Золотыми рыбками

Лезвие топора пронеслось в нескольких сантиметрах от его глаз, ещё чуть-чуть и орудие смерти что-нибудь ему да отсекло бы. Эйден едва успел отразить удар своей кукри. Его рука была готова метнуть небольшой ножик в плечо старого (не)друга. Не для того, чтобы навредить, но для того, чтобы увеличить дистанцию, отогнать от себя. Но не успел он сделать замах, как запястье обхватила чужая, перепачканная кровью, ладонь. Эйден дёрнулся вправо, машинально пытаясь ударить оппонента в живот ногой, но Хакон с легкостью перехватил её под коленом, гад предугадывал половину его движений. Эйдену удалось сильно брыкнуться, ставя перед мужчиной выбор, либо держать его, либо своё собственное оружие. Лезвие топора звякнуло об пол. Хакона повело в бок, но он устоял, сильнее стискивая чужое запястье, чуть ли не валя Эйдена на себя. Юноша тихо рыкнул, пытаясь высвободиться из Хаконовой хватки, брыкаясь с новой силой. Не успел он что-либо сообразить, как мужчина отшвырнул его в сторону. Падение смягчил так удачно лежавший в углу матрас, на который он ещё недавно благополучно приземлился в ходе проникновения в церковь. — Арггхх, — прихрамывая, противник двинулся в его сторону, поднимая вылетевший ранее из рук топор на ходу, — почему ты такой, малыш? Всё, что от тебя требуется - отдать блядский ключ! Я заберу его так или иначе… — Ты ведь понимаешь, как это важно, друг мой, — роняет Эйден на хриплом выдохе. Каким бы грозным и хладнокровным себя не ставил Хакон, второй раунд его изрядно помотал. И физически и морально. Эйден начинал себя чувствовать актёром какого-то несуразного спектакля. Топор вонзился рядом с его лицом. Опасная близость. С Хаконом или его топором - сейчас посмотрим. Бывший Пилигрим схватил мужчину за грудки, валя на себя, тяжелое, горячее дыхание обожгло чужую шею. Шёпот врезался в ухо: — Я больше не хочу драться с тобой. Пожалуйста, не принуждай меня… — Ладони прошлись по спине Хакона, пока руки судорожно не сжали чужую ткань одежды в районе лопаток. Эйден не мог видеть какое отчаяние отразилось на лице Хакона. Он разрывался между долгом и дружбой, как когда-то разрывался между долгом и любовью, желанием исправить свои ошибки и просто выжить. Сердце снова кровоточило, как и много лет назад, когда он… Он так устал. Все его стремления, зыбкие, как песок у океана, о котором он так яро мечтал, стали сыпаться. Ещё в начале сражения он был готов идти до конца. Был готов своими руками свернуть шею Эйдену. Всё что угодно, лишь бы защитить Лоан и доказать Фрэнку, что он чего-то стоит, что не всё потеряно. Разумеется, имела место быть и банальная обида на Пилигрима. Он обещал его вывести, обещал что они вместе дойдут до чужеземных, прекрасных вод и найдут там покой. Однако их пути разошлись так тривиально. Чувство вины мешалось с ощущением собственной правоты. Хакон с трудом, но признавал, что по началу хотел использовать мальчишку. Но, когда же это случилось, как же он не заметил, что потребность в защите кого то теперь относится не только к ней, но и к самому Эйдену. Ещё совсем молодому, в чём-то наивному, вечно ищущему ответы парню. Как же он не заметил, что… — Я тоже не хочу с тобой драться, малыш… Знал бы ты, как я на самом деле устал, — усмешка, едва слышная, скорее над самим собой сорвалась с губ. Рука убралась от топора, как от огнива. Эйден вздрогнул, отстраняясь от шеи он посмотрел в глаза Хакону, наконец без напряжения, так, словно от сердца отлегло, а ведь от него и