Бомгю так совместим с подводными лодками!
По какой-то причине Бомгю не совсем уверен, что смысл оригинала заключается именно в этом. Особенно учитывая количество эмоджи в виде ❤️ и 🐻, следующих за текстом. – Попробуй еще раз перевести, – настаивает Тэхен, на что Бомгю только закатывает глаза. После перезагрузки перед ними находится все та же фраза. – Наверное, это очень двусмысленное выражение, раз перевелось так странно. – Ребят, а что значит submissive and breedable? – прищурившись, дабы убедиться в правильности прочитанных с экрана слов, спрашивает у остальных Бомгю. Почти без ошибок. В любом случае, сойдет. Где-то в другом конце комнаты Енджун задыхается. Громко. Субин и Хюнин Кай, сидя бок о бок на другом диване, в разной степени замешательства оборачиваются на Енджуна. Когда озадаченный такой реакцией Бомгю также поднимает на него свой взгляд, Енджун с отчаянным упорством всех игнорирует. Хах. Что ж, а вот это уже интересно. У него даже появляется смутное представление о том, что бы это могло значить. Бомгю устремляет жалобный взгляд в сторону Кая, который в ответ, как и ожидалось, только пожимает плечами. – Просто используй Papago вместо этого, – проговаривает он. – Встроенный переводчик — отстой. – Ребят, – слышится голос Енджуна, звучащий то ли грозно, то ли испуганно, – вам действительно не нужно этого знать… Если Енджун не в курсе, что его страх перед тем, как они неизбежно выяснят смысл злополучной фразы, только больше мотивирует их, то как-то плохо он вообще знал своих младшеньких. Теперь Бомгю действительно преисполняется любопытством, и не только из-за того, что он хочет понять, что же о нем там написано. – Нет, я тоже хочу узнать, – высказывается Тэхен, придвигается вплотную к Бомгю на диване и заглядывает в его телефон. – По-моему, я видел подобную фразу раньше, и в тот раз перевод тоже получился каким-то сомнительным. Бомгю с трудом сдерживает смех, когда смахивает свою текущую вкладку, чтобы открыть Papago по совету Кая. Енджун выглядит полностью разбитым, пряча голову в руках. Это наполняет Бомгю неописуемой гордостью, поскольку он знает — он определенно приложил к этому руку. Чхве понятия не имеет, что в действительности значат эти слова, но, каким бы ни был смысл, ему уже нравится просто за то, в каком смятении пребывает Енджун по его вине. Он перепроверяет английское правописание, а затем вводит: submissive and breedable. Экран замирает на мгновение перевода страницы, после чего большими буквами выдает корейское значение фразы настолько же ужасающее, насколько смешное. Бомгю думается, что теперь он буквально понимает смысл выражения комната погрузилась в гробовую тишину, поскольку именно она воцаряется вокруг. В целом его не удивляет перевод слов, особенно если принять во внимание использованное профилем изображение — его спина, облепленная мокрой кофтой, так выгодно подчеркивающей талию и бедра, — однако теперь, когда он знает реальное значение комментария, обусловленность выбора именно этой фотографии становится настолько очевидной, что заставляет Бомгю покраснеть. Он не может согласиться с этим мнением, но он улавливает, почему они так считают, если публикуют подобные фото. Да и разве он не должен быть польщен? (Талант Бомгю видеть только светлые стороны сейчас очень кстати.) Это ведь означает, что его считают невыносимо милым! Это определенно имеет смысл. В конце концов, Бомгю не тот человек, который стал бы отказываться от комплиментов. Как и отказываться найти еще больше раздражающих Енджуна вещей. – О, – тихо говорит Тэхен на грани слышимости, когда до него доходит суть. Он резко встает, пошатываясь на своих двух. – Что ж. Определенно что-то есть. – Хах? Что там? – спрашивает Кай. – Ты покраснел. Покачав головой, Тэхен спешит к выходу из комнаты, по пути выбросив обертку от фруктового батончика в мусорку. – Ой, ну и пожалуйста, ну и не нужно, – возмущается Кай. – Хен, найди мне это, – он хлопает Субина по руке; Субин медленно моргает, глядя на него, затем вздыхает и в то же мгновение — хах, как неожиданно! — окончательно капитулирует. Он достает телефон из кармана джинс. – Пожалуйста… – пытается достучаться до них Енджун, однако его никто из принципа не слышит. – Что там было? – спрашивает Субин. Бомгю не сводит глаз с Енджуна, когда произносит: – Submissive and breedable. Енджун вновь издает звуки умирающего животного. Возможно, он действительно умирает. – Ладно, просто… – Субин стучит по клавиатуре своего телефона. В течение следующих за этим нескольких секунд Бомгю едва сдерживает себя от порыва маниакально рассмеяться. Он видит точный момент появления перевода, ибо Субин стремительно белеет, словно лист бумаги, тогда как лицо Кая становится пунцовым. – О. Хорошо. Ладно. Круто, – лепечет Кай. Он отбирает телефон у Субина и блокирует экран. – Это классно. – Правда? – Пожалуйста, – снова умоляет Енджун, и Бомгю по обыкновению более чем счастлив игнорировать его.***
