Это же Бак

Слэш
PG-13
Завершён
541
Размер:
31 страница, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
541 Нравится 22 Отзывы 130 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
— Ты как? Бак поднимает голову, старательно пряча за спину трясущиеся руки. Чимни и Хэн, даже если и замечают, то не заостряют на этом внимание и продолжают выжидающе смотреть на друга. — П-порядок, ребят. Правда, — Бак прочищает горло, не позволяя рыданиям прорваться наружу. — Да. Да, я в норме. — Ты не похож на человека в норме, Бак. Бак поворачивается к Хэн. — Я буду в норме. Это же не в меня стреляли. Мне… мне нужно к Кристоферу, — Бак делает глубокий вдох. — Я должен ему сообщить. — Я отвезу тебя, — Бобби подходит к ним, на ходу доставая ключи от пожарной машины. Бак качает головой. — Можем попросить Карен, она сегодня дома… — Хэн, не надо. Спасибо. Но не надо, правда. Бак уверен, что в наступившей тишине каждый слышит, как испуганно и отчаянно бьётся его сердце. — Может, Тейлор? Я видел её машину перед больницей. Да, я знаю, вы расстались, но не думаю, что она откажется помочь. Бак качает головой, даже не глядя на Чимни. В настоящий момент ему нужен кто-то, кто не знает, как много Эдди значит для него, кто не будет пытаться залезть к нему в душу. Убер. Бак лезет в карманы в поисках телефона, но не находит его ни в одном. Наверняка выронил, когда Эдди… Бак не двигается до тех пор, пока не чувствует на плече чью-то руку. Он моргает, ощущая, как пелена перед глазами формируется в две тяжёлые капли, ползущие по щекам, и поднимает голову. Хэн. — Я отвезу тебя. Клянусь, я буду молчать, — добавляет она, когда Бак открывает рот, чтобы возразить. Либо ясновидящая, либо святая. — Пойдём, сначала нужно заехать к тебе домой. — Но, Хэн… — Ты не покажешься Кристоферу в таком виде. Бак опускает взгляд на собственную рубашку, всю в кровавых пятнах. Следующий удар сердца отдаётся болью в груди. Он коротко кивает и усилием воли заставляет себя переставлять ноги в правильном порядке. Когда они заворачивают к автомобилю Хэн, рядом с ним резко тормозит машина скорой помощи сто шестьдесят четвёртой бригады. Они останавливаются и ошеломлённо смотрят, как из машины на каталке вывозят девушку в униформе, кричат, просят о помощи, и их тут же окружают врачи. Бак и Хэн в унисон выдыхают: — Что здесь вообще происходит? Но они оба знают ответ. Кто-то объявил охоту на пожарных.

***

Бак стоит на крыльце дома Диазов уже десять минут. Бак не может найти в себе силы войти в этот светлый уютный дом и одним предложением разрушить идиллию. Он должен рассказать Кристоферу. Он должен держаться ради этого ребёнка. Но от одной мысли, что снова нужно будет рассказывать одному из Диазов, что он, Бак, не смог спасти самого важного для него человека, становилось практически физически плохо. Бак резко вздыхает, встряхивает головой, пытаясь прогнать тут же вставшие перед глазами воспоминания о том, с какой болью на него смотрел Эдди тогда, после цунами в полевом госпитале. Сейчас всё не так: смерть, боль и разрушения несёт не вода, а ружьё в руках сумасшедшего снайпера; Кристофер сидит дома в безопасности, и очки на его переносице, а не на шее Бака; Эдди борется за свою жизнь, а не за жизнь других людей. Только одно остаётся неизменным — Бак снова облажался. Абуэлла уже привезла Криса: её силуэт видно в окне кухни. Ещё один человек, с которым нужно поговорить. Бак в последний раз вздыхает и стучит в дверь, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не ударить сильнее. Чтобы рука заныла, чтобы на костяшках выступила кровь. Чтобы душевную боль перекрыла боль физическая. Абуэлла открывает дверь сразу же, словно не стояла только что у плиты, а ждала на пороге. Бак не стал говорить по телефону, что произошло, просто попросил привезти Криса пораньше, но сейчас по взгляду Абуэллы понимает — она знает. — Насколько сильно? — Достаточно, — Бак практически сипит, потому что горло перехватывает. — Операция ещё идёт. Я приехал сказать Крису. Абуэлла кивает. Заворачивая к комнате Криса, Бак слышит позади себя всхлип и может только надеяться, что Крис воспримет новости не слишком плохо.

***

Бак приходит в себя на диване. Из разговора он помнит только собственный дрожащий голос, эсэмэску от Бобби и руки Кристофера, который гладил его плечи, пока Бак сотрясался в беззвучной истерике. И это он уравновешенный взрослый, который должен защищать ребёнка от потрясений? Который должен как можно аккуратнее рассказать этому чудесному ребенку, что его отца подстрелили на работе? Тряпка. Бак смутно припоминает, как сидел с Крисом, пока тот не уснул, а потом, максимально тихо закрыв за собой дверь, путаясь в ногах, рванул в гостиную, где его встретила Абуэлла. В голове всплывают картины того, как он, пытаясь убедить себя, убеждал Абуэллу, что всё в порядке, Эдди скоро поправится и вернётся домой, а он, Бак, пока присмотрит за Крисом, чтобы Абуэлле не пришлось волноваться и перестраивать свои планы. Как он, чувствуя себя невероятным наглецом, просил разрешения пожить в этом доме, чтобы Крису не пришлось переезжать, что было бы сопряжено с ещё бóльшим стрессом. Как Абуэлла со слезами на глазах, расцеловав его в обе щёки, напомнила, что ценит всё, что он делает для Кристофера и Эдди, и поддерживает его решение. Как после ухода Абуэллы Бак добрался до дивана, на спинке которого нашёл толстовку. Эдди не из тех, кто оставляет вещи там, где ближе. Наверняка опаздывал на смену. Кристофер капризничал, или будильник снова по-бунтарски задержался. Обычное живое яркое утро. Но наступил день и яркой осталась только кровь. Дополнительная причина остаться здесь — Бак отчаянно хочет быть поближе к Эдди, пусть не в больнице, но хотя бы дома. Здесь он может найти якорь. Бак опускает взгляд на толстовку, которую сжимает так, что на тёмной ткани выделяются белые костяшки пальцев. Усилием воли он заставляет себя расслабить спазмированные мышцы и позволить толстовке лечь на его колени. Эдди он не сможет помочь, как бы ни хотел. Сейчас самое главное — Кристофер. Бак прокрадывается в комнату Криса, прихватив с дивана подушку и плед. Крис, не изменяя себе, спит крепко и, судя по всему, не страдает от кошмаров. Бак смотрит на него несколько минут и, быстро обустроив себе спальное место, ложится на пол. Засыпает он только к утру, всю ночь вслушиваясь в ровное дыхание Криса.

