Затмение

В тот вечер, когда мистер Лейхот отменил ужин, Пол больше не улыбался. А ведь всё так хорошо начиналось… Причиной этому был завал в автосервисе Порт-Анжелеса, который был открыт буквально неделю назад. Парень показал мне дом, не на чем особо не зацикливаясь, лишь позволяя мне рассмотреть каждую комнату, разумеется, кроме спальни Стивена. И, если ни гостиная, ни столовая с кухней, не особо-то меня заинтересовали, то вот комната Пола… Она на сто процентов отличалась от остального всего дома. Мебели немного, но она была базовая. Рабочий стол со стулом в углу комнаты, рядом с окном, встроенный шкаф прямо напротив кровати, несколько полок и пару каких-то статуэток, выполненных из дерева. Около трёх длинных полок с, видимо, коллекционными мини-машинками, и одна целая стена над кроватью, стоящей посередине комнаты, изголовью прижатая к стене слева от двери, полностью выделена каким-то фотографиям, которые невозможно было сосчитать с первого взгляда, их явно больше сорока. — Можно? — указывая на фотографии, спросила я, оборачиваясь на парня, который остался стоять у двери, пропуская меня внутрь своей спальни. — Да, — кивнул он, жестом приглашая меня пройти вглубь помещения, — Это мои фотографии из Такомы. Несколько шагов и вот, я уже стою в десяти сантиметрах от стены, разглядывая одну из фотографий, на которой был запечатлён мальчик лет трёх. Он улыбался, обнажая ряд молочных зубов, и, снизу вверх смотря на стоящую рядом девушку. К слову, она была красивая, довольно молодая с тёмными, длинными, вьющимися волосами, доходившие ей до бёдер, выразительные карие глаза, вокруг которых появились морщинки из-за улыбки. На фоне было какое-то горное озеро. Солнечный день, на небе ни облачка, много деревьев, в основном сосны и ели… Они очень похожи. Явно родственники. Мальчик, очевидно, — Пол, но… Здесь он очень счастливый, таким я его ещё не видела… — Это…? — повернула к парню голову. — Мелисса, — он внимательно смотрел на девушку с фотографии и улыбался не только губами, но и глазами…да так искренне и тепло, что мне стало не по себе, словно пятое колесо, — Моя мама. Это наше последнее фото, — улыбка моментально слетела с его лица, оставляя после себя лишь нахмуренный взгляд, — Следующим утром её забрала скорая. Инсульт. — Господи, — закрывая рот рукой, прошептала я, — Мне так жаль, Пол, — свободной рукой касаюсь его ладони, но он даже не посмотрел на меня. — Всё хорошо, персик. Я уже привык, — парень продолжал разглядывать фото. Пусть он и пытался показать безразличность, но получалось на троечку. Тон голоса и мимика лица — выдавали его с потрохами. — Прости, не нужно было просить… — Нет, — прервал меня он, наконец-то, взглянув на меня, — я хочу, чтобы ты знала, — сел на свою кровать, увлекая меня за собой, и, усаживая напротив себя. — Это не обязательно… — Поэтому мы и переехали сюда, — игнорируя мои слова, начал индеец, — После…после её смерти отец не мог оставаться там, всё напоминало о ней, и, если бы не наша… — на несколько секунд он замешкался, прерывая себя. Было видно, что он хотел сказать что-то важное, но не решался, поэтому сказал другое, — наша семья здесь, в резервации, то, боюсь, Стивен не пережил бы это. Он очень сильно любил её и продолжает до сих пор. Парень умолк, собираясь с мыслями. Слушать его было крайне нелегко. То и дело хотелось вставить какой-то комментарий, или сказать как мне жаль. Но вместо этого, я просто взяла его ладонь, зажимая её между двумя своими, в знак поддержки. — Она, кстати, была с этих мест, — он улыбнулся, вспоминая какие-то моменты с ней, — Ты