Каждый ребенок — художник. Трудность в том, чтобы остаться художником, выйдя из детского возраста.
Пабло Пикассо
Тёплый майский день. В Фукуоке сакура уже давным-давно отцвела, близится летний сезон дождей. И тогда начнётся время цветения гортензии... Люди в окне, в которое смотрела девочка, спешили по каким-то своим душным и скучным делам, ну, или с работы домой. Она родилась во влиятельный и богатой семье и ни в чём никогда не нуждалась. Однако эти люди... Они ведь сами зарабатывают себе на жизнь! И ей тоже придётся когда-нибудь, через много-много лёт начать самостоятельно жить. Наверняка, родители ей обязательно помогут. Но только вот почему-то она даже представить себе не могла, как уживётся в этом взрослом, интересном на первый взгляд, но пугающем мире. Между тем мама и папа звали её за стол, а она продолжала по-детски любопытным взглядом всматриваться в окно, наблюдая за прохожими. Но вскоре, отогнав от себя эти навязчивые и далеко не присущие маленьким девочкам мысли, она отошла от окна и забралась на стул. Наконец-то вся семья в сборе, и можно было начать ужин. Девочка ела и слушала беседу родителей, которые обсуждали что-то непонятное, своё, взрослое: экономику, биржи, финансы. Слушала и понимала, что до взрослой жизни ещё далеко, а сейчас она может вдоволь насладиться своим беззаботным детством... Они ворвались через окно, и тут же девочка почувствовала запах крови — это её родители были убиты какой-то странной штукой, торчащей у этих двух людей откуда-то из-за спины. Она чётко помнила их лица, чётко помнила их страшные красные глаза, как они склонились над её родителями и начали их… ЕСТЬ?! В этот момент внутри неё определённо что-то сломалось, наверное, детская психика не может выдержать подобное. Она выбежала из дома, чтобы позвать на помощь. Выбежала и наткнулась на приземистую фигуру в плаще. Она не понимала уже больше ничего. От пережитого ужаса её глаза застлала чёрная пелена, и девочка потеряла сознание. Она очнулась в мягкой кровати от голоса, раздавшегося рядом. — Ладно, мы оставим её у Вас, пока не установим личность. Когда она очнется, Вы сможете её спросить, кто она и откуда? — просил низкий прокуренный голос, явно принадлежащий мужчине. — Да, конечно, — ответил женский голос. — До свидания. Если узнаете что-нибудь, то сразу звоните нам. — До свидания. Девочка заворочалась и привстала, к ней тут же подскочила миловидная женщина и сказала: — Хорошо, что ты очнулась. Лежи, милая. — Угу, — пробормотала девочка. — Я — Чиё. А как тебя зовут, деточка? — Я... Не помню. — А откуда ты? — Не помню... — Милая моя, ты что-нибудь помнишь? И тут глаза девочки застыли в немом ужасе. Резко скинув с себя одеяло, она вскочила на ноги и тут же упала. Женщина испуганно ахнула, но не растерялась. Подхватил под руки, помогла ребёнку встать, а после усадила на кровать. Девочка скривилась от боли и посмотрела на женщину диким взглядом: — Они… ОНИ УБИЛИ ИХ! — закричала она... И тут же, сжавшись в комочек на кровати, тяжело вздохнула и заплакала. — О, Ками… — женщина, присев на кровать, обхватила малышку за плечи. — Милая, я прошу тебя, успокойся! — Они уб-би-и-или… Моих роди-и-тел-лей!.. — сквозь слёзы бормотала девочка. Затихнув, она немигающим, пустым взглядом смотрела на стену, но видела не темно-зелёные листья на обоях, а кровавое пятно, расползающееся от тела матери и отца. Она не могла вспомнить ни своего имени, ни прошлого. *** Прошёл уже месяц. А в голове отпечатолось только одно — смердящий запах крови, ужас смерти и страшные красные глаза. Она твердила о возмездии и отмщении, поэтому её временно назвали Хофуку (в переводе с японского 報復 — возмездие), а фамилию дали обычную, одну из самых распространённых в Японии — Такаяма. Нельзя же ей без имени ходить, пока её личность пытались установить! Ну, а когда разузнали, что Хофуку — дочь убитых и, судя по всему, съеденных Наканиши и Акиры Сато и зовут её Ацуми, то та уже не откликалась на прежнее имя, так как попросту забыла его. Хофуку Такаяма стала жить в приюте под новым именем. *** — Хофуку-чан! Хофуку-чан! Расскажешь нам страшилку? — маленькие дети столпились вокруг одиннадцатилетней девочки. Она улыбалась одними только своими чёрными глазами, сквозняк колыхал её короткие с проседью на висках волосы. — Расскажу, расскажу… Только завтра, вечером, в женском туалете… Приходите после отбоя… А я пока гулять пойду! И смотрите мне тут, чтобы без драк и ссор! А то кому мне страшилки рассказывать, если вы все друг друга перебьете? — улыбнулась девочка. Когда она вышла из сиротского приюта Фукуоки, то сразу же побежала в парк, находившийся рядом. Хофуку Такаяма была настоящей сорви головой. За семь лет своей жизни в приюте в её личном деле было столько всевозможных проделок, как ни у кого из воспитанников. Драки, розыгрыши, проказы... Однажды она даже притворилась Аондон* и устроила такой переполох, что её потом на две недели заперли в комнате без любых возможных развлечений. И это при том, что их воспитательница Чиё-сан была добрейшей женщиной в мире! Но все выходки Хофуку можно было объяснить тем, что она хотела отгородиться от всех, кто завидовал ей, как отличнице. Все школьные предметы давались ей невероятно легко и многие ровесники просто ненавидели её за то, что она была лучше их в учёбе. Безмерная