Часть 1
25 августа 2022 г. в 03:31
Наш герой не знает ни откуда он родом, ни своих родителей, ничего, только то, что рассказал ему старый Горум. Горум – синесалит выглядящий как большой белый медведь с многочисленными шрамами под мехом и травмированной левой лапой. Раньше он был знаменоносцем во Внутренних Царствах по прозвищу “Белая Лапа”, которое он получил демонстративно расплющив голову человека усилием одной руки – подобная практика, быстро ломает дух к сопротивлению, как и у своих, так и у чужих. Да, Горум был жестоким лидером, который не искал компромиссов, действуя быстро и решительно, но вместе с тем, он понимал ценность жизни, сохраняя жизни своих подчиненных и отказываясь посылать их на убой. Он всегда сражался в первых рядах, но нельзя сказать что он наслаждался той жестокостью, которую он демонстрировал окружающим. Возможно, он считал это необходимым злом для поддержания порядка и выполнения боевых задач. Естественно с таким подходом к делу, у него не могло не быть врагов, даже среди своих. В свою очередь, начальство устраивал подход синесалита и более того, периодически, он то получал награды, то лишался их. Самую крупную награду он получил “за преданность делу”, после устранения инцидента названного в честь группировки - “Единение” в ряде поселков. Тогда же их и закрепили за Горумом, наделив его поместьем и назначив помещиком, желая таким образом желая предотвратить повторения происшедшего.
Терий старался оправдать надежды возложенные на него, направляя жителей в нужное русло, пока однажды сам не попал в их ловушку. Наличие ловушки никак не удивило его, так как Белая Лапа знал, что тех, кто его ненавидит более чем достаточно, чего он никак не ожидал, так это увидеть того в которого он верил. И видимо, посчитав Горума безопасным, ведь он обездвижен – он решил подойти поближе и попытать свою жертву. Это была ошибка. Горум без видимых усилий расколол сдерживающие его цепи, размазал предателя по стене и уничтожил еще три дюжины бойцов без какого-либо оружия прежде чем остальные решили отступить. Он был тяжело ранен, но на его движениях это никак не отражалось. Лишь одно ранение той битвы всё еще напоминает о себе – его левая лапа, которая лишилась двух когтей. С тех пор, на землях Горума было тихо.
Возможно ища искупления за содеянное в годы службы, возможно, ища поддержки на старости лет Горум принял к себе под крышу тех, кто были брошены и/или оставлены умирать без возможности на выживание, но с большой силой к жизни. За время жизни ависа в особняке, таких было трое – он сам, Канидия Сона и Терия Тору. Он заменил нашему герою отца. Именно он нашел его едва живым, замотанным в плащ на теле одного крупного Ависа. Терий взял умирающего птенца с собой, отогрел, откормил его, заботился о нем, как о своём собственным сыном. Дал ему имя, учил и тренировал, помогал в развитии стихийной магии и гравикинеза, а авис в ответ помогал ему по хозяйству. Впрочем Хому не считал себя особенным, он был таким же как и другие дети, которых медведь приютил в своей берлоге. Он также разрешил авису открыть лавку рядом с поместьем, где он часто принимал тех, кому некуда не было пойти. Большинство из них были синесалитами, но порой, приходили и люди и представители других рас – авис ввел себя с ними так, будто они все были частью одной большой семьи. Одни проводили в лавке всего пару ночей, другие могли жить месяцами. Иногда Хому выходил полетать вместе с остальными ависами, а возвращались они ровно до того как погода испортиться, как будто чувствовали это. Некоторые отмечали необычайно большой размах крыльев и силу полярной совы, ссылаясь на то, что возможно, на его физическое состояние повлияли место и условия проживания. С той поры, Хому начал больше начал полагаться на крылья, чем на гравикинез во время полета, постепенно смещая баланс в сторону первого.
Лавка ависа – это трехуровневое помещение из обработанного камня, которое частично уходит в ледяную скалу, обложенное древесиной в специальной изолирующей смеси и одним подземным этажом. Подземный этаж или скорее подводный разделен на две половины, многие бы подумали, что речь здесь идёт об разделении купален самок и самцов, но нет. Одна половина предназначена для водных существ с возможным выходом во внешние воды Альда, в то время как вторая половина предназначена для сухопутных существ и вода в нем подогревается. На первом уровне располагается антикварная лавка “Три Когтя”, во всяком случае, так было изначально, сейчас же это просто лавка старьевщика, куда знающие и желающие могут прийти в поисках дешевых сокровищ или избавится от ненужного хлама по умеренной цене без лишних вопросов. На втором уровне находятся жилые помещения ависа, когда тот остается здесь ночевать. На верхнем уровне же располагаются новоприбывшие, там же находится и запасной выход, уходящий к противоположной стороне скалы. В неё часто приходили Сона с Тору.
Так в один день лавку посетил один человек или некто очень похожий на него, он осмотрел помещение и подошел к прилавку, где Авис разбирал книги. Проситель выглядел так, будто не спал последние дней десять, говорил с трудом, но по хламу, что он выставил на стол было видно, что он желал продать гнилой меч развалившийся на пару кусков, сумку с бумагами о чьих-то рассуждениях про природу бессмертных, о вечном голоде и книге пожирающих живых и мертвых. Там также лежала еще одна книга, но с полусгоревшими страницами. Хому всё внимательно осмотрел и сказал: “Три лендмарка” – а затем показал на полку где лежали еще с десяток книг с более интригующими рассказами, да и в лучшем качестве – желания покупать этот хлам у него не было, а парниша явно выглядел потрясенным, даже напуганным. Поразмыслив несколько секунд, он негромко свистнул и в помещение вошла хрупкая, болезненного вида человек? ткач? в рваной одежде. Это была среднего роста девушка, с длинными бесцветными волосами до пояса, они лежали беспорядочно и частично прикрывали лицо. На её коже прослеживались множественные следы обморожения. “Либо она умрет, либо ты забираешь её со всем этим хламом и возможно, она выживет.” – сказал он. Хому еще раз кинул взгляд на барахло, затем на девушку, а затем на парня. Он понимал, что здесь что-то не так, но не отказался. Промолчав несколько секунд, белая сова выдохнул и уставшим голосом объявил свою новую цену ему просто было жаль девчонку, а гость знал об этом и воспользовался слабостью ависа. Не по-человечески зубастая ухмылка нарисовалась на лице гостя, ознаменовавшая победу и утверждение сделки. Хозяин лавки пододвинул книгу к себе, затем выставил на полку обьявленную сумму, которая тут же исчезла вместе с гостем. Лишь колокольчик у входа сообщал о том, что гость не растворился в воздухе, а покинул помещение через дверь.
Нара. Нара Квайнц – такое имя ей дал Хому, ведь своего имени она так и не сказала. Она не была членом семьи официально, лишь рабом, мебелью, собственностью ависа, но он относился к ней как к равной или скорее, как к ребенку за которым нужен постоянным уход. С того момента, как она появилась, Хому ухаживал за ней, в то время как остальные не пытались сильно с ней сблизиться или помочь, обходясь лишь короткими фразами или жестами. Хому впервые встретил её в коридоре лавки, где девушка стояла на ногах как кукла, не двигаясь и практически не дыша, в ожидании чего-то, может быть приказа? Авис медленно подошел к девушке с пледом на крыле и полностью укрыл её в нем, частично используя гравикинез, а частично крылья, при этом максимально избегая касаний к девушке – неизвестно как она отреагирует на это. “Пойдем, я помогу....” – Хому не успел договорить, как девушка вздрогнула и со страхом в глазах попятилась назад, сделав полтора шага прежде чем споткнуться об порог, где её подхватило расправленное крыло белой совы. Почувствовав, что она больше не стоит на ногах, а скорее лежит на чем-то мягком и пушистом, девушка на секунду расслабилась – только лишь для того, что бы вновь с тревогой поднять взгляд и обнаружить рядом стоящего Ависа. “Хому, моё имя Хому” – решив, что сначала будет лучше представиться и познакомится, он сможет так стать ближе к ней – девушка ничего не ответила, лишь коротко кивнув и продолжая с тревогой внимательно наблюдать за действиями совы. Авис аккуратно подобрал спавший с девушки плед и поднял её на ноги, всё еще придерживая крыло за её спиной – “Ты можешь идти?” – спросил он снова – снова кивок. Возможно, она слишком боялась говорить, может устала и просто не могла физически – думать об этом сейчас всё равно бессмысленно. “Нам туда, там тепло.” – указывая в сторону ванной вторым крылом, он аккуратно сделал шаг в сторону и двинулся посматривая на перепуганную бедолагу, что держалась на расстоянии от него и всего остального, включая полок. Зайдя в ванную, которая больше напоминала купальни, она долгое время просто стояла и всматривалась в воду, а затем получив одобрение Ависа не снимая пледа, попробовала воду ногой на ощупь, затем рукой и как будто бы получив подтверждения на какие-то свои догадки, девушка впрыгнула дальше в воду, окунувшись во весь рост. Так она и просидела сначала пару часов, потом еще пару часов, а потом и уснула там же. Учитывая её состояние, авис решил не оставлять её, ночуя в лавке на одном этаже. Они даже жили в одной комнате: вместе ходили в душ, обедали, работали и спали. Возможно, это способствовало тому, что она стала спокойнее реагировать на Хому и его семью. Однако, вместе с возросшей уверенностью в том, что это её дом и защиту Ависа, она также часто начала ссориться с окружающими, даже несмотря на то, что она ни с кем не говорила. Проходило время, но она не могла прижиться здесь, не могла или не хотела говорить ни с кем, но часто ссорилась с другими постояльцами на верхних этажах и тогда Хому приходилось идти и улаживать конфликты, так как он был единственный кому она не сопротивлялась. Даже после того, как её ожоги ушли и её общее состояние здоровья улучшилось, она каждый день ходила принимать горячие ванны, иногда там же и спала. Во время работы в лавке или по дому, она всегда помогала Авису, стараясь повторять движения за ним и иногда это выглядело по-детски глупо, что вызывало у него смех. Так они в один день сидели в окружении столбов из книг и перебирали одну за другой, зачитывая отрывки из историй в тех, что показались им интересными или забавными вроде “Девочки-волшебницы и бессмертный владыка вод”, “ксеноморф с кроличьими ушами” или “Игры древних” – последняя рассказывала о том, как коротали своё время бессмертные, пока не создавали миры, а также о том, как временами шутили и передразнивали друг друга. Но также там были и более тяжелые научные труды: “Вступление к магическому анализу”, “Теория природной магии” или “Практическое применение современных магических школ”. И после последней книги, Нара тоже взяла одну, раскрыла и пролистала её, а затем застыла на месте – она была вся черная, местами с пятнами от напитков или едкой химии, что разъела страницы до дыр. От злости и разочарования, она ударила её об пол и попыталась вырвать сразу жменю страниц, прежде чем Авис отобрал книгу при помощи гравикинеза. В тот же момент, книга повисла в воздухе самостоятельно ярко засияв. В свете том было видно как каждая страница вернула свой прежний вид, как над ней трудились и кузнецы, и алхимики, и мечники-стрелки, и даже повара, каждый оставил в ней свой след, как если бы не было человека, который в ней не отписал ничего. “А теперь моя очередь” – мысли будто сами пришли в голову Ависа, который как околдованный смотрел на летающую книгу, пока на обложке яркий свет скручивался спиралью, формируя нечто похожее на цепь с острием, острием что через секунду уже пытается пронзить грудь синесалита. Громкий крик. Вспышка. Башни из книг что раньше возвышались до потолка, теперь все лежат на полу, погребая под собой двух синесалитов. Возможно, Нара знала или чувствовала что-то, а потому и хотела изначально избавиться от книги, а когда у неё это не вышло, то хотя бы защитить родственную душу, прикрыв Ависа своим телом. И отчасти у неё это получилось, острие цепи прошло через самое её сердце заставляя девушку с криком выгнуться в спине, от боли или наслаждения(?) сильнее вжимая сову в пол. Однако, её жертва не остановила острия, которое всё же достигла Ависа, тут же исчезнув. Когда Сона с Тору сбежались на шум и разобрали завалы, то увидели двух тяжело дышащих синесалитов. Нара изнеможденная, в полностью порванной одежде лежала поверх Хомы, держась основание крыльев, часть перьев была скомкана и замазана чем-то, множество мелких перьев было просто вырвано, а на его теле были заметны синяки. Сам же Хому, также лежал без сил, практически без одежды, по отсутствующему взгляду можно было сказать, что он сейчас не здесь и его абсолютно не волнует его состояние или внешний вид. “Ты всё-таки не сдержалась и изнасиловала его, да Нара?” – едко подметила Сона – та же в ответ зло оскалилась, но ничего не сказала, как всегда. Лишь устало закрыв глаза.
