***
Следующий день не был каким-то особенным, вполне обычным, даже блеклым и скучным. Томас спокойно просидел без ярого интереса на уроках, подперев щеку рукой и безмолвно наблюдая за учителем, который пытался как можно понятнее донести ученикам материал. Единственное, о чём сейчас думал Ривервуд – как можно скорее вернуться домой и сесть за компьютер, дабы связаться со своими лучшими друзьями и поболтать с ними о переезде. Вчера он так вымотался, что как только покончил с разгрузкой вещей, сразу же лёг спать. Но спал он не спокойно. Ночью ему приснился весьма странный кошмар, который Томас запомнил отчетливо. Утром парень проснулся в холодном поту из-за него, но сейчас переварил всё увиденное и лишь пытался понять смысл или значение этого странного сна. Томас был погружен в беспросветную тьму и долго блуждал по неизвестности в попытке найти хоть что-то. Попытки были тщетны, Ривервуд долгое время ничего не мог найти, когда вдруг он услышал чей-то голос. Его нельзя было назвать человеческим, слишком искаженный и ненормальный скорее. Словно с парнем пытался связаться сам Сатана или что-то, что походит на Дьявола. Разобрать, что именно пытался сказать неизвестный вышло с трудом. Кажется, он отчаянно пытался связаться с Ривервудом, называя его дитя и талдыча, что у Томаса в жизни есть предназначение. Парень не стал воспринимать этот сон всерьез, мало ли что в голову Ривервуда придёт, не стоит же теперь из-за этого буквально над каждым кошмаром размышлять. Когда прозвенела перемена, Томас спокойно поднялся и взяв свой небольшой черный рюкзак, закинул его к себе за спину, нацепив одну лишь лямку на плечо. Ривервуд не старался с кем-то познакомиться, да и все его одноклассники смотрели на парня искоса. Возможно этому причина внешний вид Томаса, который можно было назвать жутковатым. Его угрюмое, недоброжелательное лицо не внушало ничего хорошего, потому все старались обходить новенького стороной. Кто знает, что у него там в голове творится? Проверять или рисковать не особо хотелось, потому все оставили парня в покое. Выйдя из класса, Томас стремительными шагами направился в сторону своего шкафчика, желая сложить ненужные учебники и пойти уже домой. Всё-таки школьный день закончен и теперь он свободен. Но только подходя к красному шкафчику, Томас мимолетно заметил одну девушку и трёх парней, стоящих рядом с ней. Остановившись, Ривервуд пригляделся и узнал в девчонке свою соседку – ту самую, что вчера выгуливала забавную таксу. Парень заметил по её лицу, что девушка чем-то недовольна и слегка напугана, потому навострил ухо и решил вслушаться в разговор этих четверых, дабы выяснить, что у них там такого стряслось. — Билли, я кажется тебе уже сказала – отвали от меня, ты мне неинтересен, – прошипела девушка, скрестив руки и глядя на типичного хулигана из нулевых. — Ой, да ладно тебе, Клубничка, – он навис над ней, поставив одну руку на шкаф, а другую сунув в карман. На лице у него была хитрая лисья улыбка, которая говорила не о совсем добрых намерениях парня. – Строишь из себя неприступную крепость, а на деле то… — Мне что, стоит сказать тебе напрямую? – теперь-то она отстранилась от шкафчиков, взглянув парню в глаза. – Мне не нравятся тупые хулиганы вроде тебя, так что будь добр, – она приблизилась к его лицу, злобно хмуря брови, – отъебись от меня. Девушка с странным именем хотела было уйти от компашки хулиганов, как тот самый Билли схватил её за руку, сильно сжав запястье девушки. Он сжал её нежную кожу настолько, что из рта Клубнички выдался болезненный писк. Парень кажется совсем не хотел её отпускать. Томас, что наблюдал за этой ситуацией, молча опустил голову, собираясь просто сунуть учебники в шкафчики и пойти домой. Это его не касается, тогда какой смысл ему было лезть? Ривервуд в целом в основном предпринимал позицию нейтрального наблюдателя, который лишь только следит за ходом истории, но никак не вмешивается в неё. Но сегодня кажется был совершенно другой день. Томас почувствовал, как его кровь начала закипать от злости. Он сам себе удивился, но его начал переполнять гнев. Всю жизнь Томас был спокойным, хоть и угрюмым человеком, но тут вдруг он почувствовал необычайную ярость. Кулаки начали бешено чесаться, казалось, что этот зуд можно решить лишь расцарапав костяшки до крови или вовсе до костей. Чувство твердой уверенности заполонило Томаса, и он окончательно решил, как поступит в этой ситуации. Сбросив с себя рюкзак, Ривервуд устремился в сторону этой компашки и как только он подошёл тут же схватил Билли за плечо и болезненно сжал его. Хулиган, не ожидавший этого, издал тихий стон, после чего непонимающе, а вскоре и злобно взглянул на Томаса. Ривервуда не назвать сильным или что-то в этом роде, но сейчас он сжимал плечо недруга так, словно он какой-то перекаченный бодибилдер. — Ты ещё кто такой? – стиснув зубы процедил Билли. — Тебя попросили отстать, – Томас нахмурился, пугающе посмотрев прямо в глаза хулигана. – Это значит отстань от неё. — Ч-чего? – подобный вид неизвестного заставил парня изрядно напрячься. – Отпусти меня! Отпустив запястье Клубнички, Билли замахнулся и хотел было уже ударить Ривервуда в лицо, как тот молниеносно перехватил его кулак свободной рукой. Томас сжал его до хруста костей, из-за чего Билли завыл от боли, пока его ноги подкашивались. Его шестерки ошарашенно смотрели на Ривервуда, не понимая, что происходит? Но и Клубничка не осталась в стороне, сделав пару шагов в сторону от них, она испуганно наблюдала за этой ситуацией. Билли, что не мог уже устоять на ногах, рухнул на колени, смотря на всё такого же жуткого Томаса, прожигающего его взглядом. Ривервуд словно не моргал, словно он был неживым. От него веяло мертвецким холодом, пронзающим до глубины души. Хотелось как можно скорее уйти от этого психа, лишь бы