a lot can change in twenty seconds

Да, я так понимаю никого особо не волнует, люблю ли я семейные поездки, а в особенности маму. Выражения ее лица при попытке отказать стало достаточно для того, чтобы закрыть свой рот от греха подальше и начать спокойно собирать вещи. — убери нахрен свою ногу! Буквально вся семья, включая папу, сидящего за рулем, оборачивается на мой дикий вопль, который изначально был адресован только Фину. Брат заторможенно передвигает ногу, но судя по лицу не понимает, что сделал не так, да я сама, честно говоря, не знаю, просто шесть часов езды в набитой битком машине вымотали меня практически полностью, и даже улыбка Клау, которую я всем сердцем обожаю, бесит сейчас до стука зубов. По словам мамы через пол часа мы должны быть на месте, но в данный момент вокруг я вижу только бесконечные кусты и совершенно пустую дорогу, а это свидетельствует том, что мать благополучно меня наебала, лишь бы хоть как-то остановить поток возмущений из моего рта и безостановочное нытье. — мам, — начинаю вкрадчиво, чуть прищурив глаза, и та, тяжело вздохнув, поворачивается ко мне, — нихрена ведь не через пол часа, да? — лучше бы в багажник тебя запихали, — бубнит Фин, вызывая нихуевое такое недоумение с моей стороны, — что? — что? — будто бы невзначай переворачиваю бутылку с водой, и лицо брата становится больше похожим на только что вскипевший чайник, когда пара капель падает на его любимую футболочку, — ой, дико извиняюсь… Но за этим следует резкое движение его руки и удар по бутылке таким образом, что ровно половина ее содержимого выливается не только на мою футболку и лицо, а еще и на прелестные ножки Клаудии. — боже, — лепечет девушка, выдернув наушники из ушей, но Фин уже тут как тут. Заботливо достает влажные салфетки из ее миниатюрной сумочки, вытаскивает пару штук, складывает в аккуратный квадратик и протягивает своей бестии. — каблучок, — на вздохе заключаю я, похлопав брата по плечу.