Наш герой пришел в сознание уже в своей комнате второго этажа лавки “Три Когтя” от того, что кто-то ковырялся в его перьях. Только открыв глаза он увидел как Нара сидит на нем и что-то высматривает в его левом крыле, плавно разминая между пальцами перьинки. Её лицо было крайне серьёзным. Сдерживая смешанное чувство от щекотки и возбуждения, Хому молча наблюдал за девушкой. Не прошло и минуты, как девушка закончила перебирать перьинки, вытянула несколько уже выпавших перьев, которые застряли в объятиях себе подобных и перешла на совиную грудь, плавно проведя по пушистым перьям рукой. Именно в этот момент она встретилась с ним взглядом. Затем отвела взгляд в сторону, затем вниз, а спустя секунд пять, в течении которых никто не решался нарушить тишину: “П-прости....” – хрупкий, едва различимый голос девушки первым нарушил тишину и это было первое слово которое Хому услышал от неё за почти год совместной жизни. Авис был в шоке. Сложно сказать, чему он был удивлен больше, тому, что Нара заговорила или тому, что она сказала. “Прости” – что это значит? За что она извиняется, она же ничего не сделала. Авис еще секунд десять размышлял над ситуацией, молча смотря на девушку, а потом спросил: “За что ты извиняешься?” – и в этот момент что-то в её взгляде изменилось. Он стал грубее, злее? Она обиделась? Нара крепче взялась за перья на груди птицы, а затем что было силы ударила его в грудь кулаком и со слезами на глазах бросила фразу, то ли слово, то ли фразу, то ли просто звук, стон – прежде чем, чем в комнату вошел Горум с компанией. Нара, сквозь длинные пряди волос посмотрела на новоприбывших и поспешила выйти из комнаты. “Вас и на минуту вместе оставлять нельзя” – послышалось Авису, но он не смог разобрать чей голос он слышал. Сова обсудила произошедшее с семьей и только тогда заметила, что уже утро. Видимо, Хому проспал остаток вчерашнего дня и всю ночь до утра - он достаточно долго был без сознания. По итогам обсуждения было решено, что Хому больше не может жить один или наедине вместе с Нарой и хочет того он или нет, он должен каждый день возвращаться домой к закату. Нара также может переехать, однако, они больше не будут жить в одной комнате. Затем семья пошла на завтрак, после него авис начал собирать вещи. Времени на переезд было немного, поэтому всё что брал с собой Хому из своих комнат в лавке было на уровне интуиции – пару книг, записная книжка, набор чернил, пишущих перьев и насадки к ним. Он хотел было подождать Нару, как закончит собирать вещи, но девушка опередила его, тихим шагом войдя в комнату. У неё в руках ничего не было, она не собирала вещи. Их никогда не было у неё и она никогда не желала ничего. Как-то раз Хому заказал ей красивое, женственное платье, но когда его привезли Нара отказалась его надевать, ей больше нравилось то, что носила белая сова. Она и сейчас стояла в одной из рубашек ависа с двумя застегнутыми по центру пуговицами и то, только потому, что сам авис их утром застегнул. Она ничего не говорила и ничего не делала. Лишь молча наблюдала как сова собирает свои книги. Закончив с вещами, Хому подал ей крыло, отвел в комнату и одел по сезону, затем помог одеть куртку и натянул на неё капюшон. Закрепил у себя на плечах плащ и они держась за руки вместе пошли в поместье “Белой Лапы”.
Вернувшись в поместье, Авис обнаружил за последний год его отсутствия ничего так и не изменилось. Всё те же лица, всё те же комнаты. Даже запах, тот же. Но для Нары это всё было в новинку: широкие холлы и высокие потолки отвлекали внимание девушки, не позволяя сосредоточиться на чем-то одном. Сложно было сказать, она была восхищена или напугана огромными помещениями. То же самое касается и комнаты, которые подготовили для неё слуги поместья. Эта было большое спальное помещение с широким окном, одной двухместной кровью с одной тумбочкой двумя шкафами, столом со стулом и личной ванной комнатой. Стандартная комната, такая же как и у всех остальных. Вероятно, Горум хотел ограничить общение Хому с Нарой, заставив их переехать в поместье и поселив девушку в противоположном крыле, но не сказать, что это было эффективным решением. Хому, часто просыпался по утрам вместе с Нарой в одной постели, даже когда запирался изнутри. Он всё также одевал Нару, а затем они завтракали и шли в лавку “Три Когтя” поддерживая её в рабочем состоянии. По возвращению, они принимали вместе ванну, а затем Хому осматривал тело девушки, записывая результаты осмотра в свою книгу. Это был уже третий том посвященный исследованиям о Наре. Каждый из них содержал в себе описание её внешности, манеру поведения, предпочтения в еде и других сферах жизнедеятельности, состояние здоровье и результаты осмотра с набросками сделанными от руки. Согласно этим записям, девушка по имени Нара была слепа на один глаз, не являлась ни человеком, ни ткачом, скорее всего она была синесалитом, возможно, гибридом. Что интересно, так это то, что в день их первой встречи, жизни и здоровью Нары ничего не угрожало: цвет её кожи и следы льда на теле принятые за крайнюю степень гипотермии таковой не являлись. Бледный цвет кожи не изменился с первой их встречи, качественное регулярное питание и упражнения не принесли видимых результатов, а лёд обнаруженный на частях её тела скорее вырос сам или был вытолкнут на поверхность тела изнутри организма. А учитывая, что он растаял и исчез без следа как только девушка окунулась в воду, то можно смело сказать что это не было последствием глубокого обморожения. Более того, когда она принимала ванну, её цвет кожи возвращался принимая более теплые, телесные тона, грудь увеличивалась в размерах, а на шее и по бокам живота открывались поры, нечто похожее на жабры. Поры покрыты густой слизью и достаточно большие, что бы поместить в себе перо размером с два человеческих пальца. Вместе с тем, они крайне чувствительны, вызывая возбуждение, быстро переходящее в эйфорию. В этот раз всё было также, но когда Хому хотел записать это, то заметил, что взял с собой не третий том посвященный Наре, а ту старую, полусгоревшую книгу. “Странно” – подумал авис, но решил не бегать никуда и записать хоть куда-нибудь, если в этой книге есть свободное место. И он его нашел, открыв книгу с конца он обнаружил дюжину пожелтевших, но определенно целых страниц, где можно было сделать запись. Эта же ситуация повторилась и на следующий раз и на следующий день, заставляя ависа делать запись в сгоревшей книге, пока он еще всё помнит. Вскоре авис начал готовить книги заранее, что бы не забывать и не путать их, однако, это всегда не помогало и даже когда две разные книги лежали рядом, он всё равно выбирал тот старый хлам, вместо того, что ему было нужно. Ситуация повторялась из раза в раз, авис уже думал, что сейчас он допишет еще одну страницу и она закончится, однако, когда он проверил количество оставшихся страниц их всё еще было двенадцать. Тогда же он заметил, что обложка была целая, темно-синего цвета без следов гари, лишь со слегка стершимся названием. И подобные изменения, бесконечные страницы или то, что он постоянно находит эту книгу вместо той, которая ему нужна – это страшно, это пугает. Но глубже поразмыслив над причиной своего страха и возможными последствиями, Хому не нашел причин выбросить эту книгу. Он даже перестал сомневаться в ней и наоборот, начал искать грани того, что оно ещё может. Он периодически перелистывал первые страницы, которые старательно сохраняли свой убогий вил не позволяя ни то, что бы читать содержимое, а в принципе видеть то, что когда-то было на них. Когда из его крыла выпало перо, он попробовал вложить его в книгу, в тот же момент перо было связано золотой цепью, что тут же исчезла. Авис осмотрел еще раз взял после этого перо в руки, покрутил его и не заметив никакой разницы, вложил его обратно в книгу. В этот же момент он вспомнил (или осознал?), что вчера ночью к нему приходила Нара, но ушла до того как наступил рассвет. Не почувствовав результата от эксперимента, авис решил его повторить, но уже после тренировок с огненной магией вместе с Горумом. Вложив в книгу сожженное перо, он вспомнил, как отец говорил ему, что нужно концентрироваться больше на процессе, нежели на результате. И вновь эксперимент был неудачный. На третий эксперимент он взял волос Нары, после того, как они вместе принимали душ. Как только Хому вложил его в книгу, он почувствовал как вдруг оказался на дне моря, ему хотелось заткнуть клюв крылья и не дышать, лишь единственное желание было в его голове “нужно выбраться отсюда поскорее”. Секундой позже, он понимает, что темное, тихое море ему не враг и он не задыхается от отсутствия кислорода. Наоборот, ему это нравится, нравится чувствовать как его обволакивает вода, чувствовать её течения на себе. Его движения под водой плавны и точны, он может отправиться куда угодно, но это не приносит ему радости и в голове остаётся та самая мысль: “нужно выбраться отсюда поскорее”. Затем он слышит мягкий мужской голос: “Идём со мной, я помогу” – миг спустя и нашего героя вырывают на поверхность. Яркий свет слепит глаза, большое количество незнакомых звуков сливаются воедино, вызывая жуткую какофонию и единственное желание – оглохнуть, не слышать больше ничего, не видеть больше ничего. Вернуться назад. Мир вокруг меркнет и гаснет. Однако, на этом ничего не заканчивается и наш герой просыпается связанным уже с повязкой на голове и во рту. Голос говорит о чем-то тихо, но слов не разобрать. Скрежет метала. Чувство будто тело окунули в лёд, а затем выбросили в горячую воду. Битое стекло, ватная подушка. От пережитого шока внутренности выворачивает наизнанку, однако, вырвать не получается и всё застревает в горле. Наступает паника, а вместе с ней и чувство как кто-то или что-то колупается в твоих внутренностях. Внезапный приступ и сознание меркнет окончательно. Когда видение заканчивается и Хому возвращается в себя, он видит еще несколько размытых образов, подобно послевкусию после блюда, что остаётся в его голове, так это тепло белых перьев и желание. Желание быть в их объятиях, желание обладать ими, желание быть всем для них, желание быть единственной для них. По мере того, как Хому возвращается в сознание и понимает, что он лежит на полу посреди комнаты, последние капли воспоминаний сыреют и отходят на дальний план, но не исчезают, как и всё то, что он видел до этого. Хому смотрит на книгу и с насупленным взглядом решает, что эксперимент был удачным. Желания повторять этот эксперимент у него нет, что говорить или не говорить Наре тоже непонятно. Самым простым способом, будет вести себя как обычно, но получится ли?
События того же дня. Горум сообщает всем, что вечером будет семейный совет. Хому же в это время, не совладев со своими мыслями, вечером после приёма ванны не сдерживается и берет Нару в город. Путь до города не близкий, но погода в самый раз, а потому авис решает добраться полетом. Он берет девушку на спину и они вместе летят над родными селениями, над ледяными скалами, реками и морями. Небо ясное, ветра или снега нет, можно было бы спокойно выпрямиться и насладиться полетом, но Хому чувствует, что девушка наклонилась и прижалась к нему всем телом. Боится ли она упасть или ей так удобнее? Хому не знал, но вскоре он заметил, как сначала вниз полетела куртка, а затем и теплый свитер. Оставшись в одной рубашке и брюках, девушка вновь прижалась к сове. Авис хотел было выругать её, но не нашел подходящих слов, а потому промолчал. Через пару секунд он даже улыбнулся самому себе: “Если ей так больше нравиться, то я ничего не смогу с этим поделать” – подумал он про себя. А потом вниз полетели штаны... Смешанные чувства переполнили ависа и тот потерял концентрацию в полете, в добавок к этому ветер по мере приближению к городу крепчал. Всё это в сумме стало причиной того, что Нара сорвалась и начала падать вниз. Она даже не кричала, не плакала, не боялась.... Когда Хому пикировал за ней, он отчетливо видел её выражение лица – она улыбалась. Её взгляд был направлен к Авису, он был мягок, но полон уверенности, её лицо было спокойным, умиротворённым не считая небольшой улыбки. Это была та улыбка с которой родные встречаются после долгой разлуки. Она выглядела такой счастливой, будто была уверена в том, что бы ни произошло авис будет рядом с ней и сможет её спасти. Даже если она сама спрыгнет с него спины, даже если она заболеет, отравиться или станет убийцей, что бы она не сделала – он будет с ней. Видя это лицо, это безразличие к собственной безопасности, к текущей ситуации в целом - это сильно раздражало и даже злило белую сову. С этой силой, и с этой злостью он ухватился лапами в девушку, его когти глубоко впились в плоть девушки, рвя рубашку и пуская кровь в местах захвата. Только когда девушка прокричала от боли, авис понял что натворил.... Но вместо горечи и сожаления, он почувствовал радость наслаждения и желание сделать ей ещё больнее с которым он боролся. Это не было его желанием, ему это не свойственно. Он не может так с ней поступить, но он всё еще зол на неё за подобную беспечность.