зависть сделала девочку изгоем. Хофуку постоянно дразнили "заучкой" и "ботанкой" не только из-за успехов в учебе, сколько из-за хорошего и повышенного отношения к ней учителей и воспитателей. Вот она и придумала гениальный план по уничтожению своих прозвищ. Разве заучка будет устраивать драку прямо на глазах воспитателя? Разве ботанка будет притворяться Аондон и пугать остальных детей? Главное, веселить всех и жить на потеху, прямо как клоун. И тогда никто не посмеет так её называть, а это было главное для Хофуку. Такаяма прогуливалась в своём любимом парке Охори. Одна. А как же ей хотелось погулять с кем-то! Но, думаете кто-то из ровесников возьмёт её к себе в компанию? Конечно нет! Она ведь среди одногодок, как белая ворона, и лишь всякая мелочь водится с ней просто ради веселья и страшных историй… Вдруг до её ушей донеслась необычайно прекрасная мелодия. { Вот это да… Невероятно… Кто же может так красиво играть?.. } Хофуку пошла на звук и вскоре увидела красивого мальчишку примерно её возраста, который перебирал струны на гитаре и что-то тихо напевал себе под нос. У него были большие глаза, цвет которых можно было сравнить с цветом ржавчины. Каштановые волосы отливали медно-рыжим на солнечном свете, а лицо украшало огромное количество веснушек. { Красавчик моего возраста, да и к тому же так прекрасно играет… Мы обязаны познакомиться! } — подумала Хофуку и в её голову пришла гениальная идея. Девочка тихонечко подкралась сзади и бесшумно забралась на дерево, а потом свесилась с него вверх ногами с громким криком: — Бу-у-у! Мальчишка перестал играть, вскрикнул и испуганно вскочил. Он не бросил гитару, а наоборот стиснул руку на грифе ещё сильнее. { Видимо, он очень дорожит своей гитарой… } — К-кто ты такая?! — испуганно закричал он. Такаяма рассмеялась: — Всего лишь сирота из приюта неподалёку. Да и зачем так орать? Такое чувство, будто я тебя тут убивать собралась! — Я-я… Я исп-пугался! У м-меня было т-тяжёлое д-детство меж-жду п-прочим! — Хах, у меня тоже было тяжёлое детство! Думаешь, почему я сирота? Да потому что гули сожрали моих предков прямо у меня на глазах! И ничего, не заикаюсь и не ору на всю префектуру… — девочка сложила руки на груди устремила горящий ненавистью взгляд куда-то за спину своего собеседника. Она так и продолжала висеть на ветке вверх тормашками. { Её ноги даже не дрожат от напряжения. Видимо, она очень сильная. Довольно большая редкость для человеческих детей её возраста… } — подумал мальчик и сказал, улыбаясь и пытаясь разрядить обстановку: — Может быть уже слезешь и нормально представишься? Прости, если это резко прозвучало… — Хех, да всё нормально. Я — Хофуку Такаяма. Приятно познакомиться! —девочка с лёгкостью спрыгнула с ветки, так как дерево было невысоким, и протянула руку для рукопожатия. — Тору. Тору Камияма** — Аххах, классная фамилия. Прям божественная***! — улыбнулась Хофуку. — А у тебя имя… Без обид, но оно странное немного. Однако интересное. Как оно пишется? — Катаканой, а как же ещё? **** — Понятно… — Тору задумался и присел на траву. — Слушай, Тору-кун, а откуда ты? — Такаяма присела рядышком. Этот вопрос ввёл его в некоторое замешательство, но поразмыслив минуты 2-3, Камияма ответил: — Я из Токио. Мои родители решили переехать сюда из-за более тихой обстановки с… гулями… Тут живёт их давняя знакомая, она им помогает. — Понятненько! А откуда ты научился так классно играть на гитаре? — Меня мама научила. Раньше она работала певицей в баре и играла на гитаре, но это было ещё до одной… Кхем… Ситуации. { Тору-кун что-то скрывает… Ну и ладно! У каждого свои скелеты в шкафу! } — подумала Хофуку и продолжила свой "допрос". Её новый знакомый был немногословен, но он был единственным ровесником, который говорил с ней без презрения в глазах и злобы в душе. Поэтому, Такаяма как могла наслаждались таким общением, вытягивая из Тору каждое слово. — А… Можно мне тоже попробовать поиграть? — Ну… Только если аккуратно. Мама будет ругаться, если её гитара сломается. — Я обещаю, что ничего не сломаю! Клянусь! — Ладно… Камияма вручил ей гитару и с настороженным взглядом показал Хофуку, как правильно держать инструмент. — В-а-а-а-а-а-а-а-а-ау… — протянула Хофуку, когда по очереди перебрала все струны. — А как на ней играть? Камияма, слегка покраснев, взял её руку в свою и показал ей, как и где нужно зажимать аккорды. Остаток дня был проведён за тем, что Такаяма училась быстро переставлять пальцы под началом своего новоиспеченного учителя. — Ого, сколько времени! Прости, Хофу-чан, мне нужно бежать! Родители будут ругаться, если я опоздаю на ужин. — Да ничего! Мне и самой уже пора. В приюте вообще провиант выдают по четкому расписанию. И я уже опоздала. — И ты до завтра останешься голодной? — Зато я с тобой познакомилась! И на гитаре аккорды выучила! Невелика цена, подумаешь еда там какая-то… Пф... Тем более Чиё-сан наверняка припрятала мне что-нибудь вкусненькое. — Тогда… Встретимся ещё? Я научу тебя нотной грамоте. — Правда? — Ага. — Тогда завтра, в 2 часа дня, на этом же месте! Идёт? — Идёт. — Тогда бывай, Тору-кун! — Хофуку развернулась и понеслась к приюту. — Пока, Хофу-чан, — улыбнулся Камияма, накинул на плечо шлейку от чехла гитары и пошёл в противоположную сторону. Чиё-сан уже поджидала Такаяму у порога. Она