***

Еще буквально двадцать секунд назад я проклинала эту поездку, все эти часы, проведенные в дороге, вонючий одеколон Фина, который, кажется, за это время въелся в мою слизистую и не собирается выметаться оттуда в ближайшие пару часов точно, то и дело мельтешащий перед глазами розовый чехол телефона Клау, которым она чуть ли не каждую минуту тыкала рыжему придурку в лицо, показывая какие-то ебливые видео или глупые фотки, милого зайчика, висящего на зеркале заднего вида, — я возненавидела все подчистую, и продолжила бы кипеть изнутри, если бы мое внимание не привлекло скопление людей и ну слишком уж очаровательная девушка с громоздким для ее аккуратной шейки фотоаппаратом. На секунду наши взгляды пересекаются, но «на секунду» — только лишь для нее. Этот незначительный взгляд будто пустил разряд тока по моему телу, что за мгновение пронзил меня с ног до головы, потому сейчас усиленно потираю руками «колючие» участки тела, а именно предплечья и заднюю часть шеи. — блин, — разочарованно выдает Фин, заприметив эту девушку, — я фотик забыл… специально же все подготовил заранее! Пожимаю плечами и снова перевожу взгляд в окно, но ни людей, ни той девушки в поле зрения уже нет, поэтому снова затыкаю уши какой-то тупорылой песней, играющей уже десятый раз за всю дорогу, и в этот момент машина останавливается, что вынуждает меня раздраженно ебануть по кнопке паузы на экране телефона. — боже правый, — быстро окидываю взглядом окрестности, и глаз не радует ничего, кроме всплесков голубых волн на поверхности моря, — мы здесь останавливаемся, я правильно понимаю, мам? — да, правильно, выколупываемся из машины! Фин и Клау послушно начинают собирать манатки, что беспорядочно валяются по всему сиденью, а я, благо заранее продумав это, просто хватаю свой рюкзак с запиханными час назад туда вещами и, подобно вытекающему из тазика тесту, выползаю на жаркую улицу. — ну-ка стоять! — командным тоном кричит мама, заприметив мою попытку свалить подальше от них и не участвовать в перетаскивании сумок, — пару шагов обратно! — мам… — Билли, — чуть склонив голову, исподлобья парирует мама, и я без лишних слов забираю из ее рук сраный баул, а папа протягивает мне еще один точно такой же. Выбираю более менее удобное их положение в руках и потихоньку шагаю в сторону небольшого домика, где мы остановились на две гребаных недели. Чувствую, будем жить как в консервной банке. Но опять же, мое мнение тут мало учитывалось, ибо мама буквально топила за домик на берегу моря. И никто, ясное дело, особо не сопротивлялся. Бросаю сумки прямо у двери и ныряю вглубь дома, чтобы осмотреть его первой и выбрать самую нормальную комнату из четырех доступных. — Билли! — кричит мама от двери, — даже не думай, тебе уже отведена комната. — ну, и? Какая из? — вон та, — кивает куда-то вправо, и я несколькими шагами оказываюсь в нужном месте. Ладно, я думала будет хуже. Сторона хотя бы не солнечная — уже хорошо. Сделаю вид, что не заметила пиздецки маленькую кровать, где даже мой кроссовок вряд ли поместится, не заметила микроокна, которое занимает одну пятую всей стены, не заметила и забавного шкафчика, предназначенного, наверное, для вещей карликов, ну, и еще кучи всего я, конечно, не заметила. Да, главное, что сторона не солнечная. — а где комната Фина с Клау? — оторвав маму от ковыряния в недрах одной из сумок спрашиваю я, и та молча указывает на дверь справа от меня. Распахиваю ее настежь и залетаю сразу на середину комнаты, игнорируя брата в трусах и вопросительный взгляд Клаудии. — ну, ничего так, — для вида надавливаю рукой на кровать и подмигиваю Фину, — не скрипит, вроде, да? — может, соизволишь выйти? — а у вас и шкаф побольше, — продолжаю расхаживать по комнате, сделав вид, что не услышала этих трех слов, — может, поменяемся? Ой, да все, все! — успеваю поймать летящую в меня подушку и с бешеной силой швыряю прямо в недовольное лицо брата, — а ты что думал, милый мой друг? Один домик на пятерых — та еще хрень, так что привыкай, по крайней мере на две недели. Растягиваю момент закрытия двери ровно на пол минуты и даже успеваю узреть смуглые бедра Клау, которая не заметила неполноты моего ухода. Продолжаю свое мини-путешествие по дому, заглядывая во все углы, шкафы, тумбочки, но ничего интересного пока что найти не удается, разве что фарфоровую статуэтку балерины. — да, мам, не густо, не густо… — медленно выплываю на порог их с папой комнаты, сцепив руки за спиной, и мама, как ей подобает, просто машет рукой, мол «отстань, бога ради», — какие планы на сегодня? — пока не знаю, но, думаю, сегодня просто погуляем. Решаю более не лезть с вопросами, видя как тяжело ей дается запихивать кучи вещей на эти малютки-полочки, поэтому на пятках разворачиваюсь и прямо босиком проскальзываю за дверь домика. Да уж, жить прямо на пляже… А в прочем, все не так уж и плохо, особенно учитывая то, что из моего окна открывается прекрасный вид на море. Шурую прямиком к волнующейся воде, рассекая песок босыми ногами, и вскоре осторожно ступаю на мелкие гладкие камушки, омываемые теплыми волнами. Заворачиваю шорты по самое «не хочу» и шагаю дальше, заходя в воду уже по самые колени. Башку печет неумолимо сильно, поэтому не выдерживаю, снимаю футболку и укладываю на уже раскаленные, как угли в костре, волосы. Странно то, что на пляже всего пара человек, хотя в это время их здесь обычно нескончаемое множество. — кепку принести? — раздается за спиной смех Фина, — удобно? — да, вполне, — демонстративно натягиваю футболку сильнее и разворачиваюсь к брату, но мое внимание резко переключается на уже знакомую фигуру неподалеку от него. Тут же натягиваю футболку обратно и встряхиваю волосами, ибо уверена, что они сейчас больше похожи на поганую метлу. Фин непонимающе хмурится, но, заметив причину моего легкого напряжения, загадочно улыбается и игриво дергает бровью, незаметно указывая на девушку. — пошел нахуй… — бурчу себе под нос, а ему показываю средний палец и продвигаюсь обратно к берегу. — может, позаимствовать фотоаппарат у нее, как думаешь? — идиотски щурится, «беспалевно» наблюдая за передвижениями девушки в пяти метрах от нас, — эй, ты слышишь меня? — она так легко управляется с ним… а что она фотографирует? — останавливаю парня и чуть отодвигаю в сторону, таким образом сделав для себя своеобразную защиту от глаз незнакомки, — море? — ну, а ты видишь здесь еще кого-то или что-то подходящее? — можно не орать? — ой, ну все, — заливается смехом Фин, и непременно привлекает внимание двух удивительно красивых глаз, — по-моему, она ни разу не заинтересована в нас, разве нет? — ну, если и дальше так лаять будешь, то заинтересована станет не только она… — вообще-то, я вышел позвать тебя жрать, да, именно так, я лично пиздец какой голодный, почти десять часов ничего не ел! — да, идём. Еще раз кидаю взгляд на резво бегающую по берегу брюнетку и отмечаю, что к такой яркой майке лучше подошли бы черные шорты, но никак не белые. Глаза режет, как ножом. — так, — начинает мама, едва мы успеваем собраться за круглым столиком, — сегодняшний день — разгрузочный, поэтому ограничимся прогулкой, завтра, думаю, съездим на какую-нибудь экскурсию, послезавтра день полностью в вашем распоряжении, поскольку десять минут назад я узнала, что моя старая подруга остановилась в паре километров отсюда… — …ладно, — громко перебиваю, махнув рукой, — мы поняли, что ты расписала все на две недели вперед, поэтому даже не пытайся вывалить это одной кучей, я встряла еще на экскурсии. — замечательно, — широко улыбается мама и, наконец, присаживается рядом с папой, который смел уже половину того, что находится в тарелке. — блять, — неожиданно для всех выдает Фин со страдальческим выражением лица, и мама, изловчившись, попадает легонько ложкой по его широкому лбу, — я нарукавники забыл, сраные нарукавники! — господи, — закатив глаза, возвращаюсь к ковырянию в тарелке, — придурок… Обвожу взглядом кухонку и останавливаю его на окне, где снова вижу брюнетку, фотографирующую наш домик. Да я бы не сказала, что он достоин того, чтобы его фоткали. Тем не менее, объектив уже с минуту направлен в нашу сторону, и мне постепенно начинает казаться, что в кадре прекрасно видно и меня, хотя я даже не учитываю плотный тюль, закрывающий окно. — что ты вылупилась туда? — мямлит Фин, усиленно жуя лист салата. -н… ничего… да, ничего. На секунду отвлекаюсь, но как только перевожу взгляд обратно — девушки уже не вижу.