не видеть его лицо. — Не лезь к ней больше, иначе в следующий раз я этим не ограничусь, – наконец, Ривервуд отпустил Билли, который тут же ухватился за ноющий от боли кулак. Не желая находиться тут больше, Томас вернул спокойное, угрюмое лицо и развернулся в сторону шкафчиков, не обращая внимания на кого-либо другого. Сюда начали сбегаться другие школьники, шокированные новостью о том, что кто-то сумел сделать больно известному в стенах школы хулигану. Ривервуд спешил удалиться отсюда, дабы не получить заслуженного внимания, потому быстро поднял свой рюкзак и устремился к выходу из школы. Не хватало ему ещё дурную репутацию жуткого парня получить в первый учебный день, хотя скорее всего она уже у него в кармане. Впрочем, мешает ли это как-то Томасу? Однозначного ответа нет, да и Ривервуд не хотел как-то забивать этим голову. Приоткрыв стеклянные двери и выйдя на школьное крыльцо, парень начал спешно спускаться вниз по ступенькам, как вдруг услышал, что его окликнули. Вопросительно изогнув бровь, Томас повернулся назад и заметил, как Клубничка толчком открывает двери и бежит в его сторону. Ривервуду не терпелось попасть домой, но уйти, когда его окликнули будет как-то неуважительно. Тем более по отношению к девушке, что живёт напротив его дома. Преодолев все ступеньки, Клубничка подбежала к соседу и не прерываясь на отдышку, взглянула в его угрюмое, меланхоличное лицо. Всё-таки оно действительно не выглядит дружелюбным, но вспоминая вчерашнее, что Томас помахал ей в ответ рукой, значит это не совсем так. Кажется, девушка запомнила этого парня, раз уж у неё в памяти отложился столь непримечательный момент. — Я просто хотела сказать… спасибо, – Клубничка мило улыбнулась ему. – Я не думала, что мне кто-то поможет отвязаться от этих придурков. Поэтому ты мой спаситель, наверное? — Я ничего не сделал даже, чтобы быть спасителем, – Томас сунул руки в карманы белой толстовки, грузно вздохнув и отведя взгляд в сторону. — Скромничаешь… слушай, ты ведь тот парень, который переехал с семьей недавно? – в ответ на это девушка получила плавный кивок с его стороны. – Значит я не обозналась, ты и вправду мой сосед! А раз уж мы соседи, то стоило бы нам познакомиться, – Клубничка протянула парню руку в честь знакомства. – Я Клубничка Лоуренс. — М? – Ривервуд посмотрел то на руку соседки, то на неё саму, удивляясь, что она горит желанием с ним познакомиться, ведь обычно все девушки обходили парня стороной. Немного постояв и подумав, Томас решил не ставить новоиспеченную знакомую в неловкое положение, потому всё-таки пожал ей руку. – Томас Ривервуд. — Рада знакомству, – улыбнулась она. – Слушай, может в честь твоего новоселья ты сегодня придешь ко мне? Чай попьем, получше друг друга узнаем. Тем более у меня родители только ночью приходят. — Чего? Ты предлагаешь почти незнакомцу зайти в твой дом, когда ты будешь одна? – Ривервуд взглянул на соседку непонимающе. – Ты либо слишком смелая, либо тупая. — А вот грубить не надо, – Лоуренс лишь щелкнула у его лица, всё также улыбаясь. – Так ты согласен? — Ну… да, думаю? – парень пожал плечами, не зная, что сказать. — Значит договорились, сегодня в пять вечера жду тебя! Пока-пока, – Клубничка тут же побежала прочь из школы, не давая парню произнести ответное «Пока». Видимо этот город не настолько говенный, каким кажется на первый взгляд, ведь почти что в первый же день Томас заимел в себе подруги приятную и весьма красивую девчонку, которая по всей видимости желает познакомиться с ним поближе. В первые за долгое время на лице у Ривервуда появилась хоть и слабая, но улыбка. Видимо жизнь потихоньку налаживается. Интересно, что будет сегодня? С этими мыслями Томас направился домой, всё также слабо улыбаясь и держа руки в карманах молочно-белой толстовки.***
Только приоткрыв дверь в свою комнату, улыбка тут же спала с лица Томаса. На кровати уже сидел Макс, что представлял собой парня чуть выше младшего брата с чёрными, как ночь, волосами и умиротворенным лицом. Ривервуд опешил, чего ж его брату нужно, раз он зашёл в его комнату и по всей видимости ждёт его здесь? Так оно и оказалось, сидел здесь Макс лишь с одной целью – дождаться Томаса, дабы поговорить с ним. Кажется, особо веской причины на диалог не существовало, но как оказывается она вполне была видна и понятна. Макс, завидев братца, глубоко вздохнул и скрестил руки, кинув в его сторону взгляд, сочетающий в себе упрёк и разочарование. Не самая лучшая смесь, хочется сказать. — Макс, ты чего тут делаешь? – Томас тихонько скинул со спины рюкзак, не отрывая взора от старшего брата, напряженно прожигая в нём дыру. — А ты будто не знаешь, – парень нахмурил брови, недовольно глядя на этого недоумка. — Прекрати так на меня смотреть и скажи уже, в чем дело? – обстановка была неприятной и Томасу хотелось как можно скорее закончить этот диалог, дабы Макс ушёл из комнаты, и он остался тут один, наедине с собой и своими мыслями. — Боже мой, ты действительно не понимаешь? – Макс вскочил с кровати, злобно посмотрев на недальновидного младшего брата. – Томми, зачем ты полез на этого хулигана? — А, так ты про того придурка, – младший Ривервуд тихонько стянул с себя белую, как лист а4, толстовку, кинув её в сторону стула. – Он приставал к девчонке, а я в свою очередь потушил огонь в его глазах. Ничего такого… погоди, а ты откуда узнал? — Мне одноклассник рассказал. Боже, Томас, первый день, а ты уже лезешь в неприятности? Я думал с возрастом у тебя мозги на место встанут, а они оказывается, как и были в полной жопе, так там и остались! – Макс лишь всплеснул руками, отойдя от брата на пару шагов в сторону. — А что мне нужно было сделать? – вот тут уже у младшего начала закипать кровь, из-за чего его голос начал срываться на агрессивный крик, чем он нехило так удивил Макса. Всё-таки, Томас