Прекрасный и яростный мир

Этот мир давно и крепко проклят кем-то свыше. И единственное, что может его спасти — равновесие. Но люди сами погребли его будущее под обломками своего тщеславия и подобия власти, что не имеет с истинным господством ни единого сходства. Альфы и беты. Беты и альфы. Остались лишь они, жесткие, холодные и даже агрессивные, забывшие о том, что их сила — лишь отголосок былой мощи тех, кто раз за разом спасал этот мир. Воспоминания о славных военных походах, где армию вели сиятельные и сильные Омеги, канули в небытие, покрылись скорбной пылью древности и разрушения. У них не осталось Омег. Этот мир мертв изнутри. *** Эрвин — альфа. Это понятно любому, кто, пусть даже мельком, его увидит. Широкий разворот плеч, жесткий, классический профиль лица и та непередаваемая стать, которая придавливает к земле, лишает воли, подчиняет, иногда переламывая чужой бунт словно сухую ветку под ногой. Его запах тяжелый, отдающий жженым деревом, чадом костра и едкими чернилами. Он — сильнейший среди своих, безоговорочный лидер. Завидный муж для любой девушки-беты, аристократы Сины уже не раз предлагали ему выгодные партии. И этот лидер помнит, как безумно колотилось сердце во время погони за юркой фигуркой, что скрывалась меж домов Подземного Города с грацией птицы. Помнит то чувство всеобъемлющей силы, захлестнувшей широкой волной, как только серо-голубые глаза впились в его лицо. Бета по имени Ривай свел капитана с ума одним лишь своим коленопреклоненным видом. В этом было что-то неправильное, почти греховно-совершенное. И его холодный, пронизывающий взгляд был тем, что больше всего не вписывалось в образ. Ривай ощущался странно. От него, как и от любого беты, пахло слабо, талой водой и осенним дождем, ни один альфа Разведки до первой миссии не воспринимал его даже как равного. И именно поэтому сила, скрытая в столь тщедушном, на первый взгляд, теле стала открытием для каждого. Кроме капитана Смита. Он чувствовал ее еще тогда, в грязном городе под землей, как только наткнулся глазами на широкую спину своей будущей правой руки. Эрвин пытался понять своего маленького капитана, узнать его суть. Но Ривай — холодный, словно воды северного моря, и недостижимый, как самые высокие звезды — был неуловим. В присутствии других вел себя грубо, иногда даже разнуздано, как не каждый альфа себе позволял выражаться. А вечерами, наедине, в том самом кабинете, что пропах Эрвином до последней досочки, становился спокойным. Излишне спокойным, даже, скорее, внимательно-равнодушным. Это пугало, если командор начинал присматриваться. Тянуло хвоей, хотя ни одной сосны или кедра возле полигона не было. День на исходе лета, когда птицы покидали Стены, а листья на деревьях медленно увядали, Эрвин запомнил на всю свою жизнь. Темнеть начинало раньше, чем обычно. Они с Риваем снова сидели в кабинете, обсуждая очередной план будущей вылазки, уже одобренной Королем лично. На столе, помимо карт и исписанных листов, чернильницы и печатей Корпуса, дымились две кружки чая. Капитан сам ходил его заваривать на кухню, корпус посуды все еще хранил на себе холод его пальцев. - Эрвин... Рука невольно дрогнула, выводя неаккуратную закорючку на месте нужного символа. Без сомнений, голос принадлежал Риваю, но интонация... Холодная, размеренная, прошивающая тело мелкой дрожью. - Ривай?.. - Эрвин... Во второй раз пробрало сильнее. Перо выпало из разом ослабевших пальцев, ноги подкосились, из-за чего Эрвин грянулся на пол, на колени, не успев упасть в кресло. Осознание пока что было смутное, на ряду с глупыми воспоминаниями из детства и точно такими же фантазиями. И старыми книгами, где описывались славные подвиги командоров-омег тысячелетней давности. - Эрвин. Зов. Его не спутать ни с чем. Мысли окончательно смешались, а чувство принадлежности вытеснило все, что только было сейчас внутри. Лишь осознание осталось, осело мутной пеленой в голове. Ривай — Омега. Единственная выжившая Омега этого мира. И Он избрал его, Эрвина Смита, альфу без денег и статуса, но с мечтой в сердце. И чем он заслужил это счастье, эту извечную милость, которая описывалась в книгах как что-то неимоверно прекрасное? Сейчас Ривай ощущался единственно верным образом. Как Омега. Как глава семьи, как сильная личность и не менее сильный человек. Как тот, кто обязан вести за собой, подчинять, сгибать и не ломать при этом подобно грубым альфам. В голову ударил запах сандала и кедра, запах победы и славы, запах чистого подчинения, которому хотелось безоговорочно следовать, отдаваясь чужому ведению. Эрвин помнил, как молча благоговел, млея под чужими мозолистыми руками, что проходились по голове в невесомой ласке. Помнит, как Ривай опустился на одно колено рядом, всматриваясь горящими глазами, на дне которых плескалась жидкая сталь. Помнит его лицо совсем близко, так, что дыхание перехватывало. Помнит, как Ривай впился жесткими пальцами в растрепавшиеся пряди волос, наклоняя голову в сторону, открывая себе вид на абсолютно беззащитную шею. Помнит метку-укус, которая горела огнем, закрепляя призыв и принадлежность. Ривай пометил его, закрепил за собой, привязал навсегда лишь одним словом и жестом. Избрал среди тысячи других именно его, Эрвина Смита, опираясь на что-то внутри себя, завершив выбор этой ночью и оставив альфу в том же коленопреклоненном положении, лишь мазнув рукой по щеке на прощание. На следующее утро все изменилось. Метка осталась алым пятном-полукругом чуть выше строгого ворота рубахи. Эрвин не пытался ее скрыть, поэтому слух о том, что командор уже занят разлетелись быстро. Помолвки из-за Сины отозвали, принеся безразлично-любезные пожелания жить с избранной бетой или альфой в любви и достатке. От писем исходил по-настоящему стойкий запах разочарования и словесного яда, что обрушится на него следующий раз за Синой. Слухи все множились и множились, даже не приближаясь к возможной истине. А ночью снова пришел Он. Совершенный до последней своей черты, дьявольски-прекрасный, как может быть прекрасен неотвратимый рок. Одетый в белое гражданское, а от того еще более эфемерный и недостижимый, как звезды на небе. Эрвин медленно сходил с ума от желания. Тогда Ривай позволил ему неловкие объятия и осторожные поцелуи, позволил отвести себя в спальню и молча любоваться, едва-едва касаясь пальцами нагих плеч. А после сам перехватил инициативу, удержав Эрвина на спине и навалившись сверху. Сказки о том, что омеги самые нежные создания в мире — чистая ложь. Настоящие омеги — это сила и власть, запредельное могущество, невероятная мощь и стать, заключенные в одном единственном человеке, который яростно доводит избранного альфу до окончательного безумия. Именно таков этот прекрасный и яростный мир.