С того момента, как они прибыли в город, авис ни разу не посмотрел на Нару. Он не мог смотреть на то, что сделал с ней. Ему было стыдно. Он был зол на себя за то, что позволил ей раздеться, за то сотворил с ней и ещё больше злился на себя за то, что ему понравилось делать ей больно. Это не правильно. Так не должно быть. НЕ должно. В свою очередь, девушка чувствовала себя очень хорошо. Ничто не стесняло её тело и ни что не мешало её движениям. Нижнее бельё то, она не носила, а рубашка, пусть и была ей по бёдра, но была порвана настолько, что сложно сказать, что она вообще прикрывает. Царапины и кровавые следы порезов от когтей, тоже её не беспокоили. Она крепко обняла руками крыло совы и они так вместе шли городскими улицами. Хому затащил девушку в постоялый двор при первой же возможности, где попросил комнату на двоих. Он хотел скрыться оплатить оформить заказ и расплатиться как можно быстрее, что бы как можно меньше стоять в самом центре помещения, привлекая всеобщее внимание. Он не хотел, что бы окружающие пялились на практически голую девицу, она была слишком дорога ему... или он был таким собственником? Стал таким эгоистом? Если так, то когда это случилось? Отмахнувшись от раздумий, сова заметил, что всё это время нагло рассматривал тело своей полуобнаженной спутницы, пока та молча стояла рядом. Резко отведя взгляд, взяв ключи от комнаты, он потянул девушку наверх. Зайдя в комнату, сова заперла дверь изнутри, избегая нежелательных гостей и услуг. Он снял с Нары остатки рубашки, как если бы раздевал куклу и они вместе пошли в душ смыть кровь с её тела. Однако, пока авис смывал мочалкой кровь с тела с девушки, он почувствовал влечение к ней. Влечение которого раньше не было. Он хотел обладать ею, он хотел почувствовать её. Хотел, что бы она вновь прокричала, простонала, как когда он схватил её в полете. Этому желанию было невозможно сопротивляться, оно поглощало его разум всё больше и больше, заставляя покрепче обнять и прижать девушку к себе. Втягивая в себя большую часть перьев, он оставшимися, как ладонью обжал её большую, мягкую, упругую грудь, а вторым крылом провести по её талии, доходя до жабр и проникая между ними внутрь девушки. Он слышал, как его действия заставляли её дышать всё тяжелее, но этого было недостаточно. Он хотел услышать её голос, тот хрупкий и нежный голос, как раньше. Как сегодня. Обжимая её грудь всё сильнее и сильнее, он наклонился к её плечу мягко покусывая её плоть. Каждый такой укус оставлял небольшой красный след, в редких случаях покрываясь тонкой струйкой крови. Дойдя до шеи, авис потерся своим клювом от жабры девушки, слушая прерывистое дыхание и тихие всхлипы, когда он касается клювом её жабр. Казалось, будто она намеренно пытается вести себя тише, а всё происходящее – игра. Девушка ведет старается не подать виду, а сова пытается отыскать её истинные чувства. Накал игры увеличивается, затем внезапная пауза и авис почти выводит перо из жабр на талии только лишь для того, что бы затем вогнать их настолько, насколько сможет. Громкий стон и тело девушки обмякает, наваливаясь на ависа. Из её жабр на шее и талии течет густая жидкость, стекая вниз по телу. Белая сова была удовлетворена тем, что её желание было выполнено, однако, это был не конец – лишь начало. Он прижал обмякшее тело девушки гравикинезом к стене спиной и продолжил. Он стряхнул густую жижу с перьев и та ушла с потоком воды, пока он продолжал пробовать девушку на вкус. И в этот раз, он заполнил обе её щели своими перьями. Он чувствовал её, чувствовал как она обжимает его, обволакивая своими соками. Слушал её прерывистое дыхание и тихие стоны, что возрастали каждые раз как он начинал двигаться внутри неё. Это продолжалось еще несколько часов, пока авис не почувствовал терпеть больше не может, он войдет в неё и сольётся с ней в единое целое либо сейчас либо никогда. Но выйдя клювом из под её жабр, он увидел затуманенный взгляд с приспущенным веком в единственном здоровым глазу. Кажется, она уже ничего не видела, не осознавала ни себя, ни ависа и уже давно потеряла рассудок. Если бы не гравикинез, её тело бы просто рухнуло на пол и там же оставалось бы до утра. Её голос потерял всякий окрас и не реагировал больше на действия совы. Насиловать её в таком состоянии, всё равно что насиловать куклу – никакой разницы. Никакого удовлетворения. Авис слишком увлекся, затянул свою игру и пропустил самое важное, теперь остаётся только сожалеть об упущенной возможности. Обмыв и обтерев белоснежную куклу, он уложил её спать рядом с собой.
Утром Хому проснулся от странного ощущения тяжести на себе, а когда открыл глаза увидел Нару. Она сидела, на ависе удерживая его брюшко между ногами и упиралась руками в кровать, склонившись над его лицом. Её тяжелое, горячее дыхание обжигало небольшой совиный клюв. «Д-доброе утро…» - прошептала она, как только он открыл свои глаза. Мягко коснувшись губами клюва ависа, она провела рукой по его лицу. Её взгляд был направлен в глаза ависа. Казалось, что она уже давно наблюдает за тем, как самец спит и уже с трудом сдерживалась. Она хотела, что бы он смотрел на неё и только неё одну, что бы он видел и чувствовал это, также как и она. В свою очередь, Хому не мог отвести взгляд от Нары, так как это значило бы отвернуться, сдаться. Оставить всё как есть. Её тело, испещрённое маленькими укусами, которые вчера он оставил на теле девушки, напоминало какую боль он мог ей принести. Ему было стыдно за то, что он сотворил с её гладкой и нежной кожей, но с не меньшим успехом это же и возбуждало ависа. Эти следы были ничем иным, как доказательством его собственности над ней и правом владеть, управлять её телом, как только ему будет угодно. А она только этим и гордилась, только этого и ждала. И как только Нара увидела подтверждение на свои мысли в совиных глазах, она убрала руку с его лица, спускаясь ею ниже по его шее и груди, запутывая и взлохмачивая перья. Достигнув своей конечной точки, ладонь провернулась вокруг своей оси, и девушка чуть привстала, опираясь на грудь самца. Она использовала свою доминирующую позицию и свободной рукой провела по утреннему стояку ависа, направляя его прямо в себя. Медленно, но уверенно покоряя его вершину, они наполнили комнату глухим стоном и криком полным наслаждения за каждый пройденный сантиметр. Скорее всего, их было слышно на весь постоялый двор, но никто не пришел им помешать и в итоге они сделали это. Дважды.
После столь активного начала дня, синесалиты уснули, не успев подняться с кровати. Ближе к полудню, Хому проснулся от яркого света, что пробивался через щель между шторой и окном. Он мягко переложил еще спящую девушку рядом с собой и тихо встал с кровати, чтобы не потревожить её хрупкий сон. Прикрыл шторку и вышел наружу за завтраком. Чуть позже, он вернулся назад в комнату вместе с подносом, на котором были небольшие легкие перекусы и два горячих напитка. Полностью обнаженная Нара стояла по центру комнаты и с наслаждением потягивалась как кошка, пока солнечный свет из распахнутого окна играл на её теле. Увидев полярного самца в дверном проёме, она с небольшой улыбкой ни говоря ни слова протянула ему руку. «Значит завтрак откладывается» - подумал авис и поставив завтрак на стол, принял приглашение девушки. Пока они принимали душ, Хому всё также питал слабость к жабрам Нары то и дело прикасаясь к ним, а потому душ немного затянулся и позавтракала пара уже после полудня. Событие, которое хотел посетить Авис им также придется сегодня пропустить, так как они потратил несколько часов на то, чтобы подобрать новую одежду для Нары, но она так ничего и не выбрала, даже то, что предлагал сам авис. Ей нравилась только её порванная рубашка. Хому знал, что так и будет, но всё равно предлагал новые варианты. Так во время очередного предложения, Нара потянула ависа в примерочную, и он было уже обрадовался. Но оставшись за ширмой наедине, девушка поцеловала сову в клюв, прижалась к нему всем телом и выхватила ткань из его рук. Она явно дала понять, что больше не хочет ничего примерять и её желание оказалось сильнее, чем позиция полярной совы. Они сделали это прямо в кабинке примерочной и уже со спокойной душой покинули магазин, не совершив ни одной покупки. На улице уже вечерело и беспокоясь за Нару, Авис отдал ей свою накидку, которая как плащ полностью скрыла обнаженный вид девушки. Тогда Авис посмотрел на солнце и понял, что они еще могут пойти на выставку, пусть и на час, пусть перед самым её закрытием. Он быстро потянул девушку через весь город, дабы они успели купить билет до того момента как касса закроется. Единственное, что авис не учел так это то, что касса закрывается за два часа до закрытия выставки, а не за час, а значит уже в тот момент, когда они сдвинулись с места, касса уже была закрыта. Если бы они это знали, то даже не попытались бы попасть внутрь, но именно поэтому им повезло. Когда Хому с Нарой подошли ко входу к выставке, их встретил охранник, он рассказал им что касса уже целый час как не работает, но он же симпатизировал молодой паре и вошел в их положение, продав два билета вместо кассира и попросил не распространятся об этом. Сама же выставка представляла из себя набор произведений искусств изо льда на открытом пространстве и включала в себя такие великие произведения как «Прямоугольный куб», «Медведь в лесу», «Девять видов на Нимерию» и «Шторм». На выставке разрешалось участвовать всем желающим, если их работы проходили отбор, а потому разнообразия хватало что бы зависнуть здесь на несколько часов. Хому сразу определил своего фаворита, рассматривая «Девять видов на Нимерию» и удивляясь как автор сумел так совместить и детально изобразить всю Нимерию в одном куске льда. Впрочем, у Нары такого интереса к выставке не было. Она бегло осмотрела всё, что было в зале и вернулась взглядом к сове, пристально наблюдая за его выражением лица. Время шло, парочка плавно переходила из зала в зал и пока авис всё внимательно осматривал, девушка не сводила с него взгляда. Всё переменилось, внезапно, в тот момент, когда Хому с Нарой проходили мимо статуи лебедя. Нара посмотрела на ледяного лебедя, который захватил её внимание целиком. Она остановилась как вкопанная, смотря на тонкую и длинную шею птицы, а спустя пару секунд потянулась к ней рукой, даже коснулась её, проведя пальцами по шее лебедя, полностью игнорируя табличку «руками не трогать» в полуметре от неё. Когда она коснулась шеи лебедя из неё пошла тонкая струйка пара с тихим шипящим звуком, а по пальцу девушки следовали капли воды. Вероятно, ей понравился этот звук или то, что шея ледяного лебедя становилась тоньше, а потому она попыталась схватить её всей ладонью – здесь-то авис и остановил её, положив пару своих перьев поверх её ладони. Хому и так позволил ей слишком многое, нельзя было, что бы охранники заметили столь грубое нарушение, нельзя что бы они увидели, как этот лебедь похудел – нужно было уходить. И всё же его удивило, что её рука оказалась настолько горячей, что начала топить лёд. В голове ависа тут же возникла идея о том, как можно развить эту идею, подарив Наре простор для творчества. И проверить её можно было, просто посетив ледяной лабиринт. Так как время уже близилось к закрытию, им всего лишь оставалось незаметно пробраться к лабиринту «случайно потеряться» там. Когда же они оказались уже среди толщи льда, то можно было не беспокоиться о том, что их быстро найдут, если вообще помнят о них. Тогда же Хому аккуратно приподнял палец девушки и провел ею по поверхности льда: «Пора нам выжечь и своего лебедя» - оставляя за собой небольшое углубление. Нара в ответ мягко улыбнулась и провела несколько хаотичных линий, пересекающихся между собой в случайном порядке - ей определенно пришлось по вкусу данное мероприятие. Пока она привыкала к новому виду творчества, её картины больше были похоже на абстракцию, но со временем и по мере того, как они перемещались от одного полотна к другому, они начали принимать формы отдаленно похожие на волны, небольшие стаи рыб или змееподобных существ. Последней картиной, что девушка хотела нарисовать – это оставить их совместный с Хому отпечаток. Этим отпечатком стал их акт взаимной любви. Самый жесткий из них, финал которого привлек даже сторожа, находящегося на другом конце выставки. А потому, старательно избегая обнаружения наша пара использовала маршрут, которым могли пользоваться лишь крылатые существа, безопасно добравшись до постоялого двора. Эмоций от сегодняшнего вечера им обоим хватило настолько, что они спали до вечера следующего дня.
К тому моменту, когда Хому проснулся, вокруг выставки ледяных фигур собралось полно зевак интересующиеся непонятными символами и отпечатками на стенах лабиринта, кто-то считал это осквернением художественной деятельности, кто-то личным оскорблением, кто-то оккультным проведением, но большинство просто приходило посмотреть без какой-либо задней мысли создавая толпу на ровном месте, которую было видно издалека. О ней даже говорили посетители самого постоялого двора, Хому естественно поинтересовался, что же обо всем этом думает хозяин и только потом отправился домой тем же способом, которым и добирался до города.
Полярной Совы не было дома три дня – обычное дело, если сравнивать с тем, что до этого он почти год ночевал в своей лавке. Но его возвращение в этот раз отличалось от предыдущих, ведь его не отчитывал Горум. Этот терий покинул собственное поместье, собственные земли, а его место заняла младшая сестра ависа – Тору. Тору была вторым ребенком, которого приютил Горум. Она терий, но в отличии от Горума не обладает такими яркими животными чертами, оставаясь больше похожей на человека, но несмотря на это никто ей не перечил, скорее наоборот, даже боялись. А сейчас она стояла перед полярной совой и серьезным, грубым тоном, но аккуратно подбирая слова отчитывает своего старшего брата. Хому смотрел на неё и не мог её узнать. Это было больше похоже на дипломатическую конференцию между конфликтными странами на пороге войны, нежели сестру отчитывающим своего старшего брата. Он даже не мог подумать, что нечто подобное в принципе может произойти. А ведь раньше они втроем часто играли и тренировались вместе, но…. Сложно сказать, когда что-то пошло не так. Тору ушла в книги, Сона увлеклась тренировками, а Хому открыл свою лавку. Неужели это всё из-за того, что он ушел из дому? Неужели всё дело в том, что он открыл свою лавку? Они раньше часто посещали её… они и сейчас порой заглядывают в неё… «…а еще с завтрашнего утра, ты обойдешь наши земли, опросишь каждого и узнаешь, что он думает, как он живет, его пожелания и проблемы. Надеюсь, это вернет тебя в наш мир.» - слова сестры прервали рассуждения совы и тот по обрывкам последних фраз пытался сообразить, в чем же дело. Однако, оставив рассуждения об этом на завтра, авис открыл клюв что бы узнать, где же отец, но и тут его опередили: «Отец был глубоко расстроен твоим отсутствием на последнем собрании и покинул поместье по важному делу. В его отсутствие, мы должны следить его наследием, чтобы доказать, что он не зря признал нас своей родней и дабы ему не было стыдно за то, до чего мы довели его земли.» - четко и сухо, проговорила Тору. Слова о том, что Хому не оправдал надежд отца, задели его и он больше не знал, и не хотел больше говорить. У него не было аргументов против этого, молча выслушивая и соглашаясь со всем, что говорит сестра.