скрестила руки на груди и с укором посмотрела на Такаяму. Ей было уже 52, однако выглядела она очень молодо. Мураками Чиё была коренастой и приземистой женщиной, чьей доброте не было границ. Она была словно ангелом-хранителем для своих воспитанников, что никогда не осудит, всегда примет и поддержит. Через её заботливые руки прошёл знаменитый фехтовальщик на рапирах Икэда Рю, который время от времени приезжал в Фукуоку, навещая старую добрую воспитательницу. — Хофуку, я же говорила, чтобы ты возвращалась домой к ужину! Я не против твоих походов в парк, но не на такое долгое время! Ты же голодной останешься, да и на улице по вечерам небезопасно. Ходят слухи, что у нас в районе завёлся педофил, —проговорила Чиё-сан , в попытке запугать воспитанницу и предотвратить её прогулки в одиночестве. { Найду — лично ему глотку перегрызу… } — озлобленно фыркнула Мураками. — Простите, Чиё-сан, — девочка виновато взглянула на воспитательницу снизу вверх. — Просто я встретила одного мальчика, он так красиво играл на гитаре! Он научил меня аккордам, а ещё обещал научить нотной грамоте! А ещё… — Хофуку немного зарделась. — Он был очень красивым… — Ладно, Хофуку-чан, у тебя хоть с кем-то получилось подружиться. Это очень, очень хорошо. Но! Чтобы завтра была в приюте к ужину — как штык! Я ясно выражаюсь? — Да, Чиё-сан. — А теперь идём ко мне в комнату, я сделаю тебе кофе, — Чиё-сан взяла свою "непутевую" воспитанницу за руку. — Можно без молока? — Ладно, в этот раз можно. — Ура-а-а-а-а! Крепкий кофе! Крепкий кофе! — на радостях девочка обняла воспитательницу. — А как того мальчика звали? — полюбопытствовала Чиё-сан. У неё имелись некоторые догадки на счёт нового знакомого Хофуку. — Тору. — А фамилия у него часом не Камияма? — Камияма. А откуда Вы знаете? — Просто его родители — мои давние знакомые, — объяснила женщина. Догадки оправдались. 1:37. Приземистая фигура в чёрном плаще с капюшоном куда-то спешила по темным переулкам Фукуоки. В частном секторе она остановилась у небольшого двухэтажного дома и позвонила в дверь. Ей тут же открыли дверь. — Чиё-сан, проходите. Мамору уже приготовил Вам кофе, — улыбнулась молодая на вид женщина. — Спасибо Вам, детки, — поблагодарила их Чиё и прошла вместе с хозяйкой дома на кухню. — Здравствуй, тётя. — Привет, Мамору-чан. Как вы там? Уже освоились в новом городе? — Мы-то да, но Тору… Ему всегда тяжело приобщиться к чему-то новому, а контактировать с людьми и подавно, здесь ведь нет других гулей кроме нас. Сегодня он впервые за две недели вышел на улицу и, о, Ками-сама, он подружился с девочкой-человеком. Говорил, она из сиротского приюта. Зовут её, Хофуку, кажется. Случайно не твоя воспитанница? — обеспокоенно проговорил Мамору. — Моя, моя. Она младше Тору на 2 года. Скажите пожалуйста ему, чтобы он был осторожнее с этой девочкой. У неё было очень тяжёлое детство. Вы ведь слышали о том, что семь лет назад, двое неизвестных индивидов завалились в Фукуоку и сожрали одного очень влиятельного бизнесмена и его жену? Эти люди были моими добрыми знакомыми, жалко их… Я ничего не успела предпринять. Единственное, что я смогла сделать, это взять их выжившую дочку под опеку в свой приют. Но она питает крайнюю неприязнь к гулям и жаждет возмездия за родителей. Хофуку — хорошая девочка, но у неё нет друзей среди сверстников. Её высокому интеллекту и лёгкости усвоения знаний все завидуют, строят козни, что бы я им не говорила. Не запрещайте сыну с ней дружить, просто пусть Тору будет чуть-чуть поосторожнее. — Хорошо, тетушка. Спасибо тебе большое за всё, что ты для нас делаешь, — тут Мамору понизил голос. — У тебя хватает еды? Я сегодня принёс с работы пару пакетов. Могу поделиться. — Нет, Мамору-чан, пока мне всего хватает. И я сама в состоянии разобраться с едой. Справлялась же как-то, пока вас с Нанако не было… *** — Тору-ку-у-у-у-ун! — Хофуку с разбега набросилась на своего новоиспеченного друга. — И тебе привет, Хофу-чан. — Я так соскучилась, ты даже себе не представляешь! — Хофу-чан, ты меня смущаешь… — Камияма зарделся и мягко отстранился от девочки. Из-за этого Такаяма недовольно надула губки, но вся обида вмиг исчезла, когда Тору достал нотную тетрадь с карандашом и начал объяснять девочке ноты. *** Спустя неделю. Уже какой день подряд Хофуку проводила с Камиямой. За такое маленькое количество времени эти двое сдружились так, будто были знакомы с 3-х летнего возраста. Такаяме очень нравилось обучаться музыке, а Тору очень нравилось учить её. Хофуку хоть и была довольно ветренной девчонкой, но своего учителя уважала и относилась к обучению со всей серьёзностью. За неделю ей удалось выучить запись нот в скрипичном ключе и научиться строить простые интервалы и аккорды в ладу. С гитарой дела обстояли тоже очень хорошо. У девочки была хорошая мышечная память, так что через пару дней обучения она уже сама подбирала простые аккорды не глядя. Тору очень гордился успехами и прилежностью своей первой ученицы, благодаря этому у него появилось желание в дальнейшем стать учителем музыки. Когда он поделился своими мыслями с Такаямой, она лишь улыбнулась и сказала: — Так держать, Тору-сенсей! Я уверена, что у тебя всё получится. У тебя прирождённый талант к учительству, вон как я продвинулась! Если бы не ты… — Да ладно, ты и сама большая молодец. Не