хоть и был вспыльчивым, но никогда не кричал на дорогих себе людей. – Отвернуться? Сделать вид, что ничего не произошло? Что мне нужно было сделать, а? Позволить этим уебкам лезть к бедной, невинной девушке и дальше? Неужели на моем месте ты бы не помог ей? Неужели на моем месте ты бы просто ушёл? Какой же ты всё-таки трус! — Томас, я понимаю, ты хотел помочь ей. Я ценю этот поступок, я горжусь тобой за то, что ты смелый и благородный человек, но ты просто накинулся на этого парня! Мы живем в двадцать первом веке, любой конфликт можно решить иначе… — Да срать я хотел на то, как его можно решить! Этим шакалам словами ничего не докажешь! Ты взрослый человек, неужели ты и сам этого не понимаешь? – Томас начал потихоньку стихать, его голос стал более спокойным. – Можешь упрекать меня сколько хочешь, мне всё равно. Я сделал правильное дело, я помог человеку. На остальное мне насрать. — Ну… это верно, ты помог человеку, – Макс оперся на подоконник руками, взглянув в окно и задумавшись. – Я переживаю за тебя, вдруг ты проблем оберешься из-за этого. Постарайся больше не лезть в подобного рода инциденты, хорошо? — М, – младший Ривервуд отвёл взгляд в сторону, после чего вздохнул и наконец ответил, – хорошо, я постараюсь больше такого не делать. На лице у Макса появилась слабая улыбка. Он искренне был рад тому, что брат его прекрасно понимает и осознает всё произошедшее с объективной стороны. Сам Томас же никак на это не отреагировал, лишь продолжая переодеваться. Стянув с себя черную футболку, Ривервуд подошёл к шкафу и ухватившись за маленькие ручки двери, раскрыл его «пасть», дабы взять другие шмотки. В этот самый момент Макс заметил на братце кое-какую странную деталь, заставившую его широко раскрыть глаза. Челюсть чуть не отвисла, ведь парень был не на шутку удивлен. — Эй, Томас? – услышав с его стороны вопросительное «хм?», старший продолжил. – А ты когда татуировку успел набить? — Что? Татуировку? – не понял он, развернувшись к брату. – Какая ещё… татуировка? — Та, что у тебя около правого плеча на спине, – Макс показал указательным пальцем в ту область. – Ты ведь в курсе, что родители тебя прибьют, если узнают? — Братан, я вообще не понимаю, о чем ты… Так, ща, погоди, – открыв дверь шкафа, на которой было зеркало, младший развернулся к нему и через спину посмотрел на поясницу. И тут же его глаза полезли на лоб от увиденного. В том самом месте действительно находилась татуировка, причем очень странная, даже можно сказать непонятная. Представляла она собой черный символ, напоминающий зачеркнутый круг, линии которого пересекались в середине. Томас не помнил, когда он набил такое. Вроде как он не пьет и наркотики не принимает, чтобы во время трипа сделать это, тогда, когда? Задуматься об этом сейчас было бы глупо, ибо времени на поиски ответов совершенно нет. Потому Томас лишь махнул рукой и взглянул на обеспокоенного Макса лишь бы сказать. — Не говори ничего родителям, я потом расскажу, хорошо? — Да-да, без проблем, братан, – старший выставил перед собой руки, обязуясь прикрыть братишку чуть что. — Спасибо. Я знал, что могу положиться на тебя. Подмигнув старшему брату, Томас вернулся к поиску нужного шмотья в шкафу. Одежды у парня кажется и так было немного, потому выбор, чего такого сегодня надеть невелик. Всё-таки хотелось бы в чём-то красивом прийти в гости к Клубничке, а не тяп-ляп как оборванец какой-то. Девушка ведь, да и к тому же красивая. Впрочем, Ривервуд всё равно не преследовал цели как-то к ней подкатить, скорее создать о себе хорошее мнение, как о привлекательном парне. Рано думать о таком, для начала им хотя бы стоило бы стать друзьями. Главное сегодня не ударить в грязь лицом, иначе всё может выйти не самым лучшим образом, мягко говоря.***
Как только в деревянную дверь с красивым узором раздался звук, она тут же отперлась и слегка приоткрывшись, в проеме показалась Клубничка. Увидев пришедшего Томаса она ярко улыбнулась и открыла дверь шире, чтобы парень без особых проблем мог зайти в дом. Всё-таки кому-кому, а ему она была рада. Он ведь её спаситель. Несмотря на угрюмый и жутковатый вид парня девушка чувствовала в нём что-то притягивающее, словно он лишь носит маску, а внутри находится совершенно другой человек. И раз уж он не то что не бросил её в беде, а так и вовсе помог без задней мысли, значит что-то хорошее в нём точно есть. Томас был смущен таким, ибо прежде он никакого контакта с девушками не имел, потому парень неловко почесал затылок, отведя взгляд в сторонку. — Проходи, разувайся, – Лоуренс сделала пару шагов назад, не забыв указать туда, куда надо ставить обувь. – Я буду на кухне. Тебе какой чай, чёрный или зелёный? — Чёрный, наверное? – Ривервуд пожал плечами, аккуратно заходя в дом и собираясь наконец снять с себя свои кеды, дабы поставить их в ряд с другой обувью. — Ты не стесняйся, я не кусаюсь. Чувствуй себя как дома, – после этих слов она окончательно удалилась из поля зрения, забежав на кухню. Стянув с себя чёрно-белые кеды, Томас встал во весь рост и осмотрелся. Он до сих пор поражался тому, что Клубничка так просто к нему относится. Они ведь знакомы кажется пару часов, а Лоуренс уже говорит ему чувствовать себя как дома. Естественно, у Ривервуда не было никаких плохих мыслей насчёт этого, всё же человеком он был хорошим. Клубничка была точно права, когда думала о том, что пугающий внешний вид - это лишь маска, за которой скрывается добрый и милый парень. Томас медленными шагами направился в сторону кухни, попутно с этим осматриваясь. На стенах висело множество фотографий самой Клубнички и её семьи. Складывалось ощущение, что это обычная счастливая семейка, живущая без каких-либо проблем. Смотря на фотографию Лоуренсов, на лице невольно появлялась слабая улыбка. От них веяло чем-то хорошим и приятным. Не было