Таким же пустым, как и во время разговора с сестрой, авис вернулся в свою комнату и лег спать. Утром он проснулся, как обычно, в компании девушки-гибрида, которая смотрела как он спит. Мягко улыбнувшись, она поприветствовала его с добрым утром и вышла через окно. Пробудившись ото сна, Хому всё еще слышал голос сестры у себя в голове. Одевшись и пообедав со своей семьей, он решил выйти на улицу и по мере прогулки поговорить с теми, кто попадется ему на глаза. Так ему удалось побеседовать с несколькими дюжинами существ, прежде чем авис присел на скамейку рядом со своим магазином. Ни один из них не проявил никаких следов враждебности или агрессии, а разговор был самым обычным, о еде, о доме, о мечтах и заботах. Это было настолько невзрачные разговоры, что он помнил их лишь частично. Все хотели спокойной жизни, что бы было где поспать, что поесть, да и выпить после рабочего дня. Вздохнув, сова встал со скамьи и открыл дверь в “Три Когтя”. В это время Нара занималась уборкой помещения, но как только нога ависа вступила за порог, девушка остановилась, мягко улыбнулась, в ожидании указаний смотря на него. Хому махнул ей парой перьев, что она может продолжать, и просто осматривал помещение. Свободного пространства в лавке было достаточно и при желании, если отодвинуть шкафы под стены, то из лавки можно будет сделать таверну. Не большую, ни маленькую таверну, люди будут приходить после рабочего дня, выпивать и делиться своими проблемами. Авис даже не заметил, как в ходе своих мыслей прошел вглубь лавки и начал ходить между рядами, рассуждая как всё это лучше сделать, пока его взгляд не зацепился за бутылку с “Волшебным снадобьем” – как утверждал один из лиорлийцев, что продал ему этот бутыль. Решительно подойдя к шкафу с бутылкой, авис протянул крыло и схватился за бутыль, взяв его с полки. Только тогда он почувствовал что между ним и полкой есть что-то ещё...или скорее кто-то. Бессовестно прижимая Нару к полке спиной, Хому одним крылом перекрывал пути отступления для девушки, а вторым крылом и гравикинезом держал бутылкой, перекрывая проход с другой стороны. “Не-не-не-не, такого быть не может, я бы так никогда бы не поступил!” – пронеслось в голове совы, пока тот смотрел как девушка отводит взгляд, невинно вжимаясь к полку. “Это ты сделал и ты должен принять ответственность за содеянное!” – как новый поток, вторая мысль перекрыла первую, в тот же миг голову ависа переполнили еще десятки мыслей перекрывающие друг друга. Мысли наслаивались друг на друга как слоеные коржи, пока не складываются в единый порыв, видение. Он видел как его грудь пронзило золотым копьем, как он пытался её остановить собственными руками, сжимая древко руками. Он чувствовал как нечто переполняет его, его грудь болит, его разрывает на части, но не из-за раны, а невозможности защитить единственного, кто был достоин этого, достоин жить долго и счастливо. Но ты не справился, ты подвел его и теперь его ждет таже участь, что и остальных... Он опускает взгляд вниз и видит полярную сову на полу в лавке – он уже обречен, поглощен, как и ты...
Треск стекла и полярная сова уже лежит на девушке. Он приходит в себя с болями по всему телу, слыша как Нара всеми силами пытается подавить кашель внутри себя, но не справляется, постепенно и понемногу задыхаясь. Гибридия специально отвернула голову подальше от ависа и прикрывала её перепачканной в масле рукой, пока всеми силами пыталась сдержать кашель. С трудом поднявшись над девушкой, он первым делом посмотрел на её живот залитый маслом из бутылки. Действовать нужно было быстро, достав гравикинезом бутылку со второй полки, Хому оказал девушке первую помощь, очистив жабры от масла, а следом аккуратно нанес на них мазь для облегчения дыхания. Он был уверен, несмотря на то, что девушка сейчас при смерти, она также была и пике возбуждения. Часть его хотела воспользоваться этой слабостью Нары, ещё раз овладев ею, пока она еще жива. Хому не понимал откуда у него такие мысли и желания по отношению к гибридие, а потому и противился с не меньшим усилием. Он не хотел вредить Наре, не хочет использовать её – это не его желания. Он искреннее желает ей только добра, но каждый раз когда он её видит такой... Даже когда она при смерти... Худо-бедно сдерживаясь, авис донес девушку до своей постели и покинул комнату даже ни разу не взглянув на неё. Мазь, попадая через жабры в дыхательные пути должна была растворить остатки масла и дать девушке возможность нормально поспать. Естественно, мгновенно она не поправится и еще некоторое время проведет в постели, но белая сова уже привык к этому.
Вечером того же дня, Хому рассказал Тору о своих успехах, едва выдерживая давящую атмосферу в помещении. Тору всё ещё была зла и обижена на своего брата, но она согласилась на эту идею, выделив средства на переоснащение лавки в таверну. Естественно, Тору не была бы собой, если бы не поставила за Хому смотрителя в роли Соны. Эта канидия может быть груба и не очень избирательна в методах подхода к тем или иным ситуациям, но она всегда была предана семье. Она следила и чуть ли не в клюв била, когда он говорил что-то лишнее, поэтому авис старался как можно чаще наведывать Нару, что бы разбавить данную обстановку.
Прошел месяц. Нара полная сил встала на ноги и в тот же день подралась с Соной... выяснить причину не удалось. А ведь они хотели просто поздравить её с Днем Рождения. Естественно, настоящего числа и месяца рождения Нары, как и её имени Хому не знал, никто не знал, тем не менее, день их первой встречи был определен как её новый День Рождения. Сделать ей подарок тоже не получилось, по очевидной и давно известной причине, но когда на следующий день, с утра авис постучался к гибридии, та втащила его в свою комнату. Закрыла дверь и при закрытых окнах, через которые едва пробивал утренний свет, девушка прижала к его груди коробку. Белая сова видя, что ему хотят вручить подарок, даже как-то растерялся, размяк и не знал, что сказать. Он не смог сделать ей подарок, а потому и не имеет права получить подарок – сегодня даже не его День Рождения! В свою очередь девушка никак не могла поднять взгляд на ависа, всё смотря то в бок, то в пол. Время тянулось мучительно медленно и никто не решался сделать первый шаг. Чуть погодя, авис накрыл руку девушки своими крыльями, как если бы взялся за неё аккуратно двумя руками, открыл что бы что-то сказать, но столкнулся взглядом с ней взглядом и слова застряли в горле. Первой проговорила Нара: “Подарок... Как ты....” – и сильнее вжала коробку в грудь самца, как если бы сказала: “Ну, бери уже, пока я не передумала!”. По её взгляду было видно, что она смущена и растеряна, сама с собой борется, не зная правильно ли поступает. В итоге авис сдался, кивнув в знак согласия девушке и словим словам: “Хорошо, я возьму” – проговорил шепотом самец. Эта девушка, наверняка, всю душу вложила в этот подарок, было бы совершенно не красиво, не принять его. “Я его открою сейчас, можно?” – девушка решительно кивает в ответ белой сове, но по её глазам видно, что она всё еще сомневается. Плавно открыв коробку, авис был удивлен тем, что он там увидел. Ошарашен. Он даже не предполагал, что ему может подарить Нара. Да, она не такая как остальные, со своими странностями и наклонностями, но все же... это. Зачем? Почему она ему это дарит? Для чего? С какой целью, она дарит ему, его же собственные перья? И откуда у неё их столько? Он не знал, как ему реагировать на такой подарок и что ему с этими перьями делать, но и возвращать коробку, после того как он взял её – тоже не может. Нара послушно ждала ответа, но авис не мог ничего сказать... он просто замер. Только когда он перевел свой пустой взгляд с перьев на девушку, он зацепился за её сорочку, которая была на несколько размеров больше неё самой. “Тебе нравится то, что сейчас на тебе?” – Всё еще держа коробку с перьями. В ответ, девушка обняла себя, что было сил закрутив ткань вокруг своего тела. Она закрыла глаза от наслаждения и умиротворенно прошептала: “Приятно.... пахнет” - Это была сорочка Хому. Эти перья тоже принадлежат ему, они были собраны с его тела. Интересно когда она и как начала собирать? Неужели это то, ради чего она приходила к нему каждое утро? Она каждое утро собирала его перья, что бы потом, через год их же и подарить? Что-то тут не так... А был ли это подарок вообще?
Авис закрыл коробку, затем парой перьев, как пальцами взял ладонь девушки и прижал её вместе с коробкой к своей груди. “Спасибо. Давай сделаем их для тебя?” – гибридия тут же расплылась в улыбке, всем телом прижавшись к белой сове. Нара уже и не надеялась на подобный ответ. А какого было удивление Хому, когда он такое выдал? Он сам предложил сделать из его перьев ткань, одежду, которая будет обжимать, обнимать, покрывать и стягивать тело девушки.... Он дал добро на то, о чем и понятия не имел. Ведь предложить такое равносильно тому, что бы потребовать пирожки с её волосами.... и он вряд ли бы стал их есть. Но пути назад больше нет и остаётся лишь радоваться тому, что Нара не умеет готовить и не проявляет к этому никакого интереса. Однако, от своих старых привычек она не отказывалась, а именно от утренней зарядки. Повалив сову на кровать, она склонила его к доминирующей позиции, вместо того, что бы самой брать инициативу.
Позже Хому всё-таки отвел Нару в ближайший город к ткачу, что бы тот сделал наряд ей по размеру из этих самых перьев. Вероятно, она сама не смогла найти человека, который смог бы выполнить подобный заказ, поэтому её последней надеждой и шансом на это был Хому. И несмотря на то, что он мог остро негативно отреагировать на подобное поведение, она всё же рискнула и получила даже больше, чем хотела. Уверенность в том, что он уж точно принадлежит ей одной и душой и телом.
“Хому... Хому.... Хому...” – перекатывалась Нара с одного бока на другой, валяясь на кровати в объятиях со своим новым платьем. Она его еще ни разу не надевала, но пока и не чувствовала необходимости в этом, она хотела чувствовать его, чувствовать полярную сову, прижимать его к себе также, как он прижимал её. Также, как и белье, которое она теперь носить. Сама мысль о том, что авис обжимает и прикрывает собой её интимные места приносила ей такое удовольствие, что она позабыв обо всём реже стала покидать свою комнату. Утром и вечером, Хому с Нарой стали проводить больше времени, но меньше в течении дня. А всё из-за постоянных поручений сестры. На основании таверны и присмотре за окружением ничего не закончилось и Тору постоянно хотела, чтобы Хому с Соной копнули глубже, выполнили ещё одно сомнительное дельце. Нередко их поездки занимали недели и месяцы, где они должны были выехать в другие провинции на светские вечера. Одним из таких приёмов был поход к одному крупному работорговцу, что организовал вечер в честь совершеннолетия своего третьего сына. Целью поездки было узнать не его ли люди виноваты в недавнем переполохе, официальным же поводом было поздравить работорговца от имени Квайцев, заранее извинившись за то, что отец не сможет к присоединиться к своему старому товарищу этим вечером. Однако, во время разговора с гостями, именинник то ли по глупости, то ли по пьяни начал грубо домогаться сестры ависа. Он утверждал, что если она не захочет стать его супругой по своему желанию, то он заберет её силой, а будучи рабыней она никуда не денется. В любом другом случае, канидия бы прижала бы выскочку к полу при помощи только одной ноги, но сегодня она должна соответствовать своему положению и не опускаться до драки посреди зала. На гостей она не надеялась, как и на отца именинника, только на своего брата. Сона знала, что надеяться на столь ветряную и ненадежную личность как его брат надеяться нельзя, ибо он просто её не заметит. Он может стоять и всматриваться как колышется вино в бокале и ничего больше вокруг не замечать, а если он уж с кем-то заговорил.... пиши пропало. Пока не договорит, помощи от него можно не ждать, а говорить он может часами, впрочем как и слушать. Но если чудо всё же произойдет и Хому заметит её, то стесняться в методах и выражениях он не станет. Оставалось только привлечь его внимание и не привлечь при этом внимание всего зала. У семейства совиных всегда выделялись острым слухом и Хому не был исключением, поэтому они с Соной заранее договорились об условных знаках в экстренных ситуациях. Если же ей нужна будет помощь, то она сыграет небольшую композицию на стеклянном бокале, ударит несколько раз ногтем об бокал в особом порядке, а затем небрежно поставит его на стол. В случае, если же авису нужна будет помощь, то он должен будет воспользоваться одеколоном и Сона отыщет его по запаху. Однако, когда канидия хотела подать знак своему брату, то именинник выбил бокал из руки девушки из-за чего тот упал на пол, рядом со столом и даже не разбился, мягко приземлившись на красную ткань. Запасного варианта предусмотрено не было и канидия быстро перебирала в голове варианты, пока тот тащил её к выходу. Закричать? Без шансов. Ударить его? Выждать момент и потом вырубить? Нет, не вариант. А затем, уже будучи у самой двери, она увидела гостя который от скуки наигрывал на бокале похожую мелодию и если бы у Соны получилось заставить его поставить бокал на стол так, как нужно – шанс был бы. Она окликнула скучающего парнишу и попросила помощи, но тот посмотрел на хозяина вечера и как-то замялся. Именинник в свою очередь, издевательски подбил бокал в руке горе-спасителя и тот выскользнул из пальцев, со звоном упав на стол одним краем и сделав полтора оборота на ножке, остался стоять ровно. Ровно так, как и было задумано. Сложно сказать, была ли это удача или причуда судьба, но Хому обратил на это внимание и вежливо закончив беседу с гостями, пробирался через толпы пока визуально не опознал сестру и не закричал на весь зал: “Оставь мою сестру в покое!” – весь зал затих. Возможно, это развиться в новый скандал и кровавую потасовку, которая стала бы главной завтрашней газеты, но проблему удалось решить малой кровью – дуэлью. Нет ничего благороднее и захватывающе, чем битва двух господ за право обладать любимой женщиной. К сожалению, даже протрезвев от шока и неожиданности постановки на дуэль, тело парниши всё еще было деревянным и соперник на дуэли был из него так себе. Авис выиграл даже не напрягаясь, а его победа стала кульминацией того вечера и основной темой для обсуждений до конца приёма. Из-за этого и внимания, которое обрели Квайцы на приёме, они ничего не смогли узнать и были вынуждены отправиться домой с пустыми руками.