каждый может достичь такого результата за пару занятий. У тебя явно талант. — А всё потому, что у меня есть самый лучший учитель в мире — ты! — и Хофуку накинулась на Камияму с обнимашками. — Х-Хофу-чан… Ты так меня задушишь, — просипел Тору. — Ой, прости… На следующий день. — Тору-ку-у-ун… А давай сегодня закончим пораньше и просто прогуляемся? — Ладно-ладно… Думаю, хватит с тебя на сегодня. Только пошли сначала ко мне домой, занесём гитару, хорошо? — спросил Тору, аккуратно запихивая музыкальный инструмент в чехол. — К тебе домой? Круто, я ведь ни разу там не была! Всю недолгую дорогу от парка до дома Такаяма закидывала своего друга вопросами: — А твой дом большой? — Ну-у-у… Обычный. Среднего размера. — Сколько этажей? — Два. — Круто! А твои родители дома? — Мама дома, а папа на работе. — А кем работает твой папа? — Мммм… Патологоанатомом, — Камияма слегка запнулся, так как боялся сболтнуть чего лишнего. — Кем-кем? — Хофуку пока ещё не знала таких заумных словечек, и этот термин ввёл её в откровенное замешательство. — Как бы тебе объяснить… Когда люди умирают, то патологоанатомы вскрывают их и пытаются установить причину смерти, — Тору старался как можно сильнее «смягчить» суть этой профессии, так как боялся, что подробного человеческая психика девочки не выдержит. — Эт прямо вскрывают и в кишках ковыряются? — Ну… Вроде того, — мальчик неловко почесал затылок. — Блин, это круто! Приходишь на работу — а там трупаков куча! И всех их вскрываешь! Даже ужастики смотреть не надо… А может быть и мне патологоанатомом стать? Тору, конечно, ожидал любой реакции, но не такой. — И… Тебе не противно? — Тору-кун, обижаешь. Мне уже давно не противно… Всё-таки моих предков на моих же глазах на куски разорвали и сожрали… После такого грани слова «противно» как-то… Размываются, что ли? — в глазах девочки промелькнула грусть, но через долю секунды она улыбнулась. — Так что я не из этих!.. Как их… Не из слабонервных, вот! { Бедная Хофу-чан… Те гули причинили ей столько боли… Неужели, я тоже стану таким, как они, когда вырасту? Нет! Я такого никогда не допущу… Лучше я умру от голода, чем убью кого-то! } — размышляя, Камияма не заметил как остановился. — Эй, Тору-ку-у-у-у-ун! — спохватилась Хофуку, которая отошла уже на довольно приличное расстояние. — Чего это ты завис? — Да так, задумался… — Такаяма не заметила, как тот буквально за секунду оказался рядом с ней. — Вот это ты быстрый! — В Токио я ходил на легкую атлетику… { Да уж, вечная беготня от голубей — настоящая атлетика… } — Так вот оно в чём дело! Значит, мы обязаны поиграть в догонялки, когда занесём гитару! Кстати, долго ещё идти? — Не-а, мы почти пришли. Они завернули за угол и подошли к двери первого же дома. Как Тору и говорил, домик был совершенно обычный: обычный, двухэтажный, он не выбивался из остальной серой массы. Мальчик достал из кармана ключи и открыл дверь. — Я дома! — Что-то ты рано сегодня, Тору-чан, — раздался откуда-то из глубины дома приятный женский голос, а после буквально из неоткуда выглянула очень красивая женщина. Выглядела она очень молодо — лет на двадцать пять, Хофуку не сказала бы, что она имеет уже такого взрослого сына. Медно-рыжие отблески плясали на темно-каштановых вьющийся волосах, которые судя по всему были закреплены химической завивкой и огромным слоем лака. И именно от неё сыну достались эти карие глаза цвета ржавчины, что сейчас блестели на лице женщины озорными огоньками. — Я только гитару занести, а потом мы дальше гулять пойдём. — Так ты ещё и подружку свою привёл! — его мама всплеснула руками и заулыбалась. — Ну ма-а-а-а-а-ам… — смущённо проговорил Тору. Однако, мама его не слушала. — Ты же Хофуку, да? — Ага! — Какая миленькая! Тору-чан рассказывал о твоих успехах в музыке! Постой-ка мне доминантовый секстаккорд в соль мажоре! — Э-м-м-м… — этот вопрос заставил Такаяму немножко задуматься. Тору что-то подсказывал ей беззвучным шепотом, но она не обладала способностью читать по губам и поэтому приходилось выкручиваться самой. Через какое-то время девочка неуверенно протянула: — Фа... Ля... — И-и-и-и-и?.. — требовательно протянула мама Тору в ответ. — Ре? — Правильно! Ты большая умничка! Видимо, из моего горе-сына выходит не только великий музыкант, но и нефиговый такой учитель музыки! Ну конечно, в нем же течёт кровь самой Нанако Камия… — Мам, пожалуйста, не надо, — мягко перебил её Тору. — Ай-й-й, мой сыночек смущается! Какой же ты хорошенький! — Нанако взъерошила его голову полную кудряшек и обняла сына. — Ну ладно, ладно, давай сюда гитару, я сама её отнесу наверх. А вы идите, идите! Хорошо вам погулять! — принимая от Тору ношу в виде инструмента, женщина склонилась над его ухом и еле слышно прошептала: — Не забывай об осторожности. Если она узнает — нам конец. — Я понимаю, — так же тихо проговорил мальчик. — Ну всё, пока, мам! — сказал он уже в полный голос. — Пока, милый! И ты, Хофуку! Рада была с тобой повидаться! Заходи к нам ещё! — Нанако улыбнулась напоследок начала подниматься по лестнице на второй этаж с гитарой. Тору закрыл дверь, а потом, разворачиваясь к Такаяме и пряча ключи в карман, хитро улыбнулся: — Ты же хотела в догонялки поиграть? Ты водишь! — дотронулся до плеча подруги и рванул в сторону парка. — Но так же не честно! — прокричала Хофуку уже на