Затмение

Почему секунды тянутся так чудовищно долго, словно нуга?! Кажется, что я не бегу со всех ног, а ползу, как гребаная улитка! Вот, между деревьями, уже виднеется яркое окошко. Горит свет. Первый этаж. Значит…это не Стив. Нет, он, обычно, сразу после работы, закрывается в своём кабинете, на втором этаже. Пожалуйста, пусть это будет Лилит! Вот, я уже у кромки леса, вновь вдыхаю холодный воздух, обжигая лёгкие. Запах персиков начинал усиливаться, но вместе с ним, с таким полюбившимся запахом наречённой, было что-то ещё, какой-то оттенок винограда, спелого и даже немного забродившего. Всё равно, наверное, просто кажется, может она сменила гель для душа или шампунь. Какая вообще разница?! Главное — она здесь. Большее мне и не нужно. Шумно поднимаюсь по крыльцу, тяжело наступая на деревянные ступени, которые старался перепрыгивать, чтобы как можно скорее оказаться в доме. Резко дёргаю ручку двери, отчего она жалобно пискнула из-за силы моего сжатия. Дверь чуть ли не слетела с петель, скрипя так, словно креплениями не пользовались несколько лет, и они заржавели. В прихожей горел тусклый свет, вешалки для курток были пусты, но под ними стояли чьи-то белые кроссовки. Женские. Со второго этажа послышались чьи-то мягкие, но торопливые шаги. А через секунду на лестничной площадке замерла девушка. Лилит. Она просто стояла, будто оцепенела от страха. Я видел, как в её ладони сильно сжимали деревянные перила. Слышал, как быстро бьётся сердце. Не раздумывая ни секунды, уже медленной, уверенной походкой иду прямо к ней. Замечая, каждую её реакцию, проскальзывающую на бледном лице. Торопиться сейчас не было смысла. В конце концов, может это моя больная фантазия придумала мне её образ, и когда до неё останется каких-то пару дюймов…она растворится, словно дым. Поднимаюсь по лестнице, сдерживая порыв бросится на неё и прижать хрупкое тело к себе, прикасаясь к ней. К моей наречённой. Я осматриваю её, примечая каждый изменившийся миллиметр её тела. Стараюсь запомнить всё. Она стоит в какой-то светлой юбке и белом свитере. Волосы аккуратно собраны в низкий хвостик. Губы немного воспаленные, искусанные, такие чертовски притягательные, приоткрытые. Ноздри носа почти незаметно часто раздуваются. Яремная венка на шее соблазнительно подрагивает… Вот, между нами не более пяти дюймов, кажется, она со мной одного роста, но это только из-за того, что я остановился на ступеньке ниже, чтобы наши лица были на одном уровне. И только сейчас заметны капельки слез собравшихся в уголках её глаз, которые выражали страх и отчаяние. — М-мне так жаль, Пол, — начинает девушка, говоря быстро и стараясь не смотреть мне в глаза, — Я…я не… — Замолчи! — поддаюсь вперёд обхватывая руками тонкую талию, забираясь прямо под свитер, лишь бы быть ближе к ней. Она дёргается от неожиданности, когда мои пальцы касаются её кожи, которую тут же покрывают мурашки. Скользя ладонями вверх по пояснице, мимолетом задеваю застёжку белья, накрывая хрупкие кости лопаток. Девушка вновь дёргается от неожиданности, когда я резко прижимаю её к себе, кладя подбородок ей на плечо, сильно давя на него. Словно она может вырваться. Возвращаю ладони к пояснице, перехватываясь, чтобы удобнее устроить на ней руки. Приподнимаю, дабы её стопы больше не касались пола. Вдыхаю полной грудью, задерживая дыхание, начиная подниматься по лестнице. Её ладони как-то неуклюже и неумело, накрывают мою шею, заставляя рвано выдохнуть и замереть, сильнее сжимая её талию. Холодные пальцы скользят выше, зарываясь в волосах на затылке. — Я скучала, — шепчет она, прижимаясь щекой к моей голове. Малыш, ты и представить себе не может, как я соскучился. Поднимаюсь по лестнице, ускоряясь, подхожу к двери своей комнаты, чувствуя холодную капельку, скользящую где-то между волосами. Она плачет. Дверь была аккуратно пнута моей стопой. Подхожу к кровати, усаживая девушку на ее край, устраиваясь на коленях между её чуть разведённых