Он не вспомнит

      — Прошу, нет! — истошный крик разрезал пространство между ними, заставляя землю содрогнуться. Такое ничтожно малое, и в то же время непреодолимо огромное расстояние длиною в несколько счастливых месяцев.       — Ты не знаешь, о чём говоришь, Виктория. Ты запуталась, — холод в его голосе ударил больнее любого хлыста, оставляя новые шрамы на покалеченном сердце. Сердце, которое горело ради него, билось ради него и любило лишь его.       «Виктория» — раньше так официально он обращался к ней лишь, чтобы подразнить, а теперь не было и намёка на издёвку. Лишь удушающее равнодушие.       Дьявол надвигался на неё бесшумно, медленно и неминуемо. Девушка из последних сил сделала несколько рывков назад, стараясь отползти подальше, хоть и знала, что это не поможет. Знала, но свято верила, повинуясь зову сердца.       Она не могла по-другому. Она отказывалась верить в то, что сейчас видели её глаза, считая, что это всё лишь сон. Да, чёртов сон. Совсем скоро она очнётся в тёплой постели, рядом с ним, заботливо обнимающим за талию после бурной ночи…       Вот только разум почему-то допускал мысль, что это всё не просто галлюцинация. Что пора бы встать и сразиться.       — Ты совершаешь ошибку, любимый… — одними губами прошептала Вики, когда увидела, как его кисть сомкнулась на рукояти меча.       И он замер. Всего на долю секунды в его алых глазах промелькнуло осознание. Разрушающее и сметающее все предрассудки на своём пути.       Но надежда, промелькнувшая в её голубых глазах, разбилась на тысячи осколков, стоило подойти её другу к демону.       — Люцифер-Люцифер… — Мальбонте недовольно покачал головой, выказывая своё разочарование. — Я ведь тебе уже говорил, она сделала из тебя легкую мишень. Ты слаб, зависим. И именно поэтому подчинить тебя не составило никакого труда… — его лицо украсил зловещий оскал. Он знал, что уже выиграл. Знал, что разрушил всё, что она когда-либо любила. И наслаждался болью в её глазах, которую она не в силах была больше сдерживать.       — Я знаю, — снова сухой ответ, заставивший сердце пропустить удар. — Она виновата. Во всех этих смертях, — Дьявол медленно обвёл взглядом поле боя.       До этого момента для неё существовали лишь они вдвоём, но сейчас, когда он упомянул её вину во всём происходящем, она наконец оглянулась. Сотни трупов, тысячи раненых. Агония боли, ненависти и борьбы. Отчаяние, поглотившее её, до того невинную душу, скребло когтями, разрывая на кусочки. Дышать стало труднее, когда слёзы встали комом в горле.       Лёжа перед двумя сильнейшими мужчинами, она была разбита. Её любимый демон был готов пойти на убийство по приказу её друга.       И где всё пошло не так…?       Мальбонте присел на корточки перед ней, грубо взяв одной рукой за подбородок, чтобы они пересеклись взглядами. Другой рукой надавил на раненое каким-то бессмертным бедро, отчего девушка закусила губу, чтобы не дать болезненному стону вырваться из груди.       — Ты не уйдёшь отсюда живой, Уокер, — с отвращением прошипел демон, а она не узнала его. Это был не он… В карих глазах сейчас волнами плескалась абсолютная ненависть. На щеках не было привычных ямочек от хитрой ухмылки. Тьма, поглотившая его, беспощадно вытеснила остатки здравого смысла, лишив рассудка. Виктория чувствовала лишь злобу, что нескончаемым потоком энергии исходила от него, убивая всё живое вокруг.       — Маль… — тихо прошептала она, уже не в силах сдерживать разрывающую от бессилия боль.       — Ты запуталась… — отбросив её, словно ненужную вещь, поднялся и повернулся к Люциферу. — Ты знаешь, что делать, — и получив молчаливый кивок, отошёл в сторону, чтобы наблюдать за разворачивающейся картиной, будто зритель. Любитель жестоких зрелищ, искалеченных судеб и голодных игр.       Дьявол склонился над её телом, казалось, внимательно вглядываясь в лицо своей любви. Но бессмертная знала его взгляд безошибочно. А ещё точнее знала, что ничего не может сделать, как бы не верила.       Говорят, надежда умирает последней. Но что, если надежда это ничто по сравнению с той любовью, которую она дарила демону напротив. Если всё, что у неё осталось – это лишь тёплые воспоминания о некогда прекрасных днях.       — Всё должно было закончиться не так… — шёпотом проговорила Вики, по привычке приближаясь к Люциферу. Она была готова обнять его, прижаться к крепкой груди, зацеловать и сказать, что всё нормально, что она понимает и он не виноват… но ему это вовсе не надо было.       Цель. Чёткая и предельно ясная.       — Убей её, Люцифер, — прозвучал голос откуда-то сбоку, но Виктория даже не шелохнулась. Всё хотела увидеть хоть тлеющий уголёк его любви, в которой он ей клялся. Ей бы хватило уцепиться за него и помочь спасти его и их отношения! Но, к её разочарованию, там был лишь обжигающий холод.       Она зажмурилась, чтобы не видеть этого. Всего мгновенье. И острый клинок. Мгновенье длиною в вечность, которую он у них забрал. И клинок, безжалостно вошедший в её сердце, заставляя сбавить удары.       В угасающем сознании мелькали радостные моменты, которые она с нежным трепетом хранила и оберегала в душе, боясь ненароком забыть.       Их первый совместный полёт над облаками. Ощущение полной свободы и незабываемой лёгкости.       Их первый поцелуй, подаривший бабочек в животе и мурашки по коже. Такой долгожданный и сладкий.       Их первая ночь, проведённая совместно в его комнате. Было жарко, влажно и неимоверно мало.       Но всё это осталось позади лишь в её разуме. Перед глазами всё так же стояла солёная пелена, но на губах была тёплая улыбка. Не было больше ни страха, ни сопротивления, ни веры в «долго и счастливо», «всегда и навечно»…       Пульс необратимо замедлился, а глаза, из которых по щекам скатилось несколько слёз, навсегда закрылись. Её кровь навсегда осталась на его руках…       Женская душа обрела покой, потому что сильно любила. И её любви хватило бы и на двоих, не сделай он свой выбор, предрешивший судьбу девушки. Но она не винила его, потому что сильно любила. И в её сердце не было места жгучей до слёз обиде. Она погибла с ощущением тепла от тела такого родного и одновременно чужого бессмертного.       А он не вспомнит, что когда-то любил её всем своим дьявольским сердцем. Но будет помнить страх и непонимание, отразившееся на её лице, когда они впервые встретились на этой войне. Не вспомнит все счастливые дни и часы, проведённые вместе в ласке и заботе. Но будет помнить то умиротворение и принятие в её голубых глазах, которыми она одарила его прежде, чем вздохнуть в последний раз. Не вспомнит, что был готов отдать за неё жизнь. Но будет помнить то, как отобрал её. Раз и навечно.