Вся фишка его отношений с Енджуном заключалась в неравномерной динамике, несмотря на то, что проявлялась она исключительно как «тяни-толкай». Бомгю мог раздражать Енджуна — конечно, это ведь легко, — но смущать его — совсем другая история. Между тем, Енджун, кажется, всегда знает, куда нужно бить, чтобы заставить Бомгю покраснеть. Допустим, Бомгю мог навалиться на Енджуна или похвалить его (косвенно или же откровенно), и Енджун либо улыбнется и скажет спасибо, либо останется совершенно невозмутимым со своим обычным псевдо-раздраженным выражением лица, которое он делает, когда Бомгю дразнит его. Но стоит Енджуну сделать с ним то же самое, как он едва сдерживает себя от переполняющих его смущения, и заикания, и смеха — инстинктивные реакции заднего мозга, — словно он сходит с ума. Это отстойно. Ведь если бы Бомгю количественно оценивал важность каждого действия в их маленькой игре в любовь_ненависть, которую они ведут уже целую вечность, смущение стоило бы гораздо больше, чем просто раздражение. Все это означает лишь то, что Енджун выигрывает с большим отрывом, чего Бомгю допустить никак не мог. Но он никогда не находил что-либо действительно волнующее Енджуна. До сих пор. И кто он такой, чтобы этим не воспользоваться. Когда им подбирают наряды для выступления на музыкальном шоу на следующей неделе, Бомгю замечает кроп-топ и пару спортивных штанов, которые обычно отдают Енджуну или Тэхену, и практически набрасывается на них, прежде чем стилистка сможет взять их для кого-то другого. – Я хочу попробовать что-нибудь новенькое, – строит глазки корди-нуне Бомгю, – можно? В ответ она подозрительно прищуривается, словно пытается прочесть его намерения по лицу. Однако Бомгю весьма умел в том, чтобы казаться невинным, и оттого она, вздыхая, сдается через секунду. – Хорошо. Я запишу это на тебя. Бомгю хлопает в ладоши. На звук с другого конца комнаты оборачивается Енджун, и стоит их взглядам встретиться, как Бомгю подмигивает ему. В ответ Енджун проводит ладонью по шее режущим движением. Бомгю на это лишь хихикает, пожимает плечами и радостно идет по своим делам, чувствуя, как внутри все стягивает в болезненном предвкушении завтрашнего выступления на Music Bank.***
Кроп-топ ему определенно велик, даже более чем, свисает с одного плеча и оголяет слишком много кожи. Довольный, Бомгю шагает в зал ожидания, где его замечает Енджун и, кажется, проклинает. Он достает свой телефон, чтобы сделать селфи, но прежде чем его большой палец успевает нажать кнопку съемки, Енджун вытаскивает его за руку из комнаты туда, где находятся стойки с дополнительной одеждой. – Что-то не так, хен? Правда я милый? – улыбается Бомгю абсолютно лукаво и торжествующе наблюдает за тем, как Енджун чуть не спотыкается о собственные ноги. – Как ты думаешь, как мне следует подписать фотку? Чувствую себя сегодня breedable? – он делает селку, которую никогда бы даже не подумал выставить на всеобщее обозрение. – Ты больной, – с невозмутимым видом заявляет Енджун, бросая куртку ему в лицо. – Надень это. И ты неправильно произносишь это слово! Холодный прием, оказываемый Енджуном после произошедшего, определенно стоил того, чтобы узреть, как пылали кончики чужих ушей, а кое-где натянулись штаны.***
Следующие две недели Бомгю ссылается на тот комментарий при любом удобном случае. Он усмехается, когда ощущает чужой прожигающий взгляд собственной спиной, и спрашивает: – Ты думаешь о том, как выебать меня, хен? – хоть он и знает, что Енджун на самом деле уже не пялится на него. Он делает вид, что слушает грубые енджуновы замечания, после чего подмигивает ему и на ухо шепчет: – Просто показываю тебе, насколько покорным я могу быть, хен. Иногда он объединяет те два слова в одном предложении, получая двойную убийственную комбинацию: – Я думаю, что-то вроде этого наряда могло бы быть в итоге подписано, как покорный и ебабельный, не думаешь? Просто огромная часть Бомгю постоянно