не представляешь, какие истории мне рассказывали перед сном. Местные легенды. Я обязательно тебе их расскажу, но, боюсь, как у мамы не получится. Эти фотографии и пара статуэток — единственное что у меня есть, кроме воспоминаний, — после каждого предложения он делал паузы, собираясь с мыслями, и, изредка улыбаясь. Лейхот снова замолчал, но на этот раз оно длилось дольше. Минуты три. — Я боюсь забыть её, Лилит, — он сильнее сжал мою ладонь, — Ты, возможно, считаешь меня мазохистом, ведь это — каждодневное напоминание о ней, её смерти, моём детстве, — махнул рукой на стену с фотографиями, — Но ещё это — единственная частичка её в моей жизни. И лишаться этого я не могу…не хочу. Он говорил искренне. — И не забудешь, — улыбаюсь ему, слегка притягивая к себе руки, намекая ему на то, что хочу обнять, — Иди ко мне. Он, не сопротивляясь, придвинулся ближе, отпуская мои руки, позволяя обнять себя за шею и положить подбородок ему на плечо. В это время горячие ладони обвили мою талию. Положение, конечно, не самое лучшее, но отрываться от него мне крайне не хочется. То, что он рассказал, было для него самым большим откровением. А те чувства, с которыми были произнесены все его слова, явно достали с самых глубин его души. Через пару минут мышцы предательски заныли, вынуждая нас отстраниться. После этого мы продолжили осматривать дом, осталась только выделенная для меня комната. Одна односпальная кровать, расположенная у стены справа от входа; рабочий стол, над которым были полки для учебников и книг, поставленный параллельно кровати; встроенный шкаф с огромным зеркалом, занимавший половину стены справа от входа. Довольно большой участок пустого места, расположенный между кроватью и окном. — Ты убедил меня, что моё присутствие в этом доме не неприятность, — обернувшись на парня, который до сих пор стол в дверном проёме, сказала я, — Но вы явно потратились на мебель в этой комнате. — Сказать честно, не особо, только на кровать и шкаф, — пожал плечами он, — Ты не голодна? Пирог, наверняка, готов. — Конечно, — возвращаюсь к нему и, взяв за руку, направилась к лестнице, чувствуя, как он идёт следом. Десерт и вправду был готов, тесто подрумянилось и полностью пропеклось. Пол поставил стеклянную ёмкость, в который был пирог, на деревянную доску, дабы он хотя бы немного остыл. И принялся жарить мясо, предварительно обжариваем куриную грудку, которую мне необходимо было накрошить для того, чтобы доделать салат. Наверное, я смотрела на то, как парень стоит ко мне спиной и переворачивает мясо, на мышцы, которые облегает ткань тёмно-синей футболки, словно вторая кожа, они перекатывались с каждым его движением. Поэтому не сразу поняла, что он обернулся и давно наблюдал за мной, пока я бегала глазами по натянувшейся ткани в районе груди. — Я, конечно, деньги за просмотр не беру, но, наверное, придётся, — своим голосом он буквально заставил меня оторваться от разглядываний его тела и поднять взгляд к лицу. — Давно пора, — бурчу я, опуская голову обратно к доске, на которой лежали помидорки черри, — Выставишь цены, мне скажи. Придётся запастись наличными. — Знаешь, лично для тебя сделаю отдельные, — обернувшись обратно к сковороде, повёл плечами парень, — Наверное, за это я заслужил пару поцелуев. — Да ты коварен, Лейхот, — ухмыляюсь я, чувствуя, как к лицу приливает горячая кровь. Мы сошлись на том, что даже отсутствие в доме Стивена не отменяет праздничный, в какой-то степени, ужин в честь моего появления здесь и знакомства с его отцом. Поэтому решили закончить с готовкой и поужинать вместе. «Как