в сторону ног. Она пытается сомкнуть колени, но мои ладони на середине её бёдер не позволяют сделать этого. Смотрю на неё снизу вверх заглядывая в янтарно-карие глаза, блестевшие от слез. — Не пропадай больше так, — с силой сжимая ее бёдра, — Ты…ты хотя бы говори мне, лично. Но это не повторится. — Мне так жаль, — её ладони накрывают мои, и я ослабляю хватку. — Мне не нужны оправданья, Лилит, — прерываю её, встав на ноги, и, наклоняюсь к ней, обхватываю её лицо ладонями, приподнимая его, — Мне нужна ты, вся ты…без остатка. Касаюсь губами её губ невесомо, быстро, отстраняясь лишь для того, чтобы через секунду прильнуть вновь, захватывая её верхнюю губу между своими, оттягивая и проходить по искусанной плоти языком. Из-за чего после того, как я вновь отстранился, оставляя девичьи губы в покое, от них тянется пошлая тонкая ниточка слюны. Тяну её вверх, заставляя встать с кровати и положить ладони мне на торс. Мои руки всё также обхватывают хрупкие скулы, удерживая её, чтобы у неё не было ри возможности, ни желания отстраниться. Перевожу руки ей на талию, сильно сжимая её, не веря в то, что она сейчас и вправду здесь. Дёргаю за край свитера, выправляя его из-под юбки, после чего снимаю вещь, взлохмачивая ведьму, откидываю ненужную вещь в сторону рабочего стола. Она стыдливо пытается прикрыться руками, но уже через пару секунд, опускает их мне на плечи. Её кожа такая мягкая, нежная, словно бархат, провожу пальцем вдоль неглубокой впадины косых мышц вверх до края кружевного бюстгальтера, после чего возвращаюсь к животу. Поддеваю пояс юбки пальцем, проводя под ним до самой поясницы. Я не сводил глаз с её лица, подмечая каждую эмоцию на мои действия, которые, как мне казалось, было совершенно безобидны. Да, может быть, ситуация со свитером — перебор, но, черт возьми, я её не лапаю и не продолжаю раздевать. Да и её грудь сейчас меня волнует меньше всего. А вот глаза… Такие же красивые, и даже спустя неделю, я готов любоваться ими днями напролёт, подмечая каждую новую золотистую крапинку на янтарной радужке. Она краснеет, когда чувствует мурашки, поднимающиеся от поясницы к плечам. Ресницы слегка подрагивают, когда её взгляд мечется по моим ключицам. Каждый вздох сопровождается сжиманием ладоней на моих плечах. Она привстает на носочках, наконец-то поднимая на меня взгляд полный детской нерешительности. Тянется к моему лицу, почти невесомо прикасаясь губами к моей щеке, заставляя каждую мышцу тела напряжённо сжаться. Мягкие поцелуи начинают спускаться к шее и ключицам. — Нет, — глухо, почти рыча, охрипшим голосом шепчу я, отстраняя её податливое тело, разворачиваясь к шкафу, из которого взял бордовую футболку, и через пару секунд вернулся к ней. Кладя ладони ей на талию, разворачиваю к себе спиной, проводя пальцами вверх до хрупких плеч, обильно покрытых десятками родинок, которые буквально притягивают взгляд, всё моё внимание. Мышцы спины подрагивают, когда она складывает руки от незнания, что делать. Такие чертовски притягательные, нежные ладони. Наклоняюсь, целуя её в плечо, параллельно прикасаясь к застёжке белья, продолжаю целовать покрывшуюся мурашками кожу, расстëгивая немудрëнную застежку. От этого действия она рвано выдыхает разводя плечи, как бы показывая свою смелость. Аккуратно стягиваю с неё бельё, замечая то, как она прикрывается руками. Смешная. Малыш, ты даже представить себе не можешь, как мне сейчас наплевать на это. На коже спины можно разглядеть красные полосы от резинки бюстгальтера. Ох, надеюсь, ей не было больно. Наклоняюсь, ладонями упираясь ей в тазобедренные кости, вдыхая аромат её кожи, проводя носом прямо по позвоночнику, шумно и тяжело дыша. Целую красные отметины, изредка проводя по линиям языком. Чëрт, даже на вкус она превосходна, что-то смешанное. Персики, какие-то цветы или травы и виноград. В руках расправляю футболку и выворачиваю её с изнаночной стороны. — Лилит, — кладу подбородок ей на плечо, закрывая