С широко открытыми глазами...

Тишина в коридоре немного напрягала; казалось, что сейчас должно произойти что-то или кто-то должен появиться и… Матео тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли, и направился к номеру капитана. Утомительный, напряженный матч, растекающееся под ногами поле и проливной дождь… Матео буквально чувствовал, как тяжело было команде, как важна была эта победа для капитана. Матео улыбается, вспоминая, как Лука радостно вскидывал руки, кричал и запрыгивал на руки товарищам по команде. Тогда Матео видел в нем того юного футболиста, которого когда-то увидел и замер от восхищения, в которого тогда так отчаянно и по-детски ярко влюбился… Ковачич улыбается, вспоминая как тогда все пело в душе и хотелось работать, стремиться, чтобы его увидели, чтобы заметили… Мысли и воспоминания проносятся слишком ярко, быстрыми вспышками — Матео даже жмурится и трясет головой, пытаясь успокоиться. Резко открывает глаза, чуть не врезавшись в дверь номера. Сверяется с цифрами на двери, чертыхается и идет дальше — он хочет поздравить и поговорить с Лукой лично. На стук в дверь никто не отвечает. Матео снова стучит и терпеливо ждет, но ответа нет. Он плавно нажимает на ручку, не ожидая, что дверь так легко поддастся. В номере тихо, хотя и горит свет. Матео осторожно прикрывает за собой дверь и проходит внутрь… На постели — бедлам из скомканного покрывала, сбитых подушек и одеяльного кокона, из которого забавно выглядывает голая пятка с одной стороны и вихрастая макушка — с другой. Лука сладко спит, умаявшись за день и пригревшись в теплой постели. Матео улыбается, вздыхает и хочет уйти, перебарывая желание пощекотать капитана за пятку. Но тут Модрич ворочается, сбивая одеяло куда-то к голове, ерзает, переворачиваясь на спину, и замирает. Матео останавливается, оглядываясь, и давится воздухом — капитан лежит, раскинувшись на постели, в одном белье. Светлая кожа на груди и животе мягко подсвечивается прикроватным бра, ноги раскинуты в стороны, темное белье слишком ярко контрастирует с белыми простынями и нежной кожей бедер. Ковачич невольно улыбается, наблюдая за мужчиной, и облизывает губы — слишком соблазнительно. Парень уже хочет уйти, но что-то в облике Луки привлекает его внимание, заставляет подойти ближе к постели. И наконец видит: на гладкой коже бедра, ярко контрастируя, лежит головка члена, словно стыдливо выглядывающая из-под темной ткани белья. Капитану явно снится что-то приятное и весьма интересное, а может, адреналин после матча все еще не прошёл… и это выглядит так соблазнительно, так откровенно и так желанно. Хочется коснуться, почувствовать, приласкать. Парень осторожно тянет руку, чуть сдвигает пальцами ткань белья. Замирает, следя за реакцией Луки, и наклоняется, легко касаясь языком головки. Проводит осторожно, на пробу, по нежной плоти, прикрыв глаза и затаив дыхание. Отстраняется, смакуя ощущения, медленно выдыхает и вновь тянется к Луке. Целует бедро, едва касаясь кожи губами, кончиком языка щекочет головку, мягко лаская; прижимается губами, посасывая. Наблюдает за спящим капитаном, снизу вверх глядя на поднимающуюся из-за участившегося дыхания грудь. Тихо стонет, не сдержав собственного удовольствия, активнее лаская головку. Наслаждается ощущением нежной кожи на языке, ее теплом и вкусом. Забывается, закрывает глаза и глубже пускает в рот возбуждённую плоть. Стонет почти в голос и дёргается резко, когда член входит глубоко в горло, а тепло тела Луки рядом пропадает. Капитан проснулся… Матео жмуриться, сглатывает тяжело, ещё чувствуя вкус чужой плоти во рту и с опаской поднимает взгляд на Луку. Мужчина выглядит просто очаровательно — растрёпанные волосы, румянец на щеках и тяжёлое дыхание… он то ли напуганно, то ли недоуменно моргает большими глазами и пытается прикрыться. Ковачич тянется к нему, не отводя взгляда, смотрит прямо в глаза, надеясь, что Лука сейчас не вскочит с кровати и не выгонит его вон из номера. Из сборной. Из своей жизни… Но капитан, кажется, совсем растерян и ошарашен. Даже не двигается, когда Матео приближается к нему. Не сопротивляется, когда мужчина отводит в стороны его руки, открывая себе обзор на возбуждённый член, выделяющийся под тонкой тканью белья, и влажные пятна слюны на бедрах. Только опускает взгляд, следя за тем, как медленно Матео опускается перед ним, освобождает член и вновь принимается за дело… А Ковачич старается действовать аккуратно