***

Единственное, что останавливает Бака от того, чтобы снять этот тяжёлый и жутко неудобный бронежилет, — нежелание объясняться с Бобби. Капитану точно не придётся по душе, что один из пожарных рискует своей жизнью из-за банального неудобства. И он должен присмотреть за Крисом. Поэтому Бак ещё туже затягивает ремни бронежилета и подходит к команде, которая собралась возле автомобилей. Беседа похожа на все остальные, когда они делились друг с другом переживаниями по поводу своих семей, но сегодня в ней солирует тревога. — Мэдди плачет по утрам, когда я собираюсь на работу. Она делает вид, что спит, но я всё равно вижу. И вижу, как ей тяжело и как она боится остаться одна с Джи-Юн. — Я стараюсь делать вид, что ничего особенного не происходит — обычные дни, обычные смены. Мама и Карен тоже не говорят об этом, хотя мне кажется, они каждое утро готовятся попрощаться со мной навсегда. — Афина каждый раз проверяет крепления на моём бронежилете, а после особенно острого выпуска новостей пыталась дать мне с собой пистолет. Хорошо, что Мэй и Гарри живут с Майклом и этого не видят. Не нужно им так нервничать. Бак отмалчивается, тихо радуясь тому, что они с Карлой следят за каналами, которые смотрит Кристофер, и не позволяют ему даже случайно увидеть один из выпусков тех самых новостей. Ему хватает переживаний за отца. Бак не может позволить, чтобы ещё кому-то из детей сто восемнадцатой пришлось волноваться за родителей. Поэтому когда бригада приезжает на вызов на стройку, он без колебаний направляется к крану, пока другие пытаются просчитать шансы и риски. Он слышит окрики Бобби, уже находясь на высоте нескольких метров над землёй, но практически не реагирует на них. Объяснит всё позже, когда поможет мужчине благополучно спуститься и, надо надеяться, спустится благополучно сам. Кран кажется бесконечно высоким, и у Бака начинает кружиться голова — то ли от частых поворотов лестницы, то ли от развивающегося страха высоты. Да, Бак не первый раз забирается на высоту, вспомнить хотя бы тот случай на американских горках… Хотя нет, лучше не вспоминать. Когда он поднимает голову и осматривает близлежащие высотки, его ослепляет вспышка в одном из окон. Сердце пропускает удар. Бак понимает, что шансы на то, что пуля попадёт в перекладины крана или бронежилет, малы, и даже если это произойдёт, удара всё равно может быть достаточно для того, чтобы сбить его с ног. Бак лишь надеется, что умрёт быстро, не успев почувствовать, как ударится о землю или переломает все кости, кувыркаясь внутри башни крана. Сердце колотится так сильно, что за его стуком в ушах Бак почти пропускает момент, когда Хэн и Чимни начинают говорить. Он вслушивается в каждое их слово, хватается за их голоса как за спасательный трос, пытаясь найти в них якорь, который притормозит его в потоке страхов и тревог. Кран заканчивается неожиданно, и Бак оказывается на платформе. Ему необходимо добраться до раненого мужчины, и, аккуратно ступая по узкому переходу, он старательно отгоняет мысли о том, что теперь его падение будет более фееричным, а следовательно, ещё более заманчивым. Бак уже несколько раз оказывал первую доврачебную помощь, но он безмерно рад, что в этот раз его ведут друзья. Он успокаивает пострадавшего рабочего, накладывает жгут, следуя инструкциям Хэн и Чимни, достаёт инструменты, чтобы перерезать кабель. Всё заканчивается быстро. Несколько движений, и балка с грохотом обрушивается на землю. Ещё несколько — Клифф оказывается надёжно зафиксирован на щите. Всё то время, пока они спускаются, Бак не сводит с него глаз — так спокойней, да и сердце греет надежда, что снайпер охотится исключительно на пожарных и не станет нажимать на спусковой крючок, зная, что может пострадать кто-то ещё. Когда Бак оказывается на земле, это кажется ему чудом. В ушах слегка шумит, но он всё равно слышит, как Хэн называет его чокнутым. Он чуть улыбается, наслаждаясь ощущением твёрдой устойчивой земли. Которая уходит из-под ног после ледяных слов Бобби: — Это же Бак. В этот момент Бак почти хочет вернуться обратно на кран.

***

Бак поднимается на второй этаж и замирает на последних ступеньках лестницы. Бобби, как всегда, оккупировал кухню станции, но на этот раз никого не позвал помочь с готовкой. Плохой признак. Бак подходит ближе, стараясь ступать погромче, но Бобби продолжает остервенело орудовать ножом, никак не признавая его присутствие. Бак понимает, что начать разговор придётся ему. — Ты ничего не скажешь? Бобби поворачивается к нему. — Что я, по-твоему, должен сказать? — Ну, что я поступил глупо и безрассудно. Что я мог погибнуть. Всё, что ты обычно говоришь — Видишь, нам не нужен этот разговор, ты знаешь всё наизусть, — Бобби поворачивается обратно к столу, но через секунду не выдерживает, откладывает нож и снова разворачивается. — И ты всё равно поступил как Бак. Ты, зная, что пожарных истребляет какой-то псих, добровольно и абсолютно самостоятельно подставился под пулю. Ты был как на ладони, Бак! Ты представляешь, что я испытал, когда увидел тот блик в одном из окон? Как я молился «нет, нет, пожалуйста, я не готов хоронить ещё кого-то из своей семьи»? Почему ты активно пытаешься погибнуть? — Потому что, Бобби, если кто-то и должен ещё умереть, так это буду я! Я не смог спасти Эдди, но я не позволю пострадать и вам! У вас семьи, дети, вы только-только обрели своё счастье, ваши семьи не могут вас потерять! Я не могу вас потерять! — Я ценю твою самоотверженность, хоть она практически всегда граничит с полным идиотизмом, но ты не думаешь о своей семье, Бак! Ты не подумал, каково будет нам снова видеть, как ты умираешь, и не знать, успеют ли тебя спасти в этот раз? Что я скажу Эдди, когда он очнётся? Что он будет чувствовать, когда узнает, что одной из причин, по которой он боролся, больше нет? Бак отступает на шаг, чувствуя себя так, словно его ударили под дых. Он открывает рот, пытаясь подобрать слова, как-то оправдаться, сказать, что он не это имел в виду, но не успевает произнести и звука, как Бобби его добивает: — Ты подумал о Кристофере? Как объяснить двенадцатилетнему мальчику, который уже и так многих потерял, что оба его отца не вернутся домой сегодня? Да, Бак, оба. Ты можешь лгать себе, но ребёнку ты не солжёшь, он всё понимает. Ты его отец, Бак, не смей отнимать у него это. Бак ощущает, как перегруженное и измученное сознание кренит мир куда-то в сторону, и позволяет себе закрыть глаза. Крика Бобби он уже не слышит.

***

— Бак, у меня нет медицинского образования. Если бы ты расшиб себе голову, нам бы пришлось звать Чимни и Хэн и мы бы огребли от них. Бак открывает глаза, осознавая сразу две вещи: он лежит на боку на полу кухни, а рядом с ним на коленях стоит Бобби. Бак осторожно принимает сидячее положение. Бобби наклоняется вслед за его движением, пытаясь заглянуть в лицо. — Мы? — Бак щурится, потирая лоб. — Мы. Я бы оказался виноват в том, что слишком тебя взволновал после всех пережитых потрясений, а ты сам знаешь, за что тебе не помешало бы огрести. — За то, что я не спас Эдди? — Бак! — капитан не выдерживает и повышает голос. — Ещё одно слово в этом духе, и я отстраню тебя от работы на год, ты меня понял? — Да, извини, кэп. Бак подтягивает ноги к себе и встаёт, неловко махнув руками. Бобби следует его примеру и, тронув его за локоть, кивает на лавочку. Какое-то время они сидят в тишине, пока Бак не вспоминает нечто очень важное и клянёт себя за то, что вообще мог такое забыть. — Бобби, те твои слова… про отца. Ты же понимаешь, что это неправда. Между нами с Эдди ничего нет и никогда не было, я чужой для этой семьи. — Ну, в ваши с Эдди отношения я не полезу, вы уже как-нибудь сами разберитесь. Но одно я знаю точно — ты не чужой им человек и, мне кажется, никогда им не был. Бобби треплет его по голове, а потом наклоняется к нему и, слегка понизив голос, сообщает: — Вообще-то даже юридически ты практически отец Кристофера. Эдди переписал завещание в прошлом году. Теперь если с ним что-то случится, ты станешь законным опекуном Кристофера. Бак моргает, пытаясь переварить новый факт в своей биографии. — Но почему? У него же есть родственники, Карла, почему я? — Думаю, тебе нужно спрашивать об этом не меня, а Эдди. Хотя мы все знаем ответ на этот вопрос, Бак. Только слепой не заметит, как ты любишь этого мальчика. Их обоих. И Эдди это знает. Бак неуверенно улыбается, но тут же потухает, как перегоревшая лампочка, и снова упрямо повторяет, забыв про угрозы кэпа: — Я не спас его Бобби, не оттолкнул его. — Ты и не мог. Снайпер выстрелил неожиданно. — Но я просто стоял и смотрел. Я видел, как Эдди упал, как он пытался не закрывать глаза, как он тянулся ко мне. И я просто смотрел. Я ничего не делал. Что если я пропустил то время, когда можно было сделать что-то, что помогло бы ему? Вместо ответа Бобби тянется к нему и обхватывает за плечи. — Это был шок. Это нормально, Бак. Нормально. Ты его спас. Он выжил. Бак отчаянно мотает головой. Глаза печёт всё больше и больше. — Нет, Бобби. Я смотрел на то, как падает дорогой мне человек, и эти секунды казались мне часами. Хотя я понимал, что на самом деле прошло совсем мало времени, буквально несколько секунд. — Бак поднимает голову, но тут же стыдливо её опускает. — Но парни из сто тринадцатой рассказали мне, что я был в ступоре минуту. Целую минуту. Бак всхлипывает и ожесточённо трёт глаза до тех пор, пока Бобби не перехватывает его руки. — А мне парни из сто тринадцатой рассказали, что ты даже не среагировал на следующую пулю, которая была пущена через несколько секунд. Ты мог лечь рядом с Эдди, Бак. — Лучше я, чем… — Бак осекается и опускает взгляд на свои руки, всё ещё находящиеся в плену ладоней кэпа. Бобби чуть сжимает пальцы, привлекая внимание своего подопечного, и начинает негромко выговаривать: — Эван Бакли, запомни раз и навсегда — ты не несёшь никакой ответственности за то, что в Эдди стреляли. За то, что впал в состояние шока, стоя весь в крови своего лучшего друга. Я не могу даже представить себе, что ты тогда чувствовал. Но ты собрался, ты пополз к Эдди, ты затащил его на себе в безопасное место. И в машине скорой ты держал его и не давал уйти туда, откуда не возвращаются. Всё это сделал именно ты, так что не смей говорить, что ты не спас Эдди. Он жив только благодаря тебе. Бак чуть хмурится: — Про это тебе тоже парни из сто тринадцатой рассказали? — Даже если бы они не сказали мне ни слова, я всё равно не думал бы иначе. Ты же Бак. Я тебя знаю. Бак улыбается наконец-то искренне — теперь эти слова звучат гораздо теплее и спокойнее. Правильнее. — У вас всё хорошо? — Хэн и Чимни поднимаются по лестнице, настороженно, но без особого удивления вглядываясь в лица друзей. — Бакару? Всё нормально? Ты какой-то бледный. Кэп, не говори, что ты использовал его кровь в качестве соуса. — Ты настолько плохого обо мне мнения? Я огорчён, Чим. Неужели ты правда думаешь, будто я не знаю, что при варке кровь сворачивается? Я приготовил маринад. Смех эхом разносится по станции, привлекая внимание других пожарных, которые не понимают в чём дело, но тоже улыбаются. — Чего прохлаждаемся? Будем ждать, пока нас прервёт вызов? Обед сам себя не приготовит, за работу. — Так точно, кэп, — Бак берёт нож и, повернувшись к оставленным Бобби овощам, тихо выдыхает. Впервые ему кажется, что они могут с этим справиться.