глаза, шепчу я, отчего она едва ли заметно дёргается. — М? — жалобно мычит девушка, продолжая прикрываться. — Я люблю тебя. Чертовки сильно, — жмусь щекой к её шее, чувствуя, как она тянет голову мне на встречу. Медленно отстраняюсь, надевая на неё футболку. Сначала воротник продеваю её через голову, а после расправляю ткань по её телу, позволяя ей расслабиться. Ведьма опускает руки по швам, после чего продевает ладони через рукава, слегка расправляя плечи. Ей стало комфортнее. Конечно, ворот слишком большой для неё, и поэтому он почти сразу же скатился с одного из её плеч, так мило оголяя выделяющуюся ключицу. По длине футболка тоже была ей велика, доходила до середины бёдра. Точно там же заканчивалась и юбка. От которой, кстати, тоже пора бы избавиться. Аккуратно и не сильно приподнимаю край футболки, лишь до того места, где начинала виднеться маленькая бежевая собачка от замка. Как можно быстрее ловлю его кончиками пальцев, но с первого раза не получается. Ещё попытка, на этот раз задуманное получается и, придерживая пояс ткани, потянул его вниз. — Зачем? — рвано выдыхая, шепчет она, чувствуя, как мои пальцы спустились непозволительно ниже копчика. — Я лишь хочу тебе переодеть, Лилит, — отпускаю край футболки, чтобы не было соблазна смотреть на её бёдра, но это лишь для её спокойствия. Честно говоря, мне было совершенно всё равно на её почти голое тело, стоит и стоит, какая разница? Но вот её запах.о, Духи, я готов вдыхать его сутками напролёт. Он такой чертовски превосходный! Мягкий, обволакивающий словно облако или густой туман, с нотками забродившего винограда, который как-то своеобразно оседал в лёгких, основной персиковый аромат можно было ощутить на кончике языка, так приятно заставлял что-то в районе груди греть сердце, как что-то до боли родное. Ткань еле слышно шуршала, когда скользила по её бёдрам, пока не упала бесформенной каплей на пол. Хорошо, что футболка была длинная, прикрывала все её пикантные места, не позволяя больной фантазии разыграться и придумать каких-то пошлостей. — Я хочу вдыхать твой запах каждую чёртову секунду своей жизни, — разворачиваю её обратно, аккуратно обхватывая её лицо ладонями, слегка приподнимаю его, — всегда. Как можно нежнее прикасаюсь к её губам своими, стараясь растянуть столь простой и быстрый поцелуй, задерживаюсь дольше положенного, равно выдыхая ей в лицо. Её ладони, прикасающиеся к сгибу локтей, обхватывая их, заставили меня чуть отстраниться и заглянуть ей в глаза. Девичьи ладони были чертовски холодными, словно она за несколько минут до этого держала в них снег или лёд. Наверное, в доме сейчас довольно холодно, в силу в того что здесь никто не задерживался дольше чем на пятнадцать минут. — Тебе нужно поесть что-нибудь горячие, — шепчу я, отстраняясь и беря её за руку, пошёл к выходу из комнаты. Дорога к кухне не заняла много времени, как и поиски еды в холодильнике, в котором из съестного были только просроченные макароны, пару пачек каких-то полуфабрикатов, яйца молоко и ещё по мелочи. Стэн я сразу же усадил за стол, на мягкий, обшитый тканью стул, на нем должно быть теплее, чем на кафельном полу, пусть он и должен подогреваться, но, видимо Сэм отключил отопление, которое, кстати, нужно включить. Начинаю быстро готовить самый обычный и простой омлет. Разбивая в миску парк яиц, добавляя к ним молоко и несколько приправ, после чего выливаю смесь в на уже разогретую и политую маслом сковороду. Параллельно ставлю чайник и загружаю хлеб в тостер. Прошло минут семь, когда всё было готово и стояло на столе, отопление тоже успел включить, через пару часов в доме должно стать довольно тепло. — Я не хочу, — отодвигая от себя тарелку с едой, шепчет она, — Спасибо, но… — Либо ешь сама, либо это сделаю я, — сидя рядом с наречённой, чеканю я. — Пол… — Хорошо, — разворачиваю её стул к себе, пододвигая её почти вплотную к своему, подставляю ближе к себе всю еду, смотря на наречённую, как