и медленно, чтобы не спугнуть, не шокировать Луку ещё больше. По-хорошему, надо было встать и просто уйти, не вспоминать никогда больше об этом вечере. Но весь внешний вид капитана и собственное желание довести все до конца, доставить удовольствие дорогому человеку берут верх, и Матео касается языком головки, лижет, щекоча короткими движениями нежную кожу, и опускается до упора, расслабляя горло, сглатывая, невольно сжимая Луку внутри. Капитан протяжно стонет и дёргается. Собственный неожиданно громкий стон заставляет Луку прийти в себя, осознавая наконец, что происходит, и попытаться отстраниться. Но крепкая хватка на бедрах не позволяет — Матео не собирается отпускать его. «М-Матео…что ты делаешь?..» Вопрос повисает в воздухе, расходясь по комнате новым стоном. Ковачич останавливается, почти выпуская член изо рта, посасывает головку, втягивая щеки, и смотрит своими синими глазами в упор. Мягко отстраняется, взвешивая на языке тяжёлую головку, заставляет Луку жмуриться и краснеть. Поднимается, ловко перехватывая член рукой, второй мягко давит на грудь капитана, вынуждая его опуститься на постель, и не произносит ни слова, пока возвращается на свое место, продолжая ласкать возбуждённую плоть. Помогает себе рукой, языком касается головки, лижет и посасывает, как леденец, прикрывает глаза и постанывает от удовольствия… Лука смотрит совершенно испуганно, хоть дыхание и сбивается, а удовольствие волнами проходит по телу. Пытается подняться, но чужая горячая рука на животе чуть давит, прижимая к постели. Смотрит сверху вниз на Матео, молчаливо взывая к его разуму, сам тянет к нему руки. «Матео, пожалуйста…остановись… П-прошу…пожалуйстаааа…» Лука выстанывает последнее слово, глядя, как Ковачич вновь полностью опускается на член, и сталкивается с ним взглядами. Матео смотрит жадно, жарко, в глазах обожание, возбуждение и дымка удовольствия. И тихое, глубокое отчаяние, словно мужчина хватается сейчас за последнюю соломинку, последний шанс что-то показать ему, Луке, признаться в чём-то. Матео и правда хватается за него — цепляет рукой ладонь капитана, переплетая пальцы в жесте острой, откровенной нежности, последней отчаянной просьбы и вновь опускает взгляд, двигая ритмично головой. Лука сам цепляется за чужие пальцы, выгибается, подаваясь бедрами навстречу и кусает собственные пальцы, в надежде, что Матео быстрее закончит, если не добьется ответной реакции, или просто сжалится над ним и все прекратит. Но только зубы осторожно проходят по всей длине члена, а горло в глухом стоне сжимается вокруг чувствительной головки — Лука почти кричит от яркого удовольствия, дрожит и выгибается, чувствуя влагу на щеках — слишком хорошо… Матео чувствует это, сам стонет и почти мурчит, понимая, как хорошо сейчас капитану, и что это он доставляет ему такое удовольствие. Ускоряет движения, наслаждаясь тихими стонами и вскриками, замедляется, заставляя Модрича хныкать и скулить, зажимать себе рот ладонью — звуки льются почти бесконтрольно и слишком явно говорят о том, что происходит сейчас. Выпускает член изо рта, пережимает рукой у основания и проходит мелкими влажными поцелуями по всей длине, собирает губами слюну и смазку. Нежная бархатная головка удостаивается особого внимания — Матео щекочет ее языком, гладит и целует, дует в маленькую щелку и тут же пускает туда кончик языка — Луку подбрасывает на постели, а стон прорывается даже через ладонь. Ковачич повторяет действие ещё несколько раз, затем прижимается губами к головке, целует нежно и спускается ниже. Оттягивает белье, расширяя себе доступ, и обхватывает губами яички. Посасывает, втягивая щеки, и выпускает резко с пошлым звуком. Спускается к мошонке, лижет широко и возвращается обратно. Одним мазком проходит по всему члену и вновь берет его в рот. Лука откровенно плавится, прикрывая глаза и стараясь не думать о том, что происходит, кто именно сейчас расположился между его ног и так откровенно ласкает его. Старается думать о Ване, представить, что это она сейчас с ним, что все не так шокирующе, как есть на самом деле. И почти получается, но Матео опускается до упора и низко хрипло стонет, посылая вибрации по всему стволу. И только сложившаяся иллюзия рушится, разбиваясь, и складываться обратно категорически отказывается — вот она, реальность, любуйся! А в реальности Матео сжимает его руку своей, двигает головой в бешеном темпе и сжимает горло вокруг головки. В реальности