метеозависимость

       утро началось не с кофе.        — да чтоб тебя...        точно не с кофе.        в окне виднелось противно серое небо, а вне каюты так же противно моросил мелкий холодный дождь. мужчина с белыми волосами приоткрыл дверь, щурясь от неприятно обжигающих холодом лицо капель, скрип которой заглушали порывы ветра и плеск волн, разбивающихся о борта хаоса и берег. он с долей зависти посмотрел на кристу, коей, кажется, единственной было ни горячо, ни холодно, пока рядом с ней застенчиво ютился засранец кэссиди , этим утром опустошивший последнюю пачку кофе.        об этом калабрасс узнал, когда, отгоняя остатки сна, сначала потянулся и свалился с кресла, на котором уснул, потом едва не врезался головой в стену из-за сонливости, зашёл в камбуз, где кэссиди у него на глазах выкинул пустой пакетик, залпом отхлебнул из кружки и лишь после с немым вопросом уставился на сокомандника, дёрнув своими продолговатыми ушами, чем-то были похожие на уши атлантки, только всегда были чуть наклонены к плечам. разочарованный калабрасс молча ушёл обратно в каюту капитана, боясь, как бы вагулианец не схлопотал паническую атаку от его разгневанных криков. он, к сожалению себя и окружающих, помимо проблем с доверием имел проблемы с контролем гнева. такое ощущение, что это кэссиди на корабле главный любитель кофе, а не бывшая гроза семи морей. «бодрящий порошок» исчезал просто с феноменальной скоростью, будто механик его не пил, а ел прямо в кофейных зёрнах для стимуляции своего слишком большого для роста в метр сорок пять мозга.        по ходу пробуждения, помимо отсутствия возможности хоть как-то взбодриться, обнаружилось уже несколько проблем. первая заключалась — присутствия «его» мелкого на корабле не наблюдалось. вторая — за окном наиотвратительнейшая погода, и у калабрасса ни желания ни возможности в такую погоду тащиться за новой пачкой, промокнув до нитки. третья — его нехило так мутило. в голове перекатывалась едва уловимая, но ощущаемся боль; он проспал всю ночь, а ощущалось, как бессонница. в придачу суставы болели так, будто ему не тридцать два, а все шестьдесят.        первой мыслью всё-таки стало найти зака. кэл, потерев переносицу, встал и собирался направиться к двери, но в левом колене вдруг выстрелило так, что нога тупо отказала и он от неожиданности резко приземлился на больное колено, словно собрался сделать вошедшему в этот момент заку предложение.        — о, так ты проснулся уже, — раздался знакомый голос. вот и «потеряшка», — эмм... ты в норме? — зак улыбнулся уголками губ и чуть наклонил голову набок, пока мужчина, кряхтя, попытался подняться.        — очевидно, нет, — процедил калабрасс в ответ, усаживаясь обратно на кровать.        — а подробнее?        — голова раскалывается, я не могу даже встать. как будто по мне чем-то тяжёлым проехались. в колене сейчас выстрелило, хотя такого никогда раньше не было, — спокойно проговорил он, пока шатен задумчиво скрестил руки, — погода ещё эта дурацкая... нет, безусловно, я старый и у меня очевидно иногда будет болеть всё тело, но не до такой же степени! зак задумался. выражение его лица говорило, что он ненадолго «выпал» из этого мира.        — слушай, может, у тебя метеозависимость? — резво предположил шторм, подняв одну руку и раскрыв ладонь.        — метео... что, прости? — калабрасс не понял это заумное слово, произнесённое заком, но для него оно звучало как что-то страшное, или как смертельный приговор.        — ме-тео-за-ви-си-мость, — по слогам повторил зак, плюхнувшись рядом с ним практически вплотную. у них это давно нормой. — это когда тебе становится плохо от резкого изменения погоды. головокружение, рассеянность, слабость и желание растечься в лужицу и не страдать из-за этой хрени, типа того.        — я без понятия, что это, и может ли у меня это быть. меня волнует только вопрос, возможно ли это как-то убрать. оно мешает, — кэл умоляюще посмотрел на собеседника, чьи небесные глаза сейчас выражали искреннее беспокойство.        — вроде нет, — калабрасс громко, по-страдальчески вздохнул, — только ослабить можно.        — и как? — на этот раз выстрелило в правой руке, когда калабрасс решил опереться на неё. — нептун, помоги мне...        — мне говорили, что при метеозависимости надо чай зелёный пить. голова не так сильно болеть будет. а можно поспать. это единственное, что я помню, прости.        к этому времени дождь стал быстро переходить в сильный ливень. послышались торопливые шаги по деревянной лестнице. раздалось «кэссиди, осторожнее, подскользнёшься ведь!» напуганным голосом кристы — по всей видимости, зеленоволосого коротышку настигла карма за уничтожение последних запасов кофе и тот неудачно навернулся. следом хлопнула соседняя дверь, оповещая об успешно спрятавшейся парочке.        — у нас только чёрный чай и кофе. был, — лаконично подметил кэл, опираясь головой об стену в попытках не свалиться. вокруг всё словно плыло. — господи, какой идиот придумал зависимость от погоды?        зак, подёргав ногой с минуту, под внимательным взором калабрасса поднялся, подошёл к книжному шкафу, взялся перебирать книги и вытащил средних размеров кусок ткани с полки, обнаружившуюся там неясно откуда, и внезапно быстрым шагом вышел за дверь.        — эй-эй, дождь стеной, ты куда?! простудишься ведь! — калабрасс вскочил на ноги, намереваясь остановить друга от опрометчивого поступка. в глазах резко потемнело, отчего он с глухим рычанием сел обратно, привалившись плечом к стене.        — да я быстро! — бодрый голос семнадцатилетнего парня потонул в шуме ливня.        — никогда ему не сидится на месте. совершенно никогда, — вздохнул вслед калабрасс, смотря в окно, где различить силуэт кого-то было невозможно. у него не было других вариантов, кроме ожидания в каюте. грозу семи морей из-за усилившегося дождя плющило настолько, что он не мог найти в себе силы хотя бы сидеть, и вскоре сполз, улёгшись пластом на импровизированной кровати, не в состоянии смотреть в окно.        прошло по меньшей мере минут десять. неугомонного капитана всё не было. калабрасс всерьёз стал нервничать. мысли о том, что с заком могло случиться что-нибудь «эдакое», настойчиво роились в голове — начиная от случайного удара об острый предмет и заканчивая похищением. за окном раздался глухой раскат грома. вздрогнувший от невероятно громкого звука, проникающего в мозг, брасс прикидывал, через сколько он свалится от ломоты в костях, если выйдет и на всех порах побежит искать зака.        стоило собраться с мыслями, сжать кулаки, готовясь в худшему, как дверь, с грохотом ударившись из-за ураганного ветра об стену, быстро распахнулась и так же быстро, жалобно скрипнув, была закрыта.        — мелкий, ты куда бегал? — проводил калабрасс зака обеспокоенным взглядом, пока шторм снимал с себя кусок ткани, напоминающий занавеску, отряхивая. теперь кэл сообразил, зачем он её прихватил — чтоб не промокнуть насквозь.        — куда-куда, — зак принялся шкериться по всему помещению, гремя книгами шурша пакетом с чаем и бубня себе под нос, — за чаем для тебя. ай, чёрт с ним, будешь из моей кружки пить, — мальчишка снова собрался пробежать марафон. на этот раз лишь до камбуза. — кстати, как самочувствие?        — малыш, ещё секунда в таком состоянии и я сделаю себе харакири прямо в каюте, серьёзно, я устал от этой метеоролозависимости или как её там! — недовольно пробасил его напарник, всплеснув руками и оценивая, насколько уютно будет расположиться на полу.        — потерпи, сейчас чай сделаю и потом спать ляжешь. тебе в данный момент необходим сон. меньше негативного воздействия на организм, — заботливо пояснил он напоследок, выскочив из каюты.        — кид, уверен, что ты не заразишься какой-нибудь гадостью, если я из твоей кружки выпью? вдруг я подцепил дрянь какую-нибудь, — калабрасс принял сидячее положение, с долей вины смотря на вернувшегося подростка. в глазах от постоянных перебежек зака мелькали белые точки.        — тебе же не впервой из моей кружки пить. да и если сляжем, то хотя бы вместе, не так обидно будет, — ободряюще улыбнулся зак, подойдя к окну. слегка приоткрыв его, он протянул наружу кружку с целью остудить почти кипяток в ней, накрыв сверху ладонью, постоял так около минуты, закрыл окно и отряхнулся.        — это ж сколько у нас непрямых поцелуев было... — озвучил свои мысли калабрасс одними губами. зак, к счастью или сожалению, не услышал.        шторм уселся рядом, протянув зеленоватую кружку с рисунком растения в чужие ледяные руки.        — боги, почему ты не сказал, что мёрзнешь?        «потому что не умею делиться своими переживаниями и проблемами даже с тобой» — грустно усмехнулся калабрасс про себя, оперевшись об плечо зака. ливень сыграл на руку — никто не вломиться и не увидит его таким.        — я сам не почувствовал, — ляпнул первое, пришедшее в едва соображающую голову. — спать просто хочу ужасно.        — ложись мне головой на колени, потом шея не так сильно болеть будет, а подушку мы искать устанем, — калабрасс одновременно теряется, пытается понять, не галлюцинация ли это и вспомнить одно слово. просьба зака для него звучит как-то... интимно, что-ли. (он смог вспомнить!)        на людях калабрасс строил из себя вечно холодного характером недотрогу, лишь бы не беспокоили и дали постоять в сторонке спокойно. он на дух не переносил прикосновения от других людей. некоторые в команде не знали, что одним из его языков любви являлись, что очень и очень странно, прикосновения. а признаться в любви к прикосновениям от самого близкого человека — зака — он упрямо стеснялся. калабрасс мог сколько угодно огрызаться на других, от ладони на плече, но зак не был «другим». зак был близким, непривычно родным человеком, благодаря которому калабрасс смог измениться в лучшую сторону. рядом с заком кэл мог дать слабину, стать раскрепощённым; показать, что он вовсе не такой уж неуязвимый и сильный, мог позволить себе быть собой, в конце концов. именно из-за этого он по-настоящему ценил такие моменты. зак был «его», и калабрассу это нравилось, чего он не стеснялся демонстрировать, всячески отгоняя и злобно смотря на людей с кричащим «он — моё сокровище, и если вы тронете его хоть пальцем или попытаетесь забрать у меня, то я откушу вам руку» во взгляде на околачивающихся рядом людей, пока они со штормом ходили по маритуге или где-то ещё. нашлись умники, решившие позариться на его мелкого — хрен вам с маслом! они не достойны его внимания.        зак был его пассией, и калабрасс уже с этим, вроде, смирился. знал, что это (наверное) неправильно, когда мужчина влюбляется мужчину. знал, что со стороны это выглядит отвратительно, когда объект твоей влюблённости младше тебя на целых пятнадцать лет. просто знал, что ему не дозволено и их будут осуждать. а для зака такой участи калабрасс не хотел и в страшных снах.        колеблясь, всё же решился, всучил пустую кружку заку, медленно лёг на правую сторону, положив голову на колени парня и чуть вытянув ноги.        — удобно? — вопрос скорее вогнал в краску, нежели в ступор.        — да. спасибо, — коротко поблагодарил его кэл, поёрзав в поиске относительно удобного положения. хотя относительно громко сказано — у зака ноги тоньше, чем бёдра напарника.        на какое-то время в комнате воцарилась тишина.        — спишь? — полушёпотом поинтересовался зак. за окном сверкнула молния.        — нет, — кэл удивился от хрипотцы собственного голоса и прокашлялся. — расскажи мне что-нибудь. у тебя очень приятный голос вне поля сражений, — вырвалось само по себе. он перевернулся на спину, лицом к заку. теперь настала очередь парня смущаться. в темноте каюты не видно заметно покрасневшего веснушчатого лица.        — хм... могу рассказать историю, как едва не свалился с дома на дереве в озеро с огромной высоты.        — ты, как я погляжу, и до встречи со мной любил находить приключения на пятую точку, — кэл прыснул в кулак.        — ну, ещё бы!        история действительно была занимательной и интересной, правда организм калабрасса настойчиво требовал мелатонина. он провалился в тяжёлый сон на моменте, где у зака под ногами предательски треснула доска.        