на ребёнка. Ага, конечно, не будет она кушать. Пусть попробует. — Силком в меня еду затолкаешь? — ухмыляется ведьма, самолично пододвигаясь ближе, — Я правда не хочу есть, — её ладонь ложится мне на колено. От её действия по телу как будто разряд тока пустили, все мышцы на долю секунды напряглись, словно ко мне прикоснулась ни моя Лилит, а кто-то другой, какая-то другая девушка. — Если потребуется, — хватаю её за бёдра, притягивая к себе, тем самым заставляя её колени между моими, беру в руки тарелку поставив её туда, где соприкасаются наши ноги. — Ну, тогда вперёд, — она упрямо задрала подбородок, гордо выпрямляя спину, отчего грудь слегка приподнялась. Беру в руки вилку и отрываю ей небольшой кусочек омлета, по которому уже начала растекаться небольшая порция сливочного масла. Подношу столовый прибор к её рту, ожидая, что она откроет его. Я смотрю ей в глаза самым что ни на есть требовательным взглядом, замечая, что от её решительности остаётся всё меньше с каждой секундой. — Моё терпение не резиновое, — после этих слов она устало закрывает глаза, приоткрывая губы, и, рвано выдыхая, — Умница, — аккуратно вкладываю ей в рот еду, наблюдая за тем, как её губы смыкаются вокруг металла. Наверное, я слишком долго смотрел на них, потому что не заметил, как её рука, лежавшая на моём колене, проскользила чуть выше, останавливаясь на сгибе ткани брюк в районе тазобедренной косточки. Девушка слегка привстала, кладя ладони мне на плечи, слегка сжимая их, как бы прося обратить на неё внимание. Её лицо в опасной близости от моего; теплое и такое мягкое дыхание касается щеки. Вилку она давно забрала из моих рук, откладывая её и тарелку на стол. Искусанные губы слегка приоткрылись, для того чтобы по ним прошёлся кончик языка. Черт, чего ты хочешь добиться этими своими действиями, детка? — Мне продолжить здесь или лучше в твоей спальне? — её голос немного приглушён, с некой хрипотой, раздался прямо у уха, после чего губы, как бы невзначай, задевают мочку. — Зря, — единственное, что я могу буквально прорычать, подхватывая её под бёдра, сжимая их с такой силой, что она очень громко стонет, царапая мою спину сквозь футболку, — Прости, малыш, — ослабляю хватку, большим пальцем поглаживаю упругую кожу ягодицы. Девушка выгнулась, подставляя свою шею для моих поцелуев, которые, к слову, не заставили себе долго ждать. Кожа на её шее такая нежная и приятная, словно бархат, и тонкая, из-за чего кажется, что одно неверное действие и она порвётся, как шар пыльного пузыря. Пересаживаю её к себе на колени так, чтобы её бёдра были по обе стороны от моих. Веду пальцами выше, задирая край футболки и оголяя столь аппетитную часть её тела и хлопковое кружевное бельё, но моя цель вовсе не ненужная одежда. Нет. Спина, поясница и талия. Самые чувствительные её места, помимо шеи и ключицы, которые и так, сейчас, под властью моих рук, а точнее губ. Она так часто вздрагивала, каждый раз, когда я случайно, или не совсем, касался её. Ладонями обхватываю талию, сжимая её в своих руках, и чувствую, как она выгибается, словно кошка, сильнее упираясь ладонями мне в плечи и сдавленно простанывая сквозь зубы, от этого движения, её таз оказался в самом что ни на есть ненужном месте. Выгнувшись, она подалась вперёд всём телом, надавливая своей промежностью мне на пах, где уже давно всё горело от прилившей горячей крови. — Ох, черт, — шепчу я, когда она вновь подаётся бёдрами вперёд, надавливая на чувствительное место, — Ли, прекрати, — удерживая её за талию, немного отстраняю от себя, чувствуя, как сердце неустанно бьётся, видимо, стараясь выпрыгнуть из грудной клетки, ломая рёбра. — Почему? — как-то чертовки жалобно практически скулит девушка, глубоко дыша, отчего её грудь ритмично вздымалась. От её голоса каждая мышца тела непроизвольно напряглись, словно я сделал, что-то до боли неприятное и непристойное, словно самолично причинил ей боль. От этого внутренний волк, поджав