ходу, но Тору отбежал уже на довольно приличное расстояние и поэтому вряд ли он хоть что-то слышал. Только после того, как они забежали в глубь парка, и лавировать между деревьями стало труднее, девочке удалось нагнать Камияму. Он и правда был невероятно быстр, у Такаямы уже сбилось дыхание, но та продолжала гнаться за ним. Ей было чертовски сложно приблизиться к нему даже на сантиметр. Но, когда Тору слегка замедлился чтобы обогнуть очередное дерево, то Хофуку резко рванула вперёд, пытаясь хоть как-то дотронуться до него. Однако мальчик как-то увернулся, и руке Такаямы удалось схватить лишь воздух. Не удержавшись на ногах из-за резкого смещения центра тяжести, девочка упала прямо лицом в землю. От глаз Камиямы это не укрылось. Он подбежал к Хофуку и, помогая ей подняться с земли, взволнованно проговорил: — Х-хофу-чан, ты в порядке? Сильно болит? Девочка подняла голову. На её лице красовалась парочка глубоких ссадин, а из носа стекала небольшая струйка крови. При виде и запахе этой ярко-красной жидкости, у Тору преумножилось количество слюны во рту и сильно засосало под ложечкой. Хофуку, которая хотела сказать, что пострадала не сильно и вообще, с ней и не такое случалось, застыла с приоткрытым ртом, удивлённо глядя на Камияму. Её глаза сузились, а во взгляде помимо удивления проскакивал страх, ведь глаза её друга стали прямо такими же, как у тех чудовищ, что сожрали её родителей в тот злосчастный вечер. — Т-тору-к-кун… — дрожащим и еле слышимым голосом выдавила она. — Т-ты ч-чт-т-то… Гуль?.. — последнее слово девочка произнесла на выдохе, что сделало его ещё более тихим, чем остальные. Тору словно молнией ударило. Он резко сел на землю, уткнулся головой в колени, руки зарыл в волосы и стал нервно бормотать: — Нет… Нет… Этого не может быть… Я не мог… не мог так просто… Нужно было быть осторожнее… Я идиот… идиот… идиот… { Похоже, из-за вида крови у меня появился какуган… Говорил мне папа работать над контролем! Как я мог такое допустить?! Хофу-чан ведь ненавидит гулей, она точно не захочет больше со мной дружить… А потом она расскажет всё в лучшем случае Чиё-сан, а в худшем случае дойдёт до голубей… Или… Или… Родителям или Чиё-сан придётся её убить, чтобы она не сказала лишнего… Нет, нет, нет! Я не могу такого допустить! Не могу допустить, чтобы невинного человека из-за меня лишили жизни мои же близкие… Чёрт, чёрт, чёрт! Какой же я дурак…} Камияма судорожно вздохнул и начал всхлипывать. Жизнь учила его быть сильным, но слёзы, накатившие на него, он был не в состоянии сдержать. Хофуку заметила, что Тору плачет, утерла кровь рукавом и, как бы страшно ей не было, присела рядом и приобняла друга за плечи. — Не плачь! Ну и что, что ты какой-то там гуль… Вы же с родителями людей не убиваете, правильно же? Если бы вы кого-то убили, то про это показали бы в новостях, да? — Да… П-папа всегда приносил еду с морга… — у мальчика затеплилась надежда, что ему всё же удастся убедить Такаяму никому ничего не рассказывать. — Вот видишь, Тору-кун, вы хорошие! И если ты думаешь, что я не буду с тобой дружить из-за того, что ты гуль, то ты самый большой идиот на свете! Тору улыбнулся сквозь слёзы. — Обещаешь, что никому не скажешь? — Только если ты пообещаешь, что не съешь меня! Они рассмеялись и обнялись. А после поклялись друг другу, никаких секретов у них не будет. *** — Ты уже в средней школе?! — Ты ещё в шестом классе?! Эти слова были произнесены одновременно. — Если честно, я думал, что ты старше… — неловко улыбнулся Тору. — А я думала, что ты младше! Я бы и не сказала, что тебе тринадцать… — А я бы не дал тебе одиннадцати. Ты выглядишь очень взросло. К тому же ты довольно высокая для своего возраста. — А ты очень низенький! Но это делает тебя ещё милее! Тору зарделся. — О, опять засмущался! Мила-а-а-ашка… — протянула Хофуку. — Хофу-чан! Время для этих двоих летело незаметно. Вот прошел уже год. К этой весне Хофуку стала частым гостем в доме Камиямы. Она очень любила болтать с мамой Тору о музыке и докапываться до отца Тору с вопросами: "А в морге трупы шевелятся?", "А на патологоанатома долго учиться?", "А это сложно?", "А что туда сдавать надо?". В этом году отношения Такаямы с одноклассниками только ухудшились, но ей было не до этого. Она даже драться перестала. Её задачей было закончить этот день, а после уроков побежать в школьный двор, где всегда поджидал её Камияма. Они вместе шли со школы, и мальчик часто приглашал Хофуку к себе делать уроки. Учился он довольно неплохо и часто помогал девочке с особо сложными предметами. Той свойственно было схватывать всё на лету, особенно если это объяснял Тору. Поэтому они быстро заканчивали, а после разучивали что-то на гитаре и пели. Нередко к ним присоединялась Нанако, и тогда у них образовалось целое трио! Прошел ещё год. Незаметно для всех Тору вытянулся и стал чуть ли не на голову выше Такаямы. Та лишь смеялась и говорила при встрече: "Простите, я Вас не знаю… А вы не видели такого ни-и-изенького мальчика, его Тору Камияма зовут?". И именно в этом году Хофуку осознала всю глубину своего отношения к Камияме. Она не просто привязалась, она влюбилась в этого высоченного уже-не-мальчишку гуля и не могла провести без него ни дня. Он всё так же ждал её у школы, они всё так же делали домашнее задание у него дома. Он всё