бедра Луки сами двигаются навстречу движениям и тихие стоны срываются с губ. «М-Матео, остановись… я сейчас…» Лука дрожит от нового движения — Ковачич зубами легко надавливает на ствол, двигая головой вверх. Пытается отстраниться, но Матео сжимает его бедро свободной рукой, не позволяя вообще ничего. Двигает головой ещё быстрее, втягивает щеки, стараясь доставить как можно больше удовольствия. Опускается до самого упора, смотрит на Луку снизу вверх, чуть кивает и сжимает пальцы капитана. «Нет, нет… Матео…» Лука дрожит весь, толкается бедрами, входя до упора в чужое горло. Жмурится, стараясь отстраниться хотя бы сейчас, видеть не Матео, а… Ковачич не закрывает глаза, смотрит, старается ничего не пропустить, все запомнить. И принимает все до последней капли. Капитан с силой сжимает его пальцы, толкается глубоко, выгибаясь на постели и жмурясь от слишком яркого удовольствия — Матео видит это, чувствует. Впитывает чужое яркое удовольствие, ощущает, словно свое собственное. Лука падает на скомканное одеяло, все ещё не решаясь открыть глаза. Тихо, как-то обречённо стонет и закрывать ладонями пылающее лицо — Матео все ещё вылизывает его, собирая остатки спермы и слюны — это слишком… Ткань белья мягко накрывает чувствительный член, Матео шумно выдыхает, сжимая рукой собственное возбуждение. Нужно уходить… Лука открывает глаза, когда слышит за шумом крови в ушах, щелчок дверного замка Матео ушел… Сбежал… Мужчина протяжно отчаянно стонет и в бессилии бьёт кулаком по матрацу. Что это было сейчас? Какого черта Матео здесь творил?! И…почему так понравилось и хотелось ещё? Вопросов слишком много, а ответов нет. Лука жмурится и снова стонет, закрывая ладонями лицо и переворачиваясь на живот. Шипит недовольно — ещё чувствительный член неудобно трётся о белье и больно вжимается в постель. Мужчина прячет голову под подушку, стараясь выкинуть все произошедшее из головы, но перед глазами — Матео с его отчаянным влюбленным взглядом и его, Луки, членом во рту. И трогательно, и развратно одновременно. Модрич сжимает пальцами подушку и крутит головой, не желая вновь видеть все это, но член против воли снова твердеет, упирается в постель и требует разрядки. Лука почти кричит от отчаяния и плетется в ванную. Чертов Матео! После холодного душа думать становится немного легче, воспоминания по прежнему слишком яркие, но отвлечься от них сейчас проще. С Матео нужно поговорить — это ясно. Просто так все спустить и забыть не получится, особенно, если парень будет продолжать при каждой встрече так смотреть в глаза капитану. Но вот когда с ним говорить и как начать такой деликатный разговор, Лука не знал. Идти сейчас — он не готов, спокойно поговорить не получится. Утром — если успеет перед отъездом. Ждать следующей встречи, на сборах в марте, слишком долго… Лука тяжело вздыхает и забирается под одеяло. Лучше и правда попробовать поймать Ковачича утром, чтобы не откладывать и без того сложный разговор. Матео уезжает с базы ещё до завтрака. Лука только ругается себе под нос и идёт собирать вещи, обдумывая, как и когда можно связаться с этим непутевым мальчишкой. За все эти три месяца — ничего. Матео словно бегает от него, прячется. Только поздравления на Рождество и Новый год, несколько сообщений в чате сборной. И все. На все попытки позвонить или написать — миллион отговорок. К марту Модрич уже просто кипит от злости — не за ту ночь, нет, а за глупое поведение Матео. Как только он узнает, что игроки с островов наконец прибыли, выуживает у администратора номер комнаты Ковачича и полный желания все наконец решить, стучит в дверь. Матео открывает, даже не спрашивая, кто пришел, улыбается, но тут же тушуется и опускает взгляд, когда видит капитана. И порывается закрыть дверь… Лука почти рычит, протискиваясь в номер в последний момент. Смотрит сердито и грозно и начинает: «Ты идиот? Матео, ну вот серьезно, ты идиот? Я что кусаюсь, или почему ты так бегаешь от меня?!» Парень мнется у двери, не решаясь поднять голову, сказать хоть что-то. А капитан продолжает: «Ты понимаешь, что ведёшь себя как маленький, да ещё и заставляешь других волноваться за тебя? Твое шараханье от меня, как от огня, не идёт на пользу команде, Матео…» Ковачич вскидывается резко, услышав про сборную: «Так ты из-за этого… Ты не злишься за то…» Договорить ему не дают — капитан поднимает руку, прося помолчать: «Не злюсь? Я в ярости, Матео, из-за того, что ты ведёшь себя, как