вправду отлегло. Приятно чувствовать когда с души сваливается один из множества миллионов грузов что ты успел скопить за свою жизнь. Усталость накатила с новой силой. — Я-то уже боялся, что мне придётся одному учиться сёрфингу, — Пилигрим криво ухмыльнулся, смотря неотрывно в чужие глаза, такие глубокие, чёрные. — Эйден,— Тихо позвал Хакон. Он принял сидячее положение, не размыкая объятий и увлекая парня за собой. Больше слов не находилось. Понимание того, что после всего этого Пилигрим сдержит своё слово заставило улыбнуться, несмотря на ноющую боль во всём теле. Если бы не многочисленные раны и, кажется, сломанное ребро, мужчина бы рассмеялся. Пойми он всё гораздо раньше, даже рана в плече от арбалетного болта Лоан не заставила бы его отпустить Пилигрима. Эйден взял его за плечо, прижавшись лбом к его. Выдохнул шумно в губы, не разрывая зрительного контакта. Хакон перестал осознать происходящее, он вспомнил себя только когда взахлёб целовался с молодым человеком. Руки блуждали по напряжённой спине, так и желая проникнуть под одежду, стянуть толстовку, почувствовать горячую кожу онемевшими от холода подушечками пальцев. Эйден напирал, жался ближе, оглаживая выбритый затылок. Как мужчина и думал, юный Пилигрим не имел обширного опыта в подобных делах, действовал инстинктивно, поддаваясь природной инерции и тянулся к чужому теплу ровно так же, как и сам бывший ночной бегун. Мысли отошли на задний план, Ключ, ВГМ, Вальц, желание что-то доказать. Это можно отложить на потом. А сейчас… Снова в ту же реку, терять дар речи. Хакон и не заметил пристального взгляда, устремляющегося откуда-то сверху, из темноты. Чутьё выжившего отдалённо забило тревогу, он чувствовал спиной прожигающий насквозь холод, но жар от чужих губ был сильнее. Ободранные орнаменты на потолке куполов церкви никак не привлекали его внимание. Рука обхватила Пилигрима за талию, устраивая того меж своих ног, стараясь не разрывать тактильного контакта. Глухой шум приземления заставил обоих вздрогнуть, Эйдена ощутимо обдало мурашками, он обернулся на источник шума, пожалуй, слишком резко отстраняясь от мужчины. — Лоан! — Вставая, он споткнулся, затем с судорожностью в движениях поднялся на ноги. Хакон тяжело выдохнул, но с места не сдвинулся, лишь жалея, что пришлось отпустить мальчишку. Сердце бешено стучало, ощущение, что их застали за чем-то неприличным подкралось внезапно, а осуждающий взгляд девушки лишь усугубил его опасения на этот счёт. — Молодец, что подготовил его, Эйден. А теперь прочь с дороги, — она направила арбалет, прямиком между глаз Хакона. Она ничего не видела или просто делает вид? — Что? Лоан… — Стыд обжигал, в то же время и удивлению не было предела, — Как ты узнала, что я здесь? Снайперша сфокусировала на нём внимание своих острых аки у сокола глаз, хмурясь, словно решая что ответить, щетинясь сильнее. — У меня свои источники, — она перезарядила свою любимую игрушку, ткнув ею сначала в сторону Эйдена, затем обратно в Хакона, в любой момент готовясь выпустить заветные агонию и мучения в предателя. — Нет, Лоан. Пожалуйста, выслушай… — Эйден едва успел протораторить предложение, как его осекли. Он сделал шаг к новоприбывшей. — Нет уж! Спасибо, я уже наслушалась! — Возмущение лезло наружу, Лоан казалось, что её сейчас разорвёт от злости и обиды, от ощущения, что её предали. Снова. — А теперь прочь с дороги, пока я не шмальнула и в твоё блядское сердце! Хакон попытался медленно встать, но тут же свалился