свидание» — промелькнуло у меня в голове, когда с заправкой для салата было покончено. Почему бы и нет? Мы нравимся друг другу и, кажется, встречаемся, поэтому вполне нормально то, что мы будем ужинать вдвоём. Прошло около пятнадцати минут прежде, чем мясо было готово. Парень разложил его по тарелкам, добавляя к нему гарнир, и, начиная накрывать на стол на двоих, а третью порция, которая, судя по всему, предназначена для Стивена, оставалась на кухонном островке. Находиться рядом с ним было приятно, легко и, как-то, правильно что ли. Больше не было щемящего чувства в груди, которое неприятно ныло, каждый раз когда я понимала, что нахожусь там, где была лишней. Но сейчас…сейчас было хорошо. — Всё готово, — сообщил парень, когда я держала посуду под струёй горячей воды, которую вызвалась вымыть, чтобы не стоять без дела, в то время как он бы раскладывал сервиз. — Я тоже почти всё. — Хорошо. Он стоял позади меня, это легко было понять по его шагам и шелесту одежды. Не обращать на это внимание было крайне сложно…сложно чувствовать его взгляд на своей спине и слышать тяжёлое дыхание, которое, кажется, становилось всё чаще и чаще с каждой секундой. Отложив последнюю тарелку на решётки для сушки, и, выключив воду, я почувствовала, что он сделал шаг ко мне, а после ладони легли мне на талию, слегка сжимая её. — Я хочу свою оплату, — наклонившись к моему уху, прошептал индеец, — сейчас. Хотя бы один поцелуй. — Разве ты не знаешь? — оборачиваюсь к нему, вскидывая брови, а на моё высказывание он нахмурился. — Что? — Я тоже ввела ценники, — закусываю губу, радуясь его растерянности, — С тебя десять баксов. Он изогнул бровь, не веря моим словам. — Бумажник в машине, — хмыкнул парень, — Мне сходить за ним? Я ухмыльнулась, поправляя воротник его футболки, наигранно-серьёзно кивнула, прекрасно зная, что он будет стоять рядом до тех пор, пока мои руки не спадут с его плеч. Медленно поднимаю взгляд, следя за венкой, которая размеренно и ели заметно пульсировала под кожей, заставляя ямочку между ключицами подрагивать. Я не была против «оплаты», вовсе нет, не упускать же возможность лишний раз почувствовать его губы на своих. Но, черт возьми, как было приятно видеть его, когда он борется со своим желанием прильнуть ко мне в эту же секунду. Было приятно видеть его карие глаза, блуждающие по моему лицу, и, пытающиеся запомнить каждый его миллиметр; губы, которые слегка подрагивали, пытаясь то ли скрыть хитрую усмешку, то ли сильное желание облизнуть их. Кладу ладони ему на плечи и, опираясь на них, привстаю на носочках, чтобы дотянуться губами до его губ. Конечно, он был выше меня, поэтому завершить задуманное было крайне сложно, но выполнимо. Мотнув головой, индеец благосклонно наклонился ко мне, касаясь моих губ своими, неторопливо и нежно обхватывая ими верхнюю, совсем чуть-чуть оттягивая её, на секунду отстраняясь, но лишь для того, чтобы вновь прильнуть ко мне, на это раз чуть быстрее и резче. Его губы было настолько приятно ощущать, что даже когда он отстранился для того, чтобы восстановить сбившееся дыхание, которое, к слову, у меня было довольно прерывистое, я всё равно пыталась заставить его продолжить. Но на мои действия он лишь задорно рассмеялся, словно я сделала что-то до жути смешное. — Персик… — улыбаясь он зафиксировал свои локти, ощутимее сжимая мою талию, как бы говоря, что мне стоит остановиться, — Дай мне время, — закусил губу, глубоко вдыхая, — Если в моём распоряжении будет так много твоей близости, то мне не удастся держать себя на приличном расстоянии от тебя. — Извини, — выдыхаю