Пепелище

Сырая кора таёжных деревьев, хвоя и примесь морозного горного воздуха. Густая вязкая смола. Вдыхаешь в горло, вдыхаешь глубже. Грудь пробил тяжёлый запах духов, которые впитались в его кожу лёгким тальком. Ты об этом совсем не думаешь. Ты говоришь себе, что не думаешь об этом, пока пытаешься забыть, зачем вообще на это согласился. Тебе дурманит голову то, как он пахнет. Отупляюще. Это единственное, на что ты можешь отвлечься. Это то, что заставляет тебя думать, что ты не думаешь в эту самую секунду. Прими на веру слова своего тела — оно хочет, чтобы ему сделали хорошо. Прижали, подмяли, приласкали. Эти руки такие же сильные, как твои. Это тело сможет вынести столько же, сколько и ты. У вас примерно похожее крепкое телосложение, но слегка разные предпочтения в постели. Вам даже не пришлось это обсуждать, когда он очевидно сочно хлопнул по твоей ляжке, а ты прогнулся животом вплотную к его груди. На самом деле всё начиналось очень плавно. Он обнимал тебя так, чтобы ты подумал, что это нежность. Ты помнишь, что он сделал, прежде чем поцеловать? Обманчиво ласково костяшками вдоль по твоим линиям челюсти. Ты же видел такое, да? Так мужчина гладит свою женщину, когда хочет полюбоваться её точёными чертами. Так мужчина может гладить другого мужчину, чтобы показать свои нежные чувства. Ты растаял и поддался, заулыбался в поцелуй. глупо глупо глупо Глупый большой мальчик. Опусти свою планку пониже. Даже безмозглая дворовая псина не пойдёт с незнакомцем за сладкую косточку. Смотри правде в глаза. Он бы тебя не тронул, если бы ты сказал "нет". Он бы тебя не тронул, если бы ты думал головой, а не сердцем. Ты немного пьяный и вымотанный тяжёлым днём, и днём до, и ещё несколькими днями до. Слушай тело, тело не обманет. Тебя никто никогда не жалел. Несчастный. Путаешь простейшие понятия. Любой невинный жест: он укрыл тебе ноги пледом, он предложил свою рубашку и трепал волосы за ухом. Шумный вдох, пока на фоне играет старый-старый джаз. Тебе кажется, что он хочет тебя приласкать, как любимого, в бликах от полумрака полюбоваться тобой, как родным, словно действия его — выражение тех самых чувств. Теперь подумай, а ты их заслужил? Ты пришёл к незнакомцу сам, согласился выпить у него дома поздно вечером и лёг на него сверху, пока вы целовались. Ты ложился к нему под бок в перерывах, когда он молча предлагал, и гладил пальцами твёрдые полушария его груди. Здесь некого винить, ведь так? Ты сам позволил этому случиться. Доступность. Никакой интриги, никаких границ. Никто не захочет от тебя человека, если ты так быстро разрешил поиграться со своим телом. Подумай, почему ты пришёл в его квартиру. Вспоминай, что было до. Вспоминай, зачем пошёл за ним, зачем пошёл к нему, зачем зачем зачем. Приоткрываешь опалённые веки. Низкий серый столик, чёрное дерево книжных полочек. Много-много пышных сухоцветов. С твоей пятки вверх сползло одеяло. Ким Намджун, который весь вечер забалтывал тебя разговорами о прекрасном. Очаровательно улыбался, но старался зря — тебя не нужно было очаровать, тебя нужно было всего лишь приласкать. Это так мало. Это так жалко. Ты слышишь, как он дышит за твоей спиной. Вслепую тянешь к нему пальцы. Хочешь подержаться за руки, пока он делает это с твоим телом? Как парочки, где этот жест — жест поддержки и заботы? Глупый-глупый мальчик Ким Тэхён. Сожми свою руку посильнее. Пока танцует мускусная свечка, он давит двумя фалангами тебе между ягодиц. Ты стонешь "м!" Стонешь "гррр..." Смирись