cigarettes that we share

В первый раз Бора курит под пристальным взглядом холодных глаз, сканирующих каждую деталь в ней: то, как она зажимает сигарету меж пальцев, как прикусывает её и как делает первый вдох. Как и потом закашливается, при том чуть не прожигая чужую рубашку по неосторожности. Дым невыносимо дерёт глотку, но позориться не хочется. Бора уже это сделала. Присутствие Шиён пугает до чёртиков. Лицо её не выражает ни одной эмоции, даже когда Бора сгибается пополам, судорожно вдыхая и сразу давясь, и смаргивает пелену с глаз. Шиён и бровью не ведёт. Кажется, что лучше, если бы сейчас она посмеялась над бориной нелепостью. Но Шиён продолжает впитывать в себя всю Бору, глупую и смешную. Смешную, потому что Бора сама попросила сигарету. Глупую, потому что Бора прекрасно знала, что она не умеет курить. Но как тут устоишь, когда чуть ли не самая загадочная личность во всей старшей школе выходит на крыльцо на перекур, а ты, по какой-то счастливой случайности, оказываешься тут же. Бора никогда не была обделена вниманием, чтобы заглядываться на таких персон, которые всем своим существованием хотят показать, что они не такие как все, молчаливые и, в каком-то роде, особенные. Но суть была в том, что Шиён не старалась казаться такой. Это было частью её, и Бора это чувствовала. Шиён не нужно было показушничать. Наверное, из всех окружающих только ей это не требовалось. Все вокруг Боры, становясь старше, понимали, что они ничем не интересны окружающим. Тогда приходилось лепить из себя что-то большее, чем просто задрот или ботаник. Боре тоже приходилось, вообще-то. Парни интересовались только её фигурой, а девочки не хотели дружить из-за гиперактивности. Глупая причина, но какая есть. Именно поэтому нужно было показывать всем не то, что ты представляешь из себя на самом деле, а то, что все хотят видеть. Недогадливую, простую и иногда инфантильную девочку, которая не понимает ни одного намёка, дует губы и обсуждает на переменах мальчиков. И Шиён знала такую Бору, потому что прекрасно видела всё это. Уже заранее приписала её к тем, с кем никогда не заговорит. И знала, что с ней Бора тоже не станет контактировать, потому что такие с аутсайдерами не дружат. Но Бора заговорила, а Шиён не ответила. Молча протянула сигарету, подкурила её и также молча уставилась. — Спасибо, — успевает прохрипеть Бора перед тем, как затянуться. Потом говорить она не может ещё минуты две. В любой момент кто-то из учителей может выйти на улицу и застать двух учениц за не самым хорошим занятием. Но страх наказания меркнет перед тем, какой они момент сейчас делят. Погода портится с каждой секундой, еле заметный туман окутывает всё вокруг, а воздух становится немного прелым, как перед дождём. Бора думает, что если пойдёт ливень, то этот миг станет идеальным. Как какая-то сцена из фильма. Сигаретный дым, медленно плывущий вверх, две фигуры, стоящие рядом, стена дождя и свежесть, пронизывающая насквозь. И приглушённые зеленоватые тона, это важно. Такая Шиён кажется не киношной, а сказочной. Немного ссутуленная спина, тёмные длинные волосы, закрывающие почти всё лицо, медовая кожа, такая гладкая и, скорее всего, приятная на ощупь. Хотелось провести ладонью по щеке и подцепить подбородок пальцем, чтобы заглянуть в те тёмные глаза. Шиён пугала и притягивала одновременно. Раньше думалось, что такое только в книгах и бывает. Губы пухлые и складываются кольцом, когда она выдыхает. Надо было не просить сигарету, а вдохнуть дым с этих самых губ. Вторая затяжка даётся немного проще, чем первая. Пока Бора привыкает, Шиён уже докуривает и собирается уходить. Поднимает рюкзак с бетона и закидывает себе на плечо. И последний раз окидывает взглядом, как бы прощаясь. Бора уже тянется, чтобы зацепить Шиён за рукав, остановить. Но не делает этого, потому что это нелепо. Она не знает, что сказать, да и говорить-то нечего, вроде. Поэтому отпускает, смотря вслед. Дождь так и не пошёл. Сигарета кончается, отбрасывается куда-то в сторону. С тяжёлым вздохом Бора уходит, думая, что ещё вернётся сюда. Так и происходит. В то же время, на следующий день она приходит туда же. И встречает там ту же Шиён, ничуть не удивлённую. — Есть закурить? Опять чиркает синяя зажигалка, и никто больше ничего не произносит. Бора скоро заработает зависимость. Одну уже заработала. Шиён вглядывается в чужое лицо, пытается понять, что Боре от неё нужно, почему она пришла, но виду не подаёт, держится отстранённо. Курит и чувствует, что не против такой компании. Главное, чтобы Бора не попыталась завязать диалог. Тогда всё порушится. Но это не случается. Бора будто понимает всё без слов. Знает, что не нужно говорить, смотреть и вообще что-либо делать, кроме как вдыхать сигаретный дым. Такое Шиён устраивает. А нашлась ли бы у них хоть одна общая тема? Кажется, что нет. Бора для Шиён как фейерверк, яркий взрыв, когда сама она как прохладный осенний вечер. Такие вещи не сочетаются. Кто-то может возразить, сказать, что они дополняют друг друга. Но, на деле же, вода тушит огонь. Шиён не хочет погасить Бору. Поэтому она, сохраняя то драгоценное молчание, уходит. Одаривает кротким взглядом и идёт, не оборачиваясь. А Бора приходит и в третий раз, и в четвёртый, и в пятый. И в каждый из них Шиён уже сама тянет ей сигарету. Вот только Бора больше не кашляет, а Шиён не смотрит. Из-за этого во рту горько, а в груди неприятно покалывает. Возможно, всё стало настолько привычным, что уже и нет ничего особенного в этих моментах. Всё одно и то же: та же погода, те же сигареты, та же тишина. Но отказаться от этого нельзя, приелось слишком уж всё это времяпровождение. Теперь Бора начинает свой день с мысли о том, как сбежит с урока, придёт на то крыльцо и встанет рядом с Шиён, вглядываясь то в даль, то в изученный до мельчайших деталей профиль. Когда Бора приходит в шестой раз, Шиён там не оказывается. Это пугает и настораживает. Бора проверяет время, оглядывается. Никого. Ждёт, сидит ещё пятнадцать минут, но ничего. Нет звука знакомых шагов, чирканий зажигалки, шуршания сигаретной пачки. Кажется, на этом всё и подошло к концу. Но Бора не из тех, кто привык рано сдаваться. Каждый день она выверенно шагает по одному и тому же маршруту, смиренно дожидается. Не покупает себе сигареты, потому что надежда, что Шиён всё-таки придёт и поделится своими, ещё не погибла. Как в том фильме про собаку. Да, точно. Только Бора — не собака, а Шиён — не её хозяйка. И в очередной из таких дней Бора наконец-то слышит негромкие шаги за спиной. Не поворачивается, чтобы заранее не разочаровываться. — Меня ждёшь? Сбоку мелькает знакомый профиль, а перед Борой появляется сигарета. Летят искры, табак и бумага плавятся с приятным шипением. Шиён больше ничего не говорит, лишь садится рядом, почти вплотную. Бора не хочет спрашивать, почему она не приходила. Ответ и так знает. Атмосфера становится другой. Чужой взгляд на себе Бора не чувствует, зато ощущает еле уловимое тепло шиёнова тела. И свежесть, не духоту. Через пару минут начинается дождь. Тот самый, делающий этот момент идеальным.