обратно, шипя и хватаясь за ребро. Он слишком расслабился, теперь собраться для активных действий будет куда труднее. — Ты не понимаешь! — Попытался как можно чётче произнести молодой человек, — Хакон. Он пытался защитить тебя, — Эйден встал между ними, расставляя руки в стороны. Становясь непреодолимой преградой между товарищами. На лице Лоан отразилось неверие. Да, Пилигрим определенно несёт какую-то несусветную чушь. Хакон? Хочет кого-то защитить кроме себя? Если бы не было так обидно, девушка бы точно рассмеялась сейчас обоим в лица, но вместо этого на лице отразился злой оскал. Голос повысился непроизвольно, обида колыхала его тональность, как сломанное радио в котором напрочь отказали регуляторы частот. — Малыш, довольно! — рыкнул мужчина. Сейчас он боялся не того, что любовь всей его жизни узнает правду, а того, что в гневе Лоан может наделать ошибок. Эйден не должен пострадать из-за него. Опять. — Не вмешивайся в это. — Что за бред ты несешь? Ты себя слышишь? — Лоан сделала несколько уверенных шагов вперёд, чуть ли не тыча наконечником арбалетного болта в грудь Пилигрима, — Ты выгораживаешь его потому что спишь с ним! — Она смерила обоих наисуровейшим взглядом, на который только была способна. Блять, девушке казалось, что её начнёт трясти. — Что? — Эйден уставился на подругу озадачено, его ошарашила такая прямолинейность. Выбивала из колеи ещё и её уверенность в этом. Теперь стало очевидно, что она всё видела, однако, — Нет! Мы не… — Хватит оправдываться! Эйден, неужели ты не понимаешь? — Руки дрогнули лишь на мгновение, крепче цепляясь за оружие, как за последнюю соломинку, удерживающую её от непоправимого, — сейчас дело даже не во мне и не в этом чертовом предателе, — она перевела арбалет на Хакона, который благополучно поднялся, но всё ещё ветхо держался в вертикальном положении. Он стоял позади, горбясь. Рука легла на плечо парня. На этот раз Пилигрим не решился её перебить, но и не отошёл. — Ты солгал мне. Но теперь пазл складывается в единую картину. — Я клянусь тебе своей сестрой, что между мной и Хаконом ничего нет и не было! — Отрицать было бесполезно. Взбудораженный он сам и нежный, обеспокоенный взгляд бывшего ночного бегуна выдавали всё не хуже того прелюбодеяния за которым их застала Лоан. «Ничего нет» слишком громко сказано, — Но ведь и ты не была со мной до конца честна. Разве нет? — Не переводи стрелки, Эйден! — Лоан поджала губы. — Нет уж, давай обсудим это. Ты винишь меня в скорытии чего-либо, хотя сама не спешила делиться со мной, — Эйден ощущал, как в груди начало, словно змея, клубиться неприятное чувство обиды. — Ты не шибко интересовался, — девушка опустила руки, хмурясь, — я же задала тебе прямой вопрос: «С кем ты спал в Велидоре?» Но ты солгал! — Будто бы ей и вправду так принципиально с кем спал Эйден. Лоан боялась рыть вглубь, искать истинную причину своей обиды. Хакон невольно усмехнулся, он оказывается многого не знал о их совместном времяпровождении. Диалог уходил в другое русло. Выяснять отношения куда безопаснее, чем кто кого предал и кто куда заслуживает получить болтом. — Почему ты сказал, что не спал с ним, если между вами что-то есть? — Отчасти за снайпершу говорила ревность. Несмотря на то, что Хакон её бросил, если убрать всю напускную ненависть, которая помогала ей двигаться дальше она бы могла… Нет, это исключено, не стоит даже допускать мысль о прощении. Она не забудет то, что он сделал с Фрэнком. — Да потому что я с ним не спал! — Рыкнул