***

— Баки, а когда папа проснётся? Бак вздрагивает — последние несколько дней Кристофер вёл себя непривычно тихо и хоть немного оживлялся только в играх, в другое время предпочитая отмалчиваться. Поэтому голос Криса за завтраком становится для него неожиданностью. Бак едва ли не насильно растягивает губы в улыбке и поворачивается к Кристоферу. Мальчик не смотрит на него, сосредоточенно ковыряясь в лазанье. Бак замечает кусочки еды на его одежде, которые то ли не добрались до рта, то ли ушли обратной дорогой, и чувствует, как сердце сжимается. Неряшливость тоже совершенно не характерна для Кристофера, даже в худшие дни он старался есть максимально аккуратно. Бак чуть слышно вздыхает, обходит стол и присаживается на колени рядом с Крисом. — Хэй, Супермен, посмотри на меня, — подождав, пока Крис поднимет на него глаза, Бак продолжает, — я не буду врать, я не знаю. Но я точно знаю, что он старается изо всех сил вернуться к своей семье, вернуться к тебе. Давай и мы постараемся его дождаться, хорошо? Кристофер кивает, заметно приободрившись. Бак тянется к нему. — Доброе утро. О, Кристофер, ты ещё в пижаме, а уроки начинаются через двадцать минут, — Карла появляется на кухне так тихо, что при звуке её голоса Бак и Крис подскакивают. — Это я виноват, Карла, я проспал будильник, — Бак выпускает Кристофера из объятий и виновато улыбается. — Рада это слышать. Это значит, что ты всё-таки спишь. К сожалению. Бак не видит во сне ничего, кроме окровавленного умирающего Эдди, так что он предпочёл бы не спать. Жаль, что организм и обстоятельства требуют другого. — Бак очень сильно храпит, — жалуется Кристофер, дожёвывая лазанью. — Полезная информация. Бак отшучивается, стараясь не показывать своего облегчения — у него всё-таки получается выдавать рыдания после очередного кошмара за храп. Отлично. Не стоит лишний раз пугать Криса. — Кому-то ещё нужно переодеться, — напоминает Карла, и Крис отставляет пустую тарелку. Они провожают Криса взглядом, пока он не заходит в комнату, после чего Карла поворачивается к Баку. — Он вроде неплохо держится. Бак задумчиво кивает. — Думаешь, он понимает, что происходит? — Мальчик уже потерял мать, он понимает больше, чем нам бы хотелось. А что насчёт тебя? Каково сейчас ездить на вызовы? — Странно. Знаешь, команда без Эдди уже не та. — Бак изо всех сил старается не погрузиться в мрачные мысли снова. Ему хватает ночных метаний. — Я не об этом спрашивала. Я переживаю, когда ты на сменах. — Да я в порядке, это ведь не в меня стреляли. Карла открывает рот, но ничего сказать не успевает — пронзительный звук режет слух. Карла морщится, на что Бак чуть виновато пожимает плечами — сменил рингтон, чтобы не пропустить новости об Эдди, даже находясь за километр от телефона. Это же уважительная причина для издевательства над ушами, да? На экране высвечивается незнакомый номер, и пальцы Бака слегка подрагивают, когда он отвечает на звонок. — Бак, Эдди пришёл в себя. Голос Аны звучит как-то странно, но Бак не задумывается над этим ни секунды. Ключи от джипа в его руках, а сам он уже на полпути к двери, когда вспоминает про Карлу. — Карла… — Я слышала. Чудесные новости, милый, — Карла улыбается и машет рукой. — Можешь ехать, я останусь с Крисом на весь день. Передавай Эдди привет от нас. Бак благодарно улыбается и выскакивает за дверь. По пути в больницу он по великому закону собирает все светофоры и медленно переходящих дороги старушек и с каждой следующей остановкой всё сильнее сжимает руль. Влетая в отделение, Бак едва не сталкивается с Аной и резко останавливается. — Всё… нормально? — Да, не волнуйся, Эдди в порядке, — Ана как-то вымученно улыбается, — ну, насколько это сейчас возможно. — Подожди, а ты уже уходишь? — Я была здесь всё это время, думаю, это уже слишком долго. Слишком долго? Бак проглатывает нелестные слова, которые так и рвутся с языка. Эдди знает, что встречается с человеком, для которого три дня у его постели уже повод уйти сразу после его прихода в сознание? Нет, конечно, здорово, что теперь Бак может побыть с Эдди наедине, прекрасно. Но Эдди заслуживает лучшего. Вслух Бак произносит только «Понятно, до встречи» и, наплевав на все правила этикета, тут же срывается с места. Заветную палату Бак видит издалека и заставляет себя чуть замедлить шаг, чтобы по инерции не пробежать мимо. Эдди, похоже, дремлет, но открывает глаза, когда дверь палаты распахивается, и слабо, но искренне улыбается: — Привет, Бак. — Привет, — с готовностью отзывается Бак, делает несколько шагов к нему и придвигает стул поближе к кровати. — Как себя чувствуешь? — Как человек, которому прострелили грудь, — Эдди чуть улыбается, когда Бак морщится от его прямолинейности и мотает головой. — Да брось, всё не так уж и плохо. — По тебе не скажешь, — бурчит Бак и окидывает красноречивым взглядом носовую канюлю и бинты, и пусть Эдди уже и не сливается с простынями, но всё ещё выглядит довольно паршиво. — Как Крис? — Держится. Он молодец. А вот я… я сорвался, когда сообщал ему о твоём ранении, прости. — Бак, я благодарен тебе за то, что ты сделал и продолжаешь делать для него. Спасибо, что вы с Карлой заботитесь о нём, когда я не могу. — Да ерунда, я бы сделал так в любом случае, и Карла, я уверен, тоже. Этого мальчика невозможно не любить. — Жаль, что меня нет сейчас рядом с ним, — Эдди вздыхает, но тут же морщится и тянется к бинтам на груди. — Вот чёрт, даже дышать теперь нормально нельзя. — Было бы лучше, если бы ме… — Бак резко обрывает свою речь и, по-детски зажимая рот ладонью, оглядывается на дверь палаты. Эдди наблюдает за ним с удивлённо вздёрнутыми бровями. Бак перехватывает его взгляд и кратко поясняет: — Бобби. Эдди, судя по его внешнему виду, ничего не понимает. Бак смотрит, как он хмурится и сжимает переносицу, словно от головной боли, и чувствует укол вины — Эдди ещё совсем не оправился после потери крови, а тут ещё и Бак заставляет его разгадывать загадки. Поэтому он натягивает на лицо улыбку и машет рукой: — Не бери в голову, просто дурацкая история. Потом как-нибудь расскажу, окей? Эдди всё ещё выглядит слегка потерянным, но кивает. Незадолго до прихода Бака медсестра ввела в его капельницу лекарства, и они наконец начинают действовать. — Поцелуй за меня Криса, — сонно бормочет он. Бак растягивает улыбку ещё шире, стараясь как можно тише отодвинуть стул обратно к стене. — Поцелую, даже не сомневайся Он уже открывает дверь, как слышит тихое «люблю тебя», сливающееся со вздохом, отчего разворачивается так резко, что вписывается плечом в дверной косяк. Но Эдди уже спит, сдавшись под натиском тяжелой артиллерии антибиотиков. Он сказал это во сне. Он потерял много крови, ясное дело, это не пройдёт бесследно, да ещё и все эти лекарства. Он подумал, что Ана ещё не ушла, в этом и дело. Ничего относящегося к Баку, это просто ошибка. Не воспринимать это на свой счёт. Признание предназначалось Ане. Бак не имеет права на него. Дверь закрывается бесшумно, но внутри Бак кричит до звона в ушах. Лишь в коридоре он понимает, что Эдди благодарил только его и Карлу и ни слова не сказал про Ану.

