Нет.
Всего лишь воспоминание. Прошло уже несколько месяцев со времени окончания последней войны, ветрами смертной тени унесшей жизни многих. Именно тогда она впервые открыто ослушалась его, отринув благоразумные увещевания этого родного голоса. Мужественно сражалась на передовой - бездействие было ей мучительнее всего, страшнее любой опасности. Но медаль храбрости имеет обратную сторону - безрассудство, а в блеске ордена смелости всегда есть доля опрометчивости. Грань призрачна, едва заметна, ее так легко преступить. Кровавый реквием сражений будоражит кровь, гулко и ритмично стучащую в ушах, с легкостью заглушающую едва слышный голос разума. Его голос. Она забыла его звук, вспомнив лишь тогда, когда оружие противника, в разы превосходящего ее по силе, перерубило прекрасный светлый клинок и вонзилось в грудь, ломая ребра. Сумрак уже начинал застилать глаза, когда послышался столь знакомый, легкий металлический шелест, похожий на шорохи летнего дождичка. Превозмогая хладный зов смерти, она улыбнулась...Нет.
Это лишь одно из падений в пучину забытья - полусна, наполненного тревожными, смутными видениями. Столь часто преследующие ее поначалу, теперь они появляются все реже. Глаза незабываемого оттенка, густо опушенные темными ресницами, широко распахиваются, руки невольно сжимают край покрывала. Девушка глубоко, медленно вздыхает, окончательно успокаивая сознание, и поворачивается на бок. Она дома, и уже давно. Мягкая постель в своей комнате, фусума которой выходят в прекрасный, цветущий сейчас сад. Ее любимое время года, не имеющее определенной поры или даты - девушка просто чувствует эти солнечные, но еще прохладные дни ближе к середине весны, чувствует местную пору Ханами. Шинигами невольно улыбается, любуясь розоватыми шапками вишневых деревьев. Вскоре слышится далекое, но постепенно приближающееся поскрипывание татами - кто-то ступает уверенно, но мягко и легко. Девушка вздыхает и поворачивается, укладываясь на спину - эти шаги легко узнаваемы. Его шаги. Дверь отодвигается, чуть скрипнув, и на пороге появляется темноволосый мужчина среднего роста, облаченный в просторное домашнее одеяние. Капитан проходит чуть вперед и останавливается неподалеку от ложа девушки, расстеленного совсем рядом с окнами, выходящими в сад. Вот так мужчина с недавних пор является каждое утро, ничего не объясняя, ведя себя достаточно необычно. - Доброе утро, нии-сама, - слабо улыбнувшись, произносит принцесса. Всего лишь на миг в серых глазах трепещет едва заметная, тусклая искорка чего-то теплого, но девушка не всматривается - она просто рада каждому его визиту. - Доброе утро, Рукия, - спокойно отвечает глава клана. Брюнетка едва заметно потягивается, чуть потирает заспанные глаза и аккуратно стаскивает с себя покрывало. Бьякуя протягивает девушке свою ладонь, чуть наклоняется и помогает ей подняться на ноги, немного придерживая другой рукой за спину. Нет, это вовсе не непозволительные вольности, а необходимая мера помощи не до конца выздоровевшей проводнице душ. Она не понимает, почему он делает это, ведь раньше подобное всегда поручалось прислуге. Он будто молча искупает свою вину, но вину не перед ней, ибо она совершенно не винила его - как всегда, лишь себя. Девушка не выносит стороннего сострадания, и, даже нуждаясь в поддержке, она бы с легкостью оттолкнула любую другую руку помощи. Любую, кроме его холодной ладони. И сейчас Кучики немного хмурится, чуть сдвигая брови, но недолго - лишь до того момента, когда его рука чуть усиливает хватку, помогая встать. Как обычно, горделивое лицо аристократа не выражает ничего, даже когда едва заметная тень легкого румянца проступает на ее бледных щеках. Словно цвет неброского, маленького весеннего цветка, непохожего на что-либо иное - не обратив пристального взгляда, не уловить этой красоты. Девушка покорно стоит на месте, не произнося ни слова, чуть ежится от холода - Рукия облачена лишь в легкое кимоно. Мужчина немного отходит в сторону, снимает с тумбы аккуратно сложенное одеяние. Поднимает его, чуть встряхивает, расправляя, и аккуратно набрасывает на девушку, случайно коснувшись чуть дрогнувших, узких плеч. Немного озябшая девушка быстро отогревается и кивает, показывая готовность к выходу. Мужчина вновь подходит ближе, аккуратно кладет одну руку на ее плечо. Придерживает, помогая идти - бережно, но твердо направляет к выходу из комнаты в сад, где прислуга уже подготовила все для утреннего чаепития. Эти двое сейчас кажутся такими похожими, даже их шаги раздаются в унисон. Но ее трепещущее, горячее сердце бьется значительно чаще. Шинигами выходят из поместья, и яркое солнце освещает два силуэта. Девушка поднимает голову, глубоко вздыхает, улыбается и бледность щек исчезает, словно по волшебству - прекрасный лик дышит цветением юности, словно впитывая чарующий запах цветущей сакуры. Взгляд серо-стальных глаз, обращенный на