терпкого вкуса или приторно-идеального, самая обычная и милая семья. Томас тихо вздохнул, радуясь, что он помог Клубничке. Пожалуй, это один из немногих его поступков, насчёт которых Ривервуд не жалел. Меланхоличными, слабыми шагами он прошёл на кухню, где за столом уже сидела Лоуренс, помешивая ложечкой горячий чай, из которого по-прежнему исход обжигающий нёба пар. Ривервуд неспешно прошёл к стоящему стулу и слегка отодвинув его, тихонько уселся, взяв красную кружку за рукоять и взглянул на новоиспеченную подружку. — Томас, ты ведь недавно переехал. Откуда ты вообще приехал? – заинтересованно смотря на него, Клубничка поднесла горячую кружку к себе, собираясь подуть на чай. — Я в Сан-Франциско родился и прожил там семнадцать лет. В итоге из-за сраной работы отца я здесь, – Томас тут же опомнился и прошипев, покачал головой. – Извини за выражение. — Чего ты? Всё в порядке, – Лоуренс тихо и мило посмеялась. – Выражайся как хочешь, я ничего против не имею. — Правда? Ну… хорошо? – на душе появилось тёплое ощущение комфорта. Парню не придется напрягаться, чтобы не сказать чего лишнего, он может свободно говорить без опаски. — Хм, а чем ты увлекаешься? — Чем я увлекаюсь? Хороший вопрос, – Ривервуд почесал подбородок, задумавшись. – Да ничем таким, на самом деле. Будучи более юным я любил играть на гитаре и до сих пор умею это делать, разве что давно не прикасался к ней. — Ого, а сыграешь мне что-нибудь? – Клубничка сделала ещё один глоток горячего чая. — Конечно, – улыбнулся Томас. – А чем ты увлекаешься? — Я на флейте немного умею играть. Совсем чуть-чуть. — Правда? – удивился он. – А как насчёт того, что я сыграю тебе что-нибудь на гитаре, а ты мне что-нибудь на флейте? — Договорились, – девушка немного посмеялась. – Знаешь, всё-таки ты милый парень. — В смысле? – смутился Томас, немного раскрыв глаза. — Ты не такой жуткий, каким кажешься на первый взгляд, тебя нужно лишь получше узнать. Я не жалею о том, что пригласила тебя к себе, – Лоуренс затихла на мгновенье, задумавшись. – Может мы прогуляемся в парке неподалеку завтра? Как раз выходные. — Я не против, даже наоборот, я очень даже за, – согласился парень. Дальнейший вечер у этих двух прошёл отлично, они великолепно провели время, разговаривая и узнавая новые подробности о друг друге. Расставаться им не сильно хотелось, но зато завтра они отправятся на прогулку в местный парк, который славился своей красотой. Попрощавшись и улыбнувшись друг другу на прощание, Томас вышел из дома Лоуренсов, медленными шагами направляясь в сторону своего. На душе было необычайно тепло, Ривервуд даже начинал считать этот город прекрасным. Ведь у него наконец-то всё начало получаться, похоже жизнь налаживается. Таким темпом Томас уже вышел с территории дома Клубнички, будучи погруженным в свои собственные мысли и желая, чтобы следующий день наступил как можно скорее. К-сожалению, Ривервуд не подозревал, насколько ужасно закончится этот день. Подходя к дороге, Томас вдруг почувствовал, что ему по голове ударили чем-то тяжелым. По всему затылку прошлась ноющая боль, пока в глазах всё становилось расплывчатым. Не сумев устоять на ногах, парень рухнул на проезжую часть, потихоньку теряя сознание. Внезапно его схватили за руки и подняв, потащили в неизвестную сторону. Томас услышал несколько голосов, но что они говорили было невозможно понять. Опустив голову, Ривервуд окончательно вырубился. Он и подумать не мог, что такой казалось бы хороший день перевернет его жизнь с ног на голову, причем далеко не в лучшую сторону. Очнулся Томас в тот момент, когда его вытащили из чьей-то машины. Всё ещё постепенно приходя в себя он мог увидеть лишь мост, по которому туда-сюда ездили разные автомобили. Ривервуда потащили в сторону чуть дальше от моста, придерживая его за руки, а как только дотащили, то тут же грубо толкнули его на покрытую пожелтевшими листьями холодную землю. Парень попытался приподняться, прежде чем заметил, как к нему кто-то подошёл. И к своему ужасу он узнал этого неизвестного. Им был тот самый хулиган Билли, но что-то в нём было не так. Его глаза потеряли зрачки и стали молочно-белого цвета, что заставило Ривервуда усомниться в том, не спит ли он. Слегка опустившись вниз, Билли схватил Томаса за его кофту и тут же поднялся, смотря в его лицо. — Думал, что так прилюдно унизишь меня и уйдешь как ни в чем не бывало? Его голос искажен, но разобрать его речь по-прежнему было возможно. Замахнувшись свободной рукой, Билли без промедления ударил своим тяжелым кулаком прямо по лицу Томаса. Ривервуд стиснул зубы и зажмурился, почувствовав, как по его лицу начинает растекаться теплая жидкость, а область носа заполнила острая боль. Хулиган одним ударом сломал ему нос, да как это вообще возможно? Что-то здесь было определенно не так, его глаза, его голос, а теперь такая сила. Билли снова замахнулся и нанес резкий удар ему всё также по лицу. Кофта Томаса порвалась, из-за чего Ривервуд рухнул на землю. Томас попытался ползти вперёд, но в ответ на это Билли лишь издал жуткий, демонический хохот и подняв ногу, со всей силы наступил ею на спину Ривервуда. Из рта парня выдался ужасающий, трогающий до дрожи костей крик, который быстро прекратился. Кажется, Билли мог сломать ему позвоночник без особых проблем, но почему-то он этого не сделал. Убрав ногу с болеющей спины Томаса, обидчик чуть отойдя, тут же сильно заехал ею по боковой части Ривервуда. Парень быстро перевернулся на другой бок, но Билли не сбавляя обороты снова пнул его, только уже в грудную клетку. Томас уже ничего не мог вымолвить. От каждого удара ему становилось всё больнее и больнее, кажется хулиган такими темпами точно сломает ему все кости. И главное то, что никто, абсолютно никто не пытается ему помочь. Те прихвостни, что притащили его сюда, стояли и не