***

Эдди с трудом разлепляет глаза, когда чувствует на здоровом плече чью-то руку. Его времяпрепровождение в больнице значительно скрашивают посещения друзей и видеозвонки Крису и Карле, когда приходит Бак, но это счастье недолгое, поэтому оставшееся время он посвящает сну. После этого он слегка дезориентирован, но тем не менее не готов упустить возможность отоспаться за все ночные смены. Через несколько секунд пятно перед глазами наконец приобретает чёткие очертания. Бобби. — Привет, кэп. — Привет. Как ты, боец? — Намного лучше, чем пару дней назад. Как команда? Известно что-то про того, кто стрелял? — Афина занимается этим делом. — Тогда я спокоен. Если Афина за это взялась, уже через день-два стрелок будет смотреть на небо в решётку. Бобби коротко улыбается, но Эдди чувствует повисшее в воздухе напряжение. — Бобби, что-то не так? — Бак. — Ч-что? — Эдди чувствует себя так, будто на него вылили ведро ледяной воды. — Он… в порядке? В него тоже стреляли? Он не смог прикрыть Бака, отлёживаясь на больничной койке, и Бак пострадал. Или Бак всё-таки был ранен ещё тогда, в машине скорой помощи, просто скрыл это, а теперь рана дала осложнения? Эдди знал, знал, что нужно было проверить самому, а не доверять его словам. Это же Бак. — Эдди. — Он не сразу воспринимает голос, поэтому Бобби повторяет громче — Эдди. Успокойся, всё хорошо. Он заставил нас понервничать, но он в порядке, в него не стреляли. Эдди старается как можно тише выдохнуть, но воздух всё равно выходит полувсхлипом. Бобби кладёт руку ему на плечо и ждёт, пока он придёт в себя. Эдди требуется несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоить дыхание, но сердце колотится так, будто пытается выломать рёбра. Кардиомонитор рядом с кроватью предательски верещит, и в палату залетает медсестра, судя по всему, готовая вытолкнуть Бобби в коридор. Эдди качает головой, улыбается, и медсестра, недоверчиво покосившись на Бобби, уходит. Наконец он чувствует, что готов продолжить разговор. — Что случилось? — Несчастный случай на стройке, мужчина истекает кровью, придавленный балкой. На вершине крана. Нужно оказать ему наверху первую помощь, а потом спустить на землю. Эдди уже смутно догадывается, что услышит дальше, но продолжает лелеять надежду, что Бобби скажет нечто другое. — Пока мы решали, кто полезет на кран, Бак уже был на несколько метров выше нас. Увы, надежды не оправдались. — Всё обошлось, верно? — Да, но в какой-то момент в окнах небоскрёба рядом появились блики. Я был готов стащить Бака с этого чёртового крана собственными руками. Эдди старательно следит за дыханием, одновременно пытаясь подавить порыв малодушного облегчения, что ему не пришлось это видеть. Однако воображение предательски подсовывает ему яркие картины того, что могло бы произойти. — Безрассудный… — у Эдди всё же перехватывает дыхание, — безрассудный болван. Не то чтобы я удивлён, но сейчас, когда пожарных отстреливает какой-то псих, сделать себя мишенью… — Его взгляд блуждает по палате, пока Эдди старается уложить в голове то, что Бак в порядке, поверх того, какой опасности он себя подверг. Бобби чуть кивает, выдерживает небольшую паузу и продолжает: — И ещё кое-что. Не знаю, должен ли именно я тебе это говорить, но ты точно должен это узнать. Он винит себя в твоём ранении. — Что?! — После того случая с краном у нас был разговор. Он сказал, что намеренно пошёл на риск, потому что не хотел, чтобы наши семьи нас потеряли. И он всё время повторял, что то, что с тобой случилось, — только его вина. Не уверен, что я смог убедить его в обратном. Эдди чувствует, как грудь снова начинает болеть. Он морщится и тянется потереть её, стараясь не задеть бинты. — Но он не мог меня защитить. Никто не мог. — Я это знаю. И ты это знаешь. Но у Бака в голове свой архив знаний и там явно нет такого стеллажа. Я не смог его переубедить, но к тебе он прислушается. Поговори с ним, и желательно поскорее, пока он не успел натворить чего-то ещё. Эдди кивает, уже составляя в голове примерный план того, что хотел бы сказать Баку. Бобби улыбается и меняет тему — рассказывает, как продвигается расследование. Эдди слегка расслабляется услышав, что полиция во главе с Афиной собрала достаточно зацепок и уверенно движется к поимке снайпера. Бобби просит его не беспокоиться, но Эдди понимает — он не сможет этого сделать, пока сумасшедший стрелок не окажется за решёткой, а команда не будет в безопасности. Пока Бак не перестанет так подставляться под удар. Пока Эдди не сможет вновь его прикрывать.

***

Поимка снайпера действительно не заставляет себя долго ждать. Горящее здание, ловушка, выстрел Афины. Под удар едва не попадает Бобби, но не зря его жена — офицер полиции, так что в итоге обходится без травм. Услышав эти новости от Чимни, Эдди впервые за всё время после ранения может спокойно выдохнуть. Команда в безопасности. Бак в безопасности. Пришло время для серьёзного разговора.