Колдуэлл, поддавшись вперед, заглядывая подруге в глаза, — Что-то было, но… — Молодой человек нахмурился, мельком глянув на Хакона, — мне казалось это прошло. Хакон нахмурился, сжимая сильнее раненое ребро. Он смотрел то на Лоан, то на Пилигрима, не вмешиваясь, пытаясь подобрать правильные слова и… Извиниться. Черты лица девушки смягчились. То что она увидела сбило её с толку, так разозлило, как и последняя безбашенная выходка Эйдена, однако сейчас, злоба отсупала, сменяясь непонятной, но такой убаюкивающей пустотой. — Если дело не в… — Снайперша запнулась, — этом. Ты ведь знаешь, что он работает на Вальца. Тогда почему ты не даешь мне его убить? — Руки снова сжали рукоятку арбалета, — что такого в этом мудаке, что заставляет тебя постоянно выручать его? А ведь и вправду, что? Пилигрим пересёкся с Хаконом взглядом мимолетно. — Эйден, — с напором позвал Хакон, явно давая понять, чтобы тот не лез не в своё дело. Но молодой человек не собирался молчать. Ему плевать что и кому хочет доказать Хакон. Ему тяжело знать правду, которая может расставить все точки над «i». И молчать в угоду чужим бзикам. — Хакон стал работать на Вальца, чтобы шпионить за ним. Мужчина стиснул зубы, сердито отворачивая голову в бок. Он ощущал такой жгучий стыд, что был готов кинуться в толпу заражённых, чтобы только не видеть прожигающего взгляда Лоан. — А оставил тебя, чтобы защитить. Иначе бы этот поехавший псих убил тебя, — голос Эйдена отозвался хрипотцой, он снова очертил взглядом бывшего ночного бегуна, однако глазомер уловил едва заметный блеск позади, сверху, в районе того окна через которое он сюда пролез. Хакон нехотя обратил внимание на Лоан, пересекаясь с её взглядом. В своеобразной переглядке улавливалась неловкость, жертва и своеобразное облегчение. — Он ведь не пытается просто выгородить тебя? — Тихий голос разрушил тяжёлую, изрывающую душу, тишину. — Берегись! — воскликнул Эйден, отталкивая Хакона в сторону, а следом, не тратя ни секунды, заслонил собой Лоан. Резкий свист рассёк воздух. — Какого хрена? — Ошалело вскрикнула снайперша, ловя отлетевшего под инерцией Пилигрима за плечи, сама едва не падая вместе с ним. Хакон подбежал, было хотев осмотреть парня, как отшатнулся назад. — Эйден? Твою мать! — Зрачки Хакона сузились от ужаса. Он не знал, что его больше шокировало торчащий из груди парня арбалетный болт или вздувшиеся на лице и руках вены и почерневшие белки глаз. Острие врезалось Пилигриму в грудь разрывая кожу и пуская кровь. Внутри вспыхнуло необъяснимое ощущение, оно давно вилось в груди, тяжелело с наступлением ночи, но сейчас, Эйден отчетливо ощутил, как оно распространилось по всему телу, вызывая болезненный, нечеловеский крик сравнимый с рёвом раненого зверя. Отпихивая от себя Лоан, он согнулся пополам, обнимая себя за живот рукой и отшатнулся ещё дальше, едва не отпрыгивая от пытавшегося подойти Хакона. — Убегайте! — Голос не сразу поддался контролю, Пилигрим даже не был уверен, что что-то произнес и звучало ли это по-человечески. Глаза застлала синяя пелена, пульсирующая на шее вена неимоверно чесалась и болела одновременно. Сосуды могли разорваться в любую минуту. Углы обзора то желтели, то чернели. Разум угасал с каждым мгновением, зубы скрежетали. — Эйден! — Девушка было снова кинулась к другу, однако Хакон не дал ей подойти ближе, хватая её за локоть, насильно таща за собой. — Лоан, нам надо уходить, не медли! — Голос звучал хриплее, обескураженнее. Мужчине не хотелось