двигались, словно они отключены от реального мира. Билли продолжал жутко хохотать, нанося удар за ударом по груди Томаса, постепенно теряющего сознание. Наконец, хулиган прекратил. Ривервуд чуть было обрадовался тому, что эта экзекуция закончилась. Но он и не подозревал о том, что произойдет дальше. Билли щелкнул пальцами, после чего один из тех двух стоящих прихвостней пришёл сюда, держа в руках красную канистру, наполовину заполненную бензином. Глаза у Томаса расширились от ужаса, он попытался сдвинуться с места, но его словно парализовало. Открутив черную крышечку и кинув её куда-то в сторону, Билли без задней мысли принялся поливать Ривервуда. Томас почувствовал, как вся его одежда пропитывается не самым приятным запахом, предвещая что-то ужасное. — Билли… не надо, – прокряхтел парень, отхаркиваясь кровью. Тот, не слушая, достал из кармана чёрной кожанки небольшую зажигалку и быстро двинув большим пальцем по колесику, зажёг пламя. Взглянув на возгорающийся огонь, Билли жутко улыбнулся, после чего тут же кинул зажигалку в парня. Пламя в тотчас объяло всего Томаса, из-за чего он вовсю глотку заорал от боли, накрывшей всё его тело. Он чувствовал ужасное жжение, которое не прекращалось. На всю округу запахло горящим мясом, чей запах не был приятным. Ривервуд забился в конвульсиях, крутясь из стороны и в сторону и махая конечностями, мысленно умоляя прекратить это. Вскоре Томас уже не мог справиться с этой страшной болью, из-за чего он потерял сознание, продолжая гореть как рождественская гирлянда на фоне черного неба. Внезапно глаза Билли стали нормальными, а маниакальная улыбка спала с его лица. Заметив горящего Томаса он опешил и застыл на месте, но быстро опомнившись крикнул своим прихвостням, чтобы они принесли огнетушитель из багажника. Билли был сильно напуган, кажется он не помнил, что сотворил с Томасом, но всё равно пытался ему помочь. Когда один из прихвостней прибежал, держа в руках красный баллон, Билли грубо выхватил его и принялся поливать Ривервуда, чтобы потушить горящего парня. Правда сам Ривервуд уже ничего не слышал и не чувствовал.***
— Ты мне… ещё понадобишься… Слыша писк аппарата жизнеобеспечения, Томас слабо приоткрыл глаза, увидев перед собой потолок больничной палаты. Он не чувствовал прежней боли, кажется он совершенно ничего не мог почувствовать. Всё его лицо и тело было покрыто бинтами из-за чего парень походил на ожившую мумию. Слегка повернув голову в сторону, Ривервуд заметил сидящих у койки родителей. Выглядели они мягко сказать не очень, их внешний вид был растрепанным и неприятным. Глаза матери красные и опухшие из-за слёз, а на лице отца читалось явное горе. Но подняв взгляд и увидев то, что их сын проснулся, Говард опешил, после чего ярко улыбнулся. Томас выжил после произошедшего и даже сумел очнуться, это ли не чудо? Мать, заметив это, разрыдалась ещё сильнее, но уже от счастья. — Мам, пап? – хрипло спросил он. – Где я? — Ты в больнице, сынок, – тихо ответил отец. – Тебя нашли на обочине дороги у моста, ты был весь обгоревший и тебя немедленно привезли сюда… наконец-то ты очнулся! – Говарду хотелось обнять сынка, но не мог из-за его жутких ожогов. — Сколько… я был без сознания? — Две недели, – ответ отца заставил глаза Томаса полезть на лоб от удивления. – Мы так сильно перепугались за тебя, мы уже думали, что ты никогда не очнешься! Но… но чудо всё же есть, и ты очнулся, правда твоё лицо… — Что с моим лицом? – младший Ривервуд слегка не понял, о чём Говард. — М… врач сказал, что мы можем снять бинты, ведь твоя кожа почти что восстановилась, что кажется невозможным, – отец поднялся. – Сейчас, я привезу коляску, чтобы отвезти тебя в ванную. — Коляску? Не нужно… Томас, словно он не пролежал в коматозном состоянии две недели, без проблем поднялся, а после свесил ноги с кровати. Взявшись за капельницу, младший Ривервуд встал во весь рост, чем сильно шокировал родителей. Они хотели усадить его обратно на кровать, но он им не позволил этого сделать, говоря, что с ним всё в порядке. Что мать, что отец спорить не стали, лишь только помогли ему вместе с капельницей добраться до ванной комнаты, где стояло огромное зеркало длинною на всю комнату. Подойдя к раковине, Томас оперся на неё руками, после чего мать прошла к нему сзади и аккуратно принялась снимать с его головы бинты. И как только она закончила, на всеобщее обозрение показалось то, что случилось с Ривервудом после этого ужасающего события. Красивые каштановые волосы местами были обгоревшими, а кожа Томаса приобрела молочно-белые оттенки. Никаких волдырей или прочего ужасного не было, но он действительно сильно изменился. Обычно при таких ожогах кожа человека превращается в целое месиво, а здесь… Ну не может кожа ни с того ни сего стать белой, такое просто невозможно! Всё это было слишком странно, но Ривервуд не хотел об этом задумываться. Его глаза дрожали, как и губы, которые он поджал. Мать ещё сильнее зарыдала, из-за чего отец обнял её, поглаживая по спине и стараясь успокоить. И что-что, но оба родителя не ожидали то, что произойдет дальше. В начале из рта Томаса выдался тихий, приглушенный смех, который быстро перерос в жуткий хохот, словно Ривервуд был психопатом. Парень залился пугающим смехом, заполонившим всю ванную, смотря на себя и широко открыв рот. Родители посмотрели на него испуганно, не понимая, что происходит и не в силах что-либо сказать. Томас, чей хохот начал потихоньку стихать, рухнул на колени, всё также держась одной рукой за раковину, а другой за капельницу. Он сидел так молча несколько минут, отец и мать не трогали его, боясь предпринять что-то. Найдя в себе силы, младший Ривервуд поднялся и с ужасом взглянул в зеркало. Ведь там было не его отражение. Там было отражение широко улыбающегося психа.«Что со мной такое?», – подумал он.