я, отклоняясь чуть назад, дабы показать ему, что отлично поняла его, — Твой возраст частенько забывается. Извини, постараюсь чаще себе напоминать об этом, — перекладываю ладони на сгиб его локтей, слегка отталкиваясь. — Пусть я не совсем так хотел выразиться, и ты поняла меня не совсем так, как мне хотелось бы, слишком серьёзно…но для тебя эта версия будет лучше, — он отпустил меня, делая шаг в сторону. — Уже довольно поздно, твой отец точно не приедет? — Нет, он приедет ближе к часу ночи, а мы в это время будем спать, — с нотками стали в голосе, совсем как Сэм, сказал Пол. — Конечно, — улыбаюсь, поправляя серую футболку, которая задралась в некоторых местах, — Идём? Ужин прошёл просто превосходно, пусть и без Стивена. Помимо того, что абсолютно вся еда получалась чертовски вкусной, так ещё мне удалось съесть половину стейка! Лично для меня это было достижение, так как последнее время в меня влезала максимум неполная тарелка супа Эмили. Мясо получилось очень мягким и сочным, нож практически не пригодился, мышечные ткани можно было отделить друг от друга и вилкой. Оно буквально таяло во рту, а маринад, который приготовил парень, полностью пропитал стейк. Неизвестный мне соус также был идеален! Индейский рецепт явно был лучше какого-либо другого какой мне был известен. Пряный и с щепоткой остроты. Лейхот умеет готовить и это факт! Боюсь, это первое блюдо, которое понравилось мне полностью, изъянов в нём я не нашла. Гарнир, как и всё остальное, что приготовил индеец, получился идеально. Рис с овощами отлично дополнял основное блюдо. Он получился не неразваренный и не слипался в комочки. А вот салат меня огорчил. Слишком много лимонного сока я добавила. Так и знала. Впрочем, яблочный пирог спасал моё положение, он получился довольно сладкий и, от корицы, пряный. Пол впервые так много говорил со мной, не стесняясь каких-либо тем, своего мнения и эмоций, которые он, частенько, старательно скрывал, словно в этом было что-то зазорное. — Чудесный салат, Ли, — улыбнулся парень, откладывая себе еще немного еды. Я улыбнулась, смотря на него, лгать он умеет, но убедить меня в своей лжи ему удастся довольно тяжело. — Неправда, — опускаю взгляд на свою тарелку, ковыряясь вилкой в рисе, — Ты почувствовал переизбыток лимона, — вновь обращая всё своё внимание на собеседника. — Это его совсем не портит, персик, — по-доброму ухмыльнулся он, отправляя себе в рот кусочек курицы. — Всё равно…по сравнению с твоим шедевром это так — блюдо из забегаловки, — закатываю глаза, продолжая улыбаться, — Но, спасибо, мне приятно слышать от тебя эти слова. Я понимала, что развивать эту тему не стоит. Зачем лишний раз его нервировать, заставлять раздражаться? Не сегодня, не в такой спокойный вечер, выдавшейся впервые за долгое время. — Помнишь, тот день, когда мы только познакомились? Первого сентября? — вспомнил парень, когда мы обсуждали смешные и даже стыдливые моменты из нашей жизни. На его вопрос я лишь кивнула, улыбаясь ему, и, обнажая ряд зубов, — Ты не представляешь, как мне было страшно подходить к тебе, боялся, что произведу не самое лучшее впечатление. — Не зря боялся, — вновь улыбаюсь, — Тогда я подумала, что ты самовлюблённый павлин, который затащит к себе в постель любую, стоит лишь подмигнуть. — Отчасти ты права, — рассмеялся он, вставая с места, и, держа в руках свою пустую тарелку. — Боюсь представить, сколько девушек ты приводил в этот дом, — повторяю его действия, подходе у раковине. — Ты первая, — резко став серьёзным, ответил он уже без той озорной нотки в голосе. Да, возможно, мне не стоило