маленький ребенок! Раз уж натворил, умей отвечать… Ещё и влюбленность эта твоя, которая так далеко зашла…» На последних словах Лука тяжело вздыхает и опускается на край кровати. Трет руками лицо и продолжает, не отнимая ладоней от щек: «Я ведь и так все видел, все понимал. Но думал, что если не показывать ничего в ответ, то у тебя это пройдет, образуется все. Портить тебе и себе жизнь из-за чего-то, что может просто пройти в один момент… Я не хотел… После всего, что тогда было, думал, что ты успокоишься. Посмущаешься, но потом все же вернёшься, и снова все будет нормально. Думал, что ты дорвался просто до чего-то, что было нельзя, а теперь перебесишься и все… А ты бегаешь, как маленький, даже поговорить с тобой нельзя, все на попятную и куча отговорок. Матео…» Ковачич тянет руку к двери. Тихо щелкает замок. Парень осторожно подходит к кровати и садится рядом с Лукой. Не говорит ничего, слушает своего капитана. «Да, я злюсь на тебя за ту ночь. Злился. Потом все обдумывать стал, благо, время было. Вспоминал все… Глаза твои, как ты смотрел, как держал за руку… Правда думал, что ты, получив, что хотел, просто все забудешь… Потом ты начал избегать меня, попыток поговорить. Я решил, что ты жалеешь о том, что сделал или что тебе неприятно это вспоминать…» Модрич тяжело вздыхает и опускает голову, запуская пальцы в собственные волосы. «Лука… Я не жалею. Никогда не жалел, и с удовольствием повторил бы все это. Мне хочется делать тебе приятно, мне это нравится. И тогда…я едва не кончил сам, просто видя, как тебе хорошо… Сомневаюсь, что такое бывает, когда просто хочешь человека, а не что-то большее. А избегал… Я знаю, что тебе тогда понравилось, что тебе было хорошо, но ты тогда так отчаянно просто меня остановиться, смотрел испуганно, а потом и вовсе глаза закрыл. По тебе видно было, что ты не меня желал увидеть и почувствовать, а кого-то другого. Мне потом показалось, что лучше пока не говорить об этом. Думал, ты злишься и будешь меня обвинять в чём-то… Хотя, как ты просил и выстанывал мое имя… Нет, я правда хотел бы повторить, даже если ты будешь думать о ком-то другом…» Ковачич не смотрит на мужчину, просто говорит, что внутри накопилось. И уже не важно даже, как Лука на это отреагирует. «Влюбленность… да, я был влюблен в тебя. Но сейчас, мне кажется, это гораздо глубже. Мне порой хочется просто забрать тебя всего себе, чтобы никто больше не смел тебя касаться, смотреть на тебя… Вряд ли тут можно что-то испортить, да и только слепой не видит, что я к тебе неровно дышу, мягко говоря. И… Изабель, кстати, тоже знает. И она не то что бы против…» Матео горько усмехается, замолкая. Даёт время Луке все обдумать, но все ещё не смотрит на него. «Матео… Ты понимаешь, что сейчас сказал и на что намекнул?» Голос Луки звучал глухо — мужчина закрыл лицо руками, осознавая, что все зашло слишком далеко. И самое главное — он сам не против этого… Вместо ответа Матео смотрит на Луку и сползает с постели, опускаясь на колени перед мужчиной. Осторожно раздвигает его ноги, втискиваясь между ними, и прижимается щекой к животу мужчины. «Понимаю, все понимаю. И ты тоже, я знаю… Мне нравится вот так, нравится прижиматься к тебе, быть с тобой… Нравится твой запах и вкус, нравится, как ты реагируешь на меня…» Ковачич улыбается, прижимаясь губами к животу Луки через футболку. Спускается ниже, трется щекой о начавший твердеть член через ткань спортивных штанов. «Лука, можно я ещё раз сделаю, как тогда? Тебе ведь понравилось…мне понравилась тоже и я хочу вновь доставить тебе удовольствие…» Модрич смотрит на парня, невольно подаётся бедрами навстречу. Шумно выдыхает и, наконец, поднимает голову, выпрямляется и шире расставляет ноги, давая Матео больше места. «Иди ко мне…» Тянет парня на себя и легко, целомудренно целует его в губы и позволяет снять с себя футболку. Отвечает на настоящий и тягучий поцелуй Матео, наконец отпуская себя и признавая свои желания. «Лука… Люблю… Хочу снова тебя почувствовать, попробовать… Тебе понравится…» С этими словами мужчина вновь опускается на колени, приспускает штаны и прижимается губами к паху — ещё наполовину мягкий член мазнул по губам, словно просясь внутрь влажного горячего рта. Лука, глядя на это, улыбается блаженно и ободряюще опускает руку на голову Матео, чуть подталкивая его. «Я тоже хочу почувствовать тебя, Матео… И ответить тебе тем же, чтобы тебе тоже было хорошо… Матео…» Последнее слово тонет в стоне.