И всё же, Сона была рада когда брат её наконец-то заметил и окликнул на весь зал. Она была счастлива, почувствовать какого это, когда тебя спасает близкий тебе человек. В разговоре с братом, она не придавала значению этой дуэли и тому пьяному отморозку утверждая, что она сама могла бы о себе позаботиться, но в сердце она теплила это воспоминание и защищала брата перед старшей после возвращения домой.
Так поездки продолжались и приятные воспоминания о проведенном вместе времени понемногу копились. Нара всё больше оставалось одна, наращивая скрытую злобу и зависть по отношению к сестрам ависа. Хому в свою очередь скучал ней, но он не мог взять её с собой и Соной вместе, хотя бы из-за того, что она не числиться как член семьи. С другой стороны, “Три Когтя” тоже нужно оставить на кого-то, а Тору и так постоянно занята. Но в целом, авис был рад тем, чем он занимался последнее время. Он чувствовал будто выполняя все эти поручения, путешествия, приёмы, будто он идёт по пути отца и становиться понемногу к нему ближе, несмотря на то, что его нет уже давно. И это же чувство заставляло его двигаться дальше. Так прошел год.
Старшая сестра всегда была занята и часто недосыпала, но именно это и делало её такой счастливой. Только вот радость свою она никому не показывала, считая это слабостью, а потому единственным способом определить какое же сегодня у Тору настроение – поговорить с ней. Чем она строже и чем больше деталей, задач или указаний она даёт, тем лучше она себя чувствует. Благодаря её беспрерывному труду позиция Квайцев в обществе не изменилась, оставаясь на высоте. На заднем дворе даже сад зимних цветов вырастили. Его специально разметили так, что бы его было видно из окна Тору как можно, что бы она почаще отвлекалась от работы и отдыхала. Хому придумал это, а Сона поддержала и они вдвоем успешно крали внимание Тору, мешая ей концентрироваться на работе. Это её очень раздражало, но она ни разу ничего об этом не сказала. Скорее всего, он ей всё-таки понравился. Однако, не одна старшая наслаждалась зимними цветами, Сона и Нара также часто посещали это место, при этом гибридия часто игнорировала окружающих, наслаждаясь цветами в одиночестве. Даже сейчас авис сидел на скамье и любовался нежно голубыми словно лёд цветами. Он зарисовывал цветы в полусгоревшую книгу, медленно обдумывая всё, что они до этого делали и насколько успешны они были. Они узнали, что за последнее время тех, кто стал говорить о “Дюжинах” – стало больше. “Дюжины” – сборное воплощение идеального общества в котором найдется место каждому и каждый сможет стать сам себе господином. Каждый, кто слышал о них описывает его по своему, как если бы, каждому обещали того, чего он хотел, да только многие всё еще не верят в эти сказочки. И это к лучшему. Последнее, но немаловажное это то, что первые слухи о Дюжинах пришли не из Внутренних Царств и даже из другого Альда. Но вот из какого? Каждый указывает в свою сторону, кто в Нимерию, кто в Альд Централ.
“Вставай-давай, лентяй!” – обратилась к авису Сона, вернув брата назад в этот мир – “Нам нужно сходить в магазин, так что давай собирайся. Это специальная акция, только сегодня! Что-то непонятно?” – наигранно удивилась, а затем продолжила не дав брату и шанса, что бы ответить или отказаться – “Естественно ты идешь со мной, поэтому я и сказала - мы”. Вздохнув, авис закрыл книгу и положил на скамейку рядом с собой – “Хорошо, идем” – с безысходностью ответил он. Поход по магазинам не отличался ничем от того, который был неделю назад. Что особенного нашла в нем Сона? Неизвестно. Даже купили всё как всегда. Ничего особенного, но жаловаться желания не было, ровно как и смысла – она просто не услышит. “Еще один топаз, три рубина и изумруд.” – читая с листка, задумчиво шла по улице канидия, пока авис тащил её покупки. Там не было ничего тяжелого, но большое количество пакетов в которых лежит по одной маленькой вещичке раздражали не меньше, чем если бы они были полные хлама. “Если тебе нужны камни, мы можем зайти в Три Когтя, там...” – “Ты прекрасно знаешь, что мы туда не пойдем, так что можешь даже не напрягаться.” – Сона оборвала ависа посреди предложения, давая понять, что она не в настроении для споров. В конце-концов суть прогулок по магазинам не в том, что бы скупиться, а в том, что бы погулять и посмотреть как живут люди и может быть купить небольшой сувенирчик из лавки, коих набралось уже набралось немало. “Я же сказала, можешь даже не напрягаться, мы туда не пойдем, можешь даже не напрягаться.” – повторила она, почувствовав как авис обнял её со спины. Девушка попыталась убрать крыло брата в сторону, только для того, что бы заметить красное пятно на его перьях и нож в боку. Авис зашатался и его ноги подкосились, из-за чего он присел на землю. Он не выглядел как, если бы ему было больно, он даже не закричал от удара. Только промычал что-то неразборчиво и с довольным выражением лица осел на землю. Канидии не верилось в то, что она видела. Прямо так? Посреди белого дня? На улице? Её родного брата? Переведя шокированный взгляд с ависа на улицу, она увидела молодого терия с окровавленными руками, который медленно пятился назад. Он убил живое существо, оно скоро погибнет и всё из-за него, но в его голове была лишь одна мысль: “Я промахнулся....Промахнулся.... Не попал”. В этот момент его взгляд столкнулся с пламенеющим взглядом канидии и барашек попытался бежать. В попытке сделать первый шаг он вывихнул стопу и упал, обнаружив что уже примерз к земле. Обездвижив нарушителя, Сона бросилась оказывать брату первую помощь. Использовав один из своих рубинов, она временно остановила кровоточение и всё, что оставалось, так это найти лекаря.
Открыв глаза, первое о чем подумал Хому было: “знакомый потолок...” – только секунд через пять до него дошло, что это потолок его же комнаты в доме Квайнцев. Тогда же его взгляд привлекла порхающая бабочка. В Линдвели бабочки были редкостью и на территории Квайцев их было не встретить, даже в ближайших городах их нельзя было увидеть живыми, наверное, поэтому она показалась ему очень красивой. В книгах описывалось, что они бывают разных цветов, форм и размеров, но никогда он не читал про золотистых бабочек. Повернув голову вслед за бабочкой, улетевшей в окно, авис увидел Нару. Она как всегда, молча наблюдала за ним и наверное, думала о чем-то своем. Даже если бы он постарался бы угадать, у него бы всё равно не получилось, поэтому Хому даже не пытался. Он просто улыбнулся и она мягко улыбнулась ему в ответ. Затем наклонилась, медленно приближаясь к лицу ависа, но услышала звуки шагов снаружи и быстро ушла через окно, как всегда. Снежная сова хотел подняться с кровати, чтобы остановить гибрида, но острая боль пронзила его тело и он остался лежать. Тут-то он и вспомнил, о последних событиях. “Надеюсь, сестра в порядке...” – подумал он, поворачивая голову шагов с обратной стороны двери, пока не наткнулся на спящее тело. Это и была Сона, она сидела на небольшом стуле рядом с кроватью ависа и склонившись к его постели, сладко спала. “Наверное, она очень устала... не хотелось бы её будить” – решив лишний раз не двигаться в постели, что бы не разбудить сестру, авис наблюдал как спит его младшая сестра. Однако, как если бы воля вселенной пошла против желания совы, дверь в комнату открылась. Это было негромко и вошедший человек, определенно не хотел потревожить его отдых, но даже этого хватило, что бы разбудить Сону. Она приподняв голову и обе руки потянулась ими к потолку, пока с закрытыми глазами зевала. В этот момент твердой и уверенной поступью подошла Тору, старшая сестра. Она смотрела то на ависа, то на канидию, на её лице смешались гнев с разочарованием и беспокойство за раненого. Она явно хотела отчитать обоих, но никак не могла подобрать подходящих слов, а потом сконцентрировалась на канидии и открыв рот, что бы что-то сказать, тут же его закрыла. Явно передумала. “С возвращением с того света, дурачина” – открыв глаза и заметив что он Хому уже не спит, Сона поприветствовала своего брата. Чувствуя на себе давление со стороны, канидия перевела взгляд на сестру и продолжила: “Смотри, Хому уже проснулся” – это была последняя капля. Тору схватила сестру за руку и потянула ту за дверь. О чем они говорили за дверью, разобрать было сложно, но Тору явно куда-то спешила, а потому не разглагольствовала как обычно, растягивая удовольствие на часы, отчитывая и наставляя своих родных. Минут десять, наверное, прошло как они закончили и Сона вернулась в комнату, а Тору ушла. Она объяснила, что прошел уже день с того момента, как авис потерял сознание на улице и то, что с его раной всё в порядке, но некоторое время ему нужно будет полежать в постели. Рассказала также, что это всё так хорошо разрешилось благодаря помощи Тору, и то, что сейчас она не может находиться рядом с ним из-за работы. Но просила не переживать, так как она с будет рядом с ним всё это время. “Если что-нибудь будет нужно, просто скажи мне или передай прислуге. Горничная всегда будет стоять за дверью, если тебе что-нибудь понадобиться” – закончила канидия, присев обратно на своё, где недавно так сладко спала. Выслушав сестру, авис хотел попросить её почистить его перья, но медлил, так как ему было неловко просить о подобном. Раньше он делал это сам, а сейчас – уже не может. Он хотел было уже оставить эту идею, но что-то в правом крыле не давало ему покоя, постоянно нервируя. Собравшись с силами, он всё же сказал это: “Не могла бы ты посмотреть на моё правое крыло?” – попросить о чистке перьев, всё равно что просить о чем-то неприличном. Так думал авис, а потому и сформулировал свою просьбу иначе. Сона согласилась без промедления и со стулом перешла на другую сторону кровати. Присела, аккуратно коснулась крыла, раскрыла его, осмотрела, как можно нежнее ощупала его и перебрала каждую перинку, пока не нашла прилипшую морскую водоросль. Аккуратно выпутав её, канидия вытянула её из крыла ависа и нежно улыбнулась, если бы та была его мамой. Авис аккуратно поднял крыло, раскрыл перья, затем втянул их обратно и сделал несколько простых движений. Его больше ничего не кололо, больше ничего не вызывало странного чувства мерзости или неприязни. Всё, что он чувствовал, так это касание теплых и мягких пальцев младшей сестры. Авис тепло и счастливо улыбнулся девушке в ответ, положив крыло с несколькими сравнительно большими перьями ей на макушку, как если бы поглаживал её по голове ладонью. “Отец, надеюсь ты скоро вернешься и увидишь это, мы снова живем как одна семья. Как ты того и хотел.” – подумал про себя Хому. Они еще немного поговорили, посмеялись как брат с сестрой, а затем Сона принесла ему ужин. Они поужинали вместе и Сона убрала грязную посуду. Обычно, в такое время, после ужина, все расходились по своим делам и комнатам. Хому же в это время всегда принимал душ вместе с Нарой, а затем записывал итоги дня в свой дневник. Сегодня, видимо, он сделать этого не сможет. И в ближайшем будущем тоже. Устало вздохнув, авис услышал шум со стороны окна – это Нара залазит на второй этаж поместья. Она принесла Хому его записную книгу, ту самую, обугленную и положив на тумбочку рядом с кроватью, ожидала похвалы. Во всяком случае, так это видел авис. Похлопав крылом по голове девушки, авис подкрепил свою благодарность словами. Гибрид в ответ потерлась головой об крыло совы и довольная вышла назад в окно. Собравшись с мыслями, авис решил отложить сон и начал записывать в книгу события сегодняшнего дня дополняя описание простыми зарисовками. Так и уснул. Так и прошли следующие несколько дней. Хому часто выглядывал в окно и делал зарисовки того, что видел: заснеженные земли, дома и крыши, Сону во время тренировки, Нару в новой одежде. Сона иногда замечала, как авис вглядывался в окно и сама приходила узнать о самочувствии брата. Сама предлагала почистить ему перья, будто понимала, насколько неудобно авису просить об этом. После того, как авис встал на ноги, они вместе с Соной начали тренироваться вместе и жизнь понемногу начала возвращаться в обычное русло. Без Тору их никто не гонял по назначениям, но это не упрощало жизнь в поместье. Наоборот, им приходилось прикладывать больше усилий и чаще заниматься делами поместья, личного времени начало категорически не хватать. Наш герой, всё больше начинал понимать Тору, её ход мыслей, образ жизни, а потому и сам старался вести соответствующе, пока находился в офисе отца. А чем дольше