! Я ему всю его смазливую рожу так разукрашу, что его его собственный менеджер не узнает! - продолжал бушевать Дзингудзи, тряся за шиворот ничего не понимающего парня. Тот только и мог, что смотреть не него огромными глазищами в которых плескал ужас и не понимание. Рен зло оттолкнул Масато, и повернулся запереть дверь на ключ. - Что, собираешься отмолчатся? Разыгрываешь саму невинность? Я все знаю! – и достав из кармана злосчастный комок бумаги, он швырнул его прямо в растерянное лицо. Масато наклонился, подобрал бумагу, медленно ее развернул и его лицо сразу изменилось. Рен в глубине души надеялся, что этого не произойдет, он хотел что бы Масато рассмеялся, может даже ударил его, но развеял все его страхи, сказав что это он написал это просто так, или что это задание по каллиграфии, или это для его бабушки, тетушки, двоюродной сестры, все что угодно, Рен поверил бы в любую чушь, только бы была надежда на то, что его догадка ошибочна. Но Масато побледнел, его брови испуганно взметнулись, ресницы дрогнули, и свет для Рена погас. Он даже ничего не стал спрашивать, просто схватил за галстук, и как на поводке поволок Хидзирикаву к своей кровати, швырнул на нее, а потом сев сверху, прижал к ней всем весом. Масато стал сопротивляться, и все бы переросло в драку, но Рен схватил конец форменного галстука, крепко затянул его вокруг шеи своей жертвы, и привязал к изголовью кровати. Масато забился, стараясь ослабить узел, но Рен перехватил его запястья и прижал их к кровати. - Ты даже представить не можешь, что наделал. Я хочу знать, и ты мне ответишь, в кого ты влюблен? Насколько это серьезно? Был ли у вас секс?! И как ты мог позволить себя трахнуть?!! – с каждым новым вопросом, гнев возрастал внутри все сильнее, и конце концов Рен совершенно потерял контроль. Он рванул рубашку в разные стороны с такой силой, что пуговицы запрыгали как горошины по всей комнате. Обнажив красивую гладкую кожу, он не на долго впился скорее укусом, чем поцелуем в левый сосок, а затем поцеловал пленника в губы. Хотя поцелуем это можно было назвать с большой натяжкой, голодный волк, был бы более нежен, Рен просто рвал любимые губы, словно собирался пожрать его целиком. А дальше он плохо помнил. Как стащил брюки с стройных ног вместе с трусами, как перевернул его живот, как удерживая одной рукой за затылок, а второй скользнул между напряженных ягодиц. И как безжалостно преодолевая сопротивления зажимающегося изо всех сил Хидзирикавы, засунул в совершено сухой и горячий, узкий вход, сначала один палец, а потом и другой. Внутри было тепло, сухо и очень тесно. Хидзирикава застонал. - Рен, прошу остановись! – в отчаянном крике было столько мольбы и страха, что он почти сразу привел в чувство, - Пожалуйста, умоляю! Ты ведь сам потом будешь жалеть, ты сам себе не простишь, ты ведь совсем не такой… прошу тебя… я все расскажу… Дзингудзи отстранился и в ужасе посмотрел на открывшуюся картину. Масато в одно разорванной рубашке лежал под ним, привязанный за шею, к кровати, словно собака. Рен в страхе от содеянного, быстро развязал злосчастный галстук, и Масато вырвался, вскочил, и забился как можно дальше от сошедшего с ума друга, прикрывшись большой подушкой. Рену стало стыдно, а еще страшно и пусто … он даже не мог сказать как он себя чувствовал, наделав таких делов. Он молча ждал пока Масато успокоится. И начнет говорить, хотя чувствовал себя до такой степени опустошенным этой вспышкой гнева, что ему уже стало почти все равно, что там ему собирается поведать Масато. - Я … Я действительно влюблен, – парень покраснел о опустил голову, пряча за шелковыми прядками волос темно синие глаза. - Давно? - Да, очень. Ну вот и все. - Этот человек… Но Рен его оборвал: - Ничего не говори, это не важно. Теперь уже не имеет значения. И прости меня. Есть выражение « усталость навалилась», и Рен почувствовал это каждой мышцей, он еле встал с кровати, и ссутилившесь направился к шкафу со своими вещами. Он вытащил сумку и стал сбрасывать в нее все подряд. - Что ты делаешь?