зак прервался. сообразив, что его напарник давно спит, стоило калабрассу сквозь сон пробормотать нечто нечленораздельное, перевернуться на левый бок и теснее прижаться к заку в поисках тепла, обвив руками его талию. голубоглазый улыбнулся.        кэл походил на уличного кота — диковатый, не любящий ласку и вечно норовящих потискать его людей. правда, если к уличному коту найти подход, то он вполне может научиться доверять тебе и позволить к себе прикасаться. пускай диковатость никуда не уйдёт, это будет не так уж и плохо. кэл смешно морщит нос сквозь сон, и зак не может не умилиться. ну, в самом деле — кот. большой, с белыми, как луна в ясном ночном небе, волосами, с наглой мордой и дерзким характером; с хитро блестящими бирюзовыми глазами, с желанием всех защитить, с проблемами с доверием, с тонной харизмы и невероятной преданностью одному самому близкому человеку.        «благодаря тебе я смог измениться в лучшую сторону» — зак время от времени прокручивает фразу в голове, пока кэл защищает его. зак не знал, каким калабрасс был раньше. ему, честно говоря, не надо было. ему достаточно нынешнего уровня доверия от кэла. например, когда тот, потупив взгляд в пол, осторожно заглядывал к нему в каюту, а зак просил посмотреть ему в глаза и по одному взгляду слышал немую просьбу «мне нужно побыть с тобой наедине от всех». и молча соглашался — садился на кровать, кивал на место рядом с собой и наблюдал за калабрассом, неловко разглядывающим каюту, точно в первый раз, садившимуся рядом вплотную и устраивающим голову на его плече. они привыкли ничего не говорить — только в том случае, если калабрасс считал это нужным и сам хотел. бывало зак брал напарника за руку. калабрасс ничего не говорил и в тишине смыкал пальцы в ответ. заку это нравилось. знал — кэл позволяет держать себя за руку и редко обнимать именно ему. приятное ощущение.        зак заглядывается на торчащие светлые волосы, собранные в хвост, и решает, что лучше их распустить, иначе после пробуждения будут болеть. осторожно подцепив пальцами резинку, купленную им же на рынке, убирает её в карман безрукавки, а сам пропускает волосы через пальцы. они оказываются мягкими и спутанными в некоторых местах. зак вспоминает, как всего два раза видел калабрасса с распущенными волосами длиною чуть-чуть выше плеч. первый раз — когда калабрасс в дезере возник в человеческом обличие в порванной одежде — в ней, как позже кэл рассказал, его убили — из ниоткуда и закрыл зака каменным щитом; второй раз — когда им ночью вдвоём пришлось убегать от людей, поскольку калабрасс тогда исчерпал свои магические силы. сейчас зак не только видит его распущенные волосы в третий раз, но и позволяет себе до них дотронуться. брасс по-кошачьи льнёт к тёплым рукам, тихо посапывает с расслабленным лицом и выглядит беззащитным. хочется сгрести этого человека в охапку и обнять. или поцеловать, как выйдет.        «красивый. и хороший. пусть и ошибается» — заключает зак, робко склонившись над бледноватым лицом, внимательно рассматривая. калабрасс пахнет морской водой, рынком и уютом. зак не устанет думать о характере и красоте с их первой встречи. он не особо в свои семнадцать задумывался о чувствах романтического характера — его интересовали разве что сёрфинг, игра на гитаре и прогулки по безлюдным заброшенным местам со знакомыми, последствием которых были разбитые коленки и солнечные улыбки друг другу. зак не особо задумывался о том, как его в одно утро пробьёт осознание любви к своему напарнику и лучшему другу, не так давно бывшему всего-навсего проклятым человеком в облике меча. а сейчас у него на коленях спит его первая влюблённость и его авторитет.        зака клонит в сон, однако он убеждается, спит ли кэл крепко, невесомо позволяет себе поцеловать его в лоб и, согнувшись в спине, кладет голову на его плечо, засыпая с лёгкой полуулыбкой на лице. калабрасс ни в жизни не узнает о его глупой подростковой, как бы он её скорее всего назвал, симпатии. зак никогда о ней не скажет, зная, что со стороны это выглядит дико. когда парень влюбляется в парня. когда между вами разница в целых шестнадцать лет.

