take me back to the night we met.

      Из динамиков старенькой колонки стоящей на небольшом возвышении в виде сцены, доносился голос Виктора Цоя, исполняющий когда-то очень популярную «Группу Крови»; школьники выстраивались в длинные шеренги, переговариваясь и звонко смеясь; малышня постоянно бегала, а классные руководители чуть ли голоса не срывали, зовя «Олежку». Погода стояла под стать двадцать пятому мая. Солнечная, немного ветреная, воздухом, пропитанным запахом сирени и свежей зелени, началом беззаботного лета; кое-где пролетал пух от тополей, оседая на асфальт подобно снежинкам, запутываясь в волосах, щекоча нос.       Да, конец учебного года определенно то самое событие, которое заслуживает не только внимания и радости, но и стальных нервов, ведь выносить весь этот пафос в совокупности с некоторой толики грусти с каждым годом становилось тяжелее. Не потому, что хотелось скорее распрощаться с душными классами, а потому, что с течением времени все вырастали, и врата взрослой жизни неумолимо приближались. Несколько лет назад даже страшно было представить себя в роли старшеклассника, покидающего школу; они не вернутся сюда больше никогда. Никогда не посмеются над одноклассниками; никогда не опоздают на ненавистный урок, и никогда не увидят свою первую любовь и друга.       Кому-то горько прощаться с классным коллективом, как например, многим выпускникам девятого и одиннадцатого, а кто-то был счастлив свалить из этого адского места на три долгожданных месяца.       Нурлан, будучи десятиклассником, особо сильно не переживал. Парню абсолютно фиолетово, что там другие чувствуют и что навязывают ему, ибо всё, чего сейчас Сабурову хотелось, это наконец-то выкурить лежащую в кармане школьных брюк сигарету. И не самому, а с кем-то!       Допустим, с Лёхой Щербаковым, одним из главных разгильдяев школы, к сожалению (или к счастью) выпускником, который уже сегодня официально станет для Нурлана обыкновенным воспоминанием, но тем не менее, самым приятным за все эти годы. Возможно, во взрослой жизни парень будет скучать только по белобрысому клоуну, ибо после вхождения в ворота многие шалости станут запрещёнными, а с Лёшкой только так и бывало. Казах искренне считал одиннадцатиклассника своим другом; только Лёше удалось подобраться к Нурлану достаточно близко, чтобы смочь увидеть в нём не только высокомерного привлекательного парня, но и приятную разностороннюю личность.       Познакомились они на школьной дискотеке три года назад, что весьма странно, учитывая простой факт: оба парня всё время учились в одном заведении и жили чуть-ли не рядом, тем не менее не имея возможности пообщаться. Нурлан, конечно же, наслышан был о Щербакове как о дворовом хулигане, промышляющим разбитием окон и стрелянием у прохожих сигарет или самокруток, поэтому, когда восьмикласснику довелось лично пообщаться с Лёшей, он удивился настолько, что обычно скучающее выражение лица приняло заинтересованное, а ночной мыслительный процесс занимался сравниванием слухов и действительности, настолько всё разнилось. Правда победила. Не такой он уж и дебил, каким его большинство описывало. Наоборот даже, весёлый, отзывчивый, рисовать любит, ещё на гитаре играет, да и шутит неплохо.       Изначально, когда белобрысый только подошёл к небольшой компании Сабурова, состоящей из него и двух друзей, младший нахмурился так сердито, что и без того узкие глаза превратились в еле заметные щёлочки, а Щербаков, заметя это, хохотнул, отпустив какую-то чересчур «остроумную» шутку, остальной вечер посвящая только доставанию Нурлана, вызывая смешки остальных. Никто тогда и подумать не мог о дружбе интеллигента и уличной шпаны, превратившаяся в невесть что. Казах на чужое мнение, откровенно говоря, забивал, получая приятные эмоции от дружбы с Лёхой. Он на него плохо не влиял, разве иногда только курили вместе, но это другое (!), от учёбы не отвлекал, с родителями не ссорил; выходит, причины волноваться отсутствуют, тем более, мама была рада тому, что у сына появился постоянный друг с момента переезда в Россию, она же из-за этого переживала.       — Нурик, привет! — задорный мальчишеский голос раздаётся откуда-то сбоку, и темноволосому приходится чуть опустить голову, чтобы разглядеть среди практически одинаковых учеников своего Лёху, резво несущегося к толпе десятиклассников. Его красная выпускная лента колыхалась по ветру, от правого плеча она уже оторвалась, постоянно спадая вниз, и парень, находясь в процессе бега поправлял её, смешно размахивая руками. Белая рубашка выбилась из брюк, пиджак расстегнулся, и в целом Лёшка создавал образ не взрослого одиннадцатиклассника, готовившегося вступить во взрослую жизнь, а глупенького первоклашку, нагло сбежавшего от усталой классной руководительницы, которая окликала такого же Олежку. Пожалуй, этот мальчик вырастет подобно Щербакову — резвому и неунывающему.       — Ты чего не со всеми? Скоро же начнётся, — Сабуров кивнул в сторону сцены, возле которой уже собралось достаточное количество человек, оповещающих о скором старте традиционной линейки. Губы расплылись в еле заметной усмешке поневоле, ибо не мог растрёпанный вид друга оставлять равнодушным. Старший сам по себе всегда оставлял в душе какие-то яркие чувства, за этого его наверное и любили.       Белобрысый упёрся руками в колени, согнувшись в три погибели, тяжело переводя дыхание. Никто из одноклассников Нурлана не обратил внимание на подобную выходку, а Лёша, как ни в чём не бывало, вытянулся во весь рост, широко улыбаясь и щурясь от яркого весеннего солнца, режущего глаза.       Младший только сейчас заметил, как торчащие в разные стороны пшеничные волосы светятся в лучах самой большой звезды галактики, а на порозовевших щеках появляются симпатичные ямочки. И чёрный костюм идеально ему шёл, как будто был сшит специально для Алексея. Прям джентльмен.       Почему-то этот вид показался Нурлану весьма привлекательным, однако мысль в голове надолго не задержалась, рассеиваясь по ветру как пепел от сигареты — мгновенно и незаметно, отдаваясь в грудной клетке чем-то неопределённым. Может, оставшись наедине с собой, она вернётся, заевшись в мозгу как строчка тупой модной песни, так как начало всему положили именно эти пшеничные прядки.       — Да я это…хотел, чтоб ты мне ленточку поправил, а то девчонки эти криворукие какие-то, — юноша скривился при упоминании одноклассниц, через секунду снова демонстрируя ряд верхних зубов. Он неловко переминался с ноги на ногу, одной рукой придерживая упавшую ткань, а другой прикладывая «козырёк» ко лбу.       В этот же раз глаза Нура полезли чуть ли не на лоб от такой просьбы. Лёшка, разумеется своеобразный парень, так что подобное ожидать стоило, но всё же… Неожиданно.       Темноволосый уставился на друга, не отдавая себе отчёта в том, что творит. Сделав шаг вперёд, Сабуров сокращает небольшое расстояние, принимаясь за дело.       Ловкие длинные пальцы быстро подхватили краешек ленты, вытащили из плеч пиджака булавку, с её помощью пришпандоривая всё на свои места, заодно поправляя и ворот рубашки с галстуком, не забыв упомянуть про наверное вкусно-пахнущую шевелюру.       — Спасибо, — поблагодарил Щербаков, оборачиваясь назад на зов Макара, отправленного лишь за Лёхой. Он, всё-таки, всех задерживает, начинать пора. — Сейчас приду! — крикнул белокурый, возвращая взгляд на высокую фигуру десятиклассника. И на кой чёрт он вообще именно к Сабурову отправился, будто бы других людей нет? Вопрос явно риторический. — Встретимся вечером?