так же доводил её до приюта и отмазывал перед Чиё-сан, когда она задерживалась у него слишком надолго. Хофуку всё так же нравилось вгонять Тору в краску называя его всякими милыми и в то же время идиотскими прозвищами, ей нравилось виснуть у него на шее, обнимать при каждой встрече. А ещё Хофуку пошла в среднюю школу! Причём в ту же самую, где доучивался последний год Тору! Их счастью не было предела, когда они оба узнали эту новость. Ребята стали проводить гораздо больше времени вместе: они бегали друг к другу на переменах, не взирая на замечания сенсеев, и из-за этого часто опаздывали на уроки. Но не велика цена! Они ведь могут побыть лишнюю минутку вместе! На большой перемене Камияма покупал для Хофуку шаурму, к которой она с недавнего времени пристрастилась и кофеёк для обоих. Девушка стала чаще заглядывать из-за занятий с Тору. Хоть Такаяма и была отличницей, планку становилось держать всё сложнее и сложнее. Средняя школа, чёрт её дери! Куча тестов, контрольных и прочего дерьма. Нередко Хофуку настолько уставала, что отрубалась прямо на плече у Камиямы, который пытался донести ей простым и понятным языком как реагируют оксиды. Конечно, она сама вроде бы неплохо в этом разбиралась, но для подстраховки обучалась у Тору. После последовал восьмой класс, а ещё позже наступили летние каникулы — самые длинные и самые любимые учениками. Много кто ходил на дополнительные или же занимался на дому с репетиторами, но Хофуку решила подзаработать и от своего приюта время ездила работать на ферму: собирала там помидоры всякие, полола грядки, обрезала и подвязывала огурцы… Работа была не то чтобы сложной, а скорее утомительной. Но платили за это довольно-таки приличные деньги, а Такаяма к концу лета хотела накопить на собственную гитару, чтобы после играть с Тору дуэтом. В дни работы Хофуку очень скучала по дорогому душе и сердцу другу. Поэтому, после длинного и мучительного рабочего дня, уставшая, но счастливая, она валилась в дом к Камияме, где ей всегда были рады. Там Тору делал ей кофе, она ложила голову к нему на коленки, и они разговаривали буквально на любые темы. Но их так называемое "каникулярное счастье" продлилось недолго. Сегодня у Хофуку был выходной. Вечером Такаяма планировала пойти к Тору, а пока она валялась на диванчике в холле, смотрела новости и рисовала. Рисовать в полной тишине девушка не любила, а вот монотонное вещание ведущего было как раз. Ей даже не нужно было вслушиваться в его речь — то, что есть звук на фоне, уже было отлично. — А теперь Срочные Новости: руководство районного морга заметило, что у трупов начали пропадать некоторые внутренние органы. Полиция предполагает, что в этом замешаны гули. Мэрией города было решено направить запрос в Центральное Руководство ККГ на расследование этого дела. Хофуку буквально током ударило, когда она услышала слово "гули". { Чёрт! Неужели кто-то из следаков вышел на след семьи Тору!? Не к добру это... } Девушка подорвалась с места, задев рукой всё что было на диване, так что карандаши и бумага разлетелись в разные стороны, схватила ботинки и, ничего не объясняя проходящей мимо и чем-то обеспокоенной Чиё-сан, со скоростью света понеслась к выходу из приюта. За невероятно короткое время Хофуку оказалась у двери дома семьи Камияма и трясущейся рукой позвонила в дверь. Открыла её довольно поникшая Нанако, которая при виде Такаямы попыталась изобразить на лице улыбку. Однако, её попытки не увенчались успехом. — Привет, Хофуку-чан… — женщина тяжело вздохнула. — Ты к Тору? Девушка кивнула. — Он у себя, — сказала мама Тору и пропустила Хофуку в дом. Буря в душе у Такаямы начала затихать. { Слава Ками, с Тору и Нанако всё в порядке! Только вот Мамору пока не видно… На работе наверное… Надеюсь, что его не застанут прямо на "месте преступления"… } — размышляла девушка, пока поднималась по лестнице. Дверь в комнату Тору была приоткрыта. Хофуку легонько постучалась и тихо сказала: — Тору-кун, это я… Обладатель комнаты сидел за столом и, вцепившись руками в свои густые кудри, молчал. Его спина сотрясалась от беззвучных судорожных вздохов. — Тору-кун? — Камияма всё ещё молчал. Девушка осторожно подошла к нему и ласково погладила по голове. — Тору-кун… Всё будет хорошо! Правда, я точно знаю… Ты и твоя семья… Вы… Вы точно как-нибудь выберетесь из этого ужаса… Подумаешь, следователи какие-то! — Так… Ты видела новости? — Камияма наконец-то перестал мучить свою шевелюру и опустил руки на стол. Парень смотрел на Хофуку, будто пытаясь сдержать крики боли, именно сейчас стала более заметна его худоба, а его красивые "ржавые" глаза застлала пелена отрешённости и безразличия ко всему, кроме себя и своих проблем. — Да… — Такаямы продолжала перебирать кудрявые прядки. Она знала, что Тору нравилось, когда она трогает его волосы, и тем самым пыталась успокоить друга. — И... Сразу побежала ко мне? — Конечно! Я так волновалась за твою задн!.. — не успела девушка договорить, как Камияма захапал своими загребущими ручонками её к себе в объятия. Для Хофуку такое положение было немного неудобным, ведь Тору сидел, и ей приходилось наклоняться. Однако парень за неё нашёл выход из ситуации. Он притянул Такаяму ещё ближе к себе так, что ей пришлось умоститься на его коленях. У девушки сжалось всё внутри, а сердце заколотилось