***

       калабрасс просыпается к вечеру от ощущения, что на нём что-то лежит. или кто-то. разлепив веки и придя в себя, определив, какой сейчас год и в каком он мире, он слышит поначалу звенящую тишину — гроза наконец кончилась, — а после видит согнувшегося в три погибели спящего зака, перекинувшего руки через его тело, голову положив на плечо. собственные волосы настойчиво лезут в лицо и до калабрасса доходит — зак распустил их, пока он спал. он к нему прикасался. калабрасс прикрывает лицо рукой в попытке скрыть от кого-то, кого нет в каюте, румянец, тушуется и радуется одновременно. голова перестала трещать по швам и раскалываться. тело не ноет, калабрасс полон бодрости. в планах у него вытащить зака прогуляться по ночной маритуге. у них это уже обычай, калабрасс бы даже сказал — традиция. стараясь не разбудить парня резкими движениями, он ложится на спину, тянется и с помощью рук принимает сидячее положение, думая, как забавно выглядит со стороны — он недавно ложился спать на коленях у зака, так сейчас теперь зак спит у него в ногах. вдобавок непонятно, кто у кого на коленях сидит. комедия.        — эй, малыш, подъём, — он наклоняется и целует его в висок, зная — не почувствует и не узнает. зак утыкается лицом в ладони, продолжая пребывая в царстве снов. попробуй разбери, кто тут ещё из них спит, как убитый, — зак, уже вечер, просыпайся. мы можем прогуляться прежде, чем снова ложиться спать, — ерошит торчащие пушистые волосы на затылке. шторм зевает и заспано смотрит на калабрасса. — и кто из нас соня-засоня?        — ты, — нагло заявляет зак, выпрямившись и дотронувшись пальцем до его носа, — я хотел подремать как минимум час.        — бубубу, как старый дед, — калабрасс сдавленно смеётся, придавленный резко вскочившим со своего места штормом. — ахах, мелкий, слезь с меня! быстро!        — только если отведёшь в ту пещеру со светлячками! — канючит зак, нависнув над напарником.        — ладно-ладно, хорошо, ладно! — калабрасс легонько отпихивает зака в сторону, соскакивает с кровати и заключает не успевшего придти в себя парня в объятия, — с тебя объятия. и не смей нарушать идиллию, всё равно никто не видит, а на людях я с тобой тискаться не стану.        зак улыбается и крепко смыкает руки на чужих лопатках, улыбаясь куда-то в чёрную водолазку.        — кэл, мне твои волосы в глаза лезут. и у тебя щетина колется.        — зак! — громогласно и возмущённо облетает каюту.        наблюдающие через щель приоткрытой двери кэссиди с кристой синхронно прикладывают ладони ко рту, не позволяя себе хихиканья.