нее, вновь теплеет на какую-то долю секунды. Двое Кучики усаживаются на заранее приготовленные места под цветущей раскидистой кроной большого дерева. Прислуга, почти бесшумно шествуя вокруг, аккуратно разливает чай по небольшим чашечкам, и, смиренно поклонившись главе клана, удаляется обратно в поместье. Девушка поднимает пиалу к лицу и невольно улыбается - нагретый фарфор приятно держать в руках, а аромат терпкого, горячего напитка чуть щекочет ноздри. Кучики немного отпивает, закрыв глаза, и ставит пиалу на небольшой поднос. Даже во вкусе напитка, как кажется Рукии, чувствуются те самые сладостные, трепещущие нотки неповторимого запаха, витающего сейчас вокруг. Легкий ветерок будто переплетается с затейливой пляской юрких солнечных бликов, наполняя уголок обычного сада чем-то неуловимым и прекрасным. Один особо резвый посланник небесного светила касается ока девушки - Рукия невольно щурится, подносит ладонь к лицу и случайно переводит взгляд на мужчину. Поразительно, но девушка уже почти забыла, что глава клана сидит рядом. Чай брюнета нетронут, распущенные темные волосы спадают по плечам и идеально прямой спине, а руки покоятся на бедрах. Мужчина мог бы сойти за каменное изваяние, если бы не мерно вздымающаяся грудь и взгляд. Живой, как никогда - в серых глазах смутно уловима тень чего-то далекого, счастливого. Взор блуждает среди розовых цветков, лепестки которых уже начинают медленно опадать - мысли мужчины явно далеко отсюда. Девушка чуть вздыхает и обращает взор вверх. Если присмотреться, то лепестки мерно кружатся, постепенно опускаясь в затейливом танце, выписывая странноватые па, амплитуда которых учащается и увеличивается по мере приближения к земле. Танец подобен отражению жизни: едва оторвавшийся, ближайший к небесам, почти недвижимый лепесток похож на беззаботного ребенка; лепесток, почти приблизившийся к земле, кажется, старается задержаться в последнем полете - совсем как умирающий старик, отчаянно цепляющийся за жизнь. Рукия протягивает ладонь, и несколько лепестков вскоре заканчивают свой путь на нежной коже. Девушка подносит руку ко рту и чуть дует, наблюдая, как лепестки разлетаются в разные стороны. Чувствуя на себе взгляд, Кучики поворачивает голову. Серо-стальные глаза странновато изучают девушку, смотря словно сквозь нее. - Что-то случилось, нии-сама? - спрашивает девушка, когда молчание становится немного неловким. - Нет, Рукия, - коротко отвечает мужчина, подчиняясь чему-то смутному, тревожащему, - помнится, ты хотела знать причину, по которой я делаю это каждое утро? - вопрос откровенно застает ее врасплох, девичьи глаза изумленно распахиваются. - Да, нии-сама, - чуть смущенно произносит Кучики, опустив взгляд. Девушка слышит, как мужчина встает и останавливается совсем рядом - он чуть склоняется, согнув колени, но она отчего-то все еще боится взглянуть на него, словно ожидая очередного укора... Но одна из рук мужчины спокойно накрывает на ее соединенные ладони, а другая касается опущенного подбородка, аккуратно и бережно приподнимая его. Девушка подчиняется и тут же вытягивается, как струна - замирает, не в силах отвести взгляда от серо-стальных глаз, в которых, как кажется Рукии, сверкает отблеск горного хрусталя. Мужчина замирает - лишь его рука, покоящаяся на маленьких ладонях, на миг усиливает хватку. И отчего-то девушка тут же успокаивается, чувствуя уверенность, надежность и защищенность, исходящие от него. Изумленные, расширившиеся глаза на миг закрываются, и распахиваются уже другими - ясными и спокойными. Как раз вовремя, чтобы успеть увидеть его приближающийся подбородок. Девушка даже не успевает осознать, что происходит, когда мужские губы нежно касаются ее лба и замирают в этом прикосновении. Течение времени останавливается, Рукия просто не в силах поверить до конца - она принимает это, словно очередное видение, колдовской морок. Но недоверчивость наваждения мимолетна - оправившись от первого изумления, девушка чувствует, насколько же живо, горячо его спокойное дыхание. Рукия невольно улыбается - трещина проходит по холодной маске, которую он носил столько лет, и обломки падают на землю, тут же исчезая. Рукия приходит в себя как раз в тот момент, когда воздушный, неуловимый миг близости обрывается - мужчина не позволяет себе большего и почти сразу отстраняется. Тут же молча поднимается на ноги и уходит... Отстраненный взгляд брюнетки словно направлен в никуда - мысли Рукии явно очень далеко от этого места. Только сейчас девушка понимает, что это и было его молчаливым ответом. Догадывается, каких усилий воли ему стоило сохранять ту маску. Волнуется, немного жалеет и все так же восхищается - нет, теперь еще сильнее. Лепестки все в том же танце кружатся вокруг, и девушка, глубоко вздохнув, искренне и открыто улыбается невольной мысли о том, что цветения сакуры прекраснее, чем в этом году, она не встречала еще никогда...