***

Когда телефон начинает звонить, Бак роняет его дважды, прежде чем ответить и услышать голос Эдди. — Бак, приезжай. — Эй, Эдди, ч-что случилось? — Бак слегка заикается, пока внутренности сковывает льдом, а фантазия наоборот разгорается, рисуя в сознании всё более страшные картины. — Просто приезжай. Жду. Бак думает, что нарушил около пятнадцати правил дорожного движения, когда влетает в белые двери больницы, но эта мысль тут же исчезает, не успев даже толком оформиться в голове. Бак с силой вдавливает палец в кнопку вызова лифта, но уже через секунду решает не ждать и сворачивает к лестнице. Пролёт, ещё один, ещё. Ещё пять. Коридор. Двери, Боже, сколько же их… Отделение. Эдди сидит на кровати, задумчиво ковыряя бинты, когда Бак вихрем влетает в палату. — Эдс, что… что произо… шло… — Бак пытается отдышаться, но сердце по-прежнему бешено стучит отбойным молотком, а лёгкие стараются не отставать, так что особых результатов он не добивается. — Ты…в пр’дке?.. На какую-то секунду Баку кажется, что Эдди не ответит ему, но тот кивает и говорит: — Приходил Бобби. — О, правда? Это… здорово? — Бак всё ещё не понимает, что происходит. — Это ты мне скажи. Здорово ли узнавать, что пока ты отлёживался на больничной койке, твой лучший друг изо всех сил старался оказаться либо рядом на такой же, либо несколькими этажами ниже. В морге, если ты не понял. Бак вздрагивает и опускает голову, понимая что именно рассказал Бобби. — Не хочешь что-то сказать? Обсудить? Признать? — Признать, что я виноват? Что я должен был лежать на этой кровати вместо тебя? Я это уже признал. — Ты не виноват. То, что снайпер выстрелил в меня, зависело не от тебя. Он выбирал пожарных, на мне была рабочая форма, ты был в его глазах обычным человеком. На самом деле, мне повезло, Бак. Если бы он понял, что ты тоже пожарный, и следующую пулю пустил целенаправленно в тебя, а не по принципу «в кого-то да попадёт», у меня не осталось бы шанса выжить. Просто потому, что не было бы человека, который бы меня спас. Ты не остановил пулю, но ты сохранил мне жизнь. Эдди останавливается, чтобы перевести дыхание. — Бак, конечно, твоя самоотверженность достойна восхищения, чёрт, она уже настолько привычна, что я уже не делаю перерывов в восхищении, — Эдди настолько поглощён своей пылкой речью, что даже не замечает, что практически признался Баку в любви, но Бак фиксирует этот факт где-то на краю сознания. — Но это уже какая-то нездоровая её степень. Ты словно пытаешься наказать себя за что-то. За то, что якобы не спас меня, за то, что пострадал не ты. Я ещё раз повторю — ты в этом не виноват и наказывать себя не за что. Бак выглядит так, будто его шарахнули пыльным мешком по голове. Эдди думает, что лучше решать по одному вопросу за раз и не заводит разговор про самооценку Бака. Вместо этого он пододвигается на кровати, давая Баку место сесть, чем тот с благодарностью пользуется. Эмоций явно слишком много, чтобы перенести их на ногах. В палате ненадолго воцаряется тишина. Бак слегка оглушён таким напором, и Эдди решает закончить разговор, но сделать это эффектно. — Ты переедешь ко мне. — Но, Эдди, я и так долго… — Какая часть из «ты переедешь ко мне» была вопросом? — Но Ана… — Я расстался с Аной. Бак замирает с открытым ртом и хлопает ресницами. — Ты… что? — Карла как-то мне сказала, что я не должен встречаться с кем-то только ради Кристофера. Я пришёл к выводу, что она права. Да, Крис любит Ану… — Но ты нет, — заканчивает за него Бак. Эдди молча кивает. — Когда? — Как только очнулся. — Оу, довольно жестоко. — Что ж, это объясняет странное поведение Аны, когда Бак приехал в больницу в тот день. — Я подумал, что не стоит ей терять времени на моё выздоровление, если у нас всё равно ничего не получится. — Резонно. Несколько минут они сидят в тишине, соприкасаясь коленями, пока Бак пытается подобрать слова. Наконец у него получается составить внятное предложение: — Ты уверен, что хочешь, чтобы я жил у вас с Крисом? — Если бы я не хотел, я бы не говорил тебе этого, — Эдди улыбается. — Я и так долго жил с Крисом, я думал, ты захочешь проводить свои отпускные дни только с ним. Да и ему я наверняка надоел. — Бак, во-первых, ты никогда не сможешь надоесть, а Крису в любом случае будет мало времени с тобой. А во-вторых, не передать словами, как я благодарен тебе за то, что ты помогал и продолжаешь помогать нам. Но позволь и нам тебе помочь. — Мне? — Может, ты сам этого не понял или понял, но не хочешь признать — тебе нужна помощь. Ты не железный, Бак. Бак думает, что ещё пара минут и несколько фраз в подобном ключе — и он расплачется, и решает подумать над этим дома в одиночестве. — Хочешь поговорить с Крисом? Эдди фыркает на прозрачные попытки Бака сменить тему, но поддаётся, и через пару минут палату наполняют голоса Криса и Карлы. — Папа, смотри, я нарисовал тебя. Повесим на холодильник, когда ты вернёшься? — Эдди улыбается, вглядываясь в экран телефона, и кивает. — Я скоро буду дома. — Сначала ты должен выздороветь. Беспокоиться не о чем, у нас с Баком всё под контролем, — вмешивается Карла — Не сомневаюсь. Они ещё какое-то время говорят о школе Кристофера, его докладах и о том, как будут праздновать возвращение Эдди домой. Бак замечает, что Эдди устал, даже раньше самого Эдди и аккуратно заканчивает разговор. Убирая телефон в карман, он обещает прийти завтра пораньше и заняться документами для выписки. Эдди угукает, не особо вникая в суть — он доверяет Баку как себе, а эмоциональный разговор изрядно вымотал его. Перед тем как Бак встаёт с кровати, Эдди ловит и слегка сжимает его запястье, с удовлетворением наблюдая, как на всё ещё чуть бледное лицо Бака возвращаются краски. — Спасибо. — Я всегда прикрою твою спину, помнишь? Эдди кивает и отпускает его руку. Бак встаёт с кровати, бормочет «до завтра» и, пока Эдди ему вторит, выскальзывает за дверь палаты. Эдди откидывается на подушки. Им обоим нужно подумать.

***

— Мистер Диаз, надеюсь, вы запомнили рекомендации, самое главное — не перенапрягайтесь, — медсестра молодая и ещё не совсем опытная, но расписывает всё бегло и понятно, поправляя перевязь на руке Эдди. — Даже если я что-то забуду, он ни за что не забудет, — Эдди кивает на Бака, замершего рядом с кроватью. — Вы могли рассказывать это всё сразу ему. Медсестра смеётся и протягивает Баку пакет с лекарствами. — Как скажете, мистер Диаз. Мистер Бакли, я рассчитываю на вас и вашу память. — Рассчитывайте на его упёртость, он ни за что не позволит мне лишний раз встать с кровати. А потом при каждом удобном случае будет загонять меня туда всеми способами, — Эдди легонько толкает Бака коленом и ухмыляется. Бак недоумённо наблюдает, как медсестра заливается румянцем и, пробормотав что-то похожее на «всё равно не перенапрягайтесь, осторожней, до свидания», торопливо покидает палату. Бак переводит взгляд на Эдди: — Ты готов? Вместо ответа тот поднимает большой палец, чему-то улыбаясь. По пути Бак отчаянно пытается найти золотую середину между «дать Эдди свободу действий и самостоятельность» и «задавить его своей заботой», поэтому то тянет к нему руки, то слишком резко отшатывается. Эдди никак не комментирует его действия, методично продвигаясь вперёд. В джип Бака они садятся молча, впрочем, как и едут. Эдди изучает сжатые на руле до белоснежных костяшек пальцы Бака и давит желание мягко разжать их и взять его за руку. Но не хватало ещё в аварию попасть, Бак и так на взводе. Он не может не улыбнуться, вспомнив, с каким удивлением Бак смотрел на медсестру, которая, очевидно, в силу молодости и бушующих гормонов нашла в словах Эдди намёк на интим. Нет, Эдди, конечно, не против такого постельного режима, но всё исключительно с согласия и желания Бака и никак иначе. А он ведь даже не понял, что случилось. Не зря Афина как-то сравнила его с щенком золотистого ретривера. Маленький наивный щеночек с голубыми глазами. Эдди кажется, что его сердце сейчас растает от неожиданного прилива нежности, поэтому он заставляет себя перевести взгляд на дорогу и придаёт себе вид посерьёзнее. На одном из светофоров Бак поворачивает голову, чтобы спросить, не нужно ли им заехать в магазин, но видит каменное лицо Эдди и молчит. Он передумал насчёт моего переезда к ним с Крисом, просто не может подобрать слова, чтобы сказать это. Бак про себя благодарит своё чутьё, которое не позволило ему взять с собой много вещей: то самое необходимое, что лежит в багажнике, легко можно вернуть на место. С расторжением договора об аренде квартиры Бак тоже не стал спешить, так что он выйдет из этой ситуации практически без потерь, если не считать окончательно разрушенной веры в себя. Небольшая цена за счастье и спокойствие Эдди и Криса. Бак припарковывается около дома Диазов, выскакивает из машины и спешит достать с заднего сиденья сумку с вещами Эдди. — А ведь когда-то меня раздражали эти лилии в клумбе, — бормочет Эдди, тоже вылезая из машины и шагая к дому. — А сейчас готов любоваться ими много часов подряд. Бак молча улыбается и распахивает дверь. В доме всего четыре человека, помимо них с Эдди, но их радость оглушает их практически сразу же. К Эдди тут же подскакивают Абуэлла и Пепа, каждая звонко расцеловывает его в обе щёки и что-то щебечет на испанском. Эдди отвечает им тем же, и Бак счастлив видеть, как сияют его глаза. — Папа! — Эй, Кристофер! — Я очень рад тебя видеть. — И я тебя, сынок. Пока Эдди с Крисом обнимаются, Бак переглядывается с Карлой. В ответ на её молчаливый вопрос он показывает большой палец. Карла улыбается и подмигивает ему, в следующий момент переключаясь на Эдди и тоже его обнимая. — Папа, пойдём есть торт! А ещё тётя Пепа приготовила твой любимый салат! И пасту! С тем соусом, который был на дне рождении у тёти Мэдди, помнишь? А ещё у нас есть… Компания, возглавляемая радостно галдящим Кристофером, направляется на кухню. Бак задерживается в гостиной, не уверенный в том, что ему стоит пойти со всеми, но возглас «Баки!» заставляет его отмести все мысли. — Уже иду, Супермен!