- голос Масато уже не дрожал. -Я просто тут подумал, что пора завязывать. Ты не бойся. Я вам мешать не буду. Я все понимаю, ты его защищаешь. К тому же ты знаешь, меня сюда отправили против воли. Я и не хотел заниматься музыкой, так остался, что бы немного побездельничать. Так что все пучком. - Погоди, ты что собираешься бросить академию?! Но почему?! « Потому что люблю тебя, потому что не могу смотреть на то, как ты счастлив с другим. И может я эгоист и плохой человек, но все что я могу, это просто не мешать. А если я останусь, то убью этого мерзавца. Как только увижу». Ну, вот примерно так хотел ответить Рен, но вместо этого только коротко бросил: - Да заебало все. - Но как же, ты и группу бросишь? И … меня? - Да и тебя, и группу, всех пошлю на… Ну ты понял. Прости. Но нет моих сил. - Дзингудзи, подожди, давай разберемся, я ничего не понял, что произошло. Что ты там говорил о Токии, почему набросился на меня, ты вел себя, как под наркотой, что все таки произошло? И если это из-за меня ты хочешь уйти, то прошу не надо. И если для тебя это важно, я скажу в кого влюблен. - Нет, нет, нет, молчи. Это совершенно не имеет значения, да мне, поверь, лучше этого не знать. Потому что ты… - Это ты. - … даже не представляешь, что я могу… Что? - Я сказал, что это ты, тот человек, в которого я влюблен. - ЧТО?! - Дзингудзи, ты идиот или просто плохо слышишь? -ЧТО?!! - Ну, хорошо, если ты не понял, я повторю. Я тебя люблю. Уже давно. Рен помолчал. А потом покачал головой. - Не верю. - Доказать? - Докажи. Масато просто взял и отбросил подушку, которой до этого времени прикрывался. И в этом жесте было все, приглашение, доверие, сдерживаемая страсть. Так что Рену не оставалось ничего как вернуться на кровать. - Я поверить не могу, как такое возможно? - Перестань, нужно быть слепым что бы это не заметить, я честно говоря думал, что ты давно все знаешь и все твои эскапады с девушками именно для того, что бы дать мне понять, что мне не светит. - Вот и кто тут идиот? – и немного погодя, - Можно тебя поцеловать? - Нужно! Рен целовался десятки, сотни а может и тысячи раз. Он прекрасно знал, как нужно целовать так, что бы партнер потерял голову. Девушки, которым удалось познать не себе технику поцелуя Рена Дзингудзи тут же падали к его ногам. Потому что опытный ловелас давно вывел для себя правила и четко им следовал. Первое прикосновение должно быть легким, нежным и сухим. Потом постепенно добавляется язык, который легко скользит по губам, и только потом, когда возбуждение уже овладевает обоими, нужно углублять поцелуй, проникая в рот и соединяя языки. Вот как то примерно так. Но этот поцелуй вышел совсем не таким. Рен прижался жадными губами и тут же ворвался в рот, сплетая языки, почти сразу чувствую ответную страсть. Во рту было мокро, скользко и горячо, поцелуй выходил пошлым и влажным. А еще совершенно сносящим крышу. Руки скользнули под порванную рубашку, слепо шаря по всему телу, без какой-нибудь цели, кроме прикоснуться и изучить. Все что попадалось жадно оглаживалось - соски, впадина позвоночника, мягкий изгиб бедер, и наконец, упругая задница и уже вполне готовый к действию член. - Масато, я сейчас сойду с ума, что ты тогда будешь делать? – Рен улыбнулся прямо в поцелуй, - Я так долго этого ждал. Я так долго это видел во снах… - Если я виноват, я готов понести ответственность, – Хидзирикава мягко улыбнулся и склонившись над бедрами любовника взял его член в рот. Рен задохнулся. Горячий рот, который он только что ласкал своим языком, накрыл его член и принял так же охотно и с той же страстью. Эта ласка была так невыразимо хороша, что Дзингудзи, который по праву гордился своей выдержкой, понял что сейчас кончит прямо в рот любовника. А тот не выпуская член изо рта, облизывал его, сжимал губами, скользил по всей длине, тоже без всякой системы, просто стараясь подарить как можно больше страсти и удовольствия. « Я не могу кончить вот так, это позор, я должен сдержаться!»