уши, начал скулить, как побитый пёс. Действительно, а почему? Разве я не хочу этого? Разве не хотел этого на протяжении всего времени после запечатления? Разве не получал нагоняй каждый раз во время «эфира», когда мысли о наречённой заходили хотя бы на пинту дальше положенного? Приподнимая её за талию, усаживаю обратно на стул, слегка отодвигаясь. — Почему, Пол? — вновь повторяет она вопрос, смотря на меня снизу вверх. Черт, брови чуть приподняты, что смотрится просто превосходно, так невинно и мило; искусанные, красные от поцелуя губы приоткрыты; а на щеках играет довольно яркий румянец. — Черт возьми, Ли, ты спрашиваешь, почему я не хочу трахать тебя?! — несдержанно вдыхая полной грудью, и, сжимая челюсти, стараюсь как можно спокойнее, что получалось из рук вон плохо, произношу я. На моё высказывание она лишь, искренне не понимая, отрицательно помотала головой. Продолжая смотреть на меня, девушка потянулась руками к моему лицу, желая прикоснуться… Ох… Лилит, не сейчас, не нужно сейчас это делать. Перехватываю её запястья ещё до того, как её желание найдёт свой конец. — Разве ты сама не понимаешь?! — кладу её ладони ей же на колени, продолжая ещё некоторые время их удерживать, — Я ведь не педофил, Ли, и я люблю тебя, люблю, а не хочу трахать тебя при каждой подвернувшейся возможности! — Я ведь тоже этого хочу! Разве это не считается? — она вскакивает со стула, скидывая мои ладони со своих. Ну вот, теперь моя очередь смотреть на неё снизу вверх. — Нет, — уже более спокойно отвечаю я, — Пока нет, Лилит. — Почему?! — она всё никак не могла уняться, теперь её брови сдвинулись ближе к переносице, создавая между собой пару морщинок. — Поэтому что я так сказал. — Но ведь это не честно! Разве мой голос — пустое место? Ох, Лилит, я знаю, что нечестно, но пусть лучше ты на меня обидишься, чем наломаешь дров и потом будешь жалеть об этом. — Ты не знаешь о чем просишь. — Нет, знаю! — Хватит, прекращай. Я не собираюсь с тобой спорить, — вновь пододвигаю к ней тарелку с едой, смотря на неё самым требовательным взглядом, но который мог быть только способен. — Знаешь, что, Лейхот? — она обречённо выдыхает, ловя мой взгляд, — Иди к чёрту, — садится на место, разворачивая свой стул к столу, и, взяв в руки вилку, продолжает медленно есть, но на этот раз самостоятельно. Хм… Не припомню, чтобы Лилит хоть раз посылала меня. После того, как девушка съела больше половины омлета, кусочек хлеба, пару печеньв с горячим чаем, мы вернулись в мою спальню. Ведьма обиженно, но довольно скромно, уселась на край кровати, складывая руки на груди, и, закидывая ногу на ногу. Было видно, что она старалась, чтобы футболка не забиралась выше приличного, постоянно одергивала край бордовой ткани, пытаясь прикрыть оголённые ноги. Однако, спуская футболку как можно ниже, её ворот, который был чуть ли не в два раза больше положенного, всё норовил скатиться с одного плеча. Её, наверняка, волнует вопрос: «Зачем это я её переодел?» На самом деле это довольно интересно. Когда она только-только пропала первое время, мне казалось, что даже в доме её запах стал рассеиваться. И это так сильно подкосило меня, что я взял одну из её самых любимых кофт и привязал к своей ноге, как и все остальные свои вещи, которые надевал после обращения. Теперь-то, я не упущу возможности лишний раз вдохнуть этот аромат персиков, а теперь ещё его в смешении с нотками винограда. Поэтому, пусть лучше она ходит в моих вещах, хотя бы футболках или кофтах, чтобы её запах пропитал максимальное количество моих предметов. — Ты хочешь знать почему я… — начала она, неловко поглядывая на меня, стоявшего оперевшись о подоконник бёдрами. — Нет, по крайней мере не сейчас. Это меньшее, что мне хочется. — Тогда чего? — Просто твоего общества, — наклоняю голову в бок, чтобы смотреть на неё немного под другим углом. Даже в приглушенном свете настольной лампы, освещающей комнату, можно было заметить, как её лицо приобретает