он в нем работал, тем чаще авис ночевал на диване этого самого офиса. Благо, хоть сегодня раньше освободился, так что после работы Хому первым пошел мыться, а выйдя, попросил горничную убраться, поменять полотенца и оставить сменную одежду для Соны, которая пойдет следом, после того как закончит свою тренировку. Тем временем, авис переоделся, привел себя и свои перья в порядок. Оставалось только сделать несколько записей в книге и день можно будет считать законченным, но стоило ему коснуться пером бумаги как он снова увидел золотую бабочку, которая пролетела мимо него в коридор. Естественно, авис последовал за ней в коридор, потом в следующий, пока не увидел как Сона выходит из душа с бабочкой на плече. На щеках канидии был красный румянец, как после сильного жара, а взгляд слегка затуманен, видимо, она хорошо провела время. Авис смотрел на неё и казалось, что она вовсе не замечает бабочку на своем плече, неспешно вытирая волосы полотенцем. Это было одно из тех полотенец, что было рассчитано только на то, что бы им вытирали голову. Его края едва прикрывали небольшую, но аккуратную грудь девушки, оставляя всё остальное тело обнаженным. Сона была среднего роста, но всё равно, Хому она казалось очень маленькой и хрупкой, особенно сейчас, когда она стоит перед ним без одежды. Маленькие, хрупкие ручки, плоский животик и струйки воды, стекающие ногам девушки, оставляя на полу небольшую лужицу. Она много тренируется и сейчас он отчетливо видит результаты этих тренировок. Заметив присутствие брата в другом конце коридора, канидия подняла томный взгляд на него. В этот момент авис и понял, как неприлично разглядывал свою младшую сестру, мгновенно отведя взгляд в сторону. Стараясь не смотреть на канидию и не создавать не ловкую паузу, он спросил: “Что-то не так? Я же принес тебе сменные вещи.” – “Это не то” – коротко ответила она. Закончив вытирать волосы, она приложила полотенце к лицу на пару секунд, вероятно, вытирая его. Опустив полотенце, она была такая же красная как и до этого, начав обтираться полотенцем с ног до головы, но то ли запутавшись в полотенце, то ли не удержав равновесие, она поскользнулась в собственной луже воды спеша на встречу с полом. Авис же всё это время пытался наблюдать исключительно за бабочкой, но каждый раз ловил себя на том, что его взгляд уходит в сторону от бабочки, как только он её видит. В тот момент он видел, как золотая бабочка воспарила в воздухе он и бросился к ней, что было сил. Он вытянул крыло с парой крупных перьев, что бы обхватить ими бабочку, лишь для того, что бы увидеть как та пролетает мимо него и улетает в окно. Проведя бабочку взглядом в последний раз, пока та не скрылась из виду, авис грустно выдохнул. Он снова её упустил. Тогда авис и почувствовал вес на своём крыле, существенный вес. Это была Сона, она несвойственно скромно лежала на белых мягких перьях ависа, пока он приобнимал её, спасая её от столкновения с полом. Чувствуя как её тепло передается ему, слыша её тяжелое, прерывистое дыхание, авису казалось, что он уже разучился как это - дышать. Он не знал даже куда ему смотреть, стараясь не разглядывать её и тем более не смотреть ей в глаза. Снежная сова пытался привести мысли в порядок, собрав картину происходящего у себя в голове, но он уже не понимал, собирался ли он ловить бабочку или спасать сестру? Не знал он и что он делал или не делал секунду назад и было ли это секунду назад? Сколько времени они уже так стоят? А стоят ли они вообще? Все мысли в его голове перепутались и он больше ничего не понимал. Единственное, в чем был убежден авис, так это то, что если он ничего не сделает прямо сейчас, то он либо он потеряет крыло, либо сестру, либо и первое и второе. Ничего из этого он не хотел, но еще больше он не хотел, что бы этот момент заканчивался, желая чтобы он продлился как можно дольше. Но найти решения Хому так и не смог, а затем: “Ты знаешь” – сказал голос в его голове – “используй гравикинез. Ты же умеешь это, верно?” – авис не был уверен, был ли это его собственный голос или принадлежал он кому-то другому, но и разбираться в этом у него не было ни времени, ни желания. Его тело будто само последовало совету и тело Соны стало в разы легче. Крыло ависа безжиненно повисло, а его заменило другое крыло, придерживая тело девушки. “Положи крыло ей на живот, Сона не будет против” – как если бы это были его мысли, Хому положил своё обессиленное крыло на обнаженное тело канидии, которая робко обхватила его одной рукой, мягко прижимая его себе. Крыло будучи прижатым, идеально следовало рельефу тела девушки, завораживая сову еще больше, несмотря на все попытки сосредоточится. “Ты это специально”? – попытался закричать авис, но всё что у него получилось, так это едва слышный шепот. Он не знал кого об этом спрашивает, себя, голоса в своей голове, Сону или кого-то другого. “Просто вытираюсь...” – спустя несколько секунд, он получил ответ. Тихий, неуверенный, робкий голос подал ответ, голос который был совсем не похож на тот, которым принадлежит Соне. С каждым мгновением, каждой ушедшей секундой, авису казалось, что он тонет всё глубже и глубже, при этом ничего не делая, что бы спасти себя. Но его не беспокоило, его никогда это не беспокоило, даже если полностью утонет – пусть будет так, главное, что бы это был только он один. Главное, что бы остальные были целы и невредимы. Не останавливаться и идти вперед. Вперед, дальше, но куда дальше? Что он должен делать, чтобы пойти дальше? Он не знал.... “Ты знаешь” – “Не знаю....” – “Ты знаешь” – “Не знаю я!” – спорил он сам с собой. “Прислушайся к своему сердцу. Ты всё знаешь, всё умеешь” – авис чувствовал, как он начал водить перьями по телу девушки, наслаждаясь её изгибами. Её узкие, маленькие плечи, ключицы, совсем небольшая грудь, по сравнению с Нарой... но как будто другая. Ощущения к прикосновения к ней совсем не такие, как когда она прикасался к гибридии. Сона тоже это чувствует, каждый раз когда авис касается её груди, она едва слышно всхлипывает. Каждый раз как он сжимает её грудь, она давится воздухом в попытке сдержать голос, но ей не хватает сил и приглушенный стон вырывается из губ девушки. Сову заводило такое поведение и он не мог остановится. То и дело и дело, что подёргивая грудь гравикинезом, в один момент он прижал гравикинезом её всю из-за чего вновь давясь воздуха закашлялась, болезненно простонав. После этого Хому её еще раз осмотрел, уже без капли смущения и стыда. Его взгляд был затуманен, будто кто-то закрыл ему руками глаза и он смотрел на мир сквозь пальцы, следуя словам и рассказам того, кто и лишил его обзора. Но теперь авис отчетливо понимал что он хотел и как этого добиться. Насладившись видом сверху и сформировав план, сова смело и желанно кладет голову на грудь девушки, а вскоре зарываясь в её грудь от удовольствия. Соне, по видимому, это тоже не было проблемой, поэтому выровняв дыхание, она начала поглаживать ависа по голове. Да, грудь Соны меньше, чем у Нары, значительно меньше, но на ней можно лежать и получать от этого удовольствие. Повернув голову на бок, он коснулся клювом соска, провел по нему языком и мягко прикусил, чем вызвал еще стон. Авису, понравилась эта реакция со стороны девушки и он чуть приподняв голову перехватил сосок, прикусив его вновь но уже по крепче и потянул на себя вверх. Он игрался с соском, как с червем, пока стоны девушки не начали отдавать болью и переходить в крик. Тогда он отпустил, облизал его еще раз и перешел на вторую грудь, полизывая и мягко покусывая её, пока не дошел до соска.
В это время, его крылья исследовали нижню часть тела, спускаясь от живота до ног девушки. Он выпустил перья на достаточную длину, что бы полностью обхватить небольшие, стройные, но сильные бедра канидии. Эти ноги втоптали в грязь не один десяток достойных бойцов, но они никогда не причинят вреда ему, ведь он сейчас хозяин и вправе делать с ними всё, что только захочет. Сжимая бедра девушки крыльями в такт своим играм, он плавно спускался вниз пока не достиг её пальцев ног. Её маленькие ступни с пальчиками ног, не вызывали ничего кроме умиления, что не шло ни в какое сравнение с текущими эмоциями. “Защищать”. “Владеть”. “Защищать и владеть”. Его идеалы смешивались и развращались под наплывом чувством, только усиливая его жажду наживы, награды. Награды, которой он никогда не просил, но сегодня возьмет. Тем не менее, Авис не спешил к кульминации, его желание получить больше и быстрее проявлялось не в скорости, но в силе из-за чего он начал сильнее кусать и тянуть, не только грудь, но шею, и ключицы и другие части тела, оставляя следы от укусов, порой истекающие кровью. И если бы не остатки самообладания, он бы просто отгрыз каждый палец на её ноге, а так они все лишь слегка кровоточат.
Закончив работу над своей картиной, Сова поднялся над девушкой оценивая свою работу. Одобрил свою работу и кинул взгляд на лицо умоляющее лицо канидии, она молила о пощаде, она просила о нем. Она хотела поднять руку, но всё что она смогла, так это едва ли оторвать её от пола. Мягко обхватив перьями её ладонью, он наклонился к ней и коснулся клювом её носа. Затем плавно поднял её руку, помогая ей дотянуться дотянутся до своего лица. Кровь на её губах уже высохла и она прошептала: “Я люблю тебя” – “И я люблю тебя” – прошептал Хому в ответ, сильнее сжав её руку своим крылом. В тоже время, он приподнял бедро канидии вторым крылом и вошел в неё. Он чувствовал, что не вошел, а скорее вбил его, как гвоздь в дерево. Крик Соны был тому подтверждением. Это был именно крик, даже не стон. Она задыхалась, кричала от боли и из неё текла кровь. Хому ничего не мог с этим поделать, его сердце разрывалось, когда он слышал как ей больно, он чувствовал на себе вину и ответственность за принесенную боль, но не мог останавливаться, он не больше ждать. Он чувствовал как сильно девушка сжимает его там, внутри. Она без слов говорит ему, провоцирует его, что бы он продолжил. Хому не смог отказать этим позывам, собственным желаниям и покрепче сжав руку и бедро Соны, он начал двигаться в ней. Постепенно наращивая темп, авис чувствовал, что вместе с этим также и растет его желание, нет, потребность в Соне. Потребность в овладении ею.
“Прекрати!..” – кричала от боли девушка – “Остановись!..” – но Хому больше её не слышал. “Пожалуйста, прекрати....” – она просила его, пока у неё были силы. Боль всё никак не проходила. Она давно уже хотела выяснить отношения с братом, вывести их на другой уровень и показать, что вокруг есть и другие девушки, а не только одна гибридия, но она даже не представляла, что это будет настолько больно. “...У-уояляю...” – её язык заплетался и она всё меньше осознавала реальность. Она всё ещё лежит или уже стоит? Это столовая или спальня? Руки и ноги уже давно её не слушаются, хвост она потеряла первым, а всё, что она видит – светлый размытый силуэт, которым когда-то был Хому. Боль уходит, а вместе с ним и сознание, уступая место забвению и эйфории.
Хому проснулся от яркого полуденного солнца, которое просвечивало даже через шторы. Ему снился странный, но приятный сон о котором он бы не стал никому рассказывать, ведь тех, кто смог бы его понять не было. Ему снилось как Сона вдруг подобрела, стала милой и робкой младшей сестренкой, своей полной противоположностью. А потом они перестали... почти как в каком-нибудь фильме для взрослых. Без какой-либо причины или предпосылки. Сначала в коридоре ванной, на окне того же коридора, затем в столовой и в спальне Соны. Переварив сладкий сон, авис окончательно проснулся и начал осматриваться по сторонам, но чем больше он крутил головой, тем больше его ужасала текущая ситуация. В последнюю очередь, он заглянул под одеяло и увидел спящую Сону на своей груди. Под одеяло попал дневной свет и канидия начала подергивала за перья ависа, как за край одеяла, желая укрыться от угрозы, что нависла над её сном. Она была похожа на маленького пушистого лисенка и эта картина заставляла сову умиляться. Но чем больше он умилялся, чем больше он наслаждался происходящим, тем больше его ужасал тот момент, когда проснется Сона. Что она ему скажет: “Доброе утро, братик” или “Незабываемая была ночка, повторим еще как-нибудь?” А может и наоборот, обвинив во всех смертных грехах. Он не знал наверняка, не после вчерашней внезапной перемены. Всё, что он мог сейчас делать, так это опустить одеяло и смотреть на её милое спящее личико, которое едва выглядывает из под него.