развивать эту тему, но я думала, что вложила в свою речь всю несерьёзность, которая у меня только была… Но, видимо её было недостаточно. Конечно, мне и самой не очень-то это нравилось, но, черт возьми…почему мне так в это не верится? Он серьёзно верил в то, что его слова будут очень правдоподобно звучать, словно я и вправду первая здесь девушка, пришедшая к нему. Ага, конечно. Нет, мне всё равно с кем он спал и где это происходило, но…не нужно лгать, ещё и так паршиво, будто специально. Да, может быть, где-то на самом дне, мне на это не наплевать, в конце концов, он уже большой мальчик и сам всё знает… — Поверю на слово, — ставлю тарелку, на край раковины, — Куда мне…? — я хотела спросить, что делать с остатками еды, но парень прервал меня, поставив свою тарелку рядом с моей, после чего взял меня за запястья, притягивая к себе для объятий. — Я не вру тебе, Лилит, — прижав мои волосы к лопаткам своими локтями, прошептал он, — Не думай об этом, не нужно. — Почему? — Потому что тебе не нужны лишние негативные мысли, — он немного отстранился, обхватывая ладонями моё лицо, — Персик, какой смысл мне тебе лгать? — Я спрашиваю не об этом. И ты это знаешь. — Сходи в душ и ложись спать, — он коснулся моего лба сухими губами, быстро отстраняясь, — Давай, Ли, ты устала. Парень подтолкнул меня к выходу из кухонной зоны, мол: «Вперёд!», а сам встал у раковины, начиная мыть посуду, и, не обращая на меня никакого внимания. Всем своим видом он словно твердил, что данная тема закрыта и не нужно продолжать говорить о ней. — Ясно, — резко выдаю я, делая около семи шагов к выходу. Не хочет делиться — ну и ладно! Больно надо!.. Но, черт возьми, как же это неприятно! Так ещё он буквально сам меня отталкивает этими своими ответами! Мне прямо-таки хочется, чтобы ему стало понятно, как мне не приятно его чертовски невыносимое поведение. Сначала — всё отлично, никаких недомолвок, а потом… Потом он просто уходит от темы. Как же это бесит! Но мне приходится молчать. Не хочу казаться неблагодарной, он ведь столько сделал для меня. Черт! — Извини, Пол! — разворачиваюсь у самой лестницы, — Я хочу быть с тобой честной! — вновь вхожу в кухню, замечая, как он разворачивается, — Я честна с тобой всегда! Понимаю, требовать от тебя того же — нельзя, нет у меня таких прав! Но, черт возьми, будь хотя бы чуточку откровенней со мной! Знаю, это слишком много для тебя значит, но… Пожалуйста! — Лилит, иди спать, — твёрдо говорит он, при этом продолжая смотреть на меня. — Я благодарна тебе… — на глазах навернулись слезы, а в это время парень подошёл ко мне, — Просто чтоб ты знал. Не хочу выглядеть в твоих глазах… — В моих глазах ты всегда самая лучшая! И я говорю тебе это не в первый раз, — он поджал губы, проводя кончиками пальцев по линии моей скулы, — Не плачь. — Извини. — Вперёд, персик, я скоро подойду, — парень вновь коснулся моего лба своими губами, — Расслабься. *** В это же время, Великобритания. Гвитиан. Старенький деревянный домик, в некоторых местах поросший мхом, стоящий в сотнях метрах от берега Кельтского моря. Потемневшие со временем бревна, покрыты тонким слоем серой извести. Крыша из старой черепицы потрескалась, но влагу ещё не пропускала. Крыльцо просело и покосилось, из-за чего при каждом дожде, даже самом слабом, у входной двери собиралась лужица воды, просачивающаяся сквозь ели заметную щель между брёвнами. Свет в окнах не горел, но дом не пустовал. Его хозяйка сейчас в подвале, и находится она там уже довольно давно. Она — женщина на вид лет тридцати, тем не менее ей гораздо больше; длинные чёрные, волнистые