бордовый оттенок. Язык проходится по нижней губе, которую спустя ровно секунду кусают белоснежные зубы. Этой ночью мы впервые спали вместе. Ох, знал бы я, что это так чертовски приятно, то в первую же ночь забрался к ней в окно и самым наглым образом улёгся бы рядом с ней, словно наевшийся вдоль сметаны кот. Серьёзно, будь у меня на то возможность, я бы мурчал от удовольствия всю ночь напролёт, лишь бы чувствовать её холодные пальчики, касающиеся моей кисти, словно не она, а я могу раствориться в воздухе словно какая-то призрачная дымка надежды. Находясь от неё в около десяти дюймах, можно было даже почувствовать, как её выдохи волнами бьются о мою грудь. Пусть мы и лежали друг от друга на приличном расстоянии, чтобы не смущать её и не позволять воображению разыграться, я всё равно мог чувствовать её тепло, слышать частоту сердцебиения и ровное дыхание. Кудрявые русые волосы слегка растрепались и, большая их часть разметалась по подушке, другая же прикрывала оголённый ключицу и плечи, волнами обвивая тонкую шею. Глаза закрыты, длинные ресницы изредка подрагивают; а губы слегка приоткрыты. Наверное, я смотрел на неё слишком долго, тщательно, забыв о времени, собственной усталости и реальном мире, что не заметил, как уснул, размышляя о том, где она была всю эту неделю, чем занималась и думала ли обо мне. Черт, она ведь вернулась, и это просто чертовски хорошо! Теперь ведь всё вернётся на круги своя, не нужно будет думать о планах этой Керридуэн. Зачем? Если моя Лилит сейчас со мной? Она ведь в безопасности. *** Pov: Лилит Стэн. Мы с Агатой ещё буквально пару дней дней пробыли в Форксе, чтобы уладить дела со школой. Джонс забрала мои документы и по интернету подала заявку в закрытый пансионат для девочек в Лондоне, как она сказала, именно там располагается её квартирка. Ведьма предложила уехать отсюда, скрыться ото всех проблем, а я не долго думая согласилась. На самом деле было как-то всё равно, хотелось лишь оказаться как можно дальше от этого…оборотня. Да, жаль, что моя семья останется здесь будет продолжать думать, что меня не существует, но, думаю, так будет лучше…для нас всех. В конце концов, у меня будет возможность разобраться со всеми своими возможностями и, возможно, научится чему-то новому. Тем более, Агата — довольно умная и могущественная ведьма, уверена, она знает, что делать, когда и как. Разумеется, Джонс, прежде чем я приняла окончательное решение, предупредила меня, что тоска — воистину сильное чувство, но если мои ответом будет «да», то вернутся сюда первым же рейсом я не смогу. Но мне было так наплевать на это… Так сильно мне хотелось оказаться очень далеко отсюда… Твёрдо решив, что мне под силу противостоять своим чувствам, я уверенно кивнула. Пусть я буду скучать по отцу и матери, по Нали и…может быть кому-нибудь ещё, но это ведь лишь вопрос времени.? Да? Ведь для того, чтобы вернуться сюда, нужно лишь разобраться в себе, понять свои возможности, научиться чему-нибудь новому. А чем раньше я с этим закончу, если буду много и хорошо работать над собой, то и вернусь сюда раньше! Тем более, если посмотреть на ситуацию со стороны родителей, то они и не заметят, даже не узнают о моём отсутствии! А вернувшись, смогу снять заклятье с города. Это ведь отличный вариант! Первым же рейсом из Сиэтла мы вылетели в Лондон, перелёт был ночной, поэтому практически весь полёт я проспала. Конечно, во время покупки билетов должны были возникнуть некоторые проблемы с загранпаспортами и моим разрешением на вылет из страны несовершеннолетнего. Но, благо, магия Агаты довольно сильная, да и она сама обладает внушительным даром убеждения. Лондон встретил нас мелким дождём и густым туманом. Вдыхая свежий воздух стоя на трапе самолёта, можно было понять, что здесь он другой. Не как в резервации. Так, меня ведь это не волнует. На стоянке, принадлежавшей аэропорту, стояла машина Агаты. Audi A4. Я думала, что её квартира находится