— Сынок… ты в порядке? – аккуратно спросил Говард. — Д-да, в порядке, – парень повернулся к родителям. – А когда меня выпишут? — Мы не знаем, – честно ответил отец. – Может быть через пару дней… сынок, давай возвращаться в палату. — Да, конечно, – Томас напоследок взглянул в собственное отражение, прежде чем пошёл с отцом и матерью обратно в палату. Он не понимал, что только что с ним произошло? Что это был за жуткий хохот психопата? У Ривервуда всю жизнь не было проблем с психикой, не могли же они внезапно появиться, тем более настолько тяжелые. Было слишком много вопросов, та же белая кожа после возгорания, что просто невозможно. Видимо у Томаса будет время подумать, пока он отлеживается в больнице и восстанавливается. По крайней мере Ривервуд искренне надеялся, что всё это не займет слишком много времени, и он уже скоро вернётся домой, где встретится с Максом и Клубничкой. Он надеялся, что они примут его таким, каким он стал сейчас. Он мечтал об этом.***
Эти несколько дней прошли как целая вечность, которая никак не хотела заканчиваться. Томаса успели выписать из больницы, но на протяжении всего времени он сильно изменился. Казалось бы, причиной этому послужил столь ужасающий инцидент в его жизни, но что-то было иначе. Что-то другое повлияло на него. Ривервуд стал более тревожным и дерганым, вечно отпускал нервные смешки и широко улыбался, как психопат. Родители уже начинали думать, что сына стоит отвезти к психотерапевту, хоть и действий никаких не предпринимали. Томасу также пришлось перекрасить свои каштановые волосы в чёрный цвет, чтобы скрыть нежелательный эффект собственного возгорания. Ривервуд в целом стал более закрытым и тихим, при этом постоянно жалуясь на головную боль, головокружение и тошноту. Клубничка пыталась прийти к другу в гости, чтобы проведать его и узнать, как он там? Правда Макс и родители парня не позволяли ей даже на порог дома зайти. Они ясно понимали: Томас не хочет, чтобы Лоуренс видела его таким. В последние дни он лишь и делает, что сидит в своей комнате на кровати в полной тишине, обняв колени и изредка посмеиваясь. На контакт с семьей он толком не выходил, но кое-что всё же стало ясно из его рассказов. Младшего Ривервуда уже несколько дней и ночей мучает странное, глухое шипение. Словно он слышит старый перископный телевизор, и причем этот навязчивый звук не уходил из его головы. Однажды Томас даже признался, что это шипение постепенно сводит его с ума. Ту ночь, в которую всё и случилось Томас не забудет никогда. Кажется, в одно мгновенье он лежал на кровати и ворочался из стороны в сторону, пытаясь заснуть, но сна не было ни в одном глазу. Как парень оказался в ванной, Ривервуд не помнил. Стоя в одних лишь пижамных штанах и ухватившись руками за края керамической раковины, Томас глядел в собственное отражение. Его чёрные как смоль волосы аккуратно ложились на плечи, свисая вниз. Дыхание было неровным, Ривервуд пытался отдышаться, но не мог. Словно его что-то душило изнутри, жестко сжимая его лёгкие и не давая глотнуть воздуха. В области плеча необычайно сильно пекло, словно в эту область приложили горячую кружку с чаем. Слегка повернув голову, Томас выяснил причину этого жжения – тот странный символ, что походил на татуировку начал светиться чем-то красным, словно огонь на фоне ночного леса. Ривервуд лишь усмехнулся, ему не показалось это странным, скорее даже очень забавным. Опустив взгляд вниз, Томас заметил, что на раковине помимо зубных щеток и прочих принадлежностей по уходу за собой лежал большой кухонный нож, чье лезвие блестело, а также отцовская черная зажигалка. Парень и не заметил, как притащил всё это сюда, но он подсознательно знал, зачем ему всё это. От свалившихся на его голову мыслей Томас издал тихий, но доводящий до дрожи в коленках смешок. До того инцидента в больницы он никогда так не смеялся по одной простой причине – Ривервуд не псих, он адекватный и спокойный человек. Взяв зажигалку и взглянув на себя вновь, Томас широко улыбнулся, еле заметно буркнув: «Пора зажигать». Ухватившись указательным пальцем за верхнюю часть, а большим за нижнюю, парень разинул глаз как можно больше, имитируя всё тот же безумный взгляд. Процесс, что Ривервуд решил сотворить будет крайне болезненным, но Томасу он необходим по одной причине - не хотелось больше моргать или закрывать глаза. Прижав палец к колесику и резко дернув вниз, Ривервуд выпустил слабый поток пламени, после чего немедля поднёс зажигалку к глазу. Он хотел лишь немного прижечь веки, но к своему удивлению боли он никакой не почувствовал. А не имея подобных ощущений, Томас мог без проблем продолжать издевательство над собственный телом, которое парень гордо назвал «усовершенствованием». Из-за таких махинаций вокруг глаза Ривервуда начал образоваться чёрный округ, его веки словно принялись складываться в гармошку, позволяя Томасу держать глаза открытыми без каких-либо проблем. Повторив эти действия и со вторым глазом, парень наконец покончил с первым шагом своего изменения. Откинув зажигалку в сторонку так, что та с небольшим звоном ударилась об кафельный пол, Томас посмотрел на своё отражение и залился жутким хохотом, напоминающий тот, что был в больнице. Ему искренне нравилось видеть себя таким. Безумным и очень страшным. Хотя прижигание век было не единственным, что планировал с собой сделать Томас, оставалось ещё кое-что. Кое-что, что придаст Ривервуду зловещий вид до конца его дней. Ухватившись за черную рукоять ножа и широко раскрыв рот, Томас аккуратно засунул лезвие внутрь, прежде чем прижал его к коже. Надавив на рукоятку, Ривервуд вонзил острие в свою щёку, после чего принялся разрезать её и медленно идя к уху. Он делал это очень грубо, но процесс, да и результат ему уже нравились. У него начало получаться и это приносило Томасу бешеный экстаз. Слой кожи у конца щёк становился всё толще и прорезать его было труднее, но не без применения силы у Ривервуда это