Прошло еще несколько часов прежде чем Сона проснулась. Задёргав ушами, она вытянула руки из под одеяла и про ёрзала грудью по грудным перьям ависа пока не вылезла из одеяла, сонно потягиваясь на солнышке. “С добрым утром, сплюха” – поприветствовал её Хому и неважно, что уже давно не утро. “Утро, братик....” – сонно ответила ему Сона. Кажется, всё прошло нормально – она не злиться на него за вчерашнее. Может она и вправду изменилась? Даже если это и так, Хому вряд ли сможет смотреть на неё также как и прежде. Сона еще несколько секунд сидела на ависе сонно потягиваясь и греясь на солнышке, пока не почувствовала неладное. “Что Хому делает в моей комнате? На чем я лежу? Это же не....” – резко открыв глаза, она опустила голову вниз и увидела под собой брата. Буря эмоций захватила канидию и она вспомнила. Её рука сама сжалась в кулак, который прилетел в лицо авису, а за ним следующий. Сона не сдерживаясь избивала Хому, даже не целилась, била как получается, куда прилетит – туда и прилетит. “Как ты- как ты мог так поступить?!” – через гнев и слезы она кричала на него. Но Снежная Сова даже не защищался, поэтому ярость была ушла оставив лишь пустоту за собой. Тяжело дыша, девушка гневно смотрела на брата, она же просила его вчера, упрашивала, умоляла, а что он с ней сделал? Она была готова убить его и даже этого было бы мало. Ещё несколько раз ударив сову в грудь, она встала с кровати и ушла в душ. Свой личный душ, который находится в её же комнате. Всё тело тело было покрыто белыми перьями и ощущалось каким-то грязным, липким и противным. Каждый шаг и каждое движением пальцем вызывало отвращение, а этот привкус и запах во рту... что это? Она даже боялась представить, что с ней мог сделать её же любимый человек. Всё тело трещало, кололо и болело, руки, ноги, спина, даже задница! Испещренная мелкими укусами, она встала под душ, что бы хоть как-то помыться. Смыть с себя эту кровь и прилипшие перья, привести себя в порядок. Привести свои мысли в порядок, но вспомнить о том, что было вчера, как это прошло. Безуспешно... Она помнит, как они признались друг другу, эту радость и боль как они были едины, но дальше... туман. Она хотела, что бы волна смыла это всё и унесла как можно дальше. Этот гнев, печаль, разочарование, воспоминания произошедшем. “Если я не могу помнить всего, то зачем вообще что-то помнить? Что мне теперь делать? Что говорить брату? Могу ли я... еще называть его братом?” – она просто стояла в душе и смотрела на воду.
Выйдя из душа, Сона накинула на себя полотенце, вытираясь. Посмотрела на кровать, где лежал без сознания авис: “А не перестарались ли я....” – мимолетное сожаление о содеянном было перебито попыткой самоубеждения в правильности своего поступка – “Будет знать где его место”. Спокойно переоделась, взяла свой фамильный клинок и вышла из комнаты. Ранний вечер – время для ежедневных тренировок Соны, но не успела она выйти как на неё напала Нара с коротким клинком. Гибридия явно пыталась убить сестру авися, целясь в жизненно важные органы, тем не менее, удача была не на её стороне. После того, как Сона едва уклонилась от внезапного нападения, отделавшись лишь царапиной на щеке, она без особых сложностей блокировала выпады гибридии одними ножнами. Не вытягивая меча, она не могла воспользоваться моментом для нанесения удара, но если сделает так, то навредит авису и неизвестно как он отреагирует. Канидия не хотела еще больше усложнять ситуацию, уходя в глубокую оборону.
Хому приходит в себя на кресле, в темной комнате освещаемой всего парой свечек. Авис не зажигал их, это сделала маленькая фигура невысокого роста, что перемещалась от одной свечки к другой поддерживая их горение. Из-за окружающего мрака, очертания или даже размер комнаты определить не получалось, но что-то в этой темноте не нравилось авису. “Кто ты” – спросил снежный – “Тебе это не интересно.” – ответила фигура. Он не слышал голоса, но отчетливо слышал слова которые она произнесла. По росту можно было сказать, что это либо ребенок, либо старик, но его голос... его? А это точно мужская фигура? Не разглядеть. Как ему удалось его понять не услышав ни единого слова? Подобное просто не укладывалось в голове.
– “Кто она теперь для меня?...” – немного подумав, он задал вопрос снова.
– “Ты знаешь...” – ответил неизвестный.
– “Не знаю... Уже не знаю...” – недоумевающе отвечал сов.
– “Ты знаешь. Всегда знал.” – а через секунду фигура добавила – “Сестра. Она твоя дорогая младшая сестра”
Несмотря на усилия фигуры, свечки гасли одна за другой. “Н-но ведь вчера... и сегодня....” – Хому наблюдая за тем как фигура всё больше бегает вокруг, не мог сформулировать свою мысль. “Ей понравилось это не меньше, чем тебе. Она просто смущена. Растеряна.” – фигура так уверенно говорит об этом, но авис не разделял с ним этой уверенности. “Наше время на исходе...” – неизвестный выдержал паузу – “Лучше вот, запиши о том, как ты провел вчера ночь.” – фигура бесшумно подошла, настолько бесшумно, что казалось она парит над землей, положив рядом с совой его книгу.” – Хому полностью проигнорировал слова неизвестного, готовясь схватить его и узнать, кто же он такой. Как только фигура поставила последнюю свечку рядом с ависом на столик, он тут же протянул крыло ему навстречу, что бы схватить неизвестного. Расстояние между ним было меньше полуметра, но как только авис потянул к нему своё крыло, оно утонуло во мраке не коснувшись фигуры, будто в плотном тумане. Последняя свеча гаснет и вся комната погружается в непроглядный мрак.
Проснувшись, Хому заметил у себя в крыльях свою записную книжку и удивился. Он сонно-болезненным взглядом осмотрелся, но не обнаружил никого, кто мог бы принести ему его книгу. Единственная, кто могла бы это сделать была Сона, ибо он всё еще находится в её комнате, но канидия бы ни за бы не сделала этого. Оставив размышления и решив наконец-то таки открыть книгу и сделать запись, авис обнаружил – что запись о вчерашнем уже присутствует в полном виде, как и помнит её сова. Перевернув страницу, авис обнаружил вложенный белый волос, судя по длине и толщине, то это волос Соны и продолжение вплоть до сегодняшнего утра. Он не мог вспомнить когда он сделал эту запись, но у него было много времени и потенциальных возможностей это сделать до того, как Сона проснулась бы. Может он защищался от неё книгой? Рассуждения ависа прервал звон металла снаружи.
Накинув на себя плащ и подойдя к окну, авис видит как две дорогие ему девушки сражаются друг с другом. Судя по времени, сейчас Сона должна тренироваться, но её бой с Нарой не был похож на тренировочный. Они искренне пытались убить друг друга. Хому не знал и не задавался вопросом почему так, может быть, даже не хотел знать этой причины. Ему просто было больно смотреть на это. Одна из них, та которую он спас от забвения, он её выходил, вылечил, одел и обучил. Гибридия была для него символом его идеалов, символом тому, что насколько бы тебе не было плохо или не отличался ты от других, насколько бы глубоко ты не утонул во тьме, всегда есть выход и всегда можно помочь. И она сейчас пытается убить ту, которая постоянно спасала его. Когда он учился летать без гравикинеза, когда он падал с полки или болел, сестра всегда была рядом с ним. Он с ней засыпал и вместе с ней же просыпался. И эти две девушки сейчас пытаются убить друг друга. “Я должен остановить их” – подумал авис и без промедления выпрыгнул на улицу приземлившись ровно между враждующими сторонами. Только сейчас он понял насколько воздух здесь наполнен кровью. Они не просто пытались убить друга, а будто бы соперничали, кто сделает это лучше, так, как если бы это была игра. Пытаясь выдержать давление боя, Хому раскинул крылья вытянув их побольше, будто отгораживая их друг от друга и зажмурив глаза, что есть силы прокричал: “Стоять!” – он не хотел открывать глаза и ждал ответного удара от девушек, ждал что его сейчас отбросят в ближайшее дерево и они продолжат свою потасовку. Время тянулось медленно. Одна секунда. Две. Три. Авис всё еще стоит на месте, девушки тоже. Он чувствовал, что что-то не так и медленно открыл глаза. Медленно повернул голову сначала направо, потом налево. Всё для того, что бы увидеть причину остановки боя – золотой вихрь. Присмотревшись, авис увидел, что это золотые бабочки кружили вокруг девушек, бесчисленное множество бабочек, которые не позволяли сделать и шагу. Авис был в замешательства от такого исхода, Сона с Нарой, видимо тоже. “Это я сделал?” – мысленно спросил он себя, вероятно ожидая, что некий голос вновь ответит ему, но этого не произошло. Авис медленно опустил крылья, надеясь, что это не заставит бабочек исчезнуть и осмотрел себя. Вроде бы, всё без изменений – те же крылья, те же перья. Затем посмотрел на бабочек и решив не терять времени, начал говорить с девчонками. Нара явно была недовольна, но быстро согласилась сдать оружие, а вот Сону долго пришлось уговаривать. Конфликт не был разрешен, скорее заморожен до следующей искры. Тогда Хому глубоко выдохнул, присел на скамейке и вихрь из бабочек исчез. Сона посмотрела на Нару, затем на ависа и фыркнув ушла. Она что-то сказала уходя, но сова не разобрал слов. Нара же села поближе к авису и скромно склонила голову на его плечо. Хому не обращал внимания на гибридию до тех пор, пока та не взяла его крайние перья, которые можно было бы счесть за пальцы и не прошептала: “У тебя получится. Верь в себя, как я верю в тебя.” – она сильнее прижалась к сове и мягко улыбнулась. Тогда авис обнял её пальцы своими и удивился еще раз, когда увидел как из его перьев вылетает золотая бабочка. Проследив за ней взглядом, он увидел как она полетела в дом. Тогда он улыбнулся, хотя по его лицу это было слабо заметно и обнял Нару обеими крыльями: “Спасибо. Ты мне очень дорога, поэтому, пожалуйста не делай больше ничего необдуманного.” – он понимал, что не сможет остановить её еще раз, ровно как и Сону. Лишь в этот раз ему удалось это и лишь благодаря счастливой неожиданности. В следующий так просто уже не будет. И сейчас он последует за ней.
Зайдя в дом в поисках золотой бабочки, Хому вновь наткнулся на канидию, которая выходила из душа и как только Сона увидела его, так сразу и бросила в него тапком с криком: “Маньяк! Стой где стоишь! Не подходи ко мне!” – а бабочка сидела рядом с ней на краю двери. Авис пытался извиниться, помириться с сестрой, пока та называла его “насильником”, “маньяком” и “изменщиком”. Хотя, казалось бы, причем тут последнее? Спустя час, у него всё же получилось договориться с сестрой о перемирии и утренних совместных тренировках, где он будет тренировать свою новую способность.
В итоге, следующие дни для Хому выглядели так, он просыпается утром вместе с Нарой, завтракает с Соной и они вместе идут на тренировку до полудня. На тренировке они сражаются в ближнем бою и авис заметно уступает Соне в технике боя, поэтому он пытается скомпенсировать эту разницу пытаясь призвать бабочек. По мере успешности этих призывов, он понимает, что разделяет с бабочками один обзор и может давать им указания, но защита призывателя является для них приоритетом и под угрозой атаки, стаю не будет атаковать. С трудом Хому всё же удаётся разделить стаю для атаки и защиты, но бабочки теряют свою эффективность на обоих позициях и это приводит Хому к поражению в бою с сестрой. Так авис пытается больше не разделять их, вместо этого выискивая эффективную дистанцию на которой стая может эффективно атаковать и защищаться. Три метра – эффективная дистанция на которой он может использовать стаю под угрозой атаки. Потом они обедают и до вечера занимаются делами поместья. Ужинают и расходятся по своим делам – для ависа это означало пройтись по своей земле до лавки, проверить её состояние, положение дел, вернуться в поместье, принять душ вместе с Нарой, сделать запись и лечь спать. Так и жили, пока Тору не вернулась.
Этим утром, Хому с Соной как всегда тренировались и авис в окружении стаи уверенно стоял в ближнем бою против сестры. После того, как серия выпадов спереди и слева не дала результатов, Сона решает зайти за спину используя обманный двойной удар спереди и потом завершить всё коронным выпадом, но как только она заходит за спину сове, её облепливает стая не давая возможности даже пошевелиться и авис не разворачиваясь бьет канидию локтем в уязвимую точку чуть выше живота. Она сгибается от боли и авис с помощью гравикинеза валит её на пол. Он победил. Стая разлетается, растворяясь в воздухе и оставляет их наедине. Действие гравикинеза проходит и канидия еще некоторое время лежит, кашляет от боли и нехватки кислорода после удара совы. Взгляд совы и лисы пересекаются и они тут же их отводят в сторону. Тогда авис стараясь не смотреть лишний раз на сестру, говорит: “У тебя роба разболталась.” – он старался сказать это как можно более формально, что бы она вновь не посчитала его извращенцем или маньяком, избегая не нужных подробностей, но получалось это с трудом. Ничего особенного в этом не было, просто тренировочная одежда спала с её плеч после удара об землю обнажая ключицы и верхнюю части груди, где видно как она сжата бинтами, дабы не мешаться в бою. Ещё не закончив откашливаться, Сона хотела поправить свою робу, но ей на плечо села бабочка, она поиграла крыльями и прошлась пешком по ключицам девушки, остановившись перед бинтами на груди. Канидия проследила за бабочкой, а потом с укором посмотрела на брата. В следующий момент бабочка впиталась в грудь лисы, оставив на груди только символ себя. В воздухе, повисло неловкое молчание. Ни один из них не решался прервать его или может быть, они не знали, что лучше сказать или сделать. Вместо них этот выбор сделал громкий скрип медленно открывающейся двери в зал. Там, на входе в тренировочный зал стояла прибывшая Тору и она не была в восторге от увиденного: полуголая младшая сестра лежит на матах, пока над ней похотливо нависает старший брат. “Вы еще потрахайтесь здесь, чего уж тянуть!” – по раздраженному голосу не было слышно, что это шутка, но зато быстро привело пару в чувство и сова с лисой встали на ноги. Тору еще раз посмотрела на обоих и снова выдала: “Да вы уже трахались, разве нет?!” – как в воду глядела терия – “Вас что вообще одних оставлять нельзя!?” – это звучало больше с утверждением, чем с вопросом. Закатив глаза, старшая взяла за руку канидию и потащила на выход в основное здание, а брату сказала подойти к “Три Когтя”, мол, его там кто-то ждет.
