одна минута, сто фотографий

« — Какой же ты громкий…» — думает Кей, но сам кричит ещё громче, раздраженнее, на грани гнева. « — Давай просто поговорим!» — думает Кей, но снова просто выходит на балкон, доставая пачку красных Мальборо. — Да заткнись ты уже! — кричит Кей, когда в голове сплошной полосой «немолчикричипожалуйстанезамолкай». — Почему ты такой? — яростно выплевывает Кей, ясно слыша внутренний голос:

«ты знаешь.»

И это правда, он знает.

***

Хината громкий. Он яркий и неугомонный. Он впивается невидимыми когтями в сердце-мозг-легкие и не отпускает. Он слушает громкую музыку и изумительно целуется, все ещё хвастаясь проколами. Он невыносимый. И невыносимо нужный. Это невозможно выдержать одному человеку. Он бьёт тарелки, когда ему снова что-то не нравится. Он сквозь слезы яростно кричит о ненависти, а потом сам же пишет извинения в мессенджер. Он постоянно уходит ночью, не отвечая на звонки, а потом приходит утром и сладко говорит о любви. Он разбивается и собирается заново. И ему не важно, заденут ли осколки рядом стоящих. Он снова делает татуировку по пьяни, после обвиняя Кея в незаинтересованности. Он кричит, потому что может это делать. Он бьёт по больному, потому что знает слабые точки. Он плачет ночью и извиняется за свои слова-действия-поступки, и тем же вечером снова устраивает сцену. От него несёт алкоголем и какими-то ужасно дешёвыми сигаретами, но он кричит на Кея, когда от того еле слышно отдает выкуренной ещё на рассвете. Он испытывает панические атаки после каждой ссоры, истошно воет ночью от кошмаров, а утром готовит ужасный кофе и делает вид, что тут самый проблемный не он. Он не звонит матери неделями, оставляя оправдания на Кея. Он периодически пропадает на неизвестное время, некоторыми уже похороненный заживо. Он приносит Нацу купленные на последние деньги конфеты, улыбаясь разбитыми губами. Он сдирает пальцы в кровь, уходя в душ, а потом корит Кея за засиживание допоздна. Он слёзно клянётся, что бросит, но на следующий день его зовут в компанию и его снова не видно неделю. Он изнуряет себя тренировками, доказывая всем (и никто никогда не верит), что он может все. Он часами лежит в ванной, уткнувшись пустым взглядом в стену и в истерике держась за голову. Он ведёт Кея встречать рассвет на какой-то заброшенной крыше, а потом стоит опасно близко к краю, зачарованно смотря вниз. Он расправляет руки и падает назад, точно зная, что его словят. Он громко смеётся, закашливаясь, и полушепотом рассказывает легенды про Луну и Солнце, которые, вопреки всему, смогли быть вместе. А потом снова идёт к краю, заставляя замирать сердце, наблюдать за ним, не отрывая глаз,

бояться.

Он фотографирует все, что видит, распечатывает снимки и кидает их в шкаф Кея. Он подписывает скачущим почерком каждую, после рассказывая, что боится когда-нибудь забыть все это. Он снова пьет в неизвестной компании, приходя в квартиру с чужим терпким запахом на одежде. И снова признается в любви, фотографируя их вместе, размывая черный маркер слезами. Он устраивает истерику перед восемнадцатилетием, снова напивается и уходит из дома. Кей снова находит фотографию:

«мы запомним 17 лет»