удалось. А как только он закончил с первой стороной, то тут же взялся за вторую. Это заняло у него минут десять, если не меньше. И когда всё было готово, Томас взглянул на себя в отражение. Перед ним стоял не тот Томас Ривервуд, которого все знают. Его кожа была белой как молоко, а чёрные, словно сама тьма, волосы ложились на плечи, уходя чуть дальше. Вокруг глаз был темный ободок, пока разрезанный рот широко улыбался, внушая страх каждому, кто взглянул бы на него. Процесс трансформации был закончен, теперь Томас был совершенным. Ривервуд вновь начал сумасшедше смеяться на всю ванную так, что его хохот выходил даже за её пределы. Впрочем, самолюбование было прервано звуком прокручивания дверной ручки. Резко повернувшись в ту сторону, Томас увидел, как дверь приоткрыла сонная мать. И как только она заметила новый вид своего младшего сына, тут же застыла на месте и испуганно раскрыла глаза. Перед ней был не её маленький Томми, а что-то иное. Чудовище. — С-сынок? Ч-что с тобой случилось? – дрожащими руками Эрика прикрыла рот, смотря на парня. — Я усовершенствовал себя, мама, – улыбнувшись и всё так же сжимая нож в руках, Томас начал медленно подходить к матери. – Неужели я тебе не нравлюсь? — Томми, что ты натворил? – выйдя из ванной комнаты, мать сделала пару шагов назад, прежде чем уперлась в стенку рядом с лестницей, ведущей на первый этаж. Её голос начал срываться на крик, пока на глаза наворачивались слёзы. – Что ты сделал с собой? — Что? – кажется её сын действительно был озадачен. – Так… так я тебе не нравлюсь? – Томас опустил голову вниз, затихнув. Но постояв так пару секунд, он поднял взгляд на мать, сильно нахмурившись и тихо спросив. – Я уродлив, мам? Я похож на монстра? — С-сынок… — Если ты так считаешь, – сжав рукоять ножа покрепче, Ривервуд взглянул напоследок ей в глаза, видя перед собой перепуганную женщину, – значит тебе нет смысла жить! Без задней мысли Томас замахнулся и резким ударом нанёс ей колотый удар в живот, чем вызвал из её рта приглушенный крик. Схватившись за руку сына, Эрика взглянула на него непонимающе, пока по её лицу стекали блестящие слёзы. Кажется, Ривервуд не источал никакой эмоции, кроме гнева. Пока мать пыталась тихонько вытащить лезвие из своего живота, Томас наоборот углубил его, чем вызвал ещё больше болезненных ощущений у матери. Резко вынув кухонный нож из желудка Эрики, Ривервуд отпустил её и сделал пару шагов назад. Смотря на то, как тело родной мамы рухнуло на пол, а её голова опустилась вниз, Томас ничего не почувствовал. Ни печали, ни горя. Ничего. Он смотрел на умирающую мать и ничего не предпринимал. Кажется, его жизнь окончена. Убийство собственной матери – вот, что действительно было поворотным моментом во всём его существовании. Не прижигание век и не разрезание рта, а убийство родного человека. Томас кажется только сейчас это осознал. Сделав пару шагов назад, он чуть не свалился с ног, ухватившись за свою голову. Ривервуд не понимал, почему он сотворил это. Лишь по той причине, что его внешность не понравилась матери? Это ведь… это ведь глупо! Томас словно себя не контролировал, словно разум затуманен. Проклятое шипение вновь явилось, чем вызвало острую боль в висках. Рухнув на колени и стиснув зубы, Ривервуд принялся качать головой из стороны в сторону, лишь бы это прекратилось. Как вдруг Томас понял кое-что – отец и Макс. Они ведь ещё живы. Взглянув на нож, с лезвия которого тихонько стекала кровь, капающая на пол, парень широко улыбнулся и вскочил на ноги. Лишь только подойдя к двери, ведущей в родительскую комнату, Томас ухватился за ручку и тихонько открыл её. Просунув голову в дверной проём, ему удалось заметить кое-что другое, чего Ривервуд не ожидал. Его отец не спал. Наоборот, он стоял, сжимая в руках ружье и стиснув зубы, пока на его глаза накатывались слёзы. Раскрыв дверь на полную, младший Ривервуд встал прямо перед Говардом, словно тот никакой опасности для него не представлял. Только завидев сына, отец дёрнул цевье и прицелился в него, на что Томас лишь сумасшедше засмеялся, чем только сильнее напугал Говарда. Тот не мог найти в себе силы застрелить сына, но после того, что он слышал и случайно увидел ему придется это сделать. — Пап, опусти ружье, – с широкой улыбкой произнес сын. — Опустить ружье после того, что ты сделал?! Ты… ты чудовище! – на эмоциях выкрикнул отец, пока слёзы всё больше начали стекать по его щекам. — Чудовище? – обиженно переспросил Томас, взглянув на свои руки. – Разве я похож на монстра? — Ты убил собственную мать, выродок! – говоря это, Говард слегка взмахивал ружьем в руках. — Она не приняла нового меня! – младший Ривервуд положил ладонь на свою грудь, говоря печальным тоном. – Она назвала меня уродом, монстром! Как… как я должен был простить её? Ответь мне! – внезапно Томас стих, опустив голову и погрузив комнату в тишину, прежде чем он еле заметно произнес. – Тебе тоже стоит умереть, если ты так считаешь… Замахнувшись, Томас кинул нож в сторону отца, примерно целясь в его шею, после чего резко отскочил в сторону, дабы картечь ружья его не задела. Выстрел был громким, кажется он мог разбудить всех в доме, но младший Ривервуд не обратил на это внимания. Он услышал мерзкий, хрипящий звук, и подняв голову понял причину этого. Ему удалось попасть, нож торчал из горла отца, из-за чего тот опустил ружье вниз и схватился за шею. Кровь начала маленькими струйками стекать вниз, пока Томас, издавая всё тот же протяжный жуткий смех, подошёл к родному отцу, после чего ухватился за рукоятку ножа и резко вырвал его из горла, чем вызвал обильное кровотечение. Говард свалился на пол, держась за горло, что сейчас напоминало пробитый пакет с водой. И пока его отец медленно умирал от потери крови, Томас решил заняться последним, кто был в его интересах. Макс обладал крепким сном, потому разбудить его громкими звуками было проблематично. Но даже такое смогло пробудить его ото сна, правда слишком