волосы; высокий лоб; глубоко посаженные хитрые зелёные глаза; вздернутый и слегка приплюснутый нос; немного пухлые губы; высокие скулы. Агата Джонс, 597 лет. Пра-пра-пра-правнучка Керридуэн от первого её сына. Ведьма обладает сильной фиолетово-сине-оранжево-белой энергией. Слишком много смешений. Ни одна ведьма не может обладать столькими энергиями, это неестественно. Она сильна, чего быть не должно. Она лишь внучка первой дочери Великой Лилит. А они владеют только белой энергией ни больше, ни меньше. Но это ведьма…она сильна. 1419. Новый Орлеан. Полночь. Главная площадь ковена Элен. Деревянный пьедестал с высоким бревном в самом центре к которому была привязана грубыми верёвками молодая девушка в голубом крестьянском платье. Она испугана, озиралась по сторонам, глядя на небольшой круг ведьм, состоящий только из старейшин. Семеро женщин, запрокинув головы к ночному нему, твердили проклятье, вновь и вновь повторяя одно и тоже, и им было глубоко наплевать на крики привязанной девушки. — Это не я! Прошу Вас! Не нужно!.. замолчите! — молила та, пытаясь обратить на себя хотя бы малую долю их внимания. — Агата Джонс, Вы обвиняетесь в малолетнем использовании магии. Наши законы тебе известны, дитя, не достигнув двадцати пяти лет, применять магию запрещено. Тем более в окрестностях этого леса! На глазах у юноши! — громко объявляла одна из ведьм-Элен, стоящая прямо напротив обвиняемой. — Нет! Я не знала, что он стоит позади! — Нам жаль, что одна из нас подвергнется такому наказанию, — в один голос проговорили они, не слушая девушку. — Прошу Вас! — Тебя лишат наследственной магии и памяти о ней! — женщины приподняли руки, направляя ладони прямо на девушку, закрыли глаза, шепча слова заклинания. По из плечам начали бежать ярко голубые нити, обвивая женскую кожу, каждый её миллиметр. Через пару долгих секунд шесть голубых лучей, вырвавшихся из ладоней ведьм-старейшин, вонзились в кожу Агаты, заставляя её натянуться, словно в от разряда тока, пронизывающего всё тело в один мог, заставляя волоски на теле встать дыбом. Поток энергии начал буквально высасывать магию девушки, отчего она громко кричала, словно от физической боли, тем не менее боли не было от слова совсем. Такую реакцию вызывало изъятие магии из самих клеток, из каждой молекулы. Энергия около Агаты начала темнеть, дымчатой струйкой направляясь прямиком к ведьмам, покидая её тело. Она кричала так сильно, напрягая каждую свою мышцу, стараясь удержать свою магию, да это получалось, но довольно медленно и недолго. Ведьмы знали, что магии в ней осталось совсем чуть-чуть, тем не менее торопить процесс не решались. Пара минут и девушка станет обычной, лишь воспоминания будут её выдавать. — Нет! — чувствуя приближающийся конец, прокричала та, сжимая кулаки, и, глубоко вдыхая. Секунда и тёмная энергия начала тянутся обратно, втягивая за собой манию ведьм-старейшин, заставляя из упасть на колени, и в непонимании глядеть на уходящие от них силы. Сил бороться с ней не было из-за того, что все они потрачены на заклинание изъятия. *** Наши дни. Гвитиан. Подвал освещали лишь свечи, стоящие вокруг кудрявой ведьмы, запрокинувшей голову, и, повторяющей, словно мантру, заклинание. «Investigatio» — оно ищет самую могущественную энергию, которую ведьмы обычно излучают при стрессе или других сильных эмоциях. Агата ищет наследницу Великой Лилит, и знает, что она вот-вот объявился. И вот сейчас Джонс чувствует это приятное тепло в районе груди, это спокойствие и…любовь. — Моя следующая остановка: Северная Америка, штат Вашингтон, резервация Ла-Пуш.