с тем, что есть люди, которые могут дать другим людям только секс. У тебя красивое тело. Ровная линия позвонков, крохотные пястные косточки, а от твоей задницы хорошо пружинит ладонь. А что ты хотел? Чтобы тебя целовали так, словно хотели поцеловать? Может быть ты думаешь, что тебе кто-то хочет сделать приятно? А может быть, ты надеешься, что тебя могут полюбить? Скажи, что тебе смешно. Скажи, что ты знаешь, что он просто хочет тебя трахнуть. Ты можешь так легко стелиться под мужчин, зачем тебе их чувства? Чшш, не думай. Горит тайга. На твоих щеках проступают красные пятна костров. Скажи ему, чтобы он раздул пожар сильнее. Скажи, что хочешь, чтобы он делал это хорошо. Ты поворачиваешь голову, чтобы взглянуть через плечо. Намджун сидит у твоих разведённых ног и смотрит на твою растяжку. Это намного ниже, чем твои глаза. — Я буду аккуратно, — говорит он. Больше никаких поцелуев. Ты пытаешься повернуться на спину, пока он натягивает резинку, слегка откинувшись корпусом назад. Чтобы видеть его лицо, тебе нужно смахнуть мыльную завесу на глазах. Как так получилось, что у тебя трясутся плечи? Почему ты продолжаешь поддаваться, когда он рывком за ляжку кладёт тебя обратно на живот? Скажи ему, что хочешь видеть. Скажи ему, что хочешь по-другому. Скажи ему, скажи скажи скажи. Ты даже не понимаешь, почему просто лежишь и терпишь. Милый-милый глупый мальчик. Тебе даже не хочется назвать его по имени. Когда ты понимаешь, что плавно гнуться под его руками, совсем не по-мужски и очень откровенно, — это то, чего тебе так сильно хочется, ты стараешься забыться. Тебе просто нужно почувствовать себя хорошо. — Блять... сделай себе больно сделай себе больно сделай сделай сделай больно Что же ты так стонешь? Всё, что тебе нужно, так это найти своё место. Оно может быть где угодно, но не дома. В его постели, в чужой постели. Ты мечешься, как неприкаянный, тебе тоскливо, тебе хочется внимания, чтобы на тебя обратили внимание, чтобы тебе дали внимание, ты хочешь этого так сильно, что идёшь куда угодно, просто сказав "да". Выбираешь пути, далёкие от единственно нужной панацеи. Пятиминутная растяжка. Ты понимаешь, что этого мало, но всё равно лежишь. Просто пережди, просто полежи так ещё совсем немного, пока он тыкает тебя носом в иллюзию заботы о твоём комфорте. Ты сам надумал себе романтику, в которой тебя тешат нежностью, здесь некого винить. Терпи. — Нет! Мне больно! Терпи, тебе не больно. — Я же сказал, расслабься, — бормочет Намджун, пока ты подбираешься вверх к изголовью. У тебя едва стоит. Ты хочешь его, этого мужчину, хочешь сказать ему: "Расслабь меня сам". Покажи мне, как. Заставь меня. Ты пришёл за этим. Ты не врал ему, когда сказал, что от тебя хотят лишь секс. Сказал, что это расстраивает, когда все они уходят, узнав, что ты девственник. Ты хотел уехать на такси, ты поддался, ты прогнулся, всё только ты, ты ты ты. Милый мальчик, закрой рот и получай это, раз так хотел. — Давай попробуем ещё раз, — говоришь и сам ложишься обратно под него. Ты дышишь животом. Тело гнётся, как змея. Ты думаешь, что он смотрит на твои косые мышцы. Бронзовая кожа на треугольниках лопаток, по-мужски точёная талия и — ох... Этот манящий прогиб в спине, полосочка позвоночных косточек, исчезающая внизу, ближе к мягким округлостям. Конечно, он любуется. Потому что это тело, которое ты сам притащил в его кровать. Это тело, которое можно хотеть, которое захочет любой, кому бы ты ни предложил. Он вжимает твоё лицо в