бросать друга, но и его обедом становиться тоже, не стоило забывать и про Снайпера! И Лоан побежала, скрипя сердцем, но последовала за Хаконом. Она не могла сейчас оценивать ситуацию здраво. Блять, люди не мутируют только от того, что словили чужой патрон. Нет, только… — Вальц, — сорвалось с побелевших от ужаса и холода губ. — Скорее! Я это не удержу! — Пилигрим шатался из стороны в сторону, отдаляясь, рычал как проклятый, нечеловечески. Не удержавшись на ногах он рухнул на колени. Оба скрылись в ослепляющем свете дня, покидая церковь. Снайперша видела, как тяжело давалась Хакону пробежка. Он прихрамывал, хрипел и пыхтел так, словно курил добрые десять лет без продыху, но бежал, отчаянно пытаясь не дать девушке вернуться или отстать. И когда массивные двери захлопнулись за их плечами из самых недр церкви оба отчётливо услышали жуткий, леденящий кровь рев прыгуна. Казалось, он был настолько громким, что оглушил на добрые секунды. Был ещё один крик боли и по новой накатившего отчаяния, который Хакон навсегда сокрыл в своей душе. Лоан впервые за эти годы понимала его.

***

Эйден не помнил в какой момент начал осознавать себя. Ещё пару секунд назад он помнил лишь кромешную тьму, ощущал себя её частью, целиком забываясь. Осознание своего существования стало, как глоток холодной воды из родника. Сердце работало в удвоенном ритме, легкие заполнялись до пределов, пытаясь получить желанную дозу кислорода, но было все мало. Он не мог пошевелиться, осознание накатывало, становилось более чётким. Сознание проснулось, но тело всё ещё не окатывало отдачей. Секунда, две, тридцать, сто. Время тянулось вязко словно мёд, который он комбинировал с ромашками. Ромашка, этот тонкий и в тоже время яркий аромат казалось исходил отовсюду. Где-то издалека послышались чьи-то размеренные шаги. Стук каблуков сапог отражался от стен в пустом, тихом помещении. Сначала издалека. Звук приближался, пока не затих всего в паре метров от него. Теперь всё внимание на себя перенимало ровное, едва слышное дыхание. Никто не спешил прерывать тишину, Эйден заговорил первым. — Это ведь ты был информатором Лоан, — Пилигрим заговорил едва слышно, губами было шевелить не менее сложно, чем всем остальным телом. Какая же сильная усталость навалилась, а он и не замечал её раньше, — специально послал её сюда, чтобы убить на глазах Хакона. Наказать за предательство. Ты всё знал с самого начала, подлый сукин сын. Губы вальца окаймила кривая усмешка. Он с научным интересом осматривал своего бывшего подопытного. Эйден нашел в себе силы разлепить глаза. Едва получалось, как веки словно свинцом наливались. Это своеобразное состояние так затуманила его разум, что он не сразу вспомнил о ключе ВГМ. Он должен защитить ключ. Он… — Ты прав только отчасти. Девчонку действительно направил к вам я, но не ради того, чтобы кого-то наказать. Хакон уже сам себя наказал, — Винсент говорил уверенно, слажено и спокойно. — Зачем? — Захрипел Эйден, пересекаясь с серо-зелеными глазами своего мучителя, сейчас такими тёплыми и... родными? — Ради чего всё это? — Молодой человек не был уверен к чему конкретно относится этот вопрос, зато Вальц был на все сто уверен в своём ответе. — Ради тебя, мой драгоценный маленький мальчик, — вкрадчивый голос убаюкивал. — …Меня? — спросил одними губами Эйден, чувствуя, как Морфей приберает его в свои объятия. — Я отведу тебя домой. К Мие. Последние, самые важные слова Пилигрим не услышал, проваливаясь в долгожданное забвение.