***

Выходя из комнаты Кристофера, Бак обещает себе больше не позволять Крису заниматься выбором праздничного торта. Он должен был понимать, что, разумеется, он выберет торт под кодовым названием «Вперёд к сахарному диабету!». Укладывая Криса, Бак был шокирован тем, как сильно глюкоза влияет на активность детей. Однако он справился, и всего пять рассказов спустя Крис спокойно сопел под одеялом. Эдди, вопреки его ожиданиям, ещё не спит и сидит на диване, смотря в одну точку. — Крис заснул. Ты в порядке? — Да, в полном. Бак хочет сесть рядом с Эдди, но тот его опережает, вставая и разворачиваясь к нему всем корпусом. — Помнишь наш разговор сразу после того, как я очнулся? Ты ещё говорил что-то про дурацкую историю. Ну конечно. Бак что-то нечленораздельно мычит, пряча глаза, и Эдди продолжает уже громче — Думаю, стоит поговорить, почему ты считаешь эту историю дурацкой. — Эдс… — Тогда я был не в себе после ранения и не понял, что ты имеешь в виду. Но теперь я готов об этом поговорить. Надеюсь, ты тоже, потому что я от тебя не отстану. Бак глубоко вздыхает и складывает руки на груди, чтобы не позволить пальцам нервно что-то теребить. — Ну так что, Эван? Почему для тебя твоя жизнь такой пустячок? Бак ощущает, как по спине бежит холодок при звуке его настоящего имени, и идёт в контрнаступление: — А когда ты собирался рассказать мне, что переписал завещание? И что ты в него вписал? И собирался ли вообще рассказать? Эдди выглядит ошарашенным, и Бак понимает, что Бобби умолчал об этой части их разговора, предоставив им возможность «разбираться в их отношениях самим». Впрочем, Эдди недолго находится в ступоре, и уже через секунду он отмирает и прищуривается. — Даже не надейся, что мы сегодня не вернёмся к нашей изначальной теме — предупреждает он. — Знаешь, на самом деле, я хотел рассказать тебе, когда ты снова начнёшь геройствовать. Надеялся, что хоть это как-то уменьшит количество твоих безумных поступков. — Бобби правильно понял твою мысль. Правда, немного опоздал, но всё же. Думаю, тебе всё равно стоит его поблагодарить, — хмыкает Бак. Внутри что-то теплеет. Эдди не собирался от него скрывать это потому, что разочаровался в своём выборе и планирует вернуться к первоначальному варианту завещания. Эдди подбирал момент. — Я так понимаю, Бобби тебе рассказал уже после того, как ты полез на кран с намерением стать лёгкой мишенью? Не могу его винить, он не знал, когда ты снова решишь сотворить что-то безумное. Бак кивает, опуская глаза, и вздрагивает, когда Эдди делает шаг к нему. — Я не хочу сказать, что ты плохой пожарный или плохой человек. Ты самый лучший, Бак, ты невероятно сильный, единственное, что ты делаешь неправильно, — не думаешь о себе, бросаясь в самое пекло. — Я же пожарный. — Ты меня понял. Любое пекло, даже не огненное, но такое же опасное. — Я пожарный, Эдди. Это моя работа — спасать людей, рискуя своей жизнью, тебе ли не знать. — Я говорю про твои безрассудные поступки. — Сказал человек, который, находясь под землёй, перерезал свой трос. — Бак, — Эдди почти стонет. — Просто пойми, что ты так же ценен, как любой из нашей команды. И если ты думаешь, что твоя смерть ничего не изменит для нас, ты ошибаешься. И раз уж ты упомянул тот случай… Именно после него я вписал тебя в своё завещание в качестве опекуна Криса. Ну конечно. — Знаешь, это ты правильно сделал. Как бы плохо это ни звучало, в нашей профессии всегда нужен запасной план, — Бак почти тараторит, изо всех сил стараясь не пустить в голос дрожь и боль. В конце концов, это же правильно. В самом деле, не думал же он, что Эдди назначит его опекуном Кристофера из чистой симпатии. Если бы он исходил из этого, то выбрал бы кого-то другого, например, Ану, Карлу, кого-то из команды. Может, Бобби? Он отлично ладит с Крисом. Или Чимни? Крису и Джи-Юн наверняка было бы комфортно вместе. Хэн? Ну конечно, они с Карен так хотят второго ребёнка, да и Крис сдружился с Дэнни. Да, этот вариант определённо лучше, чем выбранный Эдди. Бак уже открывает рот, чтобы сказать ему это, но Диаз не даёт ему произнести ни слова: — Бак, весь мыслительный процесс написан у тебя на лице, прекрати. Ты не запасной план и никогда им не был. — Эдди… — Дай мне закончить. Тогда, под землёй, я думал, что не выживу… Бак знает, что Эдди просил не перебивать, но вновь всколыхнувшийся внутри страх заставляет его тут же выпалить то ли для собственного успокоения, то ли для напоминания Эдди, что он не сдался тогда и не должен сдаваться впредь: — Но ты выжил. — Да, — Эдди мягко улыбается и делает ещё один шаг навстречу Баку. — И после этого я пошёл к адвокату и изменил завещание так, как считал и по-прежнему считаю нужным. Других вариантов нет. — А бабушки и дедушки Кристофера? Они могут забрать его? Они же его родственники. — Они могут попытаться. Но у Криса уже есть отец, который о нём заботится. И я сейчас не о себе, Бак. Бак очень старается не дрожать, но проваливает попытку сразу же. Не может быть. — Ты не запасной план, Эван. Ты нужен Крису сейчас, а не после моей смерти. Ты нужен сейчас мне. Бак, пожалуйста. Эдди делает последний шаг и теперь стоит вплотную к Баку. Бак чувствует его дыхание, тепло его тела и не может сдержать всхлип, который Эдди тут же ловит губами, сокращая расстояние до нуля. Нужен Крису. Нужен Эдди. Нужен. Бак чувствует, как поцелуй становится мокрым и солёным, и отстраняется, зло стирая слёзы. Эдди останавливает его резкие движения и аккуратно прижимает его к себе здоровой рукой. — Хэй, тише, не надо так жестоко к себе. Ты можешь поплакать, ничего страшного в этом нет, Бак. Просто отпусти это. Я держу тебя, всё хорошо, слышишь? И Бак сдаётся: чуть наклонившись утыкается лбом в грудь Эдди и плачет навзрыд. Он чувствует, как его плечи обхватывает тёплая сильная рука, слышит тихое «я держу тебя, держу». Так проходит несколько тягучих минут, и Бак постепенно расслабляется в объятиях Эдди и обнимает его сам. Когда зажатый между телами гипс начинает причинять ощутимый дискомфорт, Бак, не расцепляя рук, слегка сдвигается в сторону и поднимает голову, встречаясь с Эдди глазами. — Я испортил наш первый поцелуй, да? Расклеился, разревелся как… — Он был прекрасен. И ты прекрасен, Бак. Я повторю тебе это тысячи раз, если это нужно для того, чтобы ты запомнил. — Обычно это со временем обесценивает слова. — Думаю, тебе такое не грозит, только пойдёт на пользу. Бак поводит плечами и сильнее сжимает руки, следя за тем, чтобы не причинить вред заживающим ранам Эдди. Через несколько секунд Диаз решает продолжить: — Бак, я не знаю, что именно так сильно повлияло на твою самооценку, но забудь об этом. Раз и навсегда. Это всё позади и это всё не про тебя. — Кто. — Эдди недоумённо склоняет голову, и Бак поясняет, — не что повлияло, а кто. В детстве это были мои родители. Потом Мэдди осталась с Дагом. Эбби, Али, Тейлор и девушки до них. — Бак, я сейчас в шаге от того, чтобы сорваться с места и найти каждого, кто посмел тебя бросить и внушить, что ты не заслуживаешь любви. — Думаю, я сам себе это внушил. Так было проще, чем принять тот факт, что меня просто не хотят любить. — Бак, я хочу тебя любить и люблю, но никогда не смогу показать тебе, как сильно я тебя люблю, если тебя не будет рядом, чтобы увидеть это. Бак открывает рот, чтобы что-то сказать, но Эдди прижимается своими губами к его. Поцелуй выходит нежным и неторопливым, и Бак чувствует, как его страхи потихоньку исчезают. Когда его щеки касается тёплая ладонь, он тянется к ней, пытается прижаться ещё ближе и одновременно углубить поцелуй, ему так мало тепла, он так давно не чувствовал себя таким любимым. Эдди понимает это, поэтому позволяет насладиться и не спешит отстраняться. Эдди отрывается от Бака, только когда губы начинают болеть. — Мне нужно знать что не так, чтобы я мог тебе помочь, слышишь? Ты такой молодец, ты смог мне довериться, мой смелый мальчик, — шепчет он, и Бак плывёт от таких слов и даже немного смущается этого, но потом просто принимает ситуацию. Может, он сам это не понимал, но ему нужно было услышать это. Услышать от любимого и любящего человека. Голова до сих пор слегка кружится от осознания, что его чувства взаимны, и Бак улыбается, чувствуя, как Эдди тут же расслабляется в его объятиях и улыбается в ответ. Следующие полчаса они сидят в тишине, но это не давящая тишина, а просто минуты спокойствия и полного умиротворения. В какой-то момент Эдди негромко хмыкает и поворачивает голову, мазнув кончиком носа по щеке Бака. — Знаешь, Эван, в этом есть даже какая-то ирония. Несколько лет назад ты лежал, придавленный пожарной машиной. А на прошлой неделе пополз под ней, чтобы спасти меня. Бак чуть вздрагивает от неприятных воспоминаний, но Эдди держит его крепко, и он тут же успокаивается. — Что ж, это судьба, Эдди, видимо, я навсегда связан с пожарными машинами. Так что даже не думайте выкинуть меня из команды. — Никогда. Внутренний голос снова просыпается. Неправда. Это всё равно не навсегда. Пока ты опять не станешь слишком надоедливым и обременительным. Эдди удивительно чётко улавливает момент, когда Бак напрягается. — Всё в порядке? Бак слегка мнётся, не желая портить момент, но всё же отвечает: — Даже когда я утомляю? Эдди резко выдыхает и зажмуривается. Бак замирает в его объятиях. Он что-то не так сказал? Ну конечно же, не надо было напоминать Эдди о судебном разбирательстве. О том, как Бак его подвёл. Но Эдди не ослабляет хватки, и Бак на пару секунд позволяет себе поверить, что прощён за то дело. — Ты никогда не утомляешь, Боже, прости меня. Я никогда не думал такого о тебе, я не хотел так говорить, — Эдди делает прерывистый вдох, — эти слова были продиктованы болью, а не правдой. Я ходил к терапевту, я справился с этим. Я больше никогда не скажу то, чего не думаю. — Верю, — Бак снова коротко его целует. — Как насчёт того, чтобы сегодня лечь спать пораньше? Пока Эдди, отказавшись от помощи Бака («Ты и так очень много делаешь для меня и Криса, отдохни хоть чуть-чуть») переодевается и ложится в постель, Бак в армейском режиме принимает душ и чистит зубы. Когда он возвращается в комнату Эдди, тот уже полностью готов ко сну и лежит в кровати. — Эм, спокойной ночи? — Бак совершенно не знает, как себя вести после признания и настолько ярких проявлений чувств. Снова поцеловать? Или это будет уже слишком навязчиво? Обнять? А если Эдди подумает что Бак пожалел о своём решении и теперь избегает его? И вообще, разве Эдди не передумал с переездом Бака? Третий вариант — идея Эдди, и он, безусловно, лучший. — Я сейчас немного не в состоянии для большой и маленькой ложек, но позволить тебе спать на диване не могу. Иди сюда, — Эдди откидывает одеяло и хлопает по матрасу рядом с собой. — Давай же, — снова зовёт он, когда Бак медлит, и тот решается — присаживается на край кровати, а потом аккуратно подползает к Эдди. Устраиваясь поудобнее в его объятиях, Бак думает, что у него не осталось сил даже на то, чтобы заснуть: уж слишком насыщенным оказался день. Но стоит ему закрыть глаза, как он тут же уплывает куда-то в небытие.