быстрее. Камияма судорожно дышал ей прямо в шею. Его дыхание было такое тёплое... У него были тёплые руки, он сам был очень тёплый. Ладонь Хофуку зарылась в рыжие кудри на затылке, а после спустилась на шею Тору. Тот немного поёжился. — Холодная, — прошептал он. — Знаю, я всё время холодная... — еле слышно, на выдохе произнесла Такаяма. Воцарилось минутное молчание. — Хофуку, — её имя, произнесённое невероятно четко и громко, отозвалось эхом в просторной комнате. Сама же носительница сего буквального имени резко вздрогнула, однако отозвалась: — Что? — Обещай мне, что бы со мной не случилось, ты не будешь убиваться по мне и плакать. — Но... Тору... Всё буде!.. — Ничего не будет. Возможно, ты в последний раз видишь меня, как и я тебя. Обещай, — Камияма нащупал вымазанные, по всей видимости, грифелем карандаша запястья и крепко сжал их. — Обещаю, — выдохнула Хофуку. По её щеке скатилась одинокая слезинка. Неужели и правда всё так плохо? С первого этажа послышалось, как поворачиваются ключи в замочной скважине, скрип двери, а затем звучный голос отца Тору с аккомпанементом в виде обеспокоенного лепетания Нанако. — Тебе лучше уйти, — вздохнул Тору. — Сейчас мы с родителями будем обсуждать что нам делать. Я... Потом тебе всё расскажу... Если получится. Встретимся завтра в парке... Часов в восемь вечера, идет? — Ага... — как только Тору выпустил Хофуку из своих объятий, та поднявшись, медленно поплелась к выходу. Её до сих пор дрожащая рука задержалась на дверной ручке. — Если не приду в течении часа, то лучше не ищи меня. Я не хочу, чтобы ты тоже попала под раздачу, и тебя бы наказали за содействие гулям. — Хорошо, — Такаяма вышла из комнаты, поздоровались с Мамору и покинула охваченный пусть и не людским, но горьким отчаянием дом, который всегда принимал её с радушием. На следующий день. — И... Что с вами теперь будет? — обеспокоенно спросила Хофуку, обнимая колени. — Мы все пришли к выводу, что больше не можем находиться здесь. Это слишком опасно. Мы уедем отсюда, как только сможем. Сменим номера, имена, и нас, как семьи Камияма не станет больше. — К-куда?!. — в глазах Такаямы обозначились слёзы. — И когда?! — Прости, я не могу сказать. Если следователи всё же выйдут на тебя и ты будешь обладать какой-либо информацией, то очень плохо будет как и тебе, так и нам, — Камияма грустно улыбнулся, легонько прикоснулся своими худыми руками к щекам Хофуку и смахнул слезинки с её глаз. — Это наша последняя встреча?.. — Такаяма сглотнула. — Да, — у Тору сбилось дыхание, ведь к нему резко прильнула разразившаяся в рыданиях подруга. Он сам был готов в момент расплакаться, однако понимал, что тем самым лишь усугубит ситуацию. Поэтому, ему ничего не оставалось, как потрепать Хофуку по волосам. — Ты просто пойми, что это необходимая мера. Так будет лучше для нас обоих. Да и... Иногда мне кажется, что всё ещё с самого начала было предрешено. Нам не суждено навсегда оставаться вместе. Мы разные: ты человек, а я — гуль. Нас не должно быть рядом. Не здесь, не в этом мире, где есть следователи и враждующие группировки гулей. Если бы кто-то из других людей или же других гулей узнал бы о вот такой нашей дружбе, то не помедлил бы. Нас вдвоём уже не было бы в живых. Прости, Хофуку, — эти слова были тем, в чём миллиарды раз убеждал себя сам Тору. И сейчас, произнося их в слух, ему было невероятно сложно доказать самому себе, не то что Хофуку, что эти слова реальны. — Но... Почему? Почему, чёрт возьми? Вы же... Вы не выбирали кем родиться! И мне лишь повезло, что я родилась человеком. Я могла и гулем родится! Да кто угодно мог бы им родиться. Даже те самые следователи... — Такаяма продолжала рвано всхлипывать, её голос был тихим-тихим, а руки пробрала легкая дрожь. — Я не знаю, Хофуку. Никто не знает. Так вот устроена эта реальность. — Дебильная реальность, — Хофуку поджала губы. — Дебильнее некуда. Но мы же ничего не сможем сделать. Не нам решать порядки и законы этого прогнившего мира... Пойми наконец это... — Предлагаешь смириться? Но мы же можем что-то сделать, чтобы изменить законы? — Наверное, но я даже не знаю что. Может быть, у тебя получится узнать... Сделать то, на что другой никогда бы не пошёл... — Может быть... Тору позвонили. — Да, пап? — Камияма молчал, пока в телефоне слышался невнятный и приглушённый голос Мамору, который невозможно было разобрать. — Всё, я уже иду домой, — опять пауза. — Я... Я наплёл ей что-то про то, что мы улетаем в Аргентину к моей тёте по маминой линии, как ты и сказал... Ага, пока... — Тору убрал телефон от уха. — Слышала про Аргентину? Это наша липовая история. Говори теперь всем про это, хорошо? — Да, — промямлила Такаяма. — Всё, мне пора, — Камияма легонько отстранился от всё ещё обнимающей его Хофуку. — Пока, — было невыносимо смотреть на её невероятно опухшие от слёз, грустные глаза, которые искрились отчаянием. — Ладно... Завтра в девять утра ты можешь прийти на станцию Хаката. Попрощаться. В последний раз, — бросил он и, уставившись себе под ноги, побрёл в сторону своего дома. Весь этот день и следующую ночь Хофуку не спала, не ела и ни с кем не разговаривала. Она не отвечала ни на вопросы обеспокоенной Чиё, ни на насмешки других детей из приюта — ей было не до этого. Она думала о Тору. О Тору и об этом мире, что никогда не даст им