пребывает на грани смерти от смущения, поскольку все, что он говорит Енджуну в последнее время, звучит так, как будто оно вырвано из максимально плохого порно. В то же время, чтобы он теперь не сказал, Енджун покрывается румянцем и отпускает сухие комментарии о том, насколько же Бомгю несносный ребенок. Упоения, которое Бомгю получает, видя, как Енджун — его Енджун-хен, неизменно в любой ситуации такой крутой и умело притворяющийся равнодушным, — превращается в безнадежного дурачка, предостаточно, чтобы отбросить остатки собственного достоинства. Он никогда в своей жизни не чувствовал себя таким самодовольным. Тысячи комплиментов от фанатов не сравнятся с ликованием от тех моментов, когда Енджун смотрит на него и о чем, вероятно, думает — уж это Бомгю точно знает. Думает ли Енджун, как легко было бы завалить Бомгю? Какие звуки он мог бы издавать, если бы он что-либо с ним сделал? Бомгю не представляет, каким это все может быть в реальности, однако что более важно, представлял ли это себе Енджун? Одна только мысль об этом не должна быть настолько головокружительной — но именно такой она и была. Бомгю уверен, остальные уже порядком устали от этой странной игры, которая безвозвратно их с Енджуном поглотила, но прекратить ее им обоим было не по силам — слишком уж весело было. Кульминация всего случается в тот день, когда Субин наконец сыт по горло настолько, что почти срывается на крик из-за их очередной потасовки. – Это так странно, я иду в другую комнату, – и утаскивает за собой макнэ-лайн. Бомгю посмеивается им вслед, пока они уходят, а Енджун тут же поворачивается к нему с таким взглядом, которого он никогда раньше у него не видел, по крайней мере, направленным на него. Это мгновенно убивает зарождающиеся в горле смешинки. Енджун подходит к двери и запирает ее, и первая безумная мысль Бомгю — о боже, он наконец-то убьет меня за то, что я так раздражаю. А в следующую секунду его настигает вторая — подождите-ка, он приближается, и, вот дерьмо, он не убьет меня, он собирается меня поцеловать. – Ты такой раздражающий, – бормочет Енджун, вторя мыслям Бомгю мгновение назад, а затем хватает его за рубашку и целует. Енджун буквально пожирает его. Бомгю целовался с людьми и раньше, и его целовали, и однажды он даже поцеловал парня — но ни одно из этих впечатлений и близко не сравнится вот с этим. Те поцелуи были мягкими, поскольку лишь видимость двигала сам процесс; поцелуй, который дарит ему Енджун, абсолютно несдержанный, словно предвестник последующей за ним бури, и тяжесть понимания этого вырывается из его горла глубоким стоном. Длинные пальцы, мозолистые от многолетнего упорного труда и тренировок, путаются в отросших волосах Бомгю, оттягивают их. С его губ срывается еще один стон, больше похожий на всхлип, и в ту же секунду поглощается губами Енджуна, тем, как его язык скользит по языку Бомгю. Когда они отстраняются друг от друга, перед глазами Бомгю все плывет. Его колени грозят вот-вот подкоситься. И он очень, очень хочет, чтобы губы Енджуна снова были на его собственных. Без особых раздумий (не то что бы он в целом много думал в последнее время) он обнимает Енджуна за плечи, чтобы тот не смог уйти, ибо Бомгю кажется, что он сейчас откинется, если не получит желаемое. У него действительно кружится голова от того, как сильно он в этом нуждается. Учитывая тот очевидный факт, что рациональная часть мозга Бомгю отключилась, его нельзя винить за нечто столь глупое, как: – Не буду врать, прямо сейчас я чувствую себя очень покорным и ебабельным. Енджун кусает его в ответ.***
Бомгю не разделяет мнения, будто их поклонники знают о них больше, чем они сами — иногда он заходит в интернет и видит людей, серьезно спорящих об их типах личности по MBTI или о том, что им нравится или же нет вкупе с другими подобными мелочами, — и тот факт, что некоторые их фанаты считают, будто им не хватает самосознания, действительно обижает. Бомгю знает все о том, что он любит, какова его личность и все в таком духе. И он точно не испытывает нужды в чужой точке зрения, поясняющей ему о нем самом. Но у каждого правила есть исключение, и это одно из них: Бомгю, распластанный на односпальной енджуновой кровати, лежащий лицом вниз с поднятой кверху задницей со смазкой в руках, в то время как в него погружаются два пальца. Если вкратце, то он определенно должен отдать должное фанатам за то, что они выяснили раньше него самого, как сильно