где-нибудь вблизи города, но когда автомобиль свернул на западное шоссе, судя по всему, которое вело в объезд города, я непонимающе посмотрела на водительницу. Агата лишь отмахнулась, мол нужно заехать к знакомому, который присматривал за квартирой и растениями, за ключами от квартиры. Согласно кивнув, я расслабилась и не заметила, как уснула, облокачиваясь лбом о холодное стекло окна. Почему-то именно сейчас мне так чертовски свободно…какое-то приятное чувство свободы грело сердце. Неужели, теперь меня никто не будет сдерживать? Ни Сеир, ни…этот оборотень. Мне было спокойно и хорошо, пока мы ехали по асфальтированному шоссе, изредка проезжая высокие деревья… Только вот моё пробуждение не было таким же приятным, как в самолёте. Всё тело ломило, словно при сильной температуре, когда сил уже не остаётся буквально ни на что. Голова болит так, как будто ей играли в футбол сутки напролёт. В таз упиралось что-то чертовски острое…как в левое, лодыжку, ребра и затылок. Открыть глаза — стало для меня чудовищно непосильной задачей. Во рту пересохло, губы были готовы буквально потрескаться. В следующие секунду что-то невидимое и невесомое подняло меня с, как мне показалось, холодного каменного пола, словно тряпичную куклу, через полсекунды спина прикоснулась к чему-то твёрдому и шершавому. По ощущениям похоже на дерево. Какая-то чудовищная усталость не давала сделать хотя бы элементарные вещи. Веки казались такими чертовски тяжёлыми, что даже при помощи магии я, навряд ли, смогу открыть. Кстати, о магии…я.я не ощущаю её. Обычно, она словно горячая вода, которая никак не сможет смешаться с холодной (кровью). Это как два потока жидкостей разных температур — никогда не смешаются. Словно симбиоз. Некая, совсем маленькая, часть крови была на несколько градусов выше обычной. И чувствовать эту горячую часть себя чертовски приятно…но сейчас… Сейчас её нет, от слова совсем. Обычно она, каким-то чудесным образом, заставляла меня ощущать себя в каждой мышце, каждой косточкой. Как тогда, в одном из подвалов домов Форкса. Чувствую, как за сводятся за спиной лопатки, а по запястьям скользит что-то до чёртиков неприятное, и это что-то явно заставляло меня буквально выгнутся, подавая грудь вперёд. Дерево с чудовищной силой давило на лопатки, отчего из лёгких вырвался болезненный стон. — Ох, — слышится откуда-то со стороны огорчённый выдох, — прости, детка, — подбородка коснулись женские тёплые пальчики, приподнимая его, — но это для моей же безопасности. Нам обоим будет лучше. — Агата? — пытаюсь открыть глаза и на этот раз получается. — Да, это я. — Мне очень больно, — хриплым от жажды голосом, шепчу я, -…запястья горят. — Дай мне секунду, наверное верёвка перетягивает сосуды, — один взмах её ладони, и запястья больше не стягивают с чудовищной силой, — Извини. Наверное, усталость была такой чертовски сильной, что в следующую секунду моя голова, словно камень о пол, обессиленно упала. Последующие события появлялись перед глазами, словно в фильме. Всё чёрное. Затем щёлк. Теперь передо мной такая картина: Агата сидит напротив, подогнув под себя колени, от её пальцев шли всех оттенков фиолетовые ниточки. Они словно цветные паутинки подбираются ко мне, обволакивая всё моё тело, буквально высасывали из каждой клеточки мою магию, которая смешиваясь с её, чёрными паутинками тянулись к ней. Невыносимая боль пронзала всё тело, словно разряд тока, заставляя меня кричать и выгибаться. Это продолжалось до тех пор, пока голова вновь обессиленно не упала. Вновь темнота. Щёлк, и теперь Джонсон приподнимает мой подбородок, слегка надавливая на щеки, чтобы губы разомкнулись. Тонкое пластиковое горлышко бутылки прикоснулась к губам, и вода коснулась сухих губ, холодной струйкой стекая в рот, иногда капая мимо. Было жарко, я чувствовала, как по спине катятся капли пота, а футболка прилипала к телу в некоторых местах… И так по кругу, каждый Божий день, этого чертового месяца. ***