***

Бак выглядит недовольным, когда получает отпуск всего на день меньше, чем Эдди, но Бобби заверяет его, что они могут себе это позволить — теперь, когда снайпер устранён, пожарные не боятся выходить в смены. Эдди тоже удовлетворён решением капитана, поэтому Бак не протестует. Всё постепенно приходит в норму. В последнюю ночь перед выходом Бака на работу понятие нормы резко меняется. Эдди уверен, что кричит, когда пуля насквозь прошивает плечо Бака, обдавая его брызгами тёплой крови, однако вокруг царит тишина, в которой до сих пор звучит эхо выстрела. Он может только наблюдать за тем, как Бак медленно, как в кино, падает. Раньше он смеялся над таким приёмом ради драмы, но сейчас ему совсем не смешно. В безжизненно открытых глазах Бака отражаются всполохи маячков пожарных машин. Вокруг царит суета. Эдди закрывает глаза и ждёт. Минута. Две. Пять. Второго выстрела нет. Крик «Мы поймали снайпера!». Эдди падает на колени рядом с Баком и воет. Всё кончено. Он не сразу понимает, где находится, но шумное дыхание на соседней стороне кровати быстро отрезвляет его. Эдди рывком разворачивается вправо и ныряет в ещё один ночной кошмар, в котором Бак задыхается. Лишь через минуту, самую длинную минуту в его жизни, он понимает, что не только ему могут сниться ужасы. Поэтому он наклоняется к Баку и, аккуратно тряся его за плечо, шепчет: — Бак, mi corazon, проснись. Это просто сон, всё хорошо, дыши, слышишь? Бак, детка, давай же. Бак распахивает глаза и шарахается от тени, склонившейся над ним, но уже через секунду узнаёт в этой тени Эдди и тянется к нему, хватает за запястья, заполошно шепчет, что всё в порядке, всё хорошо, просто плохой сон, ему жаль, что он разбудил Эдди, это того не стоило, надо было спать на диване. Эдди не перебивает, ждёт, пока Бак успокоится, а когда он отпускает его руки, прижимает его к себе, гладит по волосам, мягко целует в висок, прямо у родинки. Когда дыхание Бака выравнивается, спрашивает: — Ты в порядке? Бак кивает, щекоча мягкими завитками волос щёку Эдди. — Я разбудил тебя? — Не переживай, я сам проснулся. Тоже кошмар, — нехотя признаётся Эдди под испытующим взглядом Бака. — Расскажешь? — Эй, вообще-то это я должен у тебя спросить. — Да ничего особенного. — И часто ты от ничего особенного со слезами на глазах мечешься по кровати? — Бак проводит рукой по лицу и действительно обнаруживает, что плачет. — Нечего рассказывать, Эдс. Мне снова снилось, как в тебя стреляют, вот и всё. — Всего лишь. — Как будто ты думал, что этого не будет. — Я был почти уверен, что будет, но старался хранить надежду. Видимо, я был слишком наивным, прошло ведь только две недели, воспоминания свежи. Психолог из меня так себе. Бак трёт глаза и зевает. Когда ужас от увиденного сна схлынул, усталость навалилась с новой силой. — Я проснулся, всё осознал, всё нормально. — Планируешь снова идти к Фрэнку? — Эдди расеянно выводит ладонями большие круги на спине Бака. — Не знаю. — Он тебе помог в прошлый раз, разве нет? — Помог. Но ты знаешь моё отношение к терапии. Эдди хмыкает. — Говорят, врачи самые худшие пациенты. Ты ведь даже не врач, но такого пациента, как ты, нужно ещё поискать. Бак издаёт тихий смешок и спешит перевести тему: — Ты так и не сказал, что снилось тебе. — То же самое. — Веселья как ни бывало. Бак опускает голову и отчаянно пытается подобрать слова утешения, придумать что-то, что точно поможет Эдди почувствовать себя лучше. Но опыта в общении с человеком, которого подстрелили, у него, к сожалению или к счастью, не хватает. Он уже практически готов опуститься до уровня «всё будет хорошо», когда Эдди добавляет, — только в моём сне стреляли в тебя. Бак замирает. — И знаешь, на случай, если ты опять станешь думать, что так было бы лучше, я надеялся на вторую пулю, которая попадёт мне в лоб и прекратит эту боль. Эти слова тяжестью оседают в груди, и Бак шумно втягивает в лёгкие воздух. Сейчас он ещё больше понимает, что его картина мира сильно отличается от реального положения дел. Эдди снова быстро целует его в висок и ложится, мягко утягивая за собой Бака. — Давай попробуем ещё поспать Некоторое время Бак просто лежит, прислушиваясь к дыханию Эдди, зная, что тот тоже ещё не спит. Он ёрзает, ищет более удобное положение и в итоге утыкается носом в шею Эдди. Ощущение тёплой кожи и бьющейся жилки прямо у лица убаюкивает, и через пару минут раздаётся сопение. Эдди улыбается и тоже закрывает глаза.