он любит быть выебанным. Оглядываясь назад, Бомгю считает их догадки весьма впечатляющими. – Хен, – хнычет Бомгю, облизывая губы, когда ощущает скатывающуюся по подбородку слюну. Бесполезно. Он не в состоянии прикрыть рот, не в состоянии даже контролировать весь этот поток звуков, вырывающихся из него. – Хен, хен, хен… – Ты такой громкий, – раздражается Енджун. Он сгибает пальцы глубоко в заднице Бомгю, из-за чего у него подгибаются ноги. В последнее время они часто занимаются этим, и Енджун вечно дразнится, жестокий и в то же время переполненный обожанием. Слышать подобное почти больно. – Хен, – всхлипывает Бомгю, – быстрее. – Тсс, – успокаивает его Енджун. Он поглаживает нижнюю часть спины Бомгю свободной рукой, проводя ладонью там, где он сильнее всего напряжен. Бомгю чувствует, как в него погружается третий палец, и единственным предупреждением об этом является хлюпанье щедрого количество смазки, которую Енджун использует. – Скоро. Бомгю извивается, пытается пнуть его, сбросить с себя в тщетной попытке заставить его вытащить пальцы и вставить внутрь кое-что другое, однако все усилия Енджуном игнорируются. Рука старшего тянется вверх по его спине, проходится вдоль затылка, а после пальцы кольцом смыкаются вокруг шеи. Бомгю буквально задыхается, и хоть его глаза широко раскрыты, он ничего не видит, у него кружится голова, а взор затуманен слезами. Держа Бомгю словно тряпичную куклу, Енджун наконец вытаскивает пальцы. Мгновение спустя нечто гораздо большее прижимается к его отверстию. – Хннн, – все, что может вымолвить Бомгю прежде, чем Енджун тянет его на себя за волосы. – Ах! Скольжение члена Енджуна внутри ощущается так хорошо, так потрясающе, что достаточно всего одного медленного покачивающегося движения чужих бедер, чтобы головка толстого члена прошлась по простате Бомгю, отчего он изливается прямо на простынь. Енджун фыркает, и этот неприятный, насмешливый звук заставляет Бомгю вновь дрожать от возбуждения, когда он уже кончил. – Я еще даже не начал двигаться. Мне просто очень, очень нравится, когда ты меня трахаешь, хен, – рассеянно думает Бомгю. – Ага, – стонет Бомгю вместо того, чтобы произнести собственные мысли вслух, потому как он не может выдать ничего вразумительного, пока головка члена Енджуна все еще давит на простату. Приподняв его за бедра, Енджун начинает безжалостно вдалбливаться, несмотря на болезненные импульсы, проходящие через трясущееся, слишком чувствительное тело Бомгю. И, черт возьми, Бомгю обожает подобное обращение, пуская слюни и хныкая в простыни Енджуна до тех пор, пока не заходится плачем, в то время как Енджун кончает в него, шепча ему на ухо о том, как он прекрасен, когда заполнен.***
На следующий день Бомгю пишет тайное благодарственное письмо своим фанатам, а Енджун кличет его невыносимым и гоняется за ним по всему общежитию, пока не ловит (и впоследствии делает с ним неописуемые вещи в качестве наказания). Если кто-нибудь из них позже покажется более жизнерадостным, чем обычно, во время Vlive, никому не нужно знать, почему, кроме них самих. И Субина, которому не повезло делить соседнюю с Енджуном комнату с очень тонкими, будто сделанными из картона стенами.***
– Кстати, хен. Откуда ты вообще узнал, что submissive and breedable значит на английском? – непринужденно спрашивает Бомгю, краем глаза наблюдая за Енджуном. Енджун переживает примерно двадцать эмоций в течение полусекунды, останавливаясь на ложном безразличии. Субин выглядит так, словно его слегка тошнит от них, а Кай с раскрасневшимся лицом только хихикает над их выходками в блаженном неведении. – Было нетрудно догадаться, – говорит Енджун, пока капля пота скатывается по его виску. Вообще не подозрительно. – Это не совсем распространенные слова. Как бы ты догадался? – замечает Тэхен. Бомгю клянется позже купить ему еды. Наконец-то хоть раз кто-то на его стороне. Предательство читается на изумленном лице Енджуна, и Бомгю хотел бы прямо сейчас иметь под рукой камеру, чтобы запечатлеть этот момент. Взгляд Енджуна метается между ними двумя, и в надежде избежать мучительных расспросов он встает со своего места и целует его: ты получишь за это позже. В свете всего произошедшего с ним самопознания Бомгю совершенно не удивляется реакции собственного тела в виде табуна мурашек, бегущего вдоль спины, пока чувство томительного ожидания теплится где-то в районе живота. Ему остается только надеяться, что Енджун не шутит.