Пара

— Лу Гуан, давай набьем парные тату, — с этими словами Чен Сяоши кинул свое худощавое тело на диван, где сидел друг. — Нет, — сказал, как отрезал. — Почему? — видит бог, лицо черноволосого в тот момент в умилении могло бы посоперничать с мордочкой голодного котенка. В ответ Лу Гуан лишь косо на него посмотрел, как бы говоря, что отказ свой аргументировать он не собирается, и вообще он занят важными делами, а Сяоши его отвлекает. Взгляд серо-голубых глаз, обрамленных пушистыми белоснежными ресницами, снова уперся в страницы небольшой книжки в мягкой обложке. Видимо, сюжет был гораздо интереснее, чем потенциальный спор на тему того, надо или не надо им подтверждать свою связь рисунками на теле. Поняв, что ответа он не дождется, по крайней мере, сейчас, Чен Сяоши привычно устроил лохматую голову на худых коленях товарища в ожидании нежных поглаживаний. Так и получилось. Одной рукой блондин держал книгу, в то время как вторую запустил в иссиня-черные волосы и начал перебирать их, попутно массируя кожу головы напарника, отчего тот чуть ли не мурчал от удовольствия. Казалось, они могли проводить в таком положении двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, однако работа, к сожалению или к счастью, никуда не делась. На пороге появилась Цяо Лин. — Подъем, бездельники, у нас новый заказ, — она потрясла бумажный конверт перед лицом и выразительно посмотрела на молодых людей, — Чен Сяоши, не делай такое лицо. — Будет сделано, капитан, — он шутливо отдал честь и, чуть не застонав от огорчения, отлепился от напарника. *** — Лу Гуан, давай… — Чен Сяоши тенью проскользнул в кухню и словно прирос к блондину, обнимая его со спины. — Нет, — не оборачиваясь, отрезал он, продолжая нарезать лук. — Но я даже не сказал, что давай, — золотистого цвета глаза заслезились, — а ты уже отказываешь. Видишь, до слез меня довел. — он театрально стер влагу с глаз рукавами толстовки и шмыгнул носом. — Мы не будем бить парные татуировки. Вообще никакие, — игнорируя «великое горе» напарника, монотонно произнес он. — Тебе жалко, что ли? — лишь крепче обнимая его, тоном обиженного ребенка проговорил Сяоши. — Это на всю жизнь, дорого и больно. Думаю, этих причин вполне достаточно. — А как же наша связь? — уткнулся подбородком в плече парня, вставая на носочки, чтобы дотянуться. — Я не вижу смысла необратимо марать кожу, чтобы показать людям, что между нами есть что-то особенное. — Так мы и не для людей. Мы для себя это сделаем, — заговорщическим тоном вновь спросил черноволосый. — А ты боишься забыть? — удивительно, в тоне обычно мало эмоционального Лу Гуана проскользнули саркастично-издевательские нотки. План договориться с другом простым человеческим способом напрочь провалился, а потому было принято решение игнорировать его. Да, Сяоши и сам, чуть ли не больше самого объекта игнорирования, будет страдать, но надо же как-то воздействовать. Он отлип от Гуана, отчего тому стало даже как-то тоскливо (но виду он никогда не подаст, конечно же) и покинул помещение, не сказав больше ни слова. *** — Ну, идем, — выдохнув, Чен, взяв под руку товарища, практически затащил его в салон. И не ясно, отчего Лу Гуану сейчас было как-то не по себе: то ли от того, что план Сяоши сработал, и он просто не выдержал почти полного отсутствия такого привычного парня в своей жизни, то ли от того, что ему было банально страшно вгонять себе краску под кожу. Он сдался, стоило ему понять, что черноволосый покидает комнату, как только он появляется на ее пороге, что едят они теперь за разными столами, что на заданиях он неприлично молчалив, что несчастный шампунь Лу он оставил в покое, хотя обычно нагло его использовал, да даже хлопает по чужой ладони он как-то не так, как обычно. Надо признать, Чен Сяоши знает, как на него надавить. Вынырнул из своих мыслей он только когда мастер переводил трансфер на внутреннюю сторону его предплечья. Почему именно он оказался первым на очереди, спрашивать было уже поздно. Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох-сдох. Однако, что удивительно, больно почти не было. Возможно, потому что все время «этой пытки» Сяоши мягко гладил его по плечу свободной руки и дышал куда-то в шею. Закончилось все, вопреки ожиданиям, минут за сорок, если не меньше. Поддерживать оказалось гораздо проще, чем бить. В какой-то степени это было завораживающе — хотелось смотреть и смотреть, совершенно не думая о боли.

我爱你

На предплечье Лу Гуана красовались иероглифы, выведенные рукой Чен Сяоши. На предплечье Чен Сяоши — выведенные рукой Лу Гуана. — Ну что, живой? — весело, чуть ли не прыгая от радости, поинтересовался он у блондина. — Живой, — отводя взгляд, доложил Лу Гуан, следуя за молодым человеком. Внезапно он почувствовал на свих губах чужие, что мягко сминали их, чуть оттягивая и отпуская. Губы были привычно мягкими и теплыми. Рука с тонкими пальцами зарылась в белоснежные волосы на затылке и чуть потянула их назад. Хорошая, все-таки идея была — набить парные тату.