Хому был более чем уверен, что Тору всё это выдумала лишь для того, что бы остаться с Соной наедине. Девичьи секреты? Вряд ли, сове не верилось, что существует настолько обыденная сторона Тору, о которой он не знал. Тем не менее, он всё же направился в таверну “Три когтя”. Хому зашел в свою таверну, как всегда, через парадную дверь. Он осмотрел отдыхающих вокруг людей, человек двадцать не больше и прошел дальше к барной стойке, где стоял один из своих синесалитов и начал расспрашивать про последние новости. Бармен рассказал, что “Искатели – здесь. Они возвращаются с новыми адептами, но кто они или что они ищут неведомо даже им самим.” – бармен утверждал, что говорил с одним из таких искателей. И он же говорил, что у них нет никакой специфической маркировки или символики, которая позволила бы отличить их от прочего сброда. “Бедный парень, наверное, ему уже так уши прожужжали, что он уже ничего не понимает.” – подумал в ответ авис. Тем не менее, ему стоит прислушаться к словам бармена, хотя бы отчасти. Еще немного посидев за барной стойкой, Хому заказал себе согревающий напиток и поговорил с барменом, прежде чем к сове начали доноситься с разных сторон голоса. О чем шепчутся посетители он понять не мог, лишь когда он обернулся что бы посмотреть что же там такого твориться, он увидел фелиформию почти в притык к своему месту. Она просто стояла рядом с ависом и с отсутствующим взглядом что-то шептала про себя. В это время кто-то в зале встал со своего места и стукнул своего соседа бутылкой по голове, третий врезал первому за второго и таверна окунулась в хаос. Пока всё больше людей втягивалось в пьяную драку, фелиформий, что стоял рядом с ависом достал кинжал и начал громче о чем-то говорить. Он определенно повторял одну и ту же фразу, но слова тонули в общем шуме не позволяя авису услышать их. Лишь для того, что бы наконец-то разобраться с ним, авис вновь перевел на него взгляд. И был шокирован: он уже занес руку для удара ножом – “Он хочет его убить? В его же таверне? Вот так вот просто? И ради чего? Ради чего я должен умереть? Не согласен. Не согласен. Не согласен.” Авис подсознательно активировал стальные перья для защиты от удара, он не хотел с ним сражаться, он не хотел никому навредить или что бы кто-то навредил ему. Но на его участь это не повлияло – это решение приняли вместо него. Рука с ножом за которой так внимательно наблюдал авис, просто упала на пол. Её отрезали. Авис напрягся, сдерживая внезапный наплыв эмоций и стараясь не смотреть ни на плечо без руки, ни на отрезанную руку, он поднял взгляд вверх смотря в лицо своего потенциального убийца и то, как его голова падает вниз спустя мгновение. Безголовое тело делает полшага назад и падает, заваливаясь на пол. Вид отрубленных конечностей и резкий запах крови бьет сове в нос, вызывая рвотные позывы которые он не в силах сдержать. Выблевывая всё за стойку, авис поворачивается назад, что бы выйти из помещения и видит перед собой Нару. Её белоснежное тело и такие же одежды все испачканы в брызгах крови. Она держит в руках изогнутый клинок, с его острия стекает кровь, как будто им только что выпотрошили свинью. Нара что-то говорит размахивая клинком в стороны и капли кровь разлетаются по всему помещению, но Авис её уже не слышит. В глазах его двоится, но сова всё еще видит, как к гибридии со спины кто-то подходит и в следующий момент, он хочет предупредить её об опасности, но чувствует что забыл как говорить, как кричать. Он ничего не может сделать. Он уже не успеет ничего сделать, что бы защитить её. Он не в состоянии... В следующий миг он видит как тело неприятеля разваливается на куски, подобно распоротой по швам кукле. Кое-как прикрывая рот и нос крылом, Хому шатающимся шагом пробегает мимо Нары и всех посетителей наверх к туалету. Поднявшись в свою комнату, авис упал рядом с унитазом. Он больше не чувствовал своих ног, своих крыльев, себя. Всё что он чувствовал – рвотные позывы, а всё что он видел – мясо, которое еще секунду назад было живым существом. Оно ходило, дышало, о чем-то думало, надеялось и к чему-то стремилось, но потом.... мясо. И назад оно не оживёт. Не встанет. Не пойдет. Картины с тем, как легко и просто Нара вырезала посетителей таверны, стояли у ависа перед глазами, пока тот рвал в унитаз. Её лицо не выражало ничего, ни единой эмоции, ни единого движения мускулом... будто машина выполняющая свою работу. Снежная сова не знал, сколько времени он провел у унитаза прежде, чем просто упасть рядом с ним и вырубиться. Но даже там не было ему покоя. Хому казалось, будто он попал умер и всё-таки попал в преисподнюю. Всё вокруг в руинах, горит, дымит, крики людей, их детей и других существ сливаются в одну массу создавая тошнотворную какофонию звуков, полностью перекрашивая мир. Они еще живые. Они горят. Они расслаиваются, как если бы кожа была тем, что можно надеть, один скелет проходит еще несколько метров, прежде чем замечает ависа и протягивает к нему руку с которой стекает мясо, оставляя один лишь голые фаланги. Вскоре от плоти освобождается и всё тело жертвы, скелет которой развивается по ветру. Ависа тянет рвать, от одного вида этого места, но он не может. Его как будто вынуждают смотреть на это. Наблюдать за этим. Осматривая руины, он замечает знакомую фигуру. Хому не может рассмотреть его подробнее, но уверен что он хорошо знаком с этим кем-то. Сова хочет подойти поближе к фигуре, окликнуть её, но не может. Его ноги не двигаются, а слова отказываются вылетать из клюва, так будто его специально кто-то держит. Он может лишь смотреть чем занята фигура, зачем она бродит по этому пустынному месту. Она что-то ищет, что-то забирает у погибших.... Фигура скрывается за разрушенной колонной и исчезает. Выпадает из поля обзора ависа, пока тот нервно крутит головой в попытке найти знакомую. “Хому” – сова слышит как кто-то шепчет ему на ухо, оборачивается и видит эту же фигуру в упор. Это Нара.
Авис резко просыпается, задыхаясь от нехватки кислорода. Понемногу приходя в себя, он замечает родной потолок своей таверны, её стены: “Всего лишь сон” – привставая думал про себя Хому. Опуская взгляд чуть ниже он видит, что рядом с ним лежит обнаженная Нара и он судя по всему, он только что лежал на ней. “Внизу... там всё спокойно?” – с опаской поинтересовался авис – “Да. Уже да.” – коротко ответила девушка, с мягкой улыбкой глядя на него. “А....” – Хому хотел спросить про гостей и про трупы, но не знал как сформулировать вопрос. Гибридия кажется, поняла о чем хотел спросить Хому и ответила: “Всё кончено” – а после небольшой паузы добавила: “Ты был великолепен” - это был не тот ответ, которого он ждал. Вовсе не тот. Не понимая, что это значит, авис посмотрел на своё крыло и увидел на нем засохшую кровь. Это была не кровь ависа – он не был ранен. Так чья это кровь? Тогда-то он осмотрелся повнимательнее и обнаружил, что он тоже весь голый и в крови. Нара в крови не меньше, а кровать... она выглядела так, будто на неё кто-то ведро красной краски опрокинул, а потом еще и размазал по периметру для убедительности. Что же на самом деле произошло? Что случилось с теми кто внизу? Вырвавшись из объятий гибридии, авис накинул на себя немного одежды и спустился вниз. Какое же было его удивление, когда он не обнаружил ни души, ни трупа, ни капли крови вокруг. Обычное, пустое помещение – на улице уже ночь. В шоке, авис упал на стул рядом за барменской стойкой. Хому казалось, что у него уже начинает ехать крыша. Он ничего не понимает из того, что происходит. Он не помнит ничего из того, что было здесь за последние часы. Часы? Он же пришел сюда в обед, почему уже ночь? Он проспал всё это время? У него была отличная память, он помнил всё и всегда до малейших деталей, а сейчас не помнит ничего. Это происходит с ним слишком часто в последнее время. Пока авис рассуждал о текущей ситуации и пытался разложить всё по полочкам, обнаженная и окровавленная фигура Нары спустилась вниз и запустила свои ручки в перья совы, требуя ласки. Но он сейчас был не в том настроении, что бы играть под её дудку. Ему было важнее разобраться с тем, сошел ли он с ума или у него просто провал в памяти. Если второе, то почему? “Что мы делали последние пару часов” – утомленно спросил авис. Других вариантов у него не было, да и на вопрос его фраза была слабо похожа. Он был пуст и потерян. “Занимались любовью” – тихо ответила гибридия. Она обняла его и прижалась всем телом к авису, желая продолжения, хотя бы здесь, хотя бы на этой стойке. “Здесь был кто-то помимо нас?” – задал следующий вопрос авис. Ему было важно понять, была ли здесь та драка, те мертвые тела, что он видел собственными глазами или это всё ложь, выдумка, иллюзия – сон. Если они реальны, то куда они исчезли и почему здесь так чисто? Почему они оба и вся кровать в крови? Чья это кровь? “Только мы вдвоем” – томно ответила девушка, опуская руки ниже по телу ависа. Она хотела сделать всё сама, ведь Хому не хочет брать вверх и доминировать над ней. “Чья это кровь?” – он остановил руки гибридии, обхватив их своими перьями. “Не знаю” – вновь подала голос Нара. Её голос звучал серо, скучно и даже раздраженно, будто они говорят о какой-то ерунде сейчас. Будто ей было безразлично как она выглядит или почему она выглядит так. Странно. Почему она сейчас так настаивает на сексе? Возможно, не будь этой ситуации и авис пошел бы ей на встречу, но сейчас Нарой, как будто что-то управляло и чем больше она пыталась привлечь внимание Хому, тем больше возражений было у него. Но несмотря на это, он не хотел на неё кричать или грубо выражаться в её адрес. Нара же этим пользовалась и обошла вокруг ависа, сев ему на колени спереди лицом к лицу. Приобняла, мягко поцеловала в клюв и прижалась к нему. “Это угощение” – внезапно выдала она, проведя пальцем по кровавой дорожке, что соединяла их тела. “Какое еще угощение?” – недоумевающе сказал авис, но всё же проследил за пальцем девушки, которым она тут же стукнула по клюву и рассмеялась. Впервые за всё время он увидел как она смеется, как ребенок. Искренний, чистый смех и это только сильнее пугало его. “Ты выглядел очень счастливым, сытым и мы решили это отметить, как обычно.” – рассказывала Нара, водя пальчиком по совиным перьям, пока палец не спустился в самый вниз. Тогда она развернулась и села к авису спиной, убедившись что плотно прижимается спиной к его перьям и начала двигать бедрами. Хому искренне пытался понять причину её обиды, но не смог сложить картину всего происходящего у себя в голове: “Прости, я не помню ничего из того, что было после обеда...” – растеряно объясняла сова, по его мнению, это звучало как жалкое оправдание и не самое убедительное, а потому можно было готовиться к худшему. Крыльями, он обнял девушку сидящую у себя на коленях, полностью закрывая её своими перьями – это был способ извиниться и гибридия его приняла, поджав по себя ноги из-за чего это выглядело, как если бы она скрутилась калачиком у него на коленях.
Звук колокольчика у входной двери очистил голову от посторонних мыслей, позволив сфокусироваться на том, что действительно может быть важно – “Искателях”. Если Квайнцы их следующая цель, то отец будет первым, кто попадет под раздачу – его нужно срочно найти. В этот момент в помещения вошла Сона и как только увидела Нару, фыркнула, явно демонстрируя свою неприязнь к ней. Она хотела что-то сказать или сообщить, но Хому прервал её: “Пойдем к сестре! Нужно срочно найти отца!” – канидия даже не смогла ничего сказать, несмотря на всё своё негодование по отношению к брату и гибридии. Она-то и пришла, что бы позвать его к Тору: “Д-да, пошли.” – всё, что оставалось ей сказать, прежде чем убрал Нару со своих колен и попытался пройти в сторону выхода. Гибридия, кажется, вернулась в норму и скромно держала ависа за одно из перышек его крыла. Вероятно, она боялась, что Хому сейчас уйдет и больше не вернется – сова так об этом думал, а потому попробовал убедить её в том, что он еще вернется до того, как уйдет и вернется он с подарком. Подтягивая перышко к себе, Нара прижала его к своей груди обеими руками с таким жалостливым видом, что Хому ничего не мог ей сказать, ведь бы что он не сказал, оно не поможет ситуации, лишь усугубит её. Да и сама Нара, вряд ли бы стала его слушать. Однако, пойти с ней, он тоже не мог – она гибридия, здесь к ней не лучшее отношение, а там... будет еще хуже. Он не хотел для неё такой участи и не нашел ничего лучшего, кроме как попытаться выскользнуть из её объятий невзначай. Небольшое, легкое усилие и вот его перо выскальзывает из пальцев девушки и свободно падает вниз вместе с остальным крылом. Готово. Он сделал это и стараясь не смотреть на Нару, авис проходит по залу, берет плащ, берет Сону за локоть и тащит наружу. Как только звонок колокольчика оповестил, что брат с сестрой покинули помещение, сова тяжело выдохнула и посмотрела на лису. Еще минуту назад она была раздражена сценой внутри, а сейчас уже растеряв весь свой запал, замялась. Она очевидно не ожидала такого сценария. “Пошли” – сказал авис и отпустил руку сестры, та отдернула её и недовольно пробурчала: “Она давно тебя ждет”.