подушку. Ну и пусть. Ты уже позволил ему больше, чем должен был. Это происходит долго, потому что ты скулишь каждый раз, когда он входит глубже. Совсем не так, словно бы он был аккуратен, как и обещал. А что ты ожидал от взрослых незнакомцев, мальчик? Сделай так, чтобы облегчить ему задачу. Раскрой себя пошире, опусти свой голос ниже. Сосредоточься на том, как в тебе пульсирует горячий латекс. Ты чувствуешь звуки, которые издаёт твоё тело. Это те самые хлопки, от которых ты должен был смущаться, когда представлял свой первый раз. Это тяжёлое дыхание Намджуна, который совсем неласково вдавливает тебя рукой в кровать. Хрипотца в его стонах пропадает в белом шуме, когда ты начинаешь плакать от боли между ног. Так что тебе было нужно? С твоих щёк смывается запах его пряных духов. Чем ближе утро, тем легче тебя отпускает. Ты держишься за его твёрдое бедро, чтобы не упасть, пока он дёргает тебя за волосы на себя, и тебя подбрасывает вверх от каждого сильного движения. Ещё немного, и он закончит. Ещё немного, и ты перестанешь заставлять себя возбуждаться, чтобы сердцем почувствовать хоть что-то. Это просто движения, выверенные до автоматизма. Это просто тепло, которым пышет твоё тело, его тело, ваши тела по отдельности, пока находятся ближе допустимой грани. Не жалуйся. Ты сам размыл границы безвкусным алкоголем и обидой на весь мир. Ты сам виноват в том, что выбрал этот способ излечиться. Он покорил тебя своей статью, да? Рядом с ним ты впервые почувствовал себя чуточку слабее, чем ты есть на самом деле. Сладкая кожа, мягкие волосы, глубокий взгляд. Напоминай себе, что он хочет тебя только телом, что ты хочешь его только телом, что вся твоя слабость и тяга к слабости вызваны эмоцией, которую не можешь побороть. Учись на своих ошибках. Намджун, который нависает над тобой, который гнёт тебя, как хочет. Вы не говорите друг другу ни слова. Вы даже не смотрите в глаза. Когда он кончает, зажимая твой бок до синяков, ты чувствуешь полое пространство, в котором нет тебя, в котором нет его и ваших вспотевших тел по отдельности. Ещё несколько минут тебе нужно на то, чтобы заставить мокрые бёдра не дрожать. Ты спрашиваешь, где салфетки, а потом сидишь в одежде у него в ногах на скомканных простынях и ждёшь такси. Молча смотрите в глаза друг другу. На прощание он предлагает обняться, и ты, всё ещё безвольный и уставший, хлопаешь его по спине два раза. Уже в машине ты позволяешь себе заплакать. Горячие горькие слёзы, с ними тебе становится легче в груди и легче дышать. Волосы впитали запах этих невозможных ароматных духов, шея, руки, губы, — всё пахнет незнакомцем, пахнет его постелью, его руками, его дыханием и выверенными движениями поясницы. Хочется отмыться и размять напряжённое тело под кипятком. Хочется не переставать плакать. Ещё никогда слёзы, которые ты вечно боишься показывать людям, не приносили такого облегчения. Ты смотришь на здания, смотришь на газоны, на людей, жёлтый, красный светофор, кафе, дорога, жёлтый светофор. Позднее утро и тягостная усталость. Ты думаешь о том, что больше никогда туда не вернёшься. Думаешь, что никогда не повторишь своей глупой, глупой жалости к себе. В конце-концов, тебе пришлось стать сильным однажды, так может, стоит научиться это принимать? Водитель смотрит на тебя в зеркальце на лобовом стекле почти всю дорогу. Благодаришь его и желаешь хорошего дня, когда неуклюже выходишь из машины. Слепит солнце. Ты смотришь на свой серый дом-тюрьму и горько улыбаешься.