***

Бак просыпается за двадцать минут до будильника и понимает, что, несмотря на тяжёлую ночь, бодр и свеж. Эдди всё ещё спит, закинув руку на Бака. Эван позволяет себе ещё десять минут наслаждения теплом любимого человека рядом, после чего аккуратно высвобождается из-под руки своего парня (своего парня!) и направляется в ванную. Бак уже готовит завтрак, когда Эдди появляется в дверях кухни и, привалившись к косяку, с улыбкой наблюдает за процессом. Бак профессионально делает вид, что не замечает его, пока Эдди не привлекает внимание лёгким покашливанием. Бак поворачивается, приветственно машет ложкой, чертыхается, когда крупная капля слетает с неё прямо на одну из конфорок. Но потом он слышит тихий смех Эдди и думает, что готов опрокинуть на плиту чёртову сковороду, если это будет означать, что он снова услышит этот восхитительный звук. — Даже не подойдёшь и не поцелуешь? — Боюсь, мне не хватит одного поцелуя и придётся распустить руки — А может, я хочу, чтобы ты распустил руки, — почти урчит Бак, опуская ложку на подставку. — А я не хочу отхватить от Бобби за то, что ты опоздал на работу. Бак наигранно возмущённо фыркает: — Я скажу, что готовил Крису омлет по его фирменному рецепту, и он оттает. — Ты пользуешься своим положением помощника шеф-повара, это нечестно. — Я не виноват, что мне приходится готовить, потому что ты способен сжечь воду. Эдди что-то недовольно бурчит, но подходит к Баку и увлекает его в поцелуй. Омлет на сковороде шипит, Эдди отстраняется и бормочет: — Мне нужно позвонить кое-кому. Бак выпускает Эдди из объятий и получает тёплый поцелуй в лоб. — Я быстро. Эдди скрывается в зале и прикрывает за собой дверь. Бак не хочет подслушивать, продолжив готовку, но, видимо, при звуке голоса любимого человека его слух начинает работать по максимуму, поэтому он улавливает слова Эдди. — Присмотри за ним, Бобби. Если будет нужно, можешь его связать или отдать Афине. Бак пока только на пути к осознанию его ценности, я не хочу, чтобы он пострадал, так и не добравшись до конечного пункта. Ответа Бобби Бак не слышит, но Эдди тихо смеётся. — Ладно, кэп, я хочу, чтобы это вообще никогда не произошло, даже после этого. Я просто надеюсь, что он станет осмотрительнее, и если повезёт, это произойдёт до того, как я поседею, — Эдди замолкает, слушая Бобби, и смеётся уже громче. — Он разорится на одних красках для волос. После этого его голос затихает до такой степени, что его успешно заглушает дверь. Бак усмехается. В этом весь Эдди — мало того, что будет настаивать на своей позиции до последнего, так ещё и привлечёт к исполнению задуманного всех, кого сможет. Бак расставляет на столе тарелки и выкладывает на них омлет, не переставая думать, как же ему повезло. Мысли на время сменяются тихой любовью и нежностью, когда он зеленью и помидорами выкладывает на порции Криса улыбающийся смайлик.

***

Эдди знает, что Бобби разделяет его точку зрения по поводу Бака, поэтому нисколько не удивляется, когда эта часть разговора укладывается в пару минут. Так ещё лучше, остаётся время на ещё кое-что. Эдди невольно делает голос тише, будто боится, что их кто-то подслушает. — И вот ещё что, Бобби… Наши отношения с Баком, гм, немного изменились. Нам нужно подписать какой-то документ, верно? Что это никак не повлияет на нашу работу и всё такое. — Можешь прийти в любой день, когда выйдешь на работу. Это недолго. Я уже подготовил все документы, заполнить их — дело одной минуты. — Когда ты уже успел? — Полгода назад, может больше, — Бобби смеётся в ответ на неопределённый звук, который издаёт Эдди. — Мы настолько предсказуемы? — Ну, как тебе сказать. Ко мне подходили люди из других команд и спрашивали, как руководство относится к вашему браку и как им сделать так же. Эдди изумлённо качает головой. — Окей, это последнее, что я ожидал услышать, но я рад, что это не проблема. Спасибо, Бобби. — Это не то, за что стоит благодарить, Диаз. Я в вас уверен. Единственное, о чём я прошу, — позаботьтесь друг о друге. — Само собой, кэп. Бобби удовлетворённо хмыкает. Ему нужно успеть на работу, поэтому разговор быстро сворачивается. Эдди какое-то время стоит, сжимая в руке телефон и размышляя над словами Бобби. Подумать только. Все вокруг знали и только им с Баком забыли рассказать, что они встречаются. Что ж, они будут рады узнать, что их чутьё работает как надо. Эдди возвращается на кухню. — Уладил все дела? — Бак поворачивается к нему с широкой улыбкой на лице, и Эдди хочется смотреть на него, такого радостного и умиротворённого, вечно, но он должен ещё раз сказать. Повторенье мать ученья. Для Бака, очевидно, ещё и мученья, но что поделать, если он особенно ценный ученик, любимчик учителя. Поэтому Эдди набирает в грудь побольше воздуха и начинает говорить. — Только попробуй снова вытворить что-то очень героическое и такое же безрассудное. Теперь я практически в строю, так что ты получишь по шее без опоздания. — Да брось, ты выйдешь только завтра, у меня ещё целый день на новые подвиги, — Бак знает, что это звучит слегка по-детски и Эдди это не понравится, но от такой защитной реакции не откажешься за пару недель с терапевтом, даже если это самый лучший в мире терапевт и он спит с тобой в одной кровати. И Эдди полностью оправдывает его ожидания — поджимает губы, недовольно и как-то обречённо качает головой. Когда он снова начинает говорить, голос его тихий и серьёзный. — Бак, это не смешно. Не знаю как у тебя, но у меня до сих пор в голове звучат твои крики, когда я вытаскивал тебя из-под нашей машины. И это ты просто попал под горячую руку, сам того не планируя. И мне страшно даже представить, что произойдёт, когда ты сам захочешь подставиться под удар. Снова. — Эдди, тебя в любом случае там не будет. Так что ты не сможешь это услышать, — Бак всё ещё по привычке пытается перевести всё в шутку, хоть и понимает, что нравоучения Эдди, когда он о ком-то волнуется, унять невозможно. Понял на примере Кристофера. — О, поверь, у меня очень хорошее воображение. Бак серьёзнеет и подходит ближе к Эдди. Тот переплетает их пальцы и шепчет: — Просто не делай ничего сверхопасного, хорошо? Я правда беспокоюсь за тебя. В ответ Бак прижимается губами к губам Эдди. Они сами не замечают, как поцелуй из успокаивающе-целомудренного становится страстно-диким, но их прерывает звон вилки по тарелке. Они отскакивают друг от друга так резко, что Эдди едва не сшибает стол, и оба ошеломлённо моргают. За столом невозмутимо завтракает Кристофер, который на секунду отрывается от своего омлета и улыбается: — Доброе утро, папы. Бак действительно опаздывает на работу, пытаясь сдержать поток растроганных слёз.

***

Бак помнит о торте с арматурой в день, когда вернулся Чимни, как помнит и плакаты с традиционным счётом в игре против смерти, и представлять что-то похожее для Эдди… страшно. Поэтому входя на станцию следующим утром, он крепче сжимает пальцы своего парня. Тот отвечает ему тем же и ободряюще улыбается. Боже, почему он успокаивает Бака, это же не Баку прострелили грудь несколько месяцев назад. Эван старается расслабиться и кивает Эдди. Всё в порядке. Всего лишь традиции сто восемнадцатой. Это можно пережить. Спустя пару минут он неистово благодарит Вселенную за его семью, которая так хорошо знает его и Эдди, и их тактичность в выборе торта и украшений для станции. На плакате, натянутом на перилах, нет ни слова про смерть и травмы. Бак чувствует жжение в глазах, когда смотрит на незамысловатую надпись «С возвращением домой!» Чимни смеётся, объясняя, что «дом — это не помещение, а любимые люди». Хэн полушутливо отчитывает стажёра, который неосмотрительно выскакивает перед несущим торт Бобби, из-за чего тот едва не падает. Эдди тут же пальцем смазывает крем с нарисованной пожарной машины и под дружный хохот команды быстро организовывает Чимни ярко-красные усы и монобровь, после чего тянется к Баку и, широко улыбаясь, остатками крема выводит на его щеке сердечко. Пока Бобби собирает с недовольно стонущих Хэн и Чимни деньги, Чимни возмущается, что Бак и Эдди могли бы и помочь другу выиграть, семья как никак. Эдди в свою очередь нарочито громко возмущается тому, что на них вообще делали ставки, не отпуская руки Бака. Бак чувствует, что и он теперь дома.
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.