Могильные плиты

      Снег тонкими слоями ложился на землю, меланхолично кружась в ночном небе. Фонари слабо освещали округу, придавая местному кладбищу отчасти зловещий вид, не внушающий ничего хорошего. Поле, засаженное могильными камнями и содержащее в себя несколько сотен гробов с лежащими в них гниющими трупами, выглядело пугающе на фоне здешнего пейзажа. Впрочем, способно ли напугать обычное кладбище одного из самых известных и одновременно с этим страшных маньяков, на чьих руках литры человеческой крови. Даже жуткие голые деревья без листвы своими тяжелыми взмахами не могли его напугать, что уж говорить о чём-то другом? Казалось бы, такой жестокий и бессердечный, каким он всем кажется, убийца не может посещать кладбище с хорошими намерениями. Но многие ошибаются насчёт него, лишь малая часть знает о том, каков маньяк на самом деле. А он, будучи свирепым хищником, по-прежнему являлся человеком и имел людское сердце, наполненное чувствами.       Слыша приятный хруст снега под ногами, Томас шёл в сторону нужных себе надгробий. Одет парень был сезонно: застегнутая болотная куртка вместе с чёрными перчатками дополнялась тёмно-синими утепленными джинсами и коричневыми высокими сапогами с слегка кофейного цвета шнуровкой. Накинув капюшон, окруженный теплым мехом, на голову и засунув руки в карманы куртки, Ривервуд то и дело осматривался. Это место его ничуть не пугало, он ведь не маленькая девочка и не трусливый мальчишка двенадцати лет. Взрослый, зрелый парень семнадцати лет, чья жизнь была навсегда сломана и теперь ему приходилось уживаться с неумолимым грузом вины на собственных плечах.       Заметив нужные могильные плиты, заметенные декабрьским снегом, Томас сразу же направился в их сторону. И только подойдя к ним, Ривервуд почувствовал ужасную боль в области груди. Словно что-то или кто-то не хотело подпускать его к надгробиям, будто призраки пытались не допустить этого. Сделав шаг назад и словив приятное облегчение, словно мимолетный ветерок в жаркий июльский денёк, Томас взглянул на серые, гладкие камни на них именами, возрастом и надписями, говорящих о умерших в хорошем свете. Ривервуд хотел улыбнуться, навестив два гниющих рядом друг с другом трупа, но не мог. Причина этому была проста – это он положил их жизни конец. Это по его вине они погибли. Да, разум Томаса, как и его психика, были затуманены. Вот только парень даже не пытался бороться с этим, чтобы спасти своих близких. Хотя мог ли он?       — Привет, мам, пап, – тихо, печально произнес убийца. – Простите, что не навещал вас так долго. У меня были неотложные дела, которые стоило решить, желательно как можно скорее. Понимаю, что это не оправдание, но… но вы хотя бы попытайтесь меня понять.       Высунув руку из кармана, Томас тихонько начал подносить её к могильному камню отца, как вдруг почувствовал острое жжение в области ладони и запястья. Стиснув зубы и болезненно прошипев, Ривервуд преодолел возгорающийся огонь в своей руке только лишь чтобы стряхнуть с надгробия снег. И как только парень покончил с очисткой плиты, мягко положил на неё свою руку, всматриваясь в имя отца. Аккуратно, неторопливо он сел на одно колено и на его лице отобразилась слабая улыбка. От неё не веяло чем-то приятным, но Ривервуд наконец почувствовал тепло в своей груди. Жар, что охватил его тело не был болезненным, скорее умиротворяющим. Словно Томас принял обезболивающее и больше не страдает от внутренних терзаний.       — Если вы сейчас здесь и слышите меня, – начал Ривервуд, говоря тихо, но внятно и четко, – я хотел бы сказать вам кое-что… я люблю вас. Я очень сильно скучаю и изо дня в день вы мне снитесь в жутких кошмарах, из-за которых я просыпаюсь в холодном поту. Я сожалею о том, что сделал с вами и будь у меня возможность повернуть время вспять, я бы этого всего не допустил! Я бы… я бы никогда не причинил вам боли…       Парень замолк, к горлу подступил очень неприятный и горький ком, не позволивший ему сказать ещё что-либо. Из рта выдался дрожащий выдох, прежде чем Томас почувствовал кое-что, чего он не ощущал кажется целую вечность. Его щёки намокли, пока по ним стекали горячие как раскаленная сталь, кристаллически-чистые, блестящие в темноте слёзы. Поджав губы, Ривервуд согнулся, сгорбив спину и сжав свободную руку в кулак. Не будь на ней перчатки, парень бы точно впился ногтями в свою кожу. Медленно подняв голову, Томас выпустил из рта струю пара, развеявшуюся на ветру. Его нога не выдержала, в следствии чего Ривервуд рухнул на второе колено.       — Простите меня… я действительно натворил много чего плохого, – голос дрожал из-за нахлынувших на парня слёз. – Мне нет прощения, и я пойму, если не получу его от вас. Уверен, скоро я получу наказание за все свои грехи, и я даже жду этого. Жду, чтобы прекратить свои душевные страдания. Я не могу их больше вынести! – он чуть не сорвался на крик, но тут же затих, дабы не созвать никого сюда. – Я просто надеюсь, что скоро это всё закончится. Что мой персональный ад скоро подойдет к своему концу… моя жизнь никогда не станет прежней, но я хочу верить, что у меня ещё есть шанс! Я мечтаю о нём! Правда… боюсь его всё же не будет.       Вытерев рукавом куртки слёзы и слегка его намочив, Томас встал во весь рост, всё также опираясь на могильную плиту отца. Его ноги слегка подкашивались, и он мог рухнуть в любой момент, потому Ривервуд шёл очень аккуратно и держась идеального баланса. Развернувшись, убийца направился в сторону выхода, дабы покинуть злосчастное кладбище. Оно приносило ему столько душевной боли, но кажется сейчас он почувствовал себя хоть немного лучше. И потому парень мог пойти домой. Уходя от надгробий собственных родителей, Томас на мгновение остановился и повернув голову назад, напоследок взглянул на них. Он слабо улыбнулся, прежде чем тихо произнёс:       — Я люблю вас, мама и папа.       Ривервуд продолжил идти к месту, через которое он незаконно проник на кладбище. Всё-таки парня с таким внешним видом и имеющим популярность в широких кругах сюда так просто не впустят. Пока парень уходил, снег продолжал красиво кружиться в небе, тихонько ложась на холодную мерзлую землю. Пейзаж был пугающим, но одновременно с этим красивым. Мертвым и живым. Внушал отчаяние. И вместе с ним внушал надежду. Надежду на лучший исход. Кажется, кладбище – это земля мертвых, но оно наоборот заставляет жить. Ведь здесь Томас наконец почувствовал себя живым.