поздно. Когда он открыл глаза, Томас уже стоял над ним, возвышаясь и страшно улыбаясь в темноте. Не успел Макс что-либо предпринять, как младший брат закрыл старшему рот, прижимая ладонь очень сильно и вынуждая старшего издать напуганное мычание. Парень начал отчаянно дрыгать ногами и руками, но вырваться из мёртвой хватки у него не получалось. Он не думал, что Томас такой сильный, раз способен удержать его одной лишь рукой. Оставалось лишь дрожащими глазами наблюдать за действиями брата. Младший Ривервуд слегка наклонился к старшему, как вдруг жутко произнес, всё также широко улыбаясь: — Иди спать… Если отца и мать он убил одним лишь ударом, то над Максом Томас решил изрядно поиздеваться перед смертью. Поднеся нож к боковой части его горла, младший Ривервуд без задней мысли вонзил лезвие и начал прорезать дальше, словно он режет хлеб. Макс заорал от боли, но из-за того, что его рот был закрыт рукой, старший брат смог лишь громко замычать. Звуки его боли и страданий были усладой для ушей младшего, потому тот продолжал. Внезапно маньяку пришла идея изуродовать лицо старшего брата, что вызвало у него безумный смешок. Поднеся нож к щеке, Томас принялся наносить ему огромный ужасный порез, который тянулся от правой щеки до левого глаза, также затрагивая нос. Макс всё бил и бил ногами по кровати, но постепенно силы его покидали из-за кровоточащей шеи. На десерт Томас оставил последнее. Что-то, что делало бы их похожими. Убрав руку со рта Макса, младший брат слегка приоткрыл его, после чего принялся разрезать его. Правда с одной лишь стороны. Улыбка от уха до уха была теперь и у него, как только Томас закончил. Лицо старшего было жутко изуродовано, и он с слезами на глазах из последних сил посмотрел на младшего брата, которого он кажется всегда защищал и оберегал. Макс всегда был его опорой, примером для подражания и приходил на помощь в любой трудной ситуации. То чудовище, что сейчас издевалось над ним – не его брат, даже не его тень. Это был кто-то совершенно другой. Подняв руки вверх и взявшись обеими за рукоять ножа, Томас безумно захохотал, прежде чем вонзил его в грудь парня, окончательно закончив страдания брата.***
На фоне завывающего ночного ветра Томас смотрел на собственный горящий в дом, ставшим могилой для всей его семьи. Сейчас он был одет во всю ту же белую толстовку с накинутым капюшоном, черные джинсы и скейтерские кеды. Как только маньяк покончил с членами семьи, он достал бензин из гаража и облил весь дом, после чего поджёг. Засунув руки в карманы толстовки, Ривервуд меланхолично смотрел в сторону своего жилища, постепенно превращающегося в пепел. Кажется, его жизнь навсегда окончена. Семья убита им же, дома теперь нет, а он сам походит на сумасшедшего со своим внешним видом. Томас не знал, зачем он всё это натворил. Словно его разум всё это время был затуманен. Словно кто-то ему приказывал всё это сделать. Впрочем, Ривервуд не чувствовал ничего, кроме апатии. Разве что слабая грусть одолевала его, видимо что-то человеческое в нём ещё осталось. Где-то вдали. — Это была вынужденная мера. Ты должен был уничтожить своё прошлое, покончить с семьей и домом, – этот более демонический голос не покидал голову Томаса, но он уже никак на него не реагировал, считая, что просто сошёл с ума. — Зачем? – тихо спросил Ривервуд, глядя на потоки пламени, красиво возгорающиеся на фоне тёмного неба с светящейся луной. — Я не могу разглашать это раньше времени. Просто знай, ты мне ещё понадобишься. Хотя, кажется мне уже известна твое первое задание. — И какое же? — Убей Клубничку Лоуренс. В будущем она сыграет роль против нас и потому тебе нужно от неё избавиться как можно скорее. Но лучше не делай это сейчас, вокруг твоего дома будет много шуму. Лучше сделай это, когда всё утихомирится. — Понял, – без эмоций произнес Томас, словно он робот. — А теперь лучше уходи. С минуты на минуту сюда прибудут пожарные, полиция и скорая помощь. Ты ведь не хочешь, чтобы тебя обнаружили? Томасу оставалось лишь согласиться с этим, а после бежать отсюда как можно скорее.***
Ранним утром под красивое пение птиц, Клубничка прошла на кухню, наполняя лёгкие свежим воздухом, потоки которого доносились из открытого окна. Наскоро приготовив самый привычный завтрак, состоящий из хлопьев с молоком, Лоуренс взяла в руки пульт и включила телевизор. Родители отсыпались, ведь на работу им ещё нескоро, потому дом был на девушке. Собираясь быстро поесть перед школой, Клубничка уселась за стол, одновременно с этим пялясь в телевизор и щёлкая каналы. По счастливой случайности первым попавшимся каналом были новости, на котором бодрый ведущий рассказывал что-то важное. Что-то, от чего у Лоуренс глаза полезли на лоб. — Прошедшей ночью на Элтон-Стрит произошёл ужасный пожар, причина которому – сторонний поджег. В страшном происшествии было обнаружено два мертвых тела, принадлежащие Говарду и Эрике Ривервуд, сорока лет. У женщины колотые раны в области желудка, тем временем как у мужчины колотые ранения в области горла. Также был найден и немедленно госпитализирован старший сын Макс Ривервуд, который на данный момент находится в коме. Младший сын так и не был найден. Следствие выясняет, кто мог так жестоко расправиться с невинной семьей? Будьте бдительны, возможно среди вас бродит маньяк. Если вы заметите что-то подозрительное, обратитесь по номеру… Клубничка не стала дослушивать, что там говорил ведущий. Бросившись к телефону, девушка отчаянно вбила номер Томаса и поднесла трубку к уху. Но единственное, что она услышала – абонент недоступен, перезвоните позже. Дрожащими руками опустив телефон, Лоуренс подошла к окну и слегка отодвинув шторку, взглянула на дом своего друга. Погруженный в пепел, окруженный полицейской лентой. Взявшись за голову, Клубничка сделала пару шагов назад и рухнула на диван, пытаясь осознать происходящее. И всё-таки главный вопрос, который у неё крутился сейчас был…Куда пропал Томас?
КОНЕЦ