- мысли путались, но усилием воли Рен отстранился. - Тебе не нравится? - Боже мой! Да конечно же нравится! Еще как, даже слишком… Я не хочу так кончить, я хочу в другое место,- Рен уже не мог говорить обиняками. - Хочу тебя сюда, – и он положил ладонь на задницу любовника. Тот слегка покраснел, и согласно кивнул головой. - Хорошо, только нам нужна смазка. У тебя есть? - Рен, о чем ты вообще, откуда у меня смазка?! Это уж скорее у тебя она должна быть! - Нет, у меня ничего такого и презервативов тоже нет. Ты согласен быть со мой так? Масато прижался и нежно поцеловал возлюбленного. - Я люблю тебя, конечно же я согласен. Рен обнял Масато, опрокидывая на кровать и покрывая поцелуями все его лицо. - люблю…люблю… - шептал он как обезумевший. Так вот покрывая поцелуями грудь и бедра, он опустился ниже, и обхватил губами член. Этот секс должен стать самым сумасшедшим и прекрасным для них обоих, и он сделает все так, что Масато просто не сможет спать не с кем другим. Делать минет оказалось очень возбуждающе, он чувствовал как его член изнывает, и немного расставил ноги, боясь, что случайное прикосновение может привести к преждевременной разрядке. И вот когда Масато уже полностью забылся в удовольствии, он осторожно ввел скользкий от слюны и смазки палец в задний проход. На этот раз тело принимало его охотно открываясь на встречу. Второй палец вошел так же легко, и этого как раз хватило, что бы длинные пальцы саксофониста достали до бугорка немного отвердевшей простаты. Рен мягко потер ее, и услышал протяжной «ах». Пальцы заскользили внутри мягко растягивая, открывая, губы и язык ласкали член, и этого стало достаточно, что бы Масато заметался и торопливо стал отстранять светловолосую голову партнера. - Я сейчас кончу, Рен, отодвинься! Но тот наоборот вобрал член в себя, мягко нажал на нужную точку внутри, и тут же почувствовал вкус спермы во рту. Масато в испуге отодвинулся. - Дурак выплюнь, не надо ее глотать! Но Рен резко схватил его за бедра, потянул на себя и высоко принял задницу, поставив любовника на лопатки. Масато закрыл лицо руками уже понимая, что сейчас будет. Рен двумя руками развел мокрый растянутый вход и прижавшись к нему губами осторожно, выплюнул в него сперму, которую держал во рту, вперемешку со своей слюной. Мутная скользкая жидкость размазывшись по краям, стала затекать во внутрь. Двумя указательными пальцами, он стал растягивать вход опять, размазывая смазку по внутренним стенкам. - Рен, умоляю тебя, хватит тянуть… Я больше не могу… Рен поднял сверкающие от возбуждения глаза и пошло ухмыльнулся. - Попроси меня об этом хорошенько. - Пожалуйста, войди в меня, я не хочу больше ждать. - Еще. - Что еще не понятного, я прошу тебя меня взять. - Хочу еще слышать как ты умоляешь. Масато приподнялся на локтях, посмотрел в глаза зарвавшемуся любовнику, и простонал медленно, протяжно и призывно. - Трахни меня, Дзингудзи. Больше просьб не потребовалось, Рен опустил любовника на спину, широко развел ему ноги и сам навалился сверху. Тело приняло член, горячими сводящими с ума движениями навстречу. Рен вошел наполовину, затем полностью и отпустил себя, позволяя не технике, а свое природе, своей страсти и любви взять верх. Их тела соединялись, в рваном неравномерном ритме, оба стонали, и сжимали руки. Дальше, Рен не помнил ничего. Только видел красивое порозовевшее лицо Масато, разметавшиеся по простыне черные волосы, и вбивался в его тело снова и снова. Кончили они быстро, или их первый раз растянулся на часы, никто не заметил. Потому что как только прошли отголоски первого оргазма, Рен перевернул Масато на живот и взял его снова. Тот охотно прогнулся, подставляясь по ласки возлюбленного. И так повторялось всю ночь. Утро наступила для Рена в двенадцать часов дня. Масато уже не было рядом, и в комнате тоже никого не было. Он встал, пошел в душ, решив что надо пойти и разыскать своего принца. В такое время, как и ожидалось, все обедали. Вокруг стоял шум и гам, студенты сновали туда сюда с подносами, но среди всех он сразу заметил того, кого искал. Хидзирикава сидел за столом с остальными и поднял голову, только когда Рен поздоровался. - Ты чего сегодня утренние занятия пропустил?- поинтересовался Отоя, - Плохо спал? Дзингудзи покачал головой. - Совсем не спал, – и он посмотрел на любовника с наглой и сытой улыбкой, -Кстати, Хидзирикава, у меня к тебе просьба. Масато поднял голову и послал в ответ убийственный взгляд. Но Рен спокойно продолжил. - Ты помнится говорил на репетиции танца, что я не попадаю в такт, не мог бы ты со мной позаниматься? Сегодня вечером. Наедине.