быть вместе. О Тору и этой идиотской любви, об глупой привязанности, в которой она так и не созналась ему за все эти годы. Она откровенно не понимала как можно обвинять такое, ни в чём неповинное, невероятно доброе и отзывчивое создание как он, просто за его существование! Как можно просто взять и убить его?! На Хакате между тем было невероятно пусто. Миновал час пик, метро опустело и лишь редкие-редкие люди удостаивали станцию своим присутствием. Тору пришёл первым, он ждал её у входа, его капюшон был так же надвинут на глаза. Как только Хофуку приблизилась к нему, тот взял её за рукав, отвёл в самый укромный уголок станции и снял капюшон, давая своим кудряшкам рассыпаться и лечь, как хочется этого им. — На тебе лица нет... — он не успел договорить, как Такаяма его перебила: — И не будет. Ближайшие несколько лет. — ...и синяки. Ты что, не спала? — договорил Тору. — У тебя тоже. Ты тоже не спал? — парировала Хофуку. — Да, совсем не спалось.... — Камияма вздохнул, улыбнулся и ласково погладил её по волосам. Воцарилась тишина. Она вдвоём молчали, а рука Тору всё ещё покоилась на волосах Такаямы. Каждому было что сказать другому, однако никто не знал с чего начать. { Так, Такаяма, это ваши последние минуты вместе. И если ты не признаешься ему... } — пронеслось у Хофуку в голове. Она убрала руку Камиямы со своей головы, тот хотел что-то сказать и уже выдавил неловкое "Я...", как девушка неумело прильнула к его губам. И тут же, будто спохватившись, отпрянула. — Так... Что ты хотел сказать? — Тоже самое, только словами, — улыбнулся Тору и сам нежно поцеловал её. Этот поцелуй не был каким-то жарким или страстным, скорее неумелым. Они вдвоём до этого момента ни разу не целовались, но этот поцелуй был особенным. Он извинялся за то, что они больше не смогут быть вместе, находиться рядом, попивать кофе и играть на гитаре. Он объяснялся за те несказанные пару лет назад слова, сглаживал углы в их отношениях и навёрстывал то, что они упустили, упускают и упустят. Навеки упустят из-за этого мира, этой чёртовой реальности, судьбы, которая никогда не пойдёт им навстречу. Они не могли целоваться вечно, время поджимало и Тору, прекрасно понимая это, мягко отстранился и прижался лбом ко лбу Хофуку. — Слушай меня внимательно, ты необычная, просто удивительная девушка. У тебя невероятно доброе сердце и наипрекраснейшая душа. Таких в нашем мире ещё поискать — одна на миллион. Таких редко когда ценят и часто обижают. Показывай своё сердце, открывай душу только тем, кто тебя ценит. Будь так же жестока с теми, кто с тобой жесток. Пожалуйста, найди способ изменить законы мира. Именно у таких, как ты всё всегда получается, и я всю свою жизнь буду в тебя верить. Я люблю тебя, Хофу-чан. Ты невероятная, — Камияма подарил ей невесомый поцелуй в лоб и в последний раз крепко обнял. — Прощай, Хофу-чан. — Прощай, Тору. *** Октябрь в этом году отличился холодной для юга Японии и мерзопакостной погодой. Постоянно шли сильные дожди, словно сезон дождей повторялся по второму кругу. Так, ненароком забыв свой зонтик дома, можно было промокнуть насквозь от неожиданного ливня. Уроки уже закончились, и Хофуку в одиночестве шагала к приюту. Тут больше нет Тору, что так переливисто пел под звон уже полюбившейся ей гитары. Уже не будет ни посиделок за чашкой крепкого кофе, ни вкусной шаурмы. Ни его прекрасной улыбки... Лишь пустая обходная дорога, по которой Хофуку ходила, чтобы никто ей не попадался на глаза. Сейчас, когда Тору не стало в её жизни, Такаяма не переносила общества большинства окружающих её людей. Она всё больше стала замыкаться в самой себе. Хофуку любила рисовать в гордом одиночестве и перебирать струны недавно купленной гитары. При этом вынашивая идею, при которой ей будет по силу изменить эти предрассудки и создать ту реальность, где она может быть с Тору не смотря на то, что он гуль. Она ведь может стать следователем, ККГ ведь охотно принимает на службу молодых людей, а в особенности сирот, пострадавших от нападений гулей. И если она будет стоящим, достойным уважения специалистом, то, возможно её выслушают и ей удастся каким-либо образом переписать устои. Звучит многообещающе! Зайдя в здание приюта, Такаяма привычно поздоровалась с дежурным воспитателем на входе и пошла в глубь здания. Сейчас Хофуку просто хотела отдохнуть, ведь очень устала от школы, уроков и всего прочего, что сейчас нависло над ней в виде прямых обязанностей пусть и не совсем примерного ученика. Однако, пока передохнуть не получится. Такаяму заприметила Чиё-сан, которая и потащила её знакомиться с "кое-кем очень интересным". И этим интересным человеком оказался Икэда Рю. Это был тот самый именитый фехтовальщик на рапирах и, как оказалось по последующему монологу Чиё-сан, тот получил довольно серьёзную травму во время турнира и приехал в родной город, чтобы в течении полугода восстановиться, а после вновь вернуться к тренировкам. { Значит, вот какая эта судьба... Сначала ужасно обходится, а потом буквально на блюдечке преподносит мне человека, с помощью которого я могу подготовиться к поступлению в ККГ... Что ж, грех не воспользоваться таковой возможностью... Конечно, придётся попотеть, чтобы добиться чего